http://www.proza.ru/2009/08/04/875
***
Лиза вспомнила, как волновалась, как объявит Мите, что полюбила другого. Как они будут делить микроскопическую двушку, как от нее отвернутся родные и друзья, она станет изгоем и только по утрам будет лететь в институт к Кириллу, а остальное время не жить, а перелистывать дни. Она ничего не загадывала, знала, что они будут вместе, но когда это случится, как, старалась не думать. Но Кирилл однажды сказал сам:
- Лиза, я думаю, пора поговорить с твоим мужем. Мы возвращаемся, надо решать оргвопросы.
Она кивнула, но сердце упало куда-то в пропасть.
- Я сам поговорю, ты только набери, - протягивая трубку, сказал Кирилл. Он улавливал своим тайным сейсмографом малейшие ее колебания.
Лиза дозвонилась домой, поздоровалась с Митей, спросила: «Как дела?» По ее упавшему голосу он понял, что с ней неладно, стал расспрашивать. Ответил Кирилл. Он сказал, что любит Лизу, что она уходит к нему, что никаких материальных претензий у Лизы нет, и всем было бы лучше, если б Митя, не мешкая, подал на развод. Митя был потрясен, разгневан. Он бросил трубку. Затем позвонил сам и сказал Лизе, что не ожидал от нее и немедленно подает на развод. Чувствовалось, что поддержка общественности ему предоставлена, и Лиза в глазах близких упала ниже всех мыслимых уровней.
Лиза сказала Кириллу, что половина квартиры все же ее и как же она останется совсем без жилья.
- Разве ты не хочешь жить со мной долго и счастливо и умереть в один день? -спросил он удивленно. - Да, Лиза, делать нечего, полюбила свинопаса – отвыкай от роскоши. Будем жить в моей лачуге.
Лачуга убила Лизу необозримым пространством. Накануне командировки Потапов закончил отделку новой квартиры, и прямо из аэропорта они приехали в это совершенно пустое гулкое помещение. «Мы никогда не обставим такую квартиру!» - с ужасом думала Лиза. Ей понравились большие светлые лоджии и нереально просторная кухня, и узкий пенал гардеробной. И ванная комната, где встанет нормальная стиральная машина, и красивая коробка для белья, и шкаф, и небольшая этажерка для всяких мелочей. Ванную и кухню Лиза «обставила» быстро, а комнаты просто подавляли ее. В самой большой Кирилл сказал – здесь будет гостиная, и совсем запутал ее, все время меняя местами спальню, кабинет и детскую. Он любовался произведенным эффектом и все время улыбался - когда человек так откровенно счастлив, глупо это скрывать. После смерти родителей он продал их квартиру в центре, снял рядом с институтом просторную однокомнатную и занялся устройством жилья. В том, что в его жизни Лиза и это новое жилье совпали, он видел подтверждение правильности происходящего. Судьба!..
***
Свадьбу Потапов затевать не стал, сказал – мы бы сделали это ради родителей, но раз их нет, обойдемся без церемоний. Они расписались и поужинали в компании двух супружеских пар и Лизиной подруги Маши. На новогодней вечеринке руководство намекнуло молодоженам, что за ними должок, и когда потаповская квартира приобрела вид жилища, Кирилл позвал всех на новоселье.
Была поздняя весна, в палисадниках цвела сирень, тюльпаны, нарциссы. Ароматные весенние букеты по мере прибывания гостей заполняли потаповскую гостиную, и у Лизы даже закружилась голова. Мужчины, глядя на праздничный стол, подумали – хозяйка устала. Женщины с улыбкой переглянулись и стали выносить букеты на балкон. Там у Лизы была своя оранжерея, и дамы принялись ахать и охать, и хвалить Лизины садоводческие таланты. Потапов сразу предложил гостям чувствовать себя как дома и объявил отправным пунктом обзорной экскурсии столик с аперитивами. Особого смущения никто и так не испытывал, но от стаканчика отказываться не стали – зачем обижать хозяев? А хозяева сами радовались так откровенно, что заряжали гостей весельем, радушием и удовольствием от происходящего. Обзорная экскурсия прошла на ура. Зашли даже в спальню, куда воспитанным людям идти было не очень удобно. Но в детской все стали шутить над большой кроватью, кто-то сказал: «Кирилл, ты, конечно, парень видный, но такого богатыря вряд ли родишь, зачем такую взяли – на вырост?» Кирилл сказал, что кровать Пашина, он приходит на выходные, а колыбель они поставят в спальне, и потащил всех показать куда именно. Все стали смеяться, и вообще было как-то душевно. Помимо утвари и разной хозяйственной мелочи подарили новоселам общий подарок – картину, изображающую восточный квартал с минаретом вдали, небольшими двориками, усаженными лимонными деревьями, с вывешенными на балконах коврами, со стариками, пьющими чай из маленьких стаканчиков в тени, с двумя красавицами, стоящими у входа во двор, кокетливо полуприкрыв лица. Лизе очень понравилась картина. Она была таким теплым трогательным воспоминанием о днях, когда они жили какой-то другой особой жизнью и были безгранично счастливы. За столом Кирилл проявлял почти угрожающее хлебосольство. Каждое блюдо он сопровождал замечанием вроде того, что это он приготовил собственноручно, трудился всю ночь и не попробовать - преступление, а другое Лиза готовила по его рецепту и под его руководством, так что необходимо оценить ее дебют. Все смеялись и пробовали, и хвалили, и в конце уже просили пощады. При этом вопреки своему обычаю не подходил ни к кому, сидел с Лизой и частенько поглядывал на нее. К концу застолья даже слепому стало понятно, что они ждут пополнение, и Лиза видимо не очень хорошо переносит беременность. Саня Степанов с женой уходили из потаповского дома наполненные таким теплом, уютом, ощущением подлинного семейного счастья, что им тоже захотелось вернуться в это особенное время ожидания ребенка. И они вернулись и родили второго малыша. А Лизе не удалось. После новоселья вся компания спрашивала у Потапова как Лиза, как младший Потапов, хорошо ли себя ведет, передавала ей приветы. Но однажды утром Михал Михалыч всех обошел, сказал, что Лиза в больнице, и не надо Потапова спрашивать о ребенке и вообще ни о чем.
***
Кирилл любил приезжать в обеденный перерыв домой. Столовая в институте была хорошая, и даже директория, как называли между собой многочисленную администрацию сотрудники, обедала вместе с персоналом. Но удовольствие придти в новую квартиру, обнять на пороге любимую женщину, всегда успевавшую открыть дверь за секунду до его звонка, стоило того, чтобы потратить полчаса на дорогу. Иногда вместо обеда они как-то синхронно, не размыкая объятий, двигались в сторону спальни и совершенно теряли связь с действительностью. Когда сознание возвращалось, счастливый Потапов ворчал : «Ну, вот, Лиза, опять по твоей милости опоздаю с обеда, и меня уволят за тунеядство с высоких постов. Мы будем собирать бутылки и питаться одной картошкой. А все твоя неутомимость!» Лиза смеялась, краснела и под доносящиеся из ванной потаповские рулады собирала сухой паек.
Однажды Кирилл заехал домой пораньше, воспользовавшись сократившимися переговорами. Заранее улыбаясь тому, как застукает ее врасплох, и как она удивится, как радостно и горячо откликнется на его поцелуи, позвонил. Но никто не открыл. «Вот сейчас войду – а там… Лиза с другим, - почти игриво подумал Кирилл, но не ощутил удовольствия от такой мысли. - Его убью сразу, а ее…» Как он поступит с Лизой Кирилл решить не успел, т.к. обнаружил, что Лизы дома нет. Он обошел квартиру, выпил соку, заглянул в кастрюли на плите и отправился в кабинет – что зря время терять, поработаю. Компьютер был включен - Лиза много читала, скачивала новые фильмы, иногда делала переводы free-lance. Он хотел, было, свернуть ее страницу и зайти к себе, но задержался. Понял, что это почтовый ящик. Лиза завела себе почту и вела довольно обширную переписку. Он обнаружил Раису, других девушек из отдела. Было два письма от первого мужа невинного содержания с фотографией малыша. «Некрасиво читать чужие письма, но раз зашел, один раз нарушу», - подумал Кирилл. Из писем Раисы он узнал, что Лиза частенько выручает их с переводами, а они в благодарность закатывают «банкет» в кондитерской. «Наверняка Потапов не балует тебя пирожными, хоть с нами душу отведешь!», - писала Раиса. «Ну, ничего себе! Разве я в чем-то ей отказываю, все деньги в сейфе, покупай себе пирожное, если без него нельзя…», - мысленно возмутился Кирилл. Остальные письма были от незнакомых женщин. Когда Кирилл пролистал их, почувствовал себя на дне какого-то темного бездонного колодца – столько отчаяния и боли было в этой переписке. Они все пытались родить ребенка, и у большинства не получалось. Лиза писала, что постоянно думает об этом, плачет и не верит, что в очередной раз получится. Что сейчас они решили ехать в Лондон и потратить очередную кошмарную сумму на поездку и операцию. От которой не будет толку. Что уже не вынесет досаду, с какой муж принимает очередное ее поражение. Что не справляется с напряжением и ей нужен доктор или психолог. «Лиза, ну, почему такой ад ты носишь в душе и не рассказала мне? - думал Кирилл. - Неужели я не жалею тебя, не расстраиваюсь вместе с тобой, а только заставляю тебя страдать?» Он понял, что не сможет не поговорить с ней прямо сейчас. Но тогда неизбежно вскроется его знакомство с ее почтой. А Лиза с ее чистоплюйством обязательно обидится. И будет уклоняться от его рук и смотреть на него невыносимыми глазами. Нет, так нельзя, надо обдумать спокойно.
***
Он уехал на службу и отправил смс, что на переговорах, без обеда и вечером наверстает. Сказав секретарше: «Меня нет ни для кого» (что означало – кроме руководства и жены), он заперся в кабинете и налил бокал коньяку. «Отступать некуда, Потапов, - сказал себе, - будь мужчиной, принимай решение.» Посидев с бокалом с четверть часа, выпил напиток, вызвал секретаршу и отправил ее в столовую за выпечкой к чаю.
- Вы же не едите сладкого, Кирилл Владимирович, - удивилась девушка.
- У меня сейчас будет гостья. И мне захвати, пожалуйста, пирожков с мясом или капустой и пару бутербродов.
Он набрал отдел перевода и сразу попал на Раису.
- Раиса Петровна, Вы не могли бы уделить мне минут двадцать Вашего драгоценного рабочего времени?
- Во-первых, здравствуй, Потапов! Во-вторых, многообещающее начало. Такое впечатление, что ты стащил у жены золотую цепочку и готов предложить мне ее за полцены, - подозрительно ответила Раиса.
- Ну, цепочку не цепочку, а чаепитие с плюшками я тебе предлагаю.
- Да, не златые горы, но чего не сделаешь во имя дружбы! - согласилась Раиса.
- Раиса, мне нужен твой совет, - усадив Раису и придвинув к ней тарелку с булочками, начал Потапов.
- Ну, это ты по адресу. Советов я тебе могу дать по многим вопросам.
- Мне пока по двум, – ограничил размах Раисы Потапов. - Во-первых, напиши мне вот тут в блокноте, какие пирожные любит Лиза. Во-вторых, скажи, где можно приличным людям отдохнуть этим летом. Я имею в виду – привести здоровье и нервишки в порядок.
- Твое здоровье, Потапов, не вызывает ничего кроме зависти. Тебе экстремальный отдых показан. На дельтаплане куда-нибудь в Гималаи.
- А Лизе?
- А Лизе…- задумалась Раиса. – Наверное, лучше к морю. Где поменьше народу, побольше тебя.
Они перебрали несколько вариантов и остановились на вилле в Италии. Расположенной в относительной дали от курортов и прочей мирской суеты. Проводив Раису и наложив на нее самую страшную омерту, Потапов поручил секретарше связаться с турагентством и организовать двухнедельный отдых на выбранной вилле. Потом позвонил в клинику в Лондоне и попросил снять Лизу с листа ожидания.
- Разве у нас праздник? – спросила Лиза, ахнув от неожиданности при виде пирожных. Она смотрела на мужа сияющими глазами, пытаясь угадать причину сюрприза.
- Разве голодных мужей встречают вопросами? - грозно спросил Потапов и даже хотел затопать ногами. Лиза благодарно чмокнула его куда-то в подбородок и умчалась на кухню. А Кирилл вдруг почувствовал облегчение… Эта погоня за миражами угнетала и его.
После ужина и чаю с пирожными, когда Лиза стала убирать посуду, он притянул ее к себе, и глядя снизу вверх, сказал:
- Лиза, я принял решение оставить эти попытки… Я уже отменил нашу заявку, мы не едем в Лондон. Мы поедем в другое место. И если судьба захочет дать нам ребенка, пусть это случится естественным путем. А если не случится…У нас уже есть Пашка.
***
Когда они поняли, что ребенка у них не будет, Лиза решила, что Паша должен родить им внучку, которой она и подарит свое кольцо. И у девочки будет настоящая фамильная драгоценность.
«Не вернуть ли кольцо Кириллу сейчас? - подумала Лиза. Вдруг эта женщина уже ждет его ребенка, может, даже девочку?..»
- Кирилл, я думаю, будет правильно, если я верну тебе твое кольцо, – сказала Лиза. - Ты сам говорил, что это не просто драгоценность, это залог твоей любви. А раз нет любви, ни к чему и артефакты.
- Лиза, что ты говоришь! Послушай себя - что ты говоришь! – Кирилл закрыл лицо руками. - Зачем ты делаешь из меня еще большего подлеца?
- Ты никогда не был неврастеником, Кирилл, перестань! Я говорю здравые вещи, думаю, твоя будущая жена меня бы поняла. Мне самой так лучше – все твое вернуть сейчас.
Он вышел из спальни. Посидел на кухне. Сходил в кабинет, достал из ящика лежащую на случай курящих гостей пачку сигарет, закурил. Вернулся. Сел на край кровати, повернул ее к себе.
- Лиза, почему ты так обостряешь? Ты же знаешь, у тебя никого нет, кроме меня. И у меня, собственно, тоже. Зачем мы должны рвать по живому… Почему нельзя остаться…
- Кем? Ты сам не можешь подобрать слово. Потому что такого слова нет. Человечество не изобрело такого вида родства как бывший супруг. Или супруг или никто, чужой человек, посторонний.
- Лиза, ну как ты можешь быть мне чужой? Как я смогу уснуть, не зная, как ты. Мне надо видеть тебя, мне надо знать, что у тебя все хорошо. Лиза, жизнь сама по себе жестока, не надо ей помогать.
- Кирилл, я не понимаю – ты хочешь уйти и остаться одновременно? Это что - новая разновидность многоженства? А как на это посмотрит твоя любимая женщина?
***
Любимую женщину Потапова Лиза видела. Она не вернулась в институт после командировки, но сохранила дружбу с коллегами, и периодически виделась – приходила на дни рождений, на вечеринки, приглашала кого-то домой. День рождения Виктора они всегда отмечали на службе в складчину. Витек получал в подарок, как правило, полезную вещь - сорочку с галстуком или свитер или даже брюки, которые они с Русланом выбирали накануне в большом магазине за углом. Лиза пекла специальный штрудель с яблоками и изюмом, и для Виктора это был самый трогательный и дорогой подарок. Она оставляла Кириллу щедрый кусок, вечером разогревала и подавала с мороженым. И он, несмотря на равнодушие к сладкому, этот именинный штрудель одобрял. И даже заходил на следующий день к Витьку пожелать долгих лет и хорошую жену. В тот день после отмечания Лиза вышла на улицу со своим подносом и остановилась на ступеньках, прощаясь с коллегами. Был март, светило солнце, множилось в лужах, сводило с ума перезимовавших птиц, наполняло воздух предчувствием чего-то радостного и волнующего. Настроение у всех было приподнятое. Они стояли большой, немного подогретой, шумной компанией и проходивший мимо Потапов даже не заметил Лизу в этой толпе. Он шел с новым и.о. директора по персоналу и был поглощен разговором. Лиза не стала отвлекать, но по тому, как виновато притихли коллеги, интуитивно проследила взглядом. Дойдя до автомобиля, Потапов открыл девушке дверь, а она перед тем как сесть вдруг посмотрела на него взглядом, который никаких сомнений не оставлял и каким-то слишком уверенным движением стала поправлять шарф или галстук.
Лиза смотрела сверху, как красивая молодая женщина, высокая, с длинными кудрявыми волосами, слегка высокомерная, в дорогом пальто с дорогой сумкой поправляет галстук ее мужу среди бела дня на виду всего света и не верила своим глазам.
- Лиз, мне очень жаль, но хорошо, что ты увидела. Никто не утверждает, что Потапов изменяет тебе…Но что-то происходит, Лиза, – невнятно, как-то скомканно говорил Витя, забирая у нее поднос. Михал Михалыч отпустил его с работы, и он пошел проводить Лизу до дому. Он говорил что-то еще и виновато щурился от солнца и смущения. Но Лиза не вслушивалась. Счастливая жизнь утекала меж пальцев, как песок…
Лиза ни разу не спросила ни у кого о том, что происходит между Кириллом и этой женщиной. Как будто этого эпизода не было. Не подавала виду, только прислушивалась к нему, затаив свое горькое знание. Давая ему возможность переболеть или окончательно сорваться. Когда ночью он вдруг прижимал ее к себе и начинал любить как-то отчаянно, как будто сейчас кто-то вырвет ее из рук, она понимала - он пытается удержаться. И ей хотелось расплакаться и рассказать про свои страхи и услышать, что в его жизни нет места другой женщине и все это полная ерунда. Но шли дни, и становилось хуже. Нет, Кирилл не раздражался, не отдалялся от нее. Он приходил вовремя. Но после ужина не заваливался на диван со словами «Вот примерно так я и мечтал встретить старость!», а оставался с ней на кухне, вытирал посуду. Потом обнимал ее и стоял так подолгу у окна, молча, глядя куда-то внутрь себя. За окном бесчинствовал апрель. Почки на деревьях взрывались яркими блестящими листочками, кое-где зацветали самые нетерпеливые деревья. Мир наполнялся запахами и красками. А Лиза видела только вину и муку Кирилла. И не знала что делать. Потом они смотрели какой-нибудь фильм, сидя на диване. И он как обычно обнимал ее и устраивал поудобнее. И только больше не поддразнивал, не смешил, не разыгрывал. И в постели больше не озорничал, был еще бережнее и нежнее. Из их отношений постепенно уходила радость. И ее место занимала тоска. Предчувствие конца.
***
Перед уходом Кирилл распечатал на цветном принтере свою фотографию и написал на ней «Лиза, не вычеркивай меня!» В почте она нашла письмо – он писал, что будет приходить, приносить деньги и класть в сейф, потому что надо же ей платить за квартиру, и встречать Пашку по воскресеньям, и жить, как привыкла. Что надеется, что со временем она захочет с ним увидеться. Что будет звонить и скучать. Почему-то оставил домашние туфли и одежду. «Наверное, там уже есть его домашнее»,- догадалась Лиза. Она убрала туфли в ящик для обуви. Взяла футболку и так и села с ней на краешек стула, и застыла, и сидела до темноты. Ей стало невыносимо дома. Каждый день она обжигалась о какой-нибудь предмет, принадлежащий Кириллу. О его журнал на тумбочке, о любимую кружку с серебряной ложечкой, старинной, уцелевшей из существовавшего когда-то в дедовском доме комплекта, разметанного временем и обстоятельствами. Он мало что оставил из родительских вещей после их ухода. Фотографии, книги и несколько вот таких семейных дорогих ему вещиц. Кружку купил сам давным-давно и привык к ней, к ее объему, к ее ручке, ложащейся точно по размеру в его пальцы, к ее радостному оранжевому цвету, подсвечивающему любую поверхность. Он подчинялся Лизе и пил чай или кофе из тонких сервизных чашек, но, уходя поработать в кабинет, всегда брал свою кружку. Лиза оказалась в окружении вещей Кирилла – его любимой диванной подушки, книг из библиотеки его родителей, его полотенец, на тон темнее ее, массы мелочей, купленных вместе и порознь, которые на каждом шагу лезли ей в глаза и выбивали почву из-под ног. Нельзя тянуть, пора что-то менять в своей жизни, поняла Лиза -
Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.
***
Кирилл перевез вещи на квартиру, которую снимал для встреч с Викой. Она была небольшая, но функциональная - служила изначальной цели и находилась поблизости от работы. Вскоре Вика переехала к нему, рассудив, что глупо оплачивать две квартиры, если можно жить в одной. Кирилл не возражал, но и не приветствовал это решение. Внутренне он не был готов к такой решительной перемене. Ему хотелось побыть одному, разобраться в себе и ситуации. Впервые в жизни у него было чувство, что он отпустил руль и позволил кому-то принимать решения за него. Одна женщина сменила в его жизни другую почти без его участия.
Вика пришла в институт вместо отбывшей в декрет начальницы отдела кадров. Начальницей ее не назначили, взяли и.о., но сразу стало понятно, что время покажет, кто окажется во главе отдела в итоге. Вика была моложе и, главное, уверенней и напористей своей предшественницы. Она перешла из крупной западной компании и смотрела на институтские порядки свысока и критично. В первый же день объявила о реструктуризации собственного отдела. Следующий -посвятила знакомству с директорией и начальниками отделов. Вика зашла к Потапову, представилась и крепко пожала руку. Потапову не нравились крепкие женские рукопожатия. Он успел побывать комсомольцем, но принять женщину в качестве товарища не сумел. Женское рукопожатие воспринимал как акт агрессии или интереса. И, случалось, невпопад начинал улыбаться, вспоминая финал «Милого друга». Вика сказала, что многое в их компании устарело и требует немедленного обновления, и что она рассчитывает на поддержку молодого поколения руководителей, в первую очередь - его. Потапов был как всегда любезен, обещал из вежливости максимальную помощь и содействие. И перестал думать об этом, как только за ней закрылась дверь. Но Вика стала повсюду занимать место рядом с ним, а на совещаниях частенько говорить: «Вот и Кирилл Владимирович считает…» Как будто они и правда единомышленники и не разлей вода. Потапов чувствовал за этим и охотничий интерес, он замечал ее взгляды, попытки привлечь внимание, но смотрел на все сквозь улыбку – «о, сколько вас упало в эту бездну…» Про себя же твердо знал - тема исчерпана и закрыта.
Однажды, когда в очередной раз Вика привлекла Потапова в качестве поддержки своих административных начинаний, он не выдержал и сказал, что никакого мнения по этому поводу не выражал и более того - совершенно не разделяет. После совещания Вика влетела к нему в кабинет со словами: Ты думаешь, я позволю так с собой поступать? И когда он встал в недоумении, чтобы налить ей воды и как-то угомонить, вдруг притянула к себе и поцеловала. Этот поцелуй обещал Потапову все – все полузабытые наслаждения, задвинутые им в самый дальний угол сознания, задавленные страхом оскорбить Лизино пуританство, постоянными мыслями о ребенке, нежеланием нарушить существующую между ними гармонию. Он чувствовал, как помимо воли реагирует на этот призыв горячего юного тела, как сжимает ее в объятиях и подчиняется ее уверенным смелым рукам. По дороге домой Кирилл думал: Больше никогда! Один раз выступил в пошлой роли героя служебного романа и все. Ставим галочку и точку. Он позвонил ей вечером. Вика откликнулась томным:
- Милый, ты знал, что я думаю о тебе? Я только что из ванны, только смыла следы твоих поцелуев. Знаешь что – приезжай! И ты обо всем на свете пожалеешь, только не об этом!
- Вика, послушай меня. Я - человек взрослый и серьезный. И в моей жизни все есть – и жена и ребенок. Большего мне не надо. Что случилось, случилось, было классно. Но повторять не будем.
И повторил на следующее же утро, когда она вошла и заперла дверь. И чертыхнулся, увидев, что Саня Степанов дожидается снаружи, а секретарша его задержала и не стала звонить. По тому, как во время разговора не он, а Саня отводил глаза, как, уходя, сказал: «Я думал, ты ушел из большого секса», стало понятно, как Саня его осудил. Он и сам себя осудил. Осудил и возненавидел. И стал звонить в агентство – искать квартиру поблизости.
***
- Вика, я хотел бы позвать Пашку в субботу. Вы, наконец, познакомитесь. Увидишь, какой у меня сын. Давай приготовим обед, я тебе помогу. Или сходим куда-нибудь, можем за город съездить, погулять…
- Это у курицы твоей Лизы были силы и время готовить обеды и культурные программы. Она сидела дома, ничем не занималась и даже ребенка не смогла родить. А я работаю не меньше тебя. У меня тысячи людей в подчинении. Мне выходные нужны для отдыха.
- Сколько-сколько у тебя подчиненных? – переспросил Потапов. Я думал, у нас в отделе кадров человек десять, ну, максимум пятнадцать. А что касается Лизы…Я просил тебя этой темы не касаться. Про ребенка я тебе все объяснил. И вообще не надо. Она ничего тебе не должна.
- Мне не должна, но замечу – ты оставил ей огромную квартиру и при этом отстегиваешь непонятные суммы. Сына содержишь, ладно, а бывшей жене можно и самой себя прокормить. Это для ее же пользы. Говорю как специалист.
- Вика, есть вопросы, которые я буду решать сам. Когда твоя консультация мне понадобится, я тебя спрошу. Хорошо? И не вынуждай меня углубляться в анализ расходов...
Потапов начинал сердиться. Он улыбался и разводил руками, когда в ресторане она мгновенно съедала вишенку с его пирожного или демонстративно выбирала себе лучший кусок. Он раздражался, но торчал у кассы, чтобы оплатить ее обновы. Когда после бурного и разнообразного секса Вика закуривала и говорила, прищурив глаза: Да, Потапов, и побогаче, и пощедрее тебя я найду, но такого любовника - вряд ли! - он смеялся, хотя чувствовал сомнительность комплимента. Викино же отношение к важным вещам его сокрушало. Ожесточение по отношению к Лизе он объяснял ревностью, понимал. Но Лиза была частью его жизни. Страницей, которую он перевернул, но не может ни переписать, ни вырвать. А нежелание впускать в их жизнь Пашу оставалось за пределами понимания. Неужели Вика никогда не сможет жить его интересами, никогда не поставит себя на его место и не посмотрит на ситуацию его глазами? Ему была важна хотя бы иллюзия их единства. Ее напор, страстность, ее откровенное восхищение его сексуальностью по-прежнему волновали, но ощущение какого-то глобального дефицита портило даже любовь.
Однажды утром, когда Потапов надевал в прихожей плащ, Вика вдруг развернула его к зеркалу и сказала:
- Какая мы все-таки красивая пара! Давай я рожу тебе девочку, Потапов. Хочешь? Я даже замуж за тебя не прошусь. Знаю, что еще одного ребенка ты и так обеспечишь.
Кирилл обнял ее. На душе стало так тепло. В этом ее порыве растворилось его недовольство выпадами против Лизы, нежеланием видеть Пашку. «Она просто хочет своего счастья, – подумал Кирилл. - Это я не могу с чистого листа, а для нее именно так и надо».
С тех пор мысль о том, что в его жизни должен появиться ребенок его не оставляла. Надо было задуматься о новом жилье. И вообще – о будущем. В том, что со временем именно он станет генеральным, Потапов не сомневался. Он был опытным специалистом, к нему обращались за советом коллеги, его приглашали в качестве эксперта из других компаний и организаций. Кроме того, он был хорошим организатором и уже руководил не только проектной частью зарубежных объектов, но и всем строительством. Второе экономическое образование Потапов получил после тридцати, но отучился блестяще и главное, попал в компанию таких же – молодых и талантливых, с которыми поддерживал связь и время от времени получал заманчивые предложения. «Ну, походить с дочкой на дискотеки, я уже не смогу, но дать ей нормальное будущее успею» - рассудил Потапов. И начал заниматься строительством загородного дома.
Однажды он вернулся из командировки совершенно измученный, не заезжая на службу, поехал домой, кое-как принял душ и повалился в постель. Но уснуть не удалось – какой-то ужасающей со сна, диковинной трелью взорвался мобильник. Свои он отключил, значит, Викин. В полусне обошел квартиру, нашел ее сумку. В кармашке телефона не оказалось, пришлось залезть в недра, в итоге вывалил все на стол и отключил вопящее насекомое. Сметая содержимое обратно, увидел упаковку лекарств, удивился, поднес ближе к глазам. Противозачаточные. Открытая упаковка, половина использована. Сон сняло как рукой. Она меня обманывает. Зачем?.. Разве это я просил родить ребенка?.. Он оделся, вышел. Из машины позвонил Сане, спросил: Ты уже обедал? Степанов не обедал, но отозвался без энтузиазма. Пока он ехал, Кирилл успел захмелеть - перелет, смена часовых поясов, сутки без нормальной еды.
- Посмотри на себя, – сказал Степанов вместо «здрасте»
- Что, не узнать? – ответил Потапов, откидываясь на спинку стула и протягивая руку.
- Если б ты не был пьян, как свинья, я б ответил серьезно, – сказал Саня.
- Вика меня обманывает.
- Изменяет?
- Хуже. Говорит, что хочет родить мне красавицу-дочку, а сама принимает таблетки. Что это за игры, Сань? Зачем?
- Спроси у нее.
- Боюсь, что любой ответ мне не понравится. Да и не поверю я ей, вот в чем засада. Сань, как жить с женщиной – есть, спать и не верить?
- Не надо было уходить из дому. Не хлебнул бы дерьма.
- Лиза сама сказала - уходи.
- Вот так на ровном месте взяла и сказала.
- Сань, какая сволочь ей стуканула? Раиса?
- Какая разница! Дело же не в том, кто стуканул.
- Я ни разу не видел ее с тех пор, даже не слышал. Отрезала так отрезала. Без права переписки.
- Кирюх, снявши голову… Какая может быть переписка, сам подумай.
- А я вот возьму и не разведусь с ней! Буду до смерти законным правообладетелем.
- Много это даст тебе?
- Ни фига не даст, – согласился Потапов. - Кроме надписи на могильном камне. Завещаю Пашке похоронить нас вместе, и что она сделает?
Разговор зашел в тупик. Говорить о могильных камнях было преждевременно. Вообще глупо. А дать совет, как ему дальше жить Степанов не мог. Он с первого дня от этого романа хорошего не ожидал. Но что говорить, когда дело сделано…
Сане стало тяжко общаться с Кириллом. Он привык смотреть на него снизу вверх. Кирилл был старше на два года, но в институте все играющие и поющие сбивались в музыкальные коллективы и на этой почве они прониклись взаимным интересом и подружились. Когда Саня закончил институт, Кирилл пробил ему место у себя в отделе. Они вместе росли по службе. Вместе мотались по командировкам. Вместе решали рабочие вопросы и ценили то, что могут положиться друг на друга в любой ситуации. Теперь Саня видел, как Кирилл перестает быть собой. Теряет не статус, не обороты - качество.
Потаповской «рокировочкой» начальство было недовольно, старики винили Вику, но на самого Кирилла смотрели снисходительно – перебесится и все исправит. Саня переживал. Даже не хотел говорить дома. Как помочь не знал, но однажды взял и позвонил Лизе. После невнятного вступления сказал:
- Лиза, это все ошибка. Дай ему время.
Лиза помолчала. Потом сказала:
- Саша, спасибо тебе. Я позвоню вам. Позднее.
«He’s got a one way ticket to the blues», – вспомнилась Сане старая песня…
Деньги на летний отдых Кирилл Паше выделил, но мучился оттого, что хотел видеть сына регулярно и не знал, как все устроить. Когда он затеял стройку, всему институту тут же стало известно, что Потапов оставил жене роскошную квартиру, а для Вики строит особняк. Она поначалу активно участвовала в процессе, указывала, где именно надо покупать участок, смотрела проекты. Отстаивала свои варианты до ссор и скандалов, пока однажды Потапов не уперся и не сказал – будет именно так, потому что так безопасно и удобно детям, и, не дожидаясь очередной порции лжи, уточнил - Пашиным детям, моим внукам. И перестал обсуждать с ней строительство.
Он таскал Пашу с собой, приставал с вопросами, сердился на его равнодушие. Они старались сохранять отношения. Плавали в речке неподалеку от участка, потом ехали обедать в какую-нибудь кафешку. Говорили о поступлении, о репетиторах, о том, придется ли сократить занятия спортом и посещения компьютерного клуба, в котором Паша был чуть ли не председателем. Лизу обходили, как два сапера обходят мину, прекрасно различимую обоими. И все же Кирилл не выдержал, спросил. И Паша не выдержал и сказал:
- Ты оставил меня без семьи. Два раза! Я тебя ненавижу!
Кирилл едва успел затормозить - Пашка выскочил на ходу и ушел, не оглядываясь.
(окончание следует)