роман "Кельтский крест"
часть вторая "Костры кельтских магов"
«Ночью, в лесу, друиды костры разжигали
И девы нагие, вокруг них танцевали…»
ГЛАВА 5
Ночная тьма плавно опустилась на заснеженные вершины гор, лесистые холмы, долины и селенья Горной Шотландии. Звёзды и луна – вечно сияющие глаза неба, смотрели молча вниз. А ближе к десяти часам вечера необычайно густой туман застил имение графа Макбета и окружающий его лес. Казалось, что всё живоё крепко спит в оглушающей тишине или затаилось в ожидании чего-то. Тень от быстро идущей женщины проскользнула по стене замка. Ветер развивал полы её роскошного платья в модном тогда стиле рококо и длинный плащ с капюшоном. Время от времени дама придерживала его края руками. И вот из-за угла показалась молодая женщина с широко открытыми тёмно-зелёными глазами и горящим взглядом. Губки бантиком были слегка приоткрыты. Несколько прядей русых волос, выбелись из причёски и падали на лоб, слегка кудрявясь. Дама тяжело дышала от волнения и быстрой ходьбы. Она подбежала к калитке, массивной каменой ограды, окружающей готический замок и остановилась.
- Мари-Луиза иди сюда, это я Маргодик. – Шепотом, язычница позвала женщину в плаще.
Англичанка, немного содрогаясь от холода и волнения, вышла к кельтской жрице. Даже при такой плохой видимости, которая была тогда, Мари-Луиза сразу обратила внимание, что женщина выглядела по-другому. Она расчесала свои длинные чёрные волосы, которые придерживал позолоченный резной ободок. Также на жрице было белоснежное одеяние с вышивкой – красными и золотыми шёлковыми нитями. Одежда состояла из приталенного платья с декольте, спускающегося до самых ступней и плаща с капюшоном.
- Ты взволнована? – Спросила Маргодик.
- Да. Немного.
- Это хорошо. Твои глаза горят огнём страсти и желания. Значит, сегодня ночью нам всё удастся. Пойдем, скорее, настало время разжечь костёр – скоро полночь.
Язычница схватила Мари-Луизу за руку, и они быстро пошли в сторону леса. Душа молодой англичанки радостно трепетала оттого, что наконец наступила ночь накануне праздника Имболк. Ночь, когда должны были исполниться самые сокровенные желания Мари-Луизы. Молодой женщине было интересно и немного жутко в ночном парке, но лес, окутанный тьмой пугал ещё сильней. Мари-Луиза хорошо помнила тот страшный вечер, когда на неё напали разбойники. Её сердце вновь сжалось от боли при воспоминании о тех трагических событиях. Но теперь Мари-Луиза была уже сильнее и была готова ко всему. Полная решимости и бравады она быстро шла по лесу рядом с кельтской жрицей. Молодая англичанка часто спотыкалась или натыкалась на что-то. То это были пни, то поваленные деревья, то сломанная ветка. Она вздрагивала от испуга, чувствуя, что где-то рядом с ней, пробежал какой-то лесной зверёк. Но Мари-Луиза продолжала упрямо идти, уже привыкнув к ночной мгле.
И вот наконец женщины вышли из плотного кольца кустарников и дубов. Они очутились на поляне удивительно правильной округлой формы. Центр её был расчищен от снега и на большом белом круге была отчётливо видна голая земля. Посередине круга на месте будущего костра были аккуратно выложены дрова в форме конуса. Две женщины стояли рядом с ещё не зажженным костром и держали горящие факелы. Другие два лежали рядом на земле. Подойдя ближе Мари-Луиза, узнала в незнакомках – мать и бабушку своей спутницы. Они тоже были одеты в белые длинные одежды. Но плащ старшой жрицы отличался от двух других тем, что был алого цвета. На всех женщинах так же были надеты золотые ожерелья, серьги и браслеты.
- Возьмите факелы и подойдите к нам ближе. – Сказали Мадалена и Биганна практически одновременно.
Мари-Луиза и Маргодик взяли факелы, и подошли к ним ближе.
- От пламени к пламени. От огня к огню. От памяти к памяти. Да не потухнет огонь наш, ибо будет он передаваться от факела к факелу, от матери к дочери, и таинство наше сохранится в веках. – Сказали кельтские жрицы и подожгли факелы молодых женщин от своих. – Теперь разойдёмся по периметру кольца и зажжем одновременно этот костёр.
Женщины встали в круг и зажгли костёр. Он загорелся так быстро и ярко, что Мари-Луиза даже вздрогнула и сощурила глаза. Молодая англичанка на несколько минут ослепла от такого яркого света, разгоревшегося во тьме. Минут семь или десять женщины стояли молча и смотрели как всё сильнее и сильнее разгорается костёр, как танцует его пламя на ветру, и потрескивают дрова, сгорая и поднимаясь белыми хлопьями пепла, и уносятся ветром в чёрную пустоту.
- Смотри внимательно чужестранка. – Низким голосом сказала Мадалена. – В огне заложена энергия трансформации, перемен. Он символ смерти, жизни и возрождения. Через него ты прочтёшь книгу судьбы.
И вот языки пламени стали принимать какие-то образы. В памяти Мари-Луизы начали всплывать фрагменты её жизни – от начала и до настоящего момента. Затем ясновидящая увидела новые символы. Интуитивно она поняла, что видит предстоящие события. Вот оранжево-красные языки огня приняли форму двух любовников, страстно сливающихся в объятиях друг друга. Они, то разъединялись на мгновенье, то опять соединялись в единое целое. Затем эти любовники в виде языков пламени стали колыхаться неразрывно в танце страсти – то нежно и осторожно касаясь, то яростно и жадно впивались они друг в друга.
Но вскоре образ любви сменился образом горя. И вместо пламени страсти всё возгорелось пламенем бед и несчастий. Всё вокруг было в огне и в крови. Всюду смерть и потери. Знак войны увидела Мари-Луиза. Огненная стрела, выпушенная с севера, сделает круг и вернется обратно, неся с собой разрушения и смерть. И вот Мари-Луиза уже видит, как горит её собственный дом и бежит она с маленьким ребёнком на руках в окружении стен, объятых пламенем. Затем взору ясновидящей явился замок графа Макбета, который также был объят огнём. А сам шотландец, истекая кровью, из последних сил, бросался с мечом на противника. И Мари-Луиза содрогнулась от ужаса и страха. Она отошла от костра и потушила свой факел в снегу. Бросив его в сторону, Мари-Луиза закрыла лицо руками. Оно пылало алым румянцем согретое пламенем костра, а её грудь высоко подымалась от волнения.
Затем Маргодик и её мать тоже потушили факелы. Сняв с себя белые одежды, женщины начали танцевать вокруг костра. А старая кельтская жрица продолжала стоять близко к огню в белом длинном одеяние и алом плаще. Она произносила заклинания на непонятном для Мари-Луизы языке. Потом старуха стала напивать какую-то песню. Мотив, которой, то разрастался до требовательного возгласа, то был полон напряженного ожидания, то становился, настойчив и как будто наступал. Ветер в такт мелодии – гудел и раскачивал ветви деревьев и кустарников. Пламя костра то разгоралось и поднимало свои огненные языки высоко к небу, то почти погасало повинуясь ритму кельтской песни. Время от времени над костром летал чёрный ворон, и дикие коты кричали, где-то неподалёку в кустах.
- Настало время ритуальных танцев! Раздевайся и танцуй с нами! – Позвала молодую англичанку Маргодик.
Мари-Луиза стояла в стороне и с замиранием сердца наблюдала за происходящей мистерией, что разыгралась сегодня ночью в шотландском лесу. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которая увидела что-то тайное, запретное, то чего она ни в коем случае не должна была видеть и знать. Молодая женщина была немного скована и смущена. А ещё Мари-Луиза была полна тревоги из-за будущего, увиденного в огне. И она беспокойно думала о том, что предстоит пережить. Мари-Луиза надеялась, что грядущие события не окажутся такими трагическими, как ей привиделись.
Молодая англичанка всё же решила идти до конца в задуманном деле. Поэтому, повинуясь призыву кельтской жрицы, Мари-Луиза начала раздеваться. Быстро и нервно она снимала с себя одежду. Раздевшись догола, Мари-Луиза распустила роскошные длинные тёмно-русые волосы. Раскрепостившись она принялась танцевать возле костра вместе с друидами, почувствовав внутреннюю свободу и благодать.
Каждая из танцующих женщин была по-своему прекрасна. Мать Маргодик хоть и была вдвое старше девушек, но ещё не утратила красивых форм. Хотя уже было заметно, что груди её начли обвисать, а руки становиться дряблыми.
Маргодик напротив, была очень худой и гибкой. Движения её были легки и грациозны. Она широко улыбалась и как будто порхала, размахивая тонкими руками и ногами в танцы, то, подпрыгивая, то, кружась на месте. Как мотылёк молодая кельтская жрица вращалась вокруг костра.
Мари-Луиза обладала очень соблазнительными формами. У неё была высокая, красивая, наполненная грудь, тонкая талия и округлые бёдра. Её бархатно-шёлковистая кожа быстро порозовела от танца и тепла горящего костра. Распущенные, длинные, тёмно-русые волосы Мари-Луизы развивались по ветру и приобретали ярко рыжий оттенок от огня. В те минуты молодой женщиной овладело давно забытое чувство радости бытия и сильный восторг от ощущения внезапного счастья. Мари-Луиза вспомнила, что испытывала подобные чувства в тот самый вечер, когда она совсем ещё юной пятнадцатилетней девчонкой беззаботно отплясывала в цыганском таборе. Сейчас как и тогда, она забыла обо всём на свете. И не только стыд, благовоспитанность, этикет и скромность. Но и многое другое. Те проблемы и тревоги, что мучили и изводили её долгое время. Молодая женщина забыла о несчастных годах, проведённых с Ричардом. Забыла о том страшном дне, когда на неё напали разбойники и на глазах Мари-Луизы убили её слуг. Забыла, как тяжело было расставаться с маленьким Робертом, к которому она привязалась всей душой и сердцем. Забыла о том, что рано или поздно Мари-Луиза должна будит вернуться к мужу. Её изболевшемуся сердцу было просто необходимо отдохнуть от постоянной щемящей боли. Боли, которая беспрестанно мучила Мари-Луизу от пережитых трагических событий. И только когда Джерард был рядом, молодой женщине становилось легче. С ним Мари-Луизе всегда было очень хорошо, спокойно, уютно. Она чувствовала необычайную благодать всем своим существом, рядом с этим мужчиной. Вот и сейчас в предвкушении встречи с Джерардом, молодая женщина забыла все свои беды и горести. Она танцевала весело и беззаботно вокруг костра, как и семь лет тому назад. Как было приятно и весело Мари-Луизе – расковано отплясывать, поднимая руки высоко к небу и смотреть на легкие облака, похожие на белые лодки, медленно проплывающие по чёрному бесконечному небу, усеянному звёздами. А луна по-прежнему холодно и невозмутимо смотрела вниз. Единственная свидетельница танца обнаженных женщин вокруг костра, что разожгли друиды на праздник кельтской богини Бригитты.
Время текло незаметно, да и почти невозможно ночью в лесу определить его. И поэтому мужской голос с небольшой хрипотцой, который вдруг раздался где-то рядом, застал жриц врасплох. Они взвизгнули от неожиданности и переглянулись.
- Это голос графа Макбета. Должно быть уже за полночь. Нам надо уходить. – Спокойно сказала старая кельтская жрица.
После этой фразы друиды как были нагишом, кроме конечно старухи, так и убежали в чащу леса. Мари-Луиза даже не успела им слово сказать. Она так растерялась от быстрой реакции кельтских жриц и услышав голос Джерарда, что несколько минут просто стояла как вкопанная. Раскрыв рот от изумления, молодая англичанка смотрела вслед друидам, исчезающим в зарослях. Мари-Луиза была поражена тем, как быстро они отреагировали. Хотя только что женщины полностью погрузившись в транс и ритуальный танец, лихо отплясывали вокруг костра. Но, услышав снова голос шотландца, который эхом раздавался по лесу, молодая англичанка тоже пришла в себя. Она быстро надела первое, что подвернулось ей под руку – белое одеяние оставленное одной из кельтских жриц. Мари-Луиза стояла лицом к разгорающемуся всё сильнее пламени и даже услышав шаги за своей спиной, не оглянулась.
- Кто вы? – Спросил Джерард. И не услышав ответа, спросил опять – Это ты Мари-Луиза?
- Да. – Сказала молодая женщина еле слышно. Сердце её бешено колотилось, а всё тело пылало от волнения и нарастающего желания. Она услышала, как мужчина подошел к ней ближе, и увидела свет на тёмной земле от зажженного факела в его руке. – Брось факел в костёр.
Сказала Мари-Луиза Джерарду повелительным тоном. Несколько минут шотландец стоял, не шелохнувшись, но потом всё же выполнил просьбу молодой женщины.
- Только не спрашивай меня ни о чём.
Тихо, почти шепотом произнесла Мари-Луиза. И вся она задрожала от нахлынувших на неё чувств, таких разных и противоречивых. Ей было одновременно и страшно, и стыдно, и жарко, и холодно, и очень желанно, чтобы Джерард обнял её. И когда он сделал это Мари-Луиза, подняла голову и, дотянувшись до его подбородка, нежно поцеловала. Джерард был таким высоким, широкоплечим, с сильными руками, которые нежно, но крепко обнимали молодую женщину. Мари-Луиза, успокоившись в его объятиях, облегчёно вздохнула и дрожь её прошла.
- Как хорошо - быть с тобой. – Сказала она шепотом и почувствовала его поцелуй на макушке.
- Твои волосы пропахли костром. Ты сегодня сама на себя не похожа. Из элегантной светской дамы ты превратилась в очаровательную лесную фею. – Сказал Джерард, и в его голосе звучали шутливые нотки.
- И кто тебе нравится больше? – Спросила Мари-Луиза взволновано и немного испугано.
- Я безумно люблю тебя, радость моя. В каком образе ты бы не была. С первого взгляда, я всё сильней и сильнее люблю тебя. – Ответил Джерард и, нагнувшись, поцеловал молодую женщину в шею.
Её глаза после этих слов засеяли радостным блеском. И сердце обожгла горящая волна вожделения. Она протянула руки вперёд к костру и, закрыв глаза, как заклинание в мыслях сказала: «Пусть пронесет он эти чувства ко мне до конца дней своих. И будет гореть в сердце его любовь ко мне на веке вечно! И пусть сегодня ночью я зачну ребёнка от него. Мальчика, который будит, похож на Джерарда как две капли воды». Произнеся мысленно эти слова, Мари-Луиза резко открыла глаза. Пламя костра вдруг ярко вспыхнув, отразилось в её больших тёмно-зелёных глазах, которые могли быть на свету светлее, а в тени становились совсем чёрными. Но сейчас как по волшебству они одно мгновенье были то своего естественного цвета, потом резко посветлели, а затем потемнели до черноты и затем снова стали как прежде тёмно-зелёными. Именно в этот миг отразилась в глазах Мари-Луизы вся её противоречивая сущность. Словно душа её постоянно играет с огнём искушения – то темнеет, то светлеет. Но в эту ночь встретилось два её начала. Похотливая страсть, что позволяла делать этой молодой женщине бесстыдные ласки, своему любовнику и всепоглощающая сердечная любовь к этому мужчине. Такая сильная любовь, что Мари-Луиза отчётливо осознавала, что готова на всё раде любимого человека. Ибо любила она впервые кого-то намного больше чем себя. Англичанка была готова умереть за него, если будит нужно. Ещё Мари-Луиза сожалела, что не Джерард был её первым мужчиной. И поэтому следующие слова как бы сами собой слетели с губ Мари-Луизы.
- Прошу тебя представь, что ты будишь моим первым мужчиной. Представь, что я невинна. И люби меня так будто ты у меня первый. Поверь мне, ты будишь для меня первым и единственным, кому я отдамся целиком – душой и телом.
- Клянусь, я буду любить тебя, как ни одну женщину прежде. И знаю, что никогда не буду любить никого кроме тебя. – Сказал Джерард и жадно поцеловал Мари-Луизу в губы, потом в шею и ниже и ниже.
Как уютно, тепло и спокойно было молодой женщине в объятиях этого сильно и нежного мужчины. Она чувствовала, как дрожало его упругое мускулистое тело от возбуждения. Мари-Луиза ощущала, что её ноги слабеют. С каждым поцелуем этого статного и страстного шотландца она млела всё больше. Мари-Луиза утопала в его поцелуях и ласках, и сама жадно целовала и ласкала Джерарда, всем своим существом стремясь – прижаться к нему и воссоединиться с ним. Любовники расстелили одежду на белом снегу и предались любви. Их раскрасневшиеся тела пылали не меньше чем костёр рядом с ними. Ни зимний холод, ни северный ветер, пронизывающий лес не смогли остудить жар Мари-Луизы и Джерарда. Их стоны в любовном экстазе эхом радовались по всему лесу. Это была дикая и не обузданная страсть, которая продолжала стремительно нарастать с каждой новой лаской, с каждым новым прикосновением. Они упивались наслаждением плотской любви. Их руки и ноги были переплетены, и сильно прижавшись друг к другу – мужчина и женщина казалось, были уже неразделимы. Так бывает когда деревья или цветы растут очень близко друг к другу и со временем их корни, ветви, стволы или стебли – тесно и навечно переплетаются друг с другом. Упоенные близостью, Мари-Луиза и Джерард не замечали, как летит время и, что рассвет начинает побеждать ночную тьму.
Постепенно лучи восходящего солнца всё больше пронизывали лес. Костёр на круглой поляне, затух как-то сам собой, перед самым рассветом. Закутавшись в тёмно-зелёный тартан, Мари-Луиза и её возлюбленный всё ещё спали в тесных объятиях друг друга. Джерард уткнулся лицом в шёлковистые волосы молодой женщины, от которых пахло лесной свежестью. А Мари-Луиза прильнула губами к его сильной мускулистой руке. Их волосы слегка развивались по ветру, а щёки загорелись румянцем от солнечных лучей.
Любопытные воробьи собрались вокруг мирно спящих влюбленных и, храбрясь, подлетали всё ближе. Голуби летали высоко в небе, кружа над поляной. Иногда птицы парили совсем близко к земле, и шум от быстрых взмахов их крыльев разбудил Мари-Луизу. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Молодая англичанка несколько минут лежала, не шевелясь. Она беспокойно оглядывалась с любопытство и недоумением. Женщина была очень растеряна и, морща лобик, пыталась вспомнить, как она здесь оказалась. Через несколько минут Мари-Луиза окончательно проснулась и события прошлой ночи, прояснились в её памяти. Улыбнувшись приятным воспоминаниям, она поплотнее прижалась к Джерарду и поцеловала его руку, надолго задержав свои губы в этом прикосновении, полном нежности и любви. Ей было так хорошо, что Мари-Луизе даже не верилось, что она находиться на земле. У Мари-Луизы было чувство, будто она попала в какое-то райское место, где всё дышало любовью, красотой и гармонией, а проблемы, тревоги и волнения остались внизу, очень далеко отсюда. «А может это продолжение сна?» - подумала молодая женщина. И тут почувствовала лёгкое прикосновение к своей голове, похожее на поцелуй.
- Джерри, ты уже проснулся? – шепотом спросила Мари-Луиза.
- Да, милая. – Ответил он.
Осторожно повернув её к себе, шотландец прильнул к губам молодой женщины. Джерард целовал Мари-Луизу очень нежно, долго с постепенно нарастающей страстью. Его горячие дыхание согревала молодую женщину изнутри, наполняя всё её существо чувством восхитительной неги и блаженства.
- Ты вчера была невероятно пылкой и страстной! – С восхищением сказал Джерард Мари-Луизе. – Я ещё никогда не встречал такую чувственную и пламенную женщину. Скажи мне, почему ты решила не ждать свадьбы?
- Потому что я очень люблю тебя. И любовь моя не терпит промедления.
- Спасибо милая. – Сказал Джерард и снова поцеловал её. – Но, мне кажется, ты что-то не договариваешь. Я прав?
Он внимательно посмотрел на Мари-Луизу и заметил, как она отвела взгляд в сторону, и выражение её лица сильно изменилось. Глаза молодой англичанки стали полны грусти и тревоги.
- Скажи мне, в чём дело? Я же вижу, что тебя что-то сильно беспокоит.
- Мой муж написал мне, что никогда не даст развод. Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь пожениться. Я совсем отчаялась и не знаю, что мне делать. Для меня не выносима одна только мысль о возвращение домой и о жизни с Ричардом. Особенно сейчас, когда я обрела с тобой такое счастье, о котором даже мечтать не могла.
- Тебе не нужно возвращаться домой. Ты можешь оставаться здесь, со мной сколько хочешь.
- Правда?! Спасибо, любимый! Но… но что подумают люди.
- Не беспокойся об этом. Пока все же думают, что ты вдова. Я скажу, что неожиданно выяснилось, что один из твоих прапрадедушек был шотландцем и ты наша очень дальняя родственница. Я скажу, что ты нуждаешься в смене обстановки, после тех несчастий, которые случились с тобой. И ты останешься погостить у нас на неопределенное время. Для восстановления душевных сил.
- Да. Я думаю, это будит лучше всего.
И так началась новая глава лжи. Мари-Луиза и Джерард с удивительной легкостью правдоподобно лгали и только наедине друг с другом «сбрасывали маски дальних родственников», снова превращаясь в тайных любовников. Мари-Луиза дожидалась, когда наступит ночь, и в замке все разойдутся по своим спальням. Тогда она тихо проскальзывала в спальню графа. Они проводили вместе каждую ночь, и никогда не засыпали. Мари-Луиза и Джерард занимались любовью, а когда уставали, крепко прижавшись, лежали в объятиях друг друга, беседуя о чём-то или просто молча, дожидались рассвета. Затем молодая женщина медленными, усталыми шагами возвращалась к себе и спала до одиннадцати.
Приблизительно через два месяца Мари-Луизе стало нездоровиться. Её тошнило, и часто кружилась голова. И уже давно не было менструации. Молодая женщина в тайне начала надеяться, что её плохое самочувствие вызвано беременностью. Но для пущей уверенности она всё же решила обратиться к врачу. Мари-Луизу осмотрел личный доктор семьи графа Макбета, который подтвердил её беременность. Джерард и Мари-Луиза уговорили доктора сказать, что она находиться примерно на четвёртом месяце беременности. Для того чтобы все думали, что это ребёнок якобы от умершего мужа Мари-Луизы, чтобы никто не заподозрил её в греховной связи.
Очередная ложь начала работать так же хорошо, как и предыдущие. Но если тайных любовников и посещали иногда муки совести, то счастье при мысли о будущем ребёнке было намного сильнее. Мари-Луиза и её возлюбленный шотландец были на седьмом небе от этой новости. И радость светилась в их глазах ярче солнца. Мари-Луиза хотела, чтобы весь мир был также счастлив как она. Но молодая женщина, конечно же, не знала, как осчастливить весь мир. И лишь благодарила судьбу за то, что та улыбнулась ей. Как-то в начале апреля Мари-Луиза решила снова зайти к своим наставницам в ясновиденье – кельтским жрицам, которые не раз предсказаниями и советами помогали ей. Молодая англичанка всегда быстро и легко находила домик друидов в чаще леса, благодаря своему необычному дару.
Затаив дыхание ясновидящая вошла в дом, который в начале весны уже был весь обвит плющом, а в некоторых местах старые каменные стены были покрыты ещё и мхом. Кельтские жрицы сидели за столом и готовили какой-то отвар на травах. Мари-Луизе, показалось интересным, то что использовались как и молодые побеги так и засушенные, прошлогодние растения. Англичанка огляделась вокруг и в ярком свете весеннего солнца, она увидела новые предметы, которые не замечала, когда приходила сюда раньше. Это были статуи языческих богов, расставленные по углам дома. Они были очень декоративны и не совсем точно передавали человеческие очертания. Большинство идолов было сделано из камня, но некоторые были из золота. Также по всему периметру дома лежали каменные круги. А на кирпичных стенах были вырезаны различные символы: молоток, чаша, колесо, рог изобилия, трезубец, круг.
- Это символы ваших богов? – Спросила Мари-Луиза кельтских жриц.
- Да. Это символы и идолы – бога Солнца, богини плодородия, бога дерева, бога огня и богини природы.
- Почему вы покланяетесь им?
- Ну, например ведунья Бригита – дочь Дагды. Она богиня плодородия, покровительница учёности и врачевания.
- А кто такой Дагда?
- О, это самый главный и могущественный бог – он всемогущ и всеведущ. Он наш главный покровитель и благодетель. – Рассказывала самая молодая кельтская жрица – Маргодик.
- Мы молимся нашим богам, чтобы они не гневались на нас. А защищали от врагов, способствовали хорошему урожаю, в разведении скота, спасали от ненастной стихии, сохраняли благодатный огонь в нашем очаге. – Монотонно говорила старая жрица, не отрываясь от приготовления отваров из трав.
- А в чём сила твоего бога? Почему ты носишь символ веры к нему? – спросила молодая язычница, указывая пальцем на золотой крестик на груди Мари-Луизы.
Молодая женщина ненадолго задумалась о том, как бы лучше объяснить язычницам смысл веры во Христа. Потом, собравшись с мыслями Мари-Луиза начала свой рассказ, который не был похож на проповедь, но был искренним и спонтанным. Она говорила спокойно, проникновенно и с большим чувством. Глубоко погружённая в свои мысли, Мари-Луиза ни разу не взглянула на своих слушателей. А взгляд её был обращён куда-то далеко, как будто воображение молодой женщины отчётливо рисовало ей то, о чём она говорила.
- Много веков назад существовала Римская Империя. Её могущество простиралось почти на всю землю. И множество покоренных народов страдало под властью этой всемирной монархии. Рим занимался мировым политическим благоустройством и его не волновала жизнь простых людей. Особенно тяжело было рабам, потому что римский закон разрешал господину делать с его рабом всё что угодно. И чем больше становилось могущество Рима, тем быстрее росла жестокость его граждан. Рабов доставляли из отдаленных провинций империи, и римляне могли купить их почти даром. Этих несчастных людей даже на работы отправляли в оковах. За кашель и чиханье во время работы их избивали. Рабов били прутьями, бичами, ременными кнутами с крючками на концах, которые могли вырывать мясо кусками. Рабы - привратники сидели у ворот на цепи, как собаки. Пленников безжалостно травили в амфитеатрах хищными зверями. У этих несчастных людей ничего не было. Даже надежды на то, что однажды в душе и разуме тех кто является хозяевами жизни – имел власть и богатство, может что-то измениться. А языческие боги не служили им даже утешением. Так как это верование было сосредоточено на внешней обрядности и не могло пробудить в душах людей такие спасительные качества, как сострадание, доброта, любовь, терпение, понимание. И тем самым протянуть руку помощи тому кто нуждался в сочувствии и жалости. А Христос, пожертвовав собой, искупил грехи людей и указал путь к спасению через милосердие и любовь. Он на собственной жизни и смерти показал, как любовь может творить чудеса – истинная, не истощимая и ничего не требующая взамен любовь. Только она может спасти человечество. Ведь люди так часто бывают, слепы и жестоки друг к другу. Христос учил прощению, пониманию и безграничной, безвозмездной любви. Господь указал людям путь к спасению. Путь к спасению от самоуничтожения. Потому что люди очень часто бывают – жестоки, и готовые пойти на всё ради наживы. Человек бывает похож на зверя, готового перегрызть горло своему противнику, загубить безвинное и слабое существо, ради насыщения. Но люди могут спасти себя, если будут поддерживать друг друга в трудную минуту, проявят великодушие и милосердие, терпение и доброту. Ведь единство всегда сильнее разрозненного гнева. И добро всегда будет побеждать, потому что оно есть жизнь, а зло это утопия. У зла нет будущего, ибо оно побуждает всех к самоуничтожению.
Христос умер мучительной смертью распятый на кресте и воскрес, чтобы навсегда сиять нам с Небес, согревая наши сердца, спасая наши души. Слепота и безжалостность людей обрекла его на самую мучительную и позорную казнь. Распятием на кресте казнили грабителей, разбойников, воров, мошенников.
Невиновный он страшно страдал за грехи людей и за то, чтобы люди увидели и поверили в силу настоящей любви. Только его великая, добровольная жертва могла показать это. Нет ничего сильнее любви Христа к нам – спасительной, вечной, безграничной и безвозмездной любви к людям. Ко всем одинаковой и потому всегда справедливой. Он видит наши души, он знает наши мысли. Бог наша совесть и наша внутренняя сила. Но мы так часто нарушаем его заповеди. И я уже столько раз нарушила их. Во мне так много внутренних противоречий. И даже зная, что в моих поступках нет логики, я не могу жить по-другому. Я не умею жить по-другому.
Мари-Луиза договорила свою речь и тяжело вздохнула. Её задумчивый взгляд устремился куда-то далеко и, скрестив руки на груди, она стояла, так молча несколько минут. Потом Мари-Луиза попрощалась с кельтскими жрицами и медленно побрела к замку. Она вспоминала свою жизнь, начиная с детства и заканчивая сегодняшним днём, события которые кардинально меняли её жизнь и влияли на поступки. Мари-Луиза понимала, что поступала совсем не так, как учили и воспитывали её родители и учителя. Она понимала, что многие её поступки противоречили добродетели, порядочности и самое главное – законом христианской религии. Но Мари-Луиза так же осознавала, что не могла поступить иначе на тот момент. Она не умела и не могла жить по-другому. И даже если бы Мари-Луиза захотела что-либо изменить она не смогла бы этого сделать, потому что не смогла бы изменить себя, свою внутреннею сущность. Она понимала, что ей придётся всегда жить с внутренними противоречиями, пытаясь находить золотую середину внутри себя.