10
Они увиделись впервые на студенческой вечеринке. Кто пригласил эту школьницу на встречу Нового года в компанию взрослых пятикурсников, Павел так и не узнал в тот вечер. Очевидно, пригласили для пары – ведь танцевали тогда по парам.
Он сильно опоздал, и девочки приуныли: новогоднее веселье грозило обернуться скукой без него, Мефистофеля – сердцееда и лучшего на курсе танцора. Так что встретили его дружным девичьим воплем, порадовав очередным подтверждением своей неотразимости. Каким же он был пижоном, Боже мой!
Под гром кремлевских курантов и звон хрустальных бокалов, вытащенных из серванта вопреки запретам хозяйки квартиры, все потянулись руками через стол, и тут он заметил Женю. Девочка была красива, но не в его вкусе. Он любил кареглазых блондинок, а у этой были темные волосы и светлые серые глаза. На смуглом лице они казались яркими.
Резкие контрасты он ценил только в живописи, предпочитая на живом лице акварельные тона. Зато у девочки был чудесный профиль, из тех, что называют благородными, имея в виду тонкие черты. Четкая линия носа и бровей, миндалевидный разрез глаз, красивый подбородок. Павел считал себя эстетом и терпеть не мог расплывчатых лиц. Женин прямой носик его восхитил, и он наметил себе танец с этой тихой девочкой.
Как и положено во взрослой компании, она помалкивала и только улыбалась чужим шуткам, а также болтливому соседу, который пытался перевести ее внимание на себя. Этот сосед и опередил Павла в танце – вытащил Женю из-за стола на середину комнаты. А так как он уже успел надраться и осмелеть, то пошел усиленно выворачивать руки своей партнерше и наступать на ноги, изображая темпераментного испанца.
Женя с неловкой улыбкой пыталась попасть в такт непредвиденным движениям. Надо было спасать девочку, и Павел стал выбираться из-за стола. Но кто-то другой, сидящий ближе, опередил его. Со смехом оттолкнув «испанца», он прижал Женю к груди и ритмично задвигался к спальне.
Девушка вдруг присела и выскользнула из объятий нахала. За чужими головами и спинами, сразу заполнившими «танцплощадку», Павел не заметил, куда исчезла школьница. Два кретина побежали ее искать в пределах кухни и ванной, и Павел не захотел в глазах окружающих выглядеть третьим придурком, а потому переключил внимание на соседку по столу.
Та, он знал, прекрасно танцевала, и можно было оттянуться на радость окружающим. Им хлопали в такт, освободив пространство, а Павел уже с досадой заметил, что среди поклонников его таланта Жени не было. Она исчезла. А вместе с нею исчезло вдохновение. Он оборвал танец.
Это было странно. Он даже не слышал ее голоса, а чувство потери отравило весь праздник. Он успел только узнать, что зовут ее Женя, она учится в десятом классе и живет в этом же дворе, но в другом доме.
Судьба все-таки позаботилась – устроила встречу, устранив все препятствия, даже очистив аллею проспекта от многочисленных прохожих. Они шли навстречу друг другу чудесным майским днем. Ей просто некуда было исчезнуть! Издали он мог рассмотреть ее стройную фигурку в белоснежном костюме из пике. Красная блузочка, красные туфли-лодочки, красная сумка через плечо... Впервые ему понравился такой контраст. И то, как она двигалась, тоже понравилось.
– Здравствуйте, – сказал он еще издали, боясь, что она пройдет, его не узнав.– Вы меня помните? Мы сидели друг против друга, это было на Новый год.
Женя улыбнулась ему, но совсем не робко, и он сразу почувствовал себя дураком – впервые в жизни.
– Здравствуйте, Павел. Нас, правда, не успели познакомить. Меня зовут Женя.
– Я знаю, знаю! – по-мальчишечьи радостно крикнул он, снова не узнавая себя. Словно кто-то в нем вышел из-под контроля другого «я», не умеющего смеяться вот так, а тем более – стесняться.
Обычно, знакомясь с девушками, он опасался быстрого разочарования. Внешнее очарование умирало вместе с первыми словами женщины. Ах, лучше бы они молчали! Почему-то все женщины в его присутствии начинали безбожно кокетничать, чего он терпеть не мог. Нет, женщина кокетничать просто обязана, но – незаметно!
Но Женя не дала ему возможности сыграть привычную роль эдакого умного парня, снисходительного к женским слабостям. Это была даже не роль, а его убеждение, что он имеет право на снисхождение к слабому полю, так как действительно не встречал еще женщины умнее себя.
– Мне надо было взять ваш адрес! А вдруг вы вздумаете поступать в другом городе, и я вас снова потеряю?
Никогда еще он так не атаковал женщину – без страха показаться влюбленным.
– Угадали. Я еду в Харьков, в институт культуры.
– О-о, – разочарованно сказал он, – в эту богадельню! Но есть же заведения попрестижнее, например, медицинский или университет! Куда смотрят ваши родители? И кем вы потом будете? Завклубом завода «Машиностроитель»?
– Ну, – улыбнулась Женя, – это вы меня сильно повысили в должности. Я буду библиотекарем.
Он даже застонал от возмущения.
– А вы – сноб?
Она больше не улыбалась, смотрела изучающе, и Павел поторопился назначить ей встречу, спросить адрес на всякий случай. Чтобы как-то реабилитироваться в ее глазах, заговорил о своем институте, где его оставляют в аспирантуре. Ну, конечно, надо сдавать экзамены, но это так, формальность, он сдаст. Зато останется в городе. Он потому и испугался, что Женя уедет в Харьков, а институт культуры тут ни при чем, библиотекарь для женщины – прекрасная профессия, но ему кажется, что Женя достойна... лучшей участи. Ну и так далее...
Женя слушала молча, словно давала ему возможность раскрыться до конца, и Павел поздно сообразил, что спесь так и перла из него, как из молодого дурня, впервые прочитавшего умную книжку и побывавшего на выставке авангардистов, а теперь выставлявшего перед провинциалом свои продвинутые вкусы.
Встреча была назначена на воскресенье под афишей Центрального кинотеатра. Он проторчал там до начала сеанса, порвал билеты от злости на себя и ушел, все время оглядываясь, – в слабой надежде на простое опоздание по уважительной причине. Но явиться к ней домой не посмел, да и не в его это было привычке – навязываться при малейшем подозрении, что он не произвел на девушку достаточно сильного впечатления.
Зато теперь воспоминания о Жене носили конкретный характер. Образ обаятельной девушки, одетой со вкусом, явно не глупой, вытеснил тот, неуловимый, новогодний, оставивший чувство досады и потери.
Однако прежняя досада была связана именно с чувством потери чего-то незаконченного, обещавшего нечто приятное. Это как фото красивой женщины в чужих руках – не дали рассмотреть, спрятали. А девушка с бульвара была оценена вблизи на «пятерку», признана достойной увлечения. До сих пор Павел никого не домогался, а потому не знал азарта покорения. Сейчас же получалось, что не Женя искала с ним встречи, а он с нею. Это задевало.
Неожиданно ему попалась в институте та Римма, у которой они встречали Новый год. Плюнув на всякую гордость, он стал расспрашивать о Жене. Оказалось, что ее соседка по двору уже поступила в свой занюханный институт и скоро снова уедет туда – устраиваться в общагу.
– Так, – деловито сказал Павел, – устрой нам встречу.
– Запал на нее?
– Не твое дело. Так когда?
– Ну и шустрый! Когда мои предки снова свалят из дому. – Тебе десяти минут хватит на охмуреж? Позвоню. Нам как раз телефон провели. Тебе как сообщить?
– Не тяни.
– Мне еще нужен повод, чтобы заманить бедную жертву. Она ж у нас гордая девушка, ты еще замаешься. Там не обойтись минутами, как ты привык.
– А мне только увидеть. Остальное дело техники.
– Ну да, ты ж специалист по бабам, – хмыкнула Римма, которая была в него влюблена на первых курсах, но ей не обломилось даже свидания. Недавно она вышла замуж, но жених не понравился родителям и терпеливо дожидался отъезда с молодой женой на Урал, к месту ее назначения. Так что Римма не ходила в неудачливых соперницах, подлянки от нее Павел справедливо не ожидал.
Женя не удивилась, застав у Риммы Павла. Они пили чай с бубликами, через раз подливая в опустевшие чашки домашнего вина. И первое, что Женя сказала гостю своей соседки, было:
– Вы извините, что я тогда не смогла прийти. Так получилось. Сестру послала, но она к вам не подошла, чем-то вы ее напугали.
– Сколько же лет вашей сестре, что я так ее напугал?
– Двадцать два.
Римма прищурила глаза: ага, значит, один раз его уже оставили с носом, это хорошо.
– Мне домой пора, – встала Женя.
– Я вас провожу. А то у вас дурная привычка – исчезать внезапно.
Следующее свидание было назначено в парке, но оказалось, по оценке Павла, непродуктивным. Он намечал широкую программу: сначала гулянье по аллеям, потом поцелуи в кустах, затем провожание домой и снова поцелуи, поцелуи... А получилось выполнение первого пункта и усечение последнего...
Пока гуляли в аллеях, говорили о музыке, книгах, его планах на будущее в институте (ему хотелось нарисовать привлекательную перспективу), о его родителях, живших за границей, о тетке, его опекавшей, о Жениных сестрах – их оказалось аж три, даже о подружках. О своих родителях она не заикалась, от этой темы просто уходила, а Павел не настаивал. Эта тема его не интересовала. Ему хотелось в кусты – поговорить они всегда успеют. Но Женю темная растительность в глубине парка не привлекала. И тогда он решил не форсировать события.
Потом он провожал ее до ворот ее дома. Правда, это был не совсем ее дом, скорее – Риммин. Тут, под чужими окнами, он попытался привлечь Женю к груди, но та уперлась в нее руками:
– Не торопите события.
Поведение ее было детским, а слова взрослыми, и Павел растерялся.
– Ладно, не будем совращать малолеток, – пошутил, размыкая объятия. – Сделаем попытку через годик. Вы планируете сюда вернуться через год? Или замуж собираетесь идти за иностранца? Говорят, в Харькове их полно, особенно негров и арабов.
– Мы ничего не планируем. Я вернусь после первой сессии. До свиданья.
Никогда еще Павел не терпел такого поражения. От злости на себя и эту скромницу он завел себе утешение в виде полной противоположности ускользнувшей первокурсницы. Разбитной девочки ему хватило на два месяца. После Жени она показалась ему просто шлюхой, хотя была обычной студенткой третьего курса, отличницей и членом комитета комсомола...
Однажды Павел съездил домой к Римме, узнав, что ей удалось отвертеться от назначения и даже привести к родителям отбракованного ими жениха. Была зима, и по его подсчетам Женя уже должна вернуться после сессии.
Римма встретила его дурацкими шуточками:
– А ты разве тогда не схлопотал по физиономии? Нет? Странно. Женечка у нас девица строгих правил. Впрочем, в Харькове у нее появятся поклонники и, может, она вернется оттуда с некоторым опытом. Пора их женскую семейку разбивать по парам.
– Не понял.
– Девочек в семье перебор, и ни одна не замужем. Будет юмор, если выскочит первая, самая младшая в куче. Сестрички от зависти передохнут.
– Ты их не любишь? Почему так зло?
– Вот когда их всех увидишь, если свататься придешь, сам поймешь, можно ли таких любить. Ну, Женька наша – особая статья.
Нет, Павел жениться и не думал. Нравилась ему свобода, а также тетка, которая не оставляла его голодным и необстиранным из-за любви к своему заграничному братцу.
продолжение http://www.proza.ru/2009/08/02/770