Белочка и планетяне.
(история, подслушанная в курилке одного питерского предприятия)
Что такое «белочка», я мужики, насмотрелся в своё время. Вот этими самыми глазами. Неприятная вещь, я вам скажу…
Сижу дома, в окне антенну настраиваю. Полдня настраивал, на Кингиссеп её, дуру, направлял. Знал бы, что такое будет, не тратил бы время попусту…
Ну, значит, к вечеру дело ближе, звонок. Открываю – Чигаларь стоит, сосед с пятого. С виду нормальный мужик, только немного спиртным пахнет, но не сказать, чтобы пьяный. А глаза жуткие – словно арбуз проглотил целиком и теперь не просраться.
- Юра, - говорит, - у меня к тебе разговор!
Ну, разговор так разговор.
- Проходи, - говорю, - в комнату.
А окно с антенной настежь… Прошли в комнату, а Чигаларь мне шепчет (таинственно так):
- Ты знаешь, они… - и в потолок смотрит, - оттуда приходят, нас убивают, потом наш облик принимают и с женщинами нашими живут.
Кто приходит, кто убивает? Я в полном недоумении. Так у него и спросил:
- Петька, что ли, Никифоров, с четвёртого этажа? (он как раз между мной и Витькой Чигаларем живёт).
Чигаларь только рукой махнул.
- У тебя есть ручка с бумагой? Я тебе напишу лучше, а то ты не поймёшь, - говорит.
А я и впрямь ни черта не понимаю. Ладно, думаю, пускай напишет, жалко, что ли? Пошёл к бабе (она в дальней комнате с подругой, тоже училкой, сидят, уроки, значит, делают).
- Дайте, говорю, ручку с бумагой, Чигаларь чего-то написать хочет, говорит, кто-то кого-то убивает, а я никак в толк не возьму, он всё в потолок тычет.
Ну, подруга бабина, видать, догадалась сразу, - свалила по-тихому. А моя бумагу мне дала, а ручки нет. Искали, искали, как провалилась… В общем, фломастер какой-то нашла, я – к Чигаларю. А он уже у окна. Антенну мою – херак, оторвал и в окно выкинул… Зачем Юра целый день её настраивал?..
Я аж дар речи утратил. А Витька бумагу увидел и сразу просветлел весь. Отобрал у меня и
фломастером таинственно так вывел: «ПЛАНЕТЯНЕ». Тут-то до меня и дошло, наконец.
Я – к куму. У него дверь напротив. Так и так, говорю, Чигаларь «белочку» схлопотал, антенну телевизорную у меня ликвидировал. Вязать надо. Кум мужик понятливый, без лишних вопросов со мной пошёл.
Захожу я в комнату и встаю на пороге (кум за спиной у меня). Чигаларь на подоконнике стоит – глазища бешеные! А, надо сказать, кум ровно на голову выше меня, и, как он у меня за спиной стоял, Чигаларю, видать, привиделось, что у меня вторая голова выросла.
- Во! – кричит и на нас пальцем тычит. – ОНИ!!!
Сказал так и в окно вышел. Прямо с третьего этажа. Ага, вслед за антенной.
Дела…
Мы глядь за окно – лежит. Руки-ноги раскинул, как звезда морская, признаков жизнедеятельности не подаёт. Мы вниз. Пока дом обошли, над ним уже мать склонившись.
- Витенька, сыночка! – кричит. – Кто ж за изверг такой тебя из окна выкинул?
Я Володьке давай звонить, по мобиле. Он полковник милицейский, дружбан мой. Без него, думаю, теперь не обойтись. Дозвонился. Приходи, говорю, скорее, тут у меня планетяне космодром устроили. Из окна на улицу, как на работу, ходят…
Володька в трениках прибежал (через один дом от меня живёт). Мы втроём к Чигаларю. Глядим, живой вроде, только глаза закрыты и молчит. Мать паникует, «милиция!» - кричит.
- Чего орёшь, - говорю, - как оглашенная? Вон милиция, - и на Володьку показываю. – Цельный полковник.
Она поглядела на его треники (без доверия). Нет, говорит, это не милиция. И опять орать…
- Понял? – говорю корешу. – Ты не настоящий милиционер. Наверно, синтетический. Пошли отсюда.
Ушли мы, короче, но пить в тот день не стали. Уж больно пример был наглядно отрицательный.
А Чигаларь выжил. Даже ни одной царапины не получил. Его в «дурку» в Сиверскую увезли на две недели, потом вернулся. Про планетян больше не заикается, но и со мной не здоровается, видать, обиду на что-то затаил. На что только? Не я ж у него антенну с мясом вырывал и за окно выкидывал…