Ивану Сергеичу
Ещё целую неделю надо ждать дня рождения, и целых восемь дней до второго августа Ванька с сестрой будут жить на даче у Бабы с Дедом! Восемь, это понятно: пять, шесть, семь и потом восемь; Ваньке самому-то будет ещё только пять, зато Кате целых восемь с половиной. У Бабы хорошо, вот только жалуется она, что ноги болят, полоть грядки да цветы ей, ох, как трудно! Ванька смотрит, как Баба поправляет розы:
- А ты посиди. Пусть отдохнут ножки.
- Посидела бы, да скамеечки нету. Вот бы сделал кто…
- Купить надо… - Ванька посмотрел на проходившего мимо Деда; папа рассказывал ему, как когда-то давно помогал Деду дом строить; и фотографии есть. Пять лет было тогда папе, а он всё помнит!
– А Дед почему не сделал скамеечку? – Ваньке стало непонятно – дом выстроил, а уж скамеечку-то смог бы, наверное… Баба усмехнулась:
- Дед уже старенький. Кто бы помоложе нашёлся, сделал… Может ты, Катюшка?
- Я сделаю! – Ваня кинулся к Деду.
Дед, молча, нашёл нужные материалы, нарезал в размер палочки-реечки да дощечки, насверлил нужные дырочки под саморезы. И саморезы эти дал и крестовую отвёртку тоже дал – работай, Ваня! И Ваня заработал; складывал-прикладывал дощечки-реечки, саморезы стал заворачивать, даже Катю не подпускал сначала – всё сам. Упарился только очень быстро, и рука сильно устала. Правая. Третий саморез разрешил-таки завернуть Кате, и четвёртый тоже, и пятый. Сам-то он тоже позаворачивал немного, но, передохнуть же надо! Вместе завернули всё же все десять штук – до десяти он сосчитать, слава Богу, умеет! Он, вообще-то, и дальше умеет: одиннадцать, двенадцать, четырнадцать, семнадцать… Дед потом подтянул всё, но, это уже легко: ему совсем немного оставалось!
Некрасивая только скамейка получилась. Окрасить бы надо, решил Ваня:
- Дед, а Деда… А краска есть?
Пошарил Дед по сусекам, целых две краски нашёл: коричневую и белую эмаль. И ещё серо-буро-малиновую в крапинку пообещал, но Ваня знал, что не бывает такой, белую выбрал. Вскрыл дед банку с краской, перемешал. Долго мешал, Ваня даже ждать устал. Расстелил Дед кусок полиэтилена, налил краску в баночку, кисточку дал. И вторую дал: Кате ведь тоже хотелось красить! Красили в две руки, в две кисти, то есть. Бок и самый верх, сидение, то есть, покрасили. И полиэтилен тоже покрасился. Сам. Дед посмотрел, похвалил; сказал, что скамейке надо дать высохнуть, а на следующий день другой бок ей покрасить. А кисточки положил в воду, в баночку с водой.
- Зачем в баночку, Деда?
- Чтобы кисточка на воздухе не сохла, как скамеечка. Утром вытащим, воду стряхнём – крась себе на здоровье, сколько хочешь…
И скамейка стала сохнуть; к утру высохла на ней эмаль, можно было докрашивать. А кисточки не высохли, мокрые были. Стал Ваня стряхивать воду, а когда стряхнхулась, намочил кисточку снова, а потом опять стряхнул. А потом надо было срочно пойти посмотреть, где Сима живёт - у него, сказал, новые качели есть; а на следующий день – покачаться на «тарзанке» на соседней улице – там машины не ходят - и покидать камни в запруду. А на следующий Деда работал на своей пиле - «стационарная» такая, понял Ваня - и на это не посмотреть было просто не возможно; а в пятницу тридцать первого Баба собирала слизняков с дощечек, раскиданных по земле в малине, и троих (или трёх?) улиток пришлось посадить в баночку, чтобы жили там… Короче, когда первого, в субботу приехал папа за Ваней и Катей, скамейка была всё ещё наполовину недокрашеная.
- Папа, - закричал Ваня, подбегая к папиной машине, - смотри, какую я скамейку сделал!
- Ваничка, он – молодец! – подтвердила Баба, - сделал скамеечку, чтобы у меня не болели ножки... Только, вот, не докрасил немного…
- Деда, Деда, - Ваня схватил Деда за руку, - давай, мы краску с собой возьмём, я дома докрашу!
- А потом, - спросила Баба, - ты её привезёшь обратно?
- Баба, - серьёзно предложил Ваня, загружая скамеечку в багажник, - ты же завтра приедешь ко мне на день рождения – тогда у нас и посидишь…