Однажды ночью в Токмаке к нам постучал дедуля и вручил мне повестку из военкомата, в которой было сказано, что я немедленно, после получения повестки, должен явиться в военкомат. Моя машина стояла под окнами во дворе, и я быстро оделся и поехал к военкомату (меньше км от нашего дома). Въезжаю я во двор военкомата, а на крыльце стоит военком – полковник Абросимов.
- «Ты куда?»
Я ему говорю, что только что мне принесли повестку.
- «Ты что уже завтракал?»
Я ему говорю: «Какой же завтрак ночью? В повестке сказано явиться немедленно!»
- «Возвращайся домой, досыпай, позавтракай, а потом приедешь»
С полковником я познакомился раньше. Однажды ко мне в отдел пришел начальник 3-го отдела военкомата и передал просьбу военкома, чтобы я зашел к нему. Я предложил не откладывать и заехать сейчас же. Мы сели в мой «Москвич» и поехали в военкомат. Военком предложил мне с нач. 3-го отдела поехать в один из военкоматов Запорожья и ознакомиться там с системой оповещения, чтобы сделать у нас такую же. Я согласился, и в ближайшие дни мы осматривали систему оповещения. Идею я понял, а вот сделать я решил по-другому. Правда, возникли проблемы: нач. 3-го отдела не хотел давать мне схему оповещения, т.к. я не принимал присягу. Я ему объясняю, что не могу работать, не зная команд и схемы оповещения. Наконец военком его пожурил и сказал, чтобы он дал мне схему под его ответственность. С ребятами из моего отдела мы сделали хорошую, по тем временам, систему оповещения сотрудников военкомата при различных командах тревоги. После этого мне неоднократно приходилось приезжать в военкомат и демонстрировать работу системы, приезжающим из разных городов работникам военкоматов. Полковник Абросимов гордился этой системой оповещения.
Но я, всё-таки приехал в военкомат одним из первых. Потом пришли братья Коржи. Они уселись за походную радиостанцию и начали принимать шифровки. Меня усадили в комнате, на которой повесили плакат: «Отдел мобилизации транспорта». Сидим мы 7 человек и не знаем, что делать. Неоднократно к нам заглядывал нач. 3-го отдела и спрашивал: «Еще не приехал?». А мы не знаем, кто должен приехать. Около 12 часов зашел Абросимов и предложил нам пойти по домам, пообедать, а затем вернуться в военкомат. Мы так и сделали.
Во втором часу дня к нам в комнату заходит незнакомый офицер и спрашивает, как у нас дела. Мы говорим, что ждем кого-то. В это время заходит наш нач. 3-го отдела и, обращаясь к новому офицеру, предлагает ему зайти к нему в отдел. Через некоторое время тот возвращается с пачкой бумаг и книжкой. Бумаги это были шифровки, которые принимали наши ребята по рации, а книга –шивровальная книга. Офицер долго крутил в руках эту книгу и спрашивает у нас, кто умеет ей пользоваться. Я видел эту книгу впервые, но попросил её посмотреть. Взял радиограммы и пытался их расшифровать. Кое что получалось, но в целом бессмыслица. Запомнилось одна о каких-то торжественных похоронах с военными почестями. Содержание радиограмм никак не соответствовало задаче нашего отдела – организовать мобилизацию транспорта области после поражения облвоенкомата в результате ядерного удара. В это время в комнату зашел нач. 3-го отдела и увидел у меня в руках шифровальную книгу. Он закричал на нашего офицера, за то, что он отдал секретную книгу лицам не принявшим присяги, а ему самому вместо того, чтобы пить водку, следовало читать уставы и изучать шифровальное дело. Я вернул книгу, но как только мы остались одни, офицер послал одного к дверям, чтобы тот следил, не идет ли кто к нам, а книгу снова отдал мне. Пока я разбирался с шифровками, офицер рассказал, что они целую неделю ждали тревоги, а накануне крепко выпили и проспали. Около четырех часов нам сообщили, что учениям дан отбой, и мы можем расходиться по домам.
Военком однажды сказал мне, что хотел направить меня на переподготовку в войска связи, но мой возраст уже не подходил.
В 70 году присвоено звание лейтенант, а в 77 – ст.лейтенант.
5 августа 1987 года в военном билете поставили отметку о снятии с воинского учета по достижении предельного возраста.