В тот год весна пришла очень рано: в конце февраля начал таять снег и на полянах образовались большие прогалины, а в первых числах марта тронулся на реке лед. Огромные льдины, уносимые мутным потоком воды проплывали мимо холма поросшего молодым березняком и небольшого домика расположившегося между деревьями. Единственный обитатель этого дома, монах Игнатий, часто выходил на порог и тревожно всматривался в ту сторону откуда приплывали глыбы льда.
Отец Игнатий - смотритель монастырского леса. Он жил в домике на холме уже пятый год. Игумен был им доволен и назад не отзывал, да и охотников из братии жить в домике на холме больше не находилось. Каждое воскресенье монах приходил в монастырь, чтобы причаститься, помолиться в храме и пополнить запасы своего продовольствия. Но теперь с разливом реки, едва ли он сможет в ближайшие три недели покинуть свой дом. Это печалило отца Игнатия, но он научился смиряться с обстоятельствами и не роптать на них.
На третий день после начала ледохода, монах, как всегда мельком осмотрев реку заметил что-то темное прибившееся к берегу. Подойдя ближе он увидел, что это человек, каким-то образом попавший в воду и не утонувший только потому, что красная болоньевая куртка раздутая как мыльный пузырь держала его на поверхности. Человек как-будто подал признаки жизни, пошевелил головой, и отец Игнатий полез в воду спасать его.
Вытащив утопавшего из воды монах перенес его в свой дом, и положил на топчан служивший отцу Игнатию постелью. Сняв с головы незнакомца бесформенную белую шерстяную шапочку натянутую на самые глаза, он увидел, что спас молодую девушку. Впрочем, разглядывать ее у него не было времени: вся одежда незнакомки промокла насквозь до нитки и Бог весть сколько сама она провела в воде. Надо было принимать срочные меры: монах быстро раздел девушку и принялся растирать ее посиневшее тело спиртом, который всегда у него в небольших количествах хранился. Все это время девушка не открывала глаз и слабо постанывала. Закончив работу отец Игнатий накрыл незнакомку старым подрясником, ватным одеялом и теплым полушубком.
Монах подбросил в печь дров, развесил сушиться одежду девушки и отправился на улицу совершать свои обычные ежедневные дела.
То чего он больше всего боялся все же случилось: к вечеру у девушки поднялась температура, она металась в бреду и произносила чьи-то имена. Никаких лекарств у монаха не было, на большую землю из-за разлива он попасть не мог, оставалось только уповать на Бога и молиться. Так потекли дни. Неожиданно снова ударил мороз, пошел снег и поднялась такая метель, что в трех шагах от дома было уже ничего не видно.
Незнакомка оставалась все в том же состоянии, силы ее таяли и монах настойчиво молился, прося у Бога исцеления страждущей. Иногда он изнывал от усталости и дремал стоя на коленях, но наступил момент, когда силы совсем покинули его: отец Игнатий погрузился в крепкий, почти мертвецкий сон.
Очнулся от тишины. Вьюга улеглась, а девушка уже не говорила в бреду. Похолодев от страшной мысли монах посмотрел в ее сторону и увидел, что незнакомка лежит открыв глаза. Он подошел к ней и спросил:
- Как вы себя чувствуете?
- Хорошо. Вы кто?
- Я монах Игнатий, а ваше имя как?
- Анжела.
- Ангел значит.
Усмехнулся отец Игнатий и тут же засуетился около печки, пытаясь раздуть потухающие угли.
Анжела на удивление быстро набирала силы, и на второй день уже вставала с постели. Кутаясь в монашеский подрясник, она ходила босиком по дому внимательно изучая его обстановку, а отец Игнатий наблюдал за ней. У нее были пышные волнообразные волосы иссиня-черного цвета, лицо немного вытянутое, аккуратно подщипанные изящные брови, алые чуть припухшие губы и печальные серые глаза. Она была прекрасно сложена и когда присаживалась на корточки, грея руки около печки, в разрез подрясника виднелись ее красивые бедра.
В доме была только одна комната. Почти половина ее занимала огромная русская печь и топчан, который монах уступил Анжеле, а сам спал на печи.
Однажды ночью отец Игнатий проснулся от легкого прикосновения к своему лицу. Он открыл глаза и увидел Анжелу, сидящую рядом с ним на коленях. В лунном свете проникающем через два окна он отчетливо видел ее голое тело, маленькие изящные груди с упруго набухшими сосками, черный треугольник волос на лобке между ног.
- Ты чего? – Шепотом спросил монах.
- Я пришла отблагодарить. – Неуверенно ответила девушка.
- Отблагодарить? – Не понял Игнатий.
- Да, ведь вы спасли мне жизнь.
И она легла рядом с ним. Монах отстранился, приподнялся на локте.
- Ну так нельзя.
Она удивленно вскинула брови.
- Почему? Там у нас это нормально. Мужчина заботится о женщине и она ему благодарна, а чем она может еще благодарить, кроме своего тела.
- Но я монах. – Возразил Игнатий слезая с печи. Он сел на лавочку, зачерпнул кружкой воды из ведра, жадно выпил. Анжела свесила с печи ноги, в полумраке были видны только неясные очертания ее фигуры.
- А кто такой монах? Я слышала конечно, что они живут без женщин и все такое, но никогда не понимала зачем.
- Монах дает обет безбрачия, нестяжания и послушания и все ради Бога.
- Ради Бога?
- Да.
- А вы его разве видели? Как можно оставлять все и от всего отказаться ради того, кого даже никогда не видел.
- Можно. Если сильно любишь.
Анжела спрыгнула на пол, прошлепала к топчану и снова забралась под одеяло.
Утром мороз отступил. Снова припекало солнце, текли ручьи и капало с крыши. Отец Игнатий рано встал и отправился в лес проверить силки – Анжела с трудом переносила постную пищу и приходилось добывать для нее птицу.
Вернулся он в полдень неся в руках двух перепелов. На пороге его встретила Анжела одетая в свою прежнюю одежду: узкие джинсовые брюки, шерстяной свитер нижний край которого едва доходил ей до пупка и красную куртку.
- Отведите меня домой. – Попросила она.
- Это невозможно. Река разлилась и теперь недели три никуда не выберешься.
- А разве лодки у вас нет?
- Нет. Как-то не надобилась раньше, впервые такой потоп.
- Обо мне будет беспокоиться мама, – лицо девушки посерьезнело. – Неужели никак нельзя сообщить?
Она в надежде посмотрела на монаха, но тот только отрицательно покачал головой.
Вечером Анжела читала Библию. Монах чинил сапоги. Неровно горел фитиль керосиновой лампы, потрескивали в печи дрова. Вдруг Анжела рассмеялась. Монах удивленно посмотрел на нее – что можно было смешного вычитать в Библии?
- Значит мы с вами Адам и Ева? – Вопросом объяснила она причину своего смеха.
- Похоже. – Согласился отец Игнатий.
Анжела закрыла книгу и отложила ее в сторону.
- Вот никогда бы не подумала, что попаду в такую историю. Училась, куда-то ходила, с кем-то спала, что-то делал и вдруг, бац, тебя вырывают из жизни и ты на острове с монахом.
Отец Игнатий промолчал и она с досадой заметила:
- А вы не очень разговорчивы.
- В разговорах мы расточаем свою душу, а ее надо хранить.
- А зачем?
- Она у нас одна, мы должны принести ее Христу целой и невредимой.
- Я вот все-таки не пойму, как так можно жить вам без женщин. У меня так почти каждый месяц новый парень. А у вас был когда-нибудь кто-то?
Он отложил сапоги в сторону, задумался, но так ничего и не ответил Анжеле. Она ждала и в этот момент лицо ее было как-то по особенному прекрасно. Отец Игнатий поймал себя на мысли, что невольно любуется им и от этого стало ему нехорошо на душе.
Ночь прошла неспокойно. Не спалось отцу Игнатию, не спалось и Анжеле. Он слышал, как она ворочается на топчане, как вздыхает, как несколько раз она вставала, подходила к ведру пила воду, в нерешительности топталась перед печью, потом снова ложилась тяжело вздыхая. Только под утро она угомонилась и заснула. А Игнатий так и не сомкнул глаз. Как только забрезжил в окошке рассвет он покинул дом и отправился в лес молиться.
Игнатий не возвращался три дня, Анжела не пыталась его искать, она верила что он придет и просто ждала. От скуки читала Библию, готовила из тех скудных продуктов, что хранились в кладовке монаха, стирала одежду Игнатия и еще много думала. Разные мысли вертелись в ее голове: и о том, что она испытывает к этому странному рыжебородому монаху чувства какие раньше были ей незнакомы, и о том, что сама себя не узнавала – виданое ли дело, она любительница шумных вечеринок, танцев и веселых компаний, сейчас наслаждается своей теперешней жизнью здесь в тишине и покое. Ей казалось, что за эти дни она резко переменилась, а те редкие слова сказанные монахом, как-то запали в душу и стали причиной каких-то невидимых потоков преобразующих ее.
Отец Игнатий вернулся на четвертый день после своего исчезновения, в полдень. Он открыл дверь и остановился на пороге. Лицо его осунулось, похудело и сам он как-то сгорбился, но глаза излучали неподдельную радость, будто он получил ответ на вопрос который долго его мучил и не давал покоя.
Анжела в это время дошивала длинную юбку, которую она выкроила из старого подрясника. Голову она повязала черным платком. Увидев отца Игнатия она спросила:
- Где же ты был?
- Я боролся с волками.
Она понимающе улыбнулась и облачившись в черную юбку, надев ее прямо поверх узких брюк, стала накрывать на стол. Так началась их новая жизнь.
Через две недели река вошла в свои берега, земля уже полностью освободилась от снега и местами просохла. Теперь Анжела могла вернуться домой, но она все как-то откладывала этот день, а отец Игнатий не торопил ее. Монах ловил рыбу, чинил крышу на доме. Анжела готовила еду, убирала, стирала. Вместе они молились и вместе подготавливали огород к посеву.
Но все же наступил день, когда отец Игнатий собрал вещи Анжелы, велел ей одеться в ее прежнюю мирскую одежду и снять платок с головы. Анжела смиренно повиновалась. Они посидели на дорожку, перекрестились на образа и отправились в путь, через лес к шоссе, где находилась остановка, откуда автобус увозил людей в город. Здесь они попрощались. Он поцеловал ее в плечи, как целуют монахи друг друга при встречи и расставании и сказал:
- Прощай, сестра!
- Прощай, брат. Вот и кончился наш рай.
- Рай на земле невозможен. Это сон или иллюзия и лучше вовремя с ним расстаться.
Он поклонился ей и зашагал прочь. На опушке леса Игнатий остановился и видел, как подъехал автобус, заслонил собой девушку, а когда снова тронулся в путь ее уже не было, как будто не было никогда.
В тот же день монах Игнатий вернулся в монастырь. На исповеди он рассказал игумену обо всем, что произошло с ним за сорок дней наводнения. Игумен выслушал его и благословляя сказал: «На хуторе тебе теперь жить нельзя».
Потом потекли дни и годы. В тиши монастыря, в заботах и молитве, монах Игнатий стал забывать эту историю и образ Анжелы постепенно уходил в небытие. Но когда у себя в келии, в полуночный час он читал Библию, он снова вспоминал Анжелу и душа его ликовала. Он думал, как премудро устроил все Господь: сорок лет водил Моисей евреев по пустыне, сорок дней Христос был искушаем в пустыне, сорок дней душа после смерти проходит мытарства, а потом получает свободу. Вот и они с Анжелой провели в пустыне сорок дней, чтобы души их стали свободными и уже никогда не потеряли той первозданной красоты, которую имели изначально.
Февраль 2004 г.