5
- Вот такая нехорошая история,- закончила Елена рассказ, вздохнув, смахнула набежавшую слезинку.
- Да-а…-сочувствующе протянула Зоя, солидарно вздохнула, удивлённо взирая на пустую миску: когда это она успела умять, если слушала развесив уши?
-Теперь и с Юлькой не знаем, что делать,- продолжила плакаться Елена, уже как близкой подруге.- Влюбилась, говорит, в Бориса без ума. Соплюха, а туда же…Я говорит, излечу его душевные раны и получу самого лучшего мужа. Лекарша выискалась…Ну, скажите, нормально это? Другие вон в артистов влюбляются, в певцов, в ровесников, в конце концов, а эта дурында в родного дядю…
-Бывает…А он как?
- Как…Либо в упор не видит, либо рычит что зверь, когда эта нахалка переходит границу…Может их обоих полечить, у вас ведь в городе есть эти…как их…всё по телику показывают…Вспомнила: экстрасенсы.
-Да они в основном шарлатаны. Нужен хороший психолог.
-Ой, думали мы уже про психолога,- махнув рукой, Елена поднялась.- Они берутся, если есть желание пациента. А эти охламоны упёрлись как бараны: мы здоровы, отвалите. Ладно, побегу я: у меня в духовке шарлотка, да и посмотрю вашу одёжку, просохла, поди, уже…
Елена ушла, забрав посуду, пообещав вскорости принести свежего чайку и шарлотку отведать.
Зоя подошла к окну, отодвинула занавеску. Борис, словно заведённый, механически выполнял одну и ту же операцию: брал чурку, ставил на попа, взмах топором, поленья в стороны. И всё же в этой монотонной картине, было нечто неуловимое, что притягивало глаз, заставляло смотреть и смотреть. Так бывает иногда с полотнами великих мастеров: вроде ничего особенного, примитивный пейзажик, а станешь в нужную точку - и открывается всё потаённое, пейзаж оживает, дышит, и ты вдыхаешь запахи травы, слышишь шелест листвы деревьев, очарованно следишь за передвижением букашки по травинке…
Вот и Зоя сейчас оказалась в такой точке, откуда картина не казалась плоской и банальной, а напротив, объёмной, выпуклой, обнажая всю до толе скрытую красоту. Она, красота, была и в движениях Бориса, и в его блестевшем от пота теле, и даже хмурое лицо теперь казалось философски задумчивым.
В какой-то момент Зое показалось, что стекла мешают полнее насладиться, как досадное пятнышко на очках. И Зоя убрала это пятнышко - распахнула окно настежь. А следующий шаг был уж точно не сегодняшней Зои, а той, из бесшабашных школьных лет: она просто вылезла в окно.
-Здравствуйте, Борис. Я хотела поблагодарить вас…- к своему удивлению Зоя обнаружила, что испытывает давно забытую робость. В последний раз это с ней случилось на выпускном, когда пригласила на "белый танец" учителя истории, к которому испытывала лёгкую симпатию. И голос её тогда, так же дрожал.
Борис продолжал колоть, проигнорировав и появление Зои, и ее взволнованный голос. Будто и не было её вовсе здесь.
-Тётка ты что, тупая совсем? Русского языка не понимаешь?- рядом с Зоей возникла Юлька, в руке кисть черноплодки, взгляд, будто крапива обжигает.- Повторяю для заторможенных: проваливай в свой город.
- Юля, во-первых, не хами, во-вторых, не суйся, когда взрослые разговаривают.
- Ха, ты что, училка по этике? Будет всякая старуха мне указывать…
-Слушайте, вы! - Борис грохнул обухом топора по чурке.- А ну пошли нахрен отсюда! Обе!
-Борь, я то чего?- пискнула Юлька.- Это всё она…
- Обе! я сказал! Живо!
Борис зыркнул из подлобья на Зою, она невольно дёрнулась, точно получила увесистую пощёчину. Очарование пропало, краски померкли, и предстала плоская банальная картина, в центре которой некрасиво гневный мужчина.
- Хорошо, Борь, как хочешь, я уйду,- забросив в рот горсть ягод, Юлька, уходя, презрительно усмехнувшись, глянула на Зою так, будто окатила из ведра студёной колодезной водой.
Зоя осталась стоять, где стояла. Борис расколов очередную чурку, прорычал:
-А тебе что особый путевой лист нужен?
-Во-первых, не тыкайте, мы не настолько близки…
-Слушай, ты, в пятых, в шестых! Или ты сейчас повернёшься и…
- И что? Ударите?
- Я тебя свяжу узлом и зашвырну в твою тачку!
-Оригинальный способ общения с женщиной.
Борис с силой вогнал топор в кругляк, на котором колол, выпрямился:
- Где ты видела женщину? Твари вы все! Бабы поганые!
- Орать ни к чему, у меня слух нормальный. Ладно, будем на "ты". Значит все твари? И мать, что тебя родила? И сестра, что тебя вытащила из помойки, отмыла? А ты значит весь такой нормальненький, благородненький прынц. Мужик, одним словом, да? А мне вот не кажется. Я вижу хама и нытика. Няньку, что нянчит свои обиды. Ты не мужик, ты тряпка.
Борис рванул топор, сдавленно выдохнул:
- Уйди, шалава, от греха подальше!
- Насколько подальше?- Зоя отступила на три шага.- Столько хватит?
- Заткнись!- Борис саданул топором по кругляку и тот развалился на три половинки.
-Попыхти, попыхти, крепче спать будешь,- усмехнулась Зоя, удивившись, с чего это вдруг вспомнились любимые папкины слова - она в детстве никогда не плакала, лишь насупившись, пыхтела как закипавший чайник, а папа этими словами её как бы успокаивал.
-Сука!- пнув чурки, Борис быстро пошёл со двора, в сторону мостика через речку.
А Зоя внезапно почувствовала дикую усталость, будто Борис своим пинком опрокинул сосуд, питающий её силы, и вот приток прекратился. Ноги подломились, и Зоя ничком опустилась на траву.
Подлетела, тяжело дыша и обдавая запахом ванили, Елена:
- Что? Неужели ударил?
- Нет, нет, успокойтесь. Всё нормально.
- Какое нормально! Вы побледнели и вся дрожите…Ударил?
-Пальцем не тронул. Так покричал немного. Да, странно, что-то я вся…трясусь,- Зоя засмеялась, смех вышел нервный.- Надо же…с роду так не пугалась…
Елена, наконец, облегчённо выдохнула, поправляя сбившиеся волосы, заговорила, будто с родной сестрёнкой:
- Ты с земли-то вставай, холодная, придатки застудишь. Пошли чайком побалуемся, шарлотка на славу удалась. Пошли, пошли, а то Юлька из вредности всю слопает. И одёжка твоя просохла, только прогладить.
6