Борис Рябухин
Начало см. Отцовский след 1, 2, 3
Продолжение следует
ПИСЬМО АВГУСТЫ ВАСИЛЬЕВНЫ
Августа Васильевна – Володе
Без даты.
Здравствуй, Володя!
Я, Августа Васильевна, сестра Африкана Васильевича, Вашего отца. Все Ваши письма к Аркадию Васильевичу я читала. Только вот последнее он не принес, сказал, что Вы отказываетесь с ним переписываться. Мало он Вам сообщил об отце. Очень жалею, что не я с Вами начала переписываться, ибо только я могу рассказать о нем, как никто из нас. Я у Африка (разрешите, я буду так называть своего брата, Вашего отца) воспитывалась (самая младшая в семье нашей), а потому могу бесконечно о нем рассказывать. Знаю его совершенно, все его мысли и помыслы.
Аркадий Васильевич просто не справился с этим, да рос он отдельно от нас, сам один.
(Аркадий Васильевич очень деликатно говорил с Володей, не чернил ни отчима, ни мать Володи, а тетя Гутя порицает мать Володи, значит, знает причину.)
Все мы очень долго ждали той минуты, когда хоть что-нибудь получим о Вас. Мы так все горим желанием встретиться с Вами, с нашими внуками, всей семьей. Для нас всех многое значит сын Африка.
Вы пишете, все должно остаться по-прежнему. Как? Что это значит, Володя? Я понимаю так: не знать отца родного, забыть его, не произносить имя отца. Нет, этого не должно случиться. Очень хочу, чтобы сын Африка знал своего отца, гордился им. Хочу, чтобы и внуки Африка знали о нем, кланялись низко своему замечательному деду.
(Как дети Володи будут знать деда Африка, когда отца такого знать не хотят? Трагедия!)
Володя, не всем выпало на долю такое счастье – иметь такого отца и деда, как Африк.
Горжусь своим братом.
Не сужу твою мать, а просто считаю, она не права. Давно настало то время, когда нужно было Вам рассказать об отце.
Другое дело, если бы он был какой-то негодяй, но Ваша мать прекрасно знает, что такое Африк: это человек, с которого должно брать жизнь. Зная все о своем отце, разве Вы могли бы изменить свое отношение к отчиму, нет, конечно, как это можно, он ведь воспитал Вас. Вы должны были знать своего отца родного, знать так, как он этого заслужил. Не его вина, что ему пришлось быть недолго отцом и очень мало пожить на свете.
Я самая младшая в семье, мне был год, когда у нас умерла мать. Только немного подрос Африк – лет 14, он уже взял нас, двух младших, на воспитание. В то же время Аркадий уехал учиться, Африк же этого сделать не мог, и он долгое время не учился. Африк был одаренным, в 14 лет, он в то время уже закончил среднюю школу (среднее образование тогда составляло 9 классов). Но ему пришлось работать и кормить нас, а это были страшные годы, холодные, голодные годы. Он спас нас от голодной смерти. Африк заменил мне отца, мать, был моим братом и другом. До конца своей жизни. Мне сейчас 53 года. За свою жизнь я больше не встретила такого удивительного человека. Вам, Володя, наверное, понятно, что значил для меня Африк, Ваш отец.
До сих пор о нем плачу, до сих пор жду его, иначе я не могу жить.
Опишу другую картину.
Африк женился, ему было 26 лет, а в 28 лет погиб уже. Хочу другое здесь сказать.
Какой он был прекрасный муж, а потом отец. Я все помню, все перед глазами, как будто вот сейчас все. Как он был рад, что родился сын. О… как мне рассказать об этом: как он любил своего сына, нет, это надо было видеть, а рассказать об этом я не в силах. Помню, он каждый месяц фотографировал Вас, завел особый альбом.
Так в чем же он виноват перед Вами, Володя, и перед Любой, твоей матерью? Почему она захотела стереть память о нем, может быть, потому, что не было никакой выгоды помнить его и чтить его имя.
Ваш отец защищал Родину. Какие могут быть сомнения? Только гордость за отца. Зачем скрывать, что у Вас есть родной отец?
Погиб он героем, честно и мужественно, правда, не награжденным и неизвестным, не усыпана его грудь орденами, не похоронен он с почестями, а растерзано его тело фашистами.
…А сколько их, Володя, таких удивительных, замечательных людей, погибло – не награжденных, их не успели наградить, и узнать о них не успели в этом аду 1941 – 1942 годов. Мне кажется, мир стал хуже без них. Народилось ли столько честных и мужественных людей, сколько их погибло? Не знаю.
Я низко кланяюсь им, замученным, безымянным героям. Да, вечная слава им.
А Вы, Володя, говорите, пусть все останется по-прежнему! Это надо понимать так: не будет в твоей семье произноситься имя твоего отца.
Нет, я не верю в это. Не верю, чтобы сын Африка мог это сделать, так поступить со своим отцом. Скрывать его имя в своей семье, бояться, что он знает своего родного отца. Я не верю, что Вы можете это сделать. Не может и отчим этого не понять и обидеться. Как же он может этого потребовать? Это бесчеловечно с его стороны будет. Африк не бросил сына, он любил его больше жизни. Я тоже не верю, чтобы отчим этого не понял.
Вы все-таки один у Африка. И кто же его должен до последнего дыхания чтить и всегда помнить о нем? – Сын.
Я своим внукам буду рассказывать об их деде – Африкане. Никогда не померкнет о нём память в моем сердце.
Представляю, как Африк был бы рад своим внукам Андрею и Максиму. Мне так тяжело смириться с мыслью, что Африка нет. Я не могу его похоронить, не могу. Он жив для меня.
В Одессе есть человек, который знает Африка в его школьные годы, учился с ним. Вы могли бы услышать об отце из чужих уст.
В Красноярске есть человек, который служил с Африком в одной дивизии. В Красноярске же живет человек, который с Африком вместе ходил на боевое задание, задание было выполнено, дивизия вышла из окружения, а их с Африком захватили фашисты. Африка на его глазах замучили. Он никуда после войны не сообщил, так никто о нем ничего не знает, и мы не знаем, просто случайность (подробнее потом).
Африка взяли на фронт в конструкторское бюро. Это бюро находилось на фронтовой полосе. Африк писал мне, что я напрасно плачу и беспокоюсь о нём, что он в безопасности, что его очень берегут, носят «на руках». В то же время писал, что хочет попасть на курсы одномесячные по подготовке офицеров, что тогда он будет иметь возможность помочь семье материально (семье офицера выплачивали какую-то сумму денег). Но его из конструкторского бюро не отпускают.
Больше от него я писем не получала, сама же писала по этому адресу, ответ получила от других, что Африк ушел на боевое задание и не вернулся. Задание было выполнено, больше я ничего не могла узнать, поступил ли он на курсы офицеров или не успел. Только спустя несколько лет после войны, Аркадию удалось узнать то, что я писала выше. Я не пишу подробно, не знаю, писал ли Вам об этом Аркадий Васильевич. И будете ли Вы со мной переписываться, тоже не знаю, да и в одном письме все не опишешь.
Отец Ваш был на редкость одаренным человеком, большим талантом, большой души и доброты, это удивительный человек. Хотите знать отца? С удовольствием все о нем расскажу. Старший брат приехал в Новосибирск, впервые от нас услышал о Вас. Взял Ваш адрес, хочет написать Вам. Уже старый, 1906 года рождения. Был на фронте, пришел, правда, плохо слышит, контужен был. Он человек небольшой грамоты, уже после войны в вечерней школе закончил семь классов. Очень хочет видеть Вас. Он тоже будет Вам писать об отце, конечно, как о человеке; что было с Африком на фронте, он не знает, ибо сам был на фронте. На фронте у нас было пять человек, трое погибли в 1942 году, не успев узнать даже адреса друг друга. Александр Васильевич, наверное, не переписывался с Африком. Знаю, конечно, я больше о его фронтовой жизни и, наверное, твоя мать. Люба не знает, конечно, при каких обстоятельствах погиб Африк. Она поставила своей целью, чтобы ты не знал об отце. Она очень и очень не права. Я не могу ей этого простить. Как это можно забыть Африка? Извини мое возмущение, Володя. Я очень люблю брата, у меня ничего нет дороже его. Его невозможно не любить.
Пойми меня правильно. Я обижаюсь не на то, что Люба вышла замуж, это глупо на это обижаться. Но сделать так, чтобы сын не знал отца, она знает, что Вы значили для него, он очень хотел, чтобы, что не случилось с ним, сын узнал о нем. Неужели он и этого не заслужил – выполнить его желание? До свидания, Володя. Я совершенно растерялась. Крепко целую, Августа Васильевна. Очень жду письмо.
ГЛАВА III
ПИСЬМА АФРИКАНА ВАСИЛЬЕВИЧА СЛИВКИНА
Африкан Васильевич – Поте
09.07.40
Адрес Александра:
г. Сталинск, Новосибирской обл., Таргайский губ. Санаторий, Сливкину.
Адрес Аркадия: (домашний не знаю)
г. Красноярск, Судоремонтный завод (затон), Сливкину
Адрес Льва напишет Августа. Он в Средней Азии вместе с Серафимом.
Августа сильно болела. Ей делали операцию и хотят (техникум) отправить на курорт. Сейчас она очень слабо себя чувствует, и приехать в Новосибирск, наверное, не сможет. Приезжай лучше, Потя, сама к нам. Посмотришь, как мы живем, какой у тебя племяш растет.
Я, по всей вероятности, в этом году в отпуск не пойду по ряду обстоятельств, а если и пойду, то не раньше августа месяца. Сейчас у меня много работы на заводе, поэтому даже на пять дней, и то не отпустят. Пока все. Пишите подробнее о ваших путешествиях.
Наш домашний адрес:
г. Красноярск, 11 участок Красмашзавода, д. 24.
С приветом, Африк и Люба.
9/VII–40 г.
Вовку посмотреть, наверное, Потя, приедешь. Ждем.
Африкан Васильевич – Аркадию
С фронта
14.01.42 г.
Здравствуй Аркадий!
Вот уже скоро семь месяцев как я на фронте. Тебе писал только одно письмо, но к сожалению не получил на него ответ. Особенно тебе писать не пытался, конечно, обижаться на это не следует, я о тебе кое-что знаю через Любу, а ты обо мне, опять же через нее, знаешь все, что возможно, конечно, в настоящих условиях. Жду от тебя письма, но никак не дождусь. Люба писала, что ты написал мне три письма, но я не получал еще ни одного. Но это не так важно. Когда-нибудь да все же получу.
Вкратце о себе. Многое ты уже слышал от Любы.
Около трех месяцев наши части были в резерве на укрепрайоне. Затем пошла заваруха. Укрепрайон немцами был обойден, и нам пришлось отступать, конечно, с боем, и с крепкими боями. Во время отступления наша дивизия потрепала изрядно несколько немецких дивизий. Иногда немцев набивали целые горы, горы трупов. Никто никогда не видел и не представлял, что может лежать столько трупов в одном месте. Бывали отдельные случаи, когда за два дня боев уничтожали до двух тысяч немцев, сравнительно с небольшими потерями в нашей дивизии.
(Почему-то на этом письмо оборвано).
Африкан Васильевич – Августе
С фронта
апрель–май 1942 г.
Здравствуй, Августа!
Узнал от Любы, что ты мне писала письма. Я же от тебя еще ничего не получал и не знал до вчерашнего дня, где ты находишься.
Перед отъездом на фронт тебе звонил раза три, но не мог дозвониться. Сейчас уже 11-й месяц на фронте. Наша дивизия бьет немцев по всем швам, которые под натиском наших бойцов дают порядочные трещины, за боевые дела нашей дивизии присвоено звание гвардейской. Ты – сестра гвардейца.
Чувствую себя хорошо, обо мне не беспокойся.
Получил письмо от Льва. Пишет, что был бы рад, если бы я написал ему письмо. Сегодня отправлю и ему.
Пиши о себе, как живешь, как работа, как ешь. Где Потя? Я слыхал, что Никандр тоже на фронте.
Если после войны встретимся, то можно будет многое кое-что рассказать страшного, ужасного, жестокого, хорошего и плохого, печального и веселого.
Пока все. Пиши, адрес на конверте. С приветом…
Очень соскучился по дому, по семье.
Африкан Васильевич – Августе
С фронта
08.06.42
С далекого фронта Отечественной войны мой братский, горячий привет.
Получил от тебя первое письмо, Августа. Благодарю. От всего сердца благодарю, Гутя. Но сколько упреков?! Зачем это? А какой порыв, душевный порыв! За это, за эту, хотя и мимолетную, можно сказать, откровенность так же благодарю, и приветствую это. Да, твое письмо порядком меня озадачило, и в то же время обрадовало.
Из твоего письма, прежде всего, видно, что ты свободна от каких-либо посторонних влияний, у тебя еще нет друга, которому бы ты могла «излить» свою душу, высказать то, что обычно не говорится громко, вслух, а передается другому только на бумаге. Потребность же высказаться у тебя большая. Если хочешь избрать пока этим человеком меня, то это вполне естественно, и выбор будет, я думаю-таки, не плох. Времени у меня достаточно (ирония – никакого), чтобы уделять внимание твоим письмам, а желание также имеется. К тому же, мы, может быть, больше с тобой не встретимся (убьют), и наша переписка останется для тебя последней обо мне памятью. Вообще-то говоря, безусловно, будем надеяться, что после окончания войны обязательно встретимся.
А к этому твоему первому письму мне, я надеюсь, мы еще вернемся. Сейчас мне не хочется высказываться по этому поводу, но поговорить есть о чем.
То, что я от тебя не ждал письма, это, конечно, вздор. Я почти в каждом письме к Любе спрашивал твой адрес. А она все забывала его мне прислать. Наконец, недавно я от нее получил твой адрес и сразу же написал тебе письмо (ты, наверное, теперь его получила).
Перед отъездом мне, конечно, хотелось тебя увидеть, мы с Любой тебя все время ждали, я пытался несколько раз до тебя дозвониться, но ничего не получилось. Так и уехал.
Пока хватит, пиши обо всем, буду рад получать твои письма.
Я чувствую себя вполне удовлетворительно. Особенно обо мне не беспокойся.
С приветом, брат (подпись)
ВОЛОДЯ - БОРИС
Володя – Борису
Без даты
Борис!
Молчишь? Молчи.
Можешь не считать меня другом, но для меня ты остался тот же, кем был. Все, что было в твоей личной жизни, я не стремился презирать и осуждать. В дружбе мы должны были понимать друг друга. Страшно то, что все годы нашей дружбы мы были разными и чужими. Мне очень бы хотелось, чтобы я ошибался в этом. Многие считают свои поступки правильными, а чужие – осуждают.
Пришли письма.
Володя.
(Я вернул ему письма его родного отца Сливкина Африкана Васильевича.)
Володя – Борису
03.12.77
Здравствуй, Борис!
Если ты не забыл старого друга и если он тебе еще друг, и ты бы хотел восстановить контакт, ничего больше не пишу, а жду твоего письма.
Владимир.
(На это письмо я ответил как можно теплее. И Володя оттаял.)
Борис – Володе
Без даты
Здравствуй, Володя!
Перелопатил все полученные письма и наметил три десятка основных вопросов, на которые нам предстоит найти ответы. Даже завел конверты на каждый вопрос. В них три раздела: первый – по письмам Африкана Васильевича; второй - по письмам Аркадия Васильевича; и третий – отношение к Африку твоих родителей и всех Сливкиных.
Володя, ты не можешь узнать у сына одесской тетки или у кого-то другого о том, кто точно тебя разыскивал? Это очень важно. Ведь Аркадий Васильевич тебе в этом не признался? Потом можно спросить у этих людей, почему они стали тебя разыскивать? Думаю, что это старая и молодая Августы.
Что ты написал в письме к Аркадию Васильевичу, о котором он пишет 9.3.72?
О чем писала Августа в письме Африку, на которое он ответил письмом от 08.06.42 года? Какие упреки, что за мимолетная откровенность в ее письме была?
По какому поводу не хотелось высказываться Африку в этом ответе Августе 08.06.42 года?
Твой отец с твоей матерью жили отдельно от семьи Сливкиных, где жили те и другие в это время?
Почему Африк не знал адреса своей сестры Августы, а твоя мать знала, но не хотела долго этого адреса сообщать твоему отцу на фронт, ссылаясь на забывчивость?
Получила ли Августа первое письмо Африка с фронта, о чем оно?
Почему не получилось прощания Африка с Августой перед его уходом на фронт, как это объясняет она и твоя мать?
Видимо, Сливкины не любили твою мать и не хотели общаться с ней до ухода твоего отца на фронт?
В чем размолвка у Африка с Августой (да и с другими, кажется, братьями и сестрами), если он даже не знал ее адреса, уходя на фронт?
Извини, если много, и что на некоторые вопросы вообще нет ответа.
Чем оправдывали мать с отчимом просьбу (клятву!) и чем объясняют свое согласие Сливкины забыть о тебе и не сообщать тебе о родном отце? Этот вопрос до того трудный, что на ответ не надеюсь.
Почему все-таки молчала о твоем родном отце родня по материнской линии, чем они оправдывали твою мать и Валентина Яковлевича?
Как узнала Августа Васильевна о «гибели» Африка? Она встретилась с человеком, на глазах которого его замучили фашисты?
Как посмотрели в твоей семье тогда, когда ты начал искать родного отца? Что думают Андрей и Максим о том, что ты нашел родного отца? Как они, в связи с этим, стали в тот момент относиться к Валентину Яковлевичу?
Как посмотрели мать и отчим на то, что ты стал искать родного отца (ты слишком скупо об этом написал)?
Что говорит твоя мать об Африкане, ведь она его любила и не дождалась? А что она говорит обо всех Сливкиных?
Как твои сестры относятся к Африкану Васильевичу и к твоим поискам родного отца и его родни? Выходит, сестры тебя надоумили на поиск родни (ведь тайна об Африкане Васильевиче открыта родней по материнской линии)? Знали ли они, что ты их сводный брат? А не признавались тебе по просьбе отца с матерью?
И как вообще родня по матери отнеслась к Африкану Васильевичу, к Сливкиным, к тебе, когда открылась тайна о его существовании? Были ли у них контакты хоть с кем-то из Сливкиных все это время?
Как отчим и все Рябовы относятся к родне твоей матери? А как ты относишься к родне Рябова, и как они – к тебе?
Кстати, кто по национальности Сливкины и родня твоей матери? Ты для меня вообще был похож на чеха? Видимо потому, что учился в Чехословакии.
Володя, как ты относишься к своим двоюродным братьям и сестрам Сливкиным, есть ли у вас точки сближения, как они приняли тебя, как отнеслись к твоим поискам родного отца?
Встречался ли ты с семейством Аркадия Васильевича и с ним самим? Какие отцы – остальные Сливкины, братья и племянники Африкана Васильевича? Знали ли все Сливкины об Африкане Васильевича и о тебе?
Какая обстановка в доме Аркадия Васильевича, и какие были встречи с его семейством. Как встречала тебя старшая дочь Аркадия Васильевича Сливкина – Тамара и другие родные Сливкины?
Чувствуешь ли ты вообще родственное отношение к другим Сливкиным? Кто из них кажется тебе ближе по душе и почему? Кто вызывает неприязнь и почему?
Конечно, на этот рой вопросов ты не сможешь ответить за всю свою жизнь. Я себя не останавливаю только потому, чтобы ты понял, как все сложно.
Слушай, Володя, может, лучше нам нарисовать генеалогическое дерево твоих родственников по отцу (такое ветвистое, кедровой) и по матери (от дедов до внуков)? Вот, например, я уже путаюсь, кто такие Герман и Владимир – младшие братья Аркадия Васильевича, двоюродные или родные, тогда почему самая младшая – Августа Васильевна? Кстати, Августа Васильевна к тебе сразу стала обращаться на Вы, а потом? А кого Аркадий называет мамашей (81 год)? Мачеха, что ли, ведь мать-то умерла давно? Вопросы, вопросы…
Володя, а может быть, тебе лучше было не ворошить всего этого, не знать о существовании родного отца, Сливкиных, всего этого родного корневища, о котором ты даже не догадывался, этой цепи проблем, склок, обид, сочувствия того мира Сливкиных, от которого ты был в неведении отчужден, не раскройся эта тайна так случайно? Или тогда бы ты до конца своих дней так и не понял, почему так сложилась твоя жизнь в семье? Почему ты рос одиноким, как я в душе сочувственно тебя называл «гадким утенком»?..
Ладно, не пыли. Мы найдем твоего отца.
Когда будешь отвечать – указывай, пожалуйста, вопрос.
Будь здоров. Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, дорогой Боря!
Отвечу на твои вопросы, на какие пока смогу.
В первом письме Сливкину я ничего особенного не писал. Это было первое мое письмо по адресу адресного бюро. Я не знал, кого я нашел. Поэтому написал очень коротко, примерно такое: «Уважаемый тов. Сливкин Аркадий Васильевич. Если вы что-нибудь знаете об Африкане Сливкине и его сыне Владимире, прошу ответить мне по адресу…» И больше я ничего не написал.
Как мои сестры относятся к Африкану Васильевичу и к моим поискам родного отца и его родни? Из письма моей сестры Ольги:
«Вовочка, ни с отцом, ни с матерью я никогда не разговаривала о твоем отце, но, думаю, что мать догадывается, что ты рассказал мне об этом. Танечке (я Тане не рассказывал) я рассказала, так что она тоже в курсе дела.
И Таня, и я отнеслись к этому известию спокойно, но не равнодушно, как тебе показалось. Это вполне понятно, так как это известие никак не изменило наши отношения друг с другом и с родителями. Думаю, что я бы, на твоем месте, тоже отыскала родственников и стала поддерживать хотя бы самую элементарную связь. И, вообще говоря, я в этом не нашла ничего сенсационного (когда обмыслила все сама), ведь, в конце концов, наши родители обыкновенные люди, пережившие войну, и, наверное, было бы более удивительно, если бы она никак не повлияла на их судьбу. Мне кажется, что и тебе не стоит слишком акцентироваться на этом обстоятельстве, ведь коренных изменений в твою жизнь оно не внесло».
Мои взаимоотношения с родней Рябова безразличны с обеих сторон.
Потерпи, на следующий вопросы – в следующий раз отвечу.
Обнимаю, Вова.
Борис – Володе
Без даты
Здравствуй, дорогой Володя!
Судя по ответу твоей сестры Ольги, можно предположить и то, что она (или Таня, или обе сестры) знала все-таки о Сливкине. Тогда психологически понятны такие фразы: «Я отнеслась к этому известию спокойно, но не равнодушно». «Не нашла в этом ничего сенсационного». Понятно, что она вступается за родителей, что боится тебя ранить, пытается успокоить. И с матерью разговор был, это подтверждается фразой: «Но думаю, что мать догадывается, что ты рассказал мне об этом». Но все это лишь мои предположения. Хотя сестры могли и не знать раньше о Сливкиных, потому что Рябов этого не хотел.
(Оно и понятно, ведь они не родные Володе, только он об этом не знал.)
Мне интересно узнать какие-то эпизоды твоих встреч со Сливкиными.
И опять несколько вопросов.
Говорил ли ты об отце с его одноклассником в Одессе, что узнал от него, если говорил?
Встречался ли ты с человеком, который служил с отцом в одной дивизии (из Красноярска), о чем он рассказал, если встречался?
Говорил ли ты с однополчанином отца, на глазах которого в плену его мучили фашисты?
Не пыли, не нервничай. Все сразу не узнаешь. Я даю ориентир – что нужно узнавать? Курочка – по зернышку…
Пока. Пиши. Борис
Борис – Володе
Без даты
Здравствуй, дорогой Володя!
Давай поговорим о твоем отчиме. Откровенно говоря, мне жалко человека, который вложил всю душу в тебя, и вдруг его лишают отцовского звания. Не надо его терять. Пусть у тебя будет два отца.
В связи с этим, у меня к тебе несколько вопросов.
Когда твоя мама зарегистрировалась с Рябовым? Учти, что 10.08.42 Лев еще писал Африку (не получил ответа), а 21.08.42 дядя Саша писал: «об Африке ничего не слышно», а еще 07.01.42 (проверь дату) Аркадий писал: «Про Африка есть версия, что будто бы попал в окружение или, возможно, в плен».
Знал ли отчим твоего отца Африкана Васильевича живым, были ли у него какие-нибудь связи со Сливкиными до его женитьбы на твоей матери? Писала ли ему твоя мать об отчиме на фронт? Не об этом ли знакомстве твоей матери с Рябовым написала твоему отцу Августа Васильевна в первом письме ему на фронт?
Как все-таки на самом деле относится Аркадий Васильевич к Любови Михайловне и Валентину Яковлевичу – в письме он тактичен?
Ну, больше пока не буду тебя терроризировать.
Пиши. Борис.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, дорогой друг Боря!
Высылаю копию открытки моего отца, которую он написал мне, маленькому, с фронта.
ПОЧТОВАЯ КАРТОЧКА
Штемпель Штемпель
Томск полевая почта № 493
15.6.42 29.5.42
Дорогому Вовочке г. Томск, Новосибирской обл.
на добрую память от папы Самусьский судоремзавод
с далекого фронта ул. Томская, дом № 3
Отечественной войны. СливкинуВладимируАфрикановичу
Не забывай своего (через Никитину Любовь)
папу, будь здоров, и (Просмотрено военной цензурой)
расти большой на
радость папе и маме.
С приветом
твой папа (подпись)
26.5.42 г.
Никитина Любовь – моя мать. Мать жила не в Томске, а в Самуськах, то есть Самусьском Затоне, где жили ее мать и отец, мой дед и бабушка. Этот Затон находится недалеко от Томска. Открытку мне переслал Аркадий Васильевич.
Пиши. Всего хорошего. Вова.
Борис – Володе
Без даты
Здравствуй, дорогой Володя!
Твой отец писал открытку 26.05.42 – уже тогда, видимо, были причины тому, что он послал ее через Никитину Любовь. Может быть, он уже знал о связи матери с Рябовым? Попробуй выяснить, почему открытка оказалась у Аркадия Васильевича.
Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
Без даты.
Здравствуй, Боря!
Продолжаю отвечать тебе, как следователю, по существу заданных вопросов.
Большинство Сливкиных принимали меня, как родного, и мне показалось в большей степени те, кто больше любил Африка. Жил я всегда у Августы Васильевны, тети Гути. Ее все зовут Гутя. Она больше всех мне рассказывала об отце, у нее были все его документы и фотографии, на фото во время войны, наверное, сделаны надписи ее рукой, что она ждет его.
И еще – у меня от всех встреч осталось чувство, что во мне больше видели не сына Африка, а самого Африка. Это чувство было и приятно, и неприятно. Приятно, что все уважают и любят отца, и что я чем-то похож на него. Неприятно, что меня самого почти не замечали.
Очень удивила меня встреча со старшим среди братьев Александром Васильевичем. Он живет в Белово Кемеровской области, от Новосибирска – ночь на поезде ехать. Я приехал к нему и, кажется, попал к самому себе в дом. Он старейший радиолюбитель, вся обстановка в доме, все его увлечения – полностью совпадают с моими.
Обнимаю. Вова
Борис – Володе
Без даты
Здравствуй, Володя!
Моя жизнь идет по-прежнему, по-видимому, по-пустому. Учеба в институте много отнимает времени. Меня изводит своей ненавистью одна сокурсница. Может, она влюбилась? Я не выдержал и попросил ее по телефону рассказать откровенно, чем же я так плох. Она сначала опешила, а потом решилась. И наговорила столько отвратительного, что в меня еле вместилось. Володя, но во многом она была, к сожалению, права. Как мы не видим себя!
Теперь о нашем деле.
Заметил ли ты, что многих братьев и сестер твоего отца зовут на «А»? Почему так получилось? У меня и свой вопрос еще нерешенный: почему все континенты на «А»? Азия, Африка, Америка, Австралия, Антарктика, Антарктида? Только Европа на «Е». Имена у Сливкиных на «А» – не случайно. Думаю, что и Рябовы переняли выдумку с именами детей Владимир, Ольга, Татьяна (по «Евгению Онегину»). У родителей твоей матери были тоже такие причуды: дети Вера, Надежда, Любовь. А может, я все это придумал.
Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Боря!
Жалко мне тебя, как ты решился спросить о своих недостатках.
По вопросу об именах на «А» есть небольшой эпизод. Африкан, Аркадий, Александр, Августа – вот все на «А», остальные – Евфросинья, Серафим, Лев, Герман, Владимир. Я, когда неожиданно получил письмо, первое – от Аркадия Васильевича, в то время я знал только два имени Аркадий и Африкан. И запрос в адресное бюро послал на эти два имени. Первый раз ответа не было, а когда через год получил второй ответ, в адресе были написаны только инициалы А.В. Я и письмо написал только с инициалами на конверте – Сливкину А.В. А в письме обратился – «Уважаемый товарищ!» Потому что я не знал, может, это однофамилец, а когда получил письмо, на конверте которого было написано – Сливкин А.В., и, когда я его распечатал и увидел это А.В., у меня сильно забилось сердце (тетка мне говорила, которая здесь в Одессе, что «неизвестно, жив или погиб твой отец»). Руки дрожали – а вдруг от отца! Я долго (минуты 3 – 4) не мог решиться распечатать письмо, а когда распечатал, понял, что ошибся, почему-то очень быстро успокоился. Вот когда я обратил внимание на эти «А». А потом уже не обращал, и никто из них не говорил об этих «А». Мне кажется, что это случайно получилось в семье Сливкиных. Да и Рябовых. Имена раньше (для Сливкиных) давал поп, а у Рябовых – все было просто случайно – иначе обязательно был бы Евгений, а ведь он – главный! А его нет, и скорее всего не было аборта.
Жду письма. Володя.
Борис - Володе
Без даты
Здравствуй, Володя!
Психологически можно понять, что в тебе видели отца. Жаль, что ты к этому так ревниво относился. А что ты видел в них? Стал ли ты после того, как увидел радиолюбительские склонности Александра Васильевича, чаще переписываться с ним? Если не стал, то почему бы тебе не сблизиться с ним?
Володя, скажи честно, ты прощаешь или оправдываешь поведение Сливкиных, согласившихся не сообщать тебе о них и о родном отце? Как ты считаешь, правильно ли поступили родные, что столько времени молчали об отце?
И наконец, главное. Почему бы не попробовать еще раз начать розыск отца? Я бы тебе помог, как журналист, и друг. Я бы, на твоем месте, продолжил поиски отца. Тем более, можно обратиться в полевую почту № 493. Ты пишешь, что точно похоронки не было?
То, что твоя мать оставляла тебя у тети Поти, когда тебе было 1–2 года (период начала жизни с Рябовым с рождения Тани), говорит о многом. Может быть, только тетя Потя тебе и сможет, если ты ее мягко уговоришь, рассказать многие вещи, неизвестные тебе. Думаю, главное открытие в своей судьбе ты еще сделаешь, если будешь действовать осторожно, с умом и по размышлении нашем о положении дел. Только тете Поте твоя мать могла довериться, а главное, та ее поняла (хоть, может быть, и осуждала про себя).
Пока, Борис
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, дорогой друг Боря!
Вопросы ты, конечно, задал, как дал под дых.
Конечно, они сделали очень большую ошибку из-за своего молчания, могу даже сказать, сильно навредили мне в моей судьбе. Нельзя было этого делать, после окончания школы я должен был узнать об этом, мне легче было бы выбрать дорогу в жизни, я не метался бы в течение 5–6 лет, чтобы найти свое место. Я считаю, что с 1957 по 1963 год я бездельничал.
Сливкины должны были первые разыскать меня и рассказать об отце, этого я им не прощаю. Но, когда я увидел их жизнь, каждого в отдельности, понял, что не было среди них того, кто бы смог это сделать, поэтому я им прощаю их молчание.
Однако я благодарен судьбе за то, что все-таки узнал обо всем. Жить стало как-то легче и радостнее, что есть еще кто-то, кто знает о тебе, радуется твоим успехам, интересуется твоей жизнью. Я еще смог почувствовать, что и я есть участник тех великих событий войны, ее отголосок коснулся и моей судьбы. Раньше я этого не чувствовал. Горько только сознавать, что я мог бы так ничего и не узнать, его величество случай мне помог в этом, даже не верится до сих пор.
Обнимаю, Вова.
Борис - Володе
15.01.78
Здравствуй, Володя!
Посылаю твой монолог (который составлен из текста нескольких твоих писем). Как ты считаешь, годится ли такая форма для нашей книги? Только – не пыли!
Обнимаю, Борис.
Володя
(монолог)
Почему неизбежно начинать все сначала? Что начинать сначала? Создавать новую семью? Терять легко, найти, кого хочешь, почти невозможно. А жить с кем-то только ради того, что «не можешь быть долго один», – это неизбежность новых ошибок и неудач.
Разве счастье только в женщине? Да и то я имею в виду только ту, которая тебе по духу родная. Разве не может быть другого счастья? Счастье – это делать добро людям, не получая взамен ничего. У меня все время стоят в голове слова Пришвина о том, что красит человека только любовь, начиная от первой любви к женщине и кончая любовью к миру, к человеку, все остальное уродует человека, губит его, приводит к власти над другим человеком, понимаемой как насилие.
Я, наверное, уже не смогу создать новую семью. Очень трудно это сделать сейчас. Невозможно. А ехать в Москву, как ты предлагаешь, – это опять скитаться, ради того, чтобы узнать что-то новой, интересное. Большое – зачем мне это сейчас. Да, если мать узнает о моем разводе (она еще ничего не знает), то будет звать к себе, Ленинград – вторая столица. А тетя Гутя – родная сестра родного отца – уже мне писала: «мой дом – твой дом». Она живет в Новосибирске – третья столица. Я ездил к ней, видел почти всех Сливкиных. И понял, как много я потерял, что не знал о них раньше.
Никуда я не хочу ехать. Не нужны мне больше лучшие мысли, шедевры. Буду довольствоваться тем, что найду здесь. Буду заниматься садоводством вдали от всех шумных столиц. Пятнадцать лет пролетело, а там еще 15 – 20 пролетит – и пенсия. В столичной квартире я сдохну. Нет уж, буду поближе к земле. Да здесь, у моря, от гостей каждое лето не будет отбоя. Ты, старина, до этого не дошел, я знаю.
«В человеке любом заложено будущее» – ты прав, только, по-моему, «не провидеть» его он может. Любой человек живет будущим, все его дела и поступки направлены к этому. Мысли и подсознание работают на это. Короче, человек сам творит свое будущее. И не жизнь учит этому человека, а через жизнь свою человек познает себя, и это – самое трудное, то есть самое трудное и важное – познать себя. И не об этом двойнике я тебе говорил. Не могу хорошо излагать свои мысли, получаются какие-то обрывки мыслей, не получается того, что хочется выразить. Вроде бы много читаю (не знаю, может быть, для меня это много). Все, кого знаю по работе, соседей, знакомых – мало читающих, по-настоящему читающих. Чем живут люди, что их интересует? И в библиотеке библиотекарша говорит – в основном читают фантастику, приключения, любовные романы. Почему так духовно бедно живут люди? От достатка, наверное, от легкой жизни. Мне легче обсуждать сказанное – получить толчок, тогда легче сосредоточиться, собраться с мыслями. Что написал – не перечитываю, чтобы не порвать, и половину не помню. Вообще, стал многое забывать, не помню, с чего начинал. Положу что-нибудь – и не могу вспомнить, где лежит. Что-то со мной происходит, не знаю. Страшное – давно позади Я чуть с ума не сошел, был душевно парализован, а сейчас все идет к лучшему.
Пиши. Борис.
Володя – Борису
25.01.78
Зря ты беспокоишься, я не настолько глуп, чтобы стресс мог меня одолеть. И о себе я думаю только столько, сколько необходимо в моем положении.
Матери писать обо всем не стоит, да и бесполезно, она не была мне никогда другом и всегда не понимала меня, моя откровенность с ней всегда оборачивалась против меня же, поэтому я ей просто говорю, что у меня все хорошо.
А все о себе доверительно пишу тете Гуте (Августе Васильевне) в Новосибирск. И я, и она жалеем, что мы раньше не узнали друг о друге. Она мне стала хорошим другом, потому что все понимает.
А вот сын Андрей ко мне не приехал и не отвечает на мои письма, конечно, жаль и обидно…
Электронику забросил и давно ею не занимался – не до нее было. Так бы и не стал заниматься, если бы не мой товарищ по работе. Ему нужно было кое-что сделать – я помог. И постепенно он ко мне привязался. Он младше меня на десять лет, женат, у него двое детей, неплохой хлопец. В общем, он дал мне новый толчок – и теперь занятия электроникой меня отвлекают от всего, просто я душевно отдыхаю. Сделал осциллограф, генератор сигналов, делаю звуковой генератор, а вместе с этим товарищем делаю себе стереоусилитель – он все время как бы подталкивает меня. Недавно принес мне сломанный фотоаппарат ФЭД-4 – а я давно хотел иметь такой, предложил ему свой аппарат, а ФЭД-4 уже отремонтировал. Вот и все мое общение. Не знаю, изменился ли я внешне, но внутренне – да.
Переписываюсь только с тетей Гутей, сестрой Ольгой, с дядей Сашей (интересный человек). Начал переписку с двоюродной сестрой Августой – она живет в Красноярске.
Продолжаю много заниматься розысками прошлого из жизни родного отца. Сейчас к этому подключились красноярские школьники, с которыми я поддерживаю связь.
Отец служил в 17-й гвардейской стрелковой дивизии, о которой много писал комиссар этой дивизии Сенкевич. Он писатель, его книги – «Дорогой памяти», «Когда страна прикажет быть героем», «От Енисея до Эльбы» пытаюсь разыскать, но пока не могу. Вообще, за это последнее время после нашей последней встречи с тобой, я много узнал о родном отце. Все его документы и несколько писем – теперь у меня.
У тебя есть еще друзья, подобные мне? Чтобы вот так могли тебя попросить сделать то, что тебе, может быть, и сделать неудобно. Дело касается моей бывшей жены Вали. С октября 1976 до января 1977 года она жила в Москве у Александра Панфилова на улице Седова (недалеко от ВДНХ). Смог бы ты с ним встретиться и поговорить, главное – узнать причину: почему она от него уехала?
Пиши. Будь здоров. Обнимаю, Вова.
Борис – Володе
03.02.78
Здравствуй, дорогой Володя!
Володя, ты переживаешь, что Андрей не приехал. Мне предстоит, наверное, то же. Хотя сейчас, пока мы не разъехались, сын тянется ко мне.
Старается минутку поиграть со мной. Пишет мне записку: «Целую тебя, мой любимый папочка». Когда входит в мою комнату, закрывает дверь. Как жалко наших пацанов! И, наверное, мы в чем-то все же виноваты, что не смогли построить прочную семью. Может быть, причина не только в наших недостатках, но и в наших достоинствах?
Секреты взаимоотношения отца с сыном, особенно в моем положении, когда я не общался всю жизнь с отцом, живущим где-то вдали, в другом городе, меня очень интересуют.
Да и у тебя эти взаимоотношения – односторонние – носят какой-то детективный характер. Ведь сначала ты не подозревал, что живешь не с отцом, а с отчимом, что у тебя есть родной, другой отец. Потом открыл это, и был потрясен. Теперь собираешь о нем сведения, хоть какие. А для чего? Из интереса? Чтоб узнать побольше об отце и полюбить его? Испытываешь ли ты чувство любви к родному отцу? А я? Испытываю ли я это чувство? Да и считает ли он меня своим сыном?
Обнимаю, Борис.
Продолжение следует.