Маленькая девочка с ясным челом сидит на берегу моря во время захода солнца, когда сумерки надвигаются откуда-то сзади, принося с собой полуразгадки и полунамеки теней. Ее тянет этот мистический мир, несмотря на то, она боится его и хочет убежать домой, где теплый чай и материнская забота вернут солнечные лучи в ее карие глазки. Нерешительность растет, но в какой-то момент становится фоном, а на первый план выступает ощущение присутствия чего-то в окружающей темноте, неподвижного и таинственного, огромного и тихого, непреложного и неумолимого, как это море, и глубины его, уходящие в бездну звезд над ее головой. Она ловит это мгновение, оно переполняет ее, она как будто выплескивается сама через это чувство, но это только мгновение, это только штрих, это только песчинка в ее жизни. Она встает и бежит домой, а теплый камешек, на котором она сидела, и набегающая волна, и мягкий ветерок еще долго хранят память о том таинстве, которое здесь совершилось.
Саша не любит яркие цвета и не очень хорошо рисует. Ей не нравятся люди, которые слишком ярко и определенно выражают свои чувства, она пугается клоунов в предпразничную пору, и не любит когда гости демонстративно дарят ей маленькие подарки. Она сама не всегда может ясно сказать маме, что она хочет. Правильные, точные слова как будто ускользают от нее, ей приходится искать их во всех закоулках, что-то находится, что-то нет, и она так трогательно и беспомощно выглядит в своей неспособности выразить свои мысли; но конечно, она же еще только маленькая девочка. В ее мире еще нет этих определенных форм и шаблонов, по которым можно так легко и беззаботно скользить по жизни, находя понимание у окружающих… Но они и не нужны, чтобы выразить маме свою благодарность за ее заботу… Саша всегда отвечала благодарностью родителям за то, что они заботились о ней и сама пыталась как-то помочь в ответ, вызывая чувство умиления у них, неспособных понять, что для нее это что-то само собой разумеющееся, совсем не значащее, что у них растет отзывчивая дочка. Первое разочарование постигло их, когда у дочки вдруг получился красивый, хотя и довольно простенький, рисунок. Все похвалили его, включая случившихся гостей, пришедших к родителям. Никто не ожидал, что Саша вдруг загордится этим без меры. Ей стало казаться, что все последующие рисунки будут такие же удачные. Ее разочарование было ужасным, она плакала ночи напролет, сцепив зубы, не хотела слушать никаких утешений и проявляла к родителям какое-то даже презрение, что, впрочем, не мешало ей помогать маме по утрам готовить завтрак. Она раскладывала орешки по тарелкам. Она следила, чтобы всем досталось поровну молока. Нет, папе немного больше. А ей немного меньше. А маме посередине. И тарелки поставим как обычно в правильном порядке, именно так, как и должны все рассесться. Потому что есть такое правило, которое установлено у них давно, и пусть оно уже будет так всегда, раз один раз когда-то так решили…
Саша как будто стояла на страже некоторых семейных традиций. Они были просты. Это прогулки по праздникам. Это подарок маме в первый день весны. Это сюрприз для папы в самое тяжелое время, когда ему приходиться задерживаться на работе. Это новые цветы каждый месяц, стоящие в гостинной на шкафу рядом со старыми часами. Это все такие мелочи, но родителям иногда казалось, что в этом есть какой-то высший смысл, озаряющий жизнь их семьи. И всего на миг, но очень четко, у них появлялось чувство, что дочка стоит на страже их семьи, пусть никто из них по сути и не понимает в чем тут дело и как это получается. Это чувство не исчезало даже тогда, когда у Саши вдруг портилось настроение, и она начинала говорить, что родители ничего для нее не значат, что они плохие, что они глупые, и еще Бог знает что. В такие вечера она убегала к морю и как будто просила у него лучшей доли, как будто хотела улететь с этими чайками или ускользнуть ужом в другие места… Саша, Саша… Как мы любили тебя… И как мало мы могли дать тебе, потому что как нам было понять тебя, если и самих себя мы практически не понимали… Ты постигала вместе с нами сущность этого глобального одиночества, когда даже близкие души так далеки друг от друга, что протянутая навстречу тебе рука при всем желании не значит ровным счетом ничего… И нам было грустно сознавать, что на свете, возможно, есть другие люди, которые лучше подходят тебе. Не мы. Ну что ж… Это судьба. Ты должен прожить эту жизнь, пусть даже в ней есть боль. Может быть, именно поэтому ты и должен ее прожить.
Саша родилась 16 марта 2076 года, ночью, перед рассветом. Это было время, когда люди начали менять свою жизнь. Мировые кризисы заставили нас быть более бережливыми и скромными в запросах, что впрочем, никак не отразилось на растущем интересе к высоким технологиям. Компьютерная техника в общем и целом стоила значительно дешевле, чем еда и транспорт. Впрочем, люди стали здоровее. Конечно те, кто не опустился, потеряв прежние мечты и ценности в виде богатой и расслабленной жизни, полной потребления все новых и новых благ. Но Саша была уже ребенком нового времени, для которого не было проблем в том, чтобы есть то, что надо, а не то, что хочется. Ей вроде как-то и не хотелось. Нам это было несколько непривычно, ведь мы еще требовали в свое время от своих родителей все новых и новых сладостей каждый день. Конечно, мы понимали, что все дело в том, что теперешние родители и не собираются никак потакать таким требованиям, просто потому что это невозможно чисто экономически. И еще потому, что это вышло из моды, то есть экономическая невозможность не вызывает в нас чувства неполноценности. Ребенок, не чувствуя слабины в нас, не требует этого и не хочет, просто потому что здесь уже нет ничего перспективного для «разработки». В сущности, нам стало очевидно, как все-таки наши желания ничего не значат. Поворот колеса и пара поколений избавляет нас от много из того, что было для нас важно. Видя такие вещи, ты как будто приобщаешься к какой то высшей философии, что, впрочем, видимо, никак не меняет твою жизнь. Хотя ты и понимаешь, что то, что волнует тебя сегодня, в сущности, возможно, так же неважно, но не можешь ничего реально изменить. Потому что за эти неважным все-таки стоит что-то важное, а что, понять не удается. Пусть сегодня другие вещи вошли в моду и тревожат умы, пусть ты понимаешь, что они тоже не будут стоить ничего через пару тысяч лет, все-таки ты должен жить на каком-то материале. И потому продолжаешь играть в эту игру, пытаясь понять, каков на самом деле все-таки ее настоящий смысл.
Наш дом смотрел своими окнами на залив; морской ветер обдувал его, меняя направление и характер, день и ночь сменяли друг друга в бесконечной пляске теней, и что-то неуловимое текло и переливалось в окружающем, медленно проявляя себя в движении из невспоминаемого вчера в неуловимое завтра… И только наши души, наши индивидуальности как будто стояли недвижными истуканами на дворе нашего дома, как стражи чего-то определенного в этом мире, как вечные знаки и доказательства нашего бытия. Саша стояла между нами, и мне всегда казалось, что она значительно больше отличается от меня и моей половины, чем мы с ней друг от друга. Откуда пришла она и куда идет тропинками своей жизни? Какие драмы еще ждут ее? Какие тайны кроются в этой маленькой груди? С кем на самом деле нам довелось жить под одной крышей, играть роль родителей, претендовать на то, что мы можем ее чему-то научить… в глубине души понимая, что никто никого не учит сверх того, чего другому суждено узнать, с кем бы и как бы он ни провел свое детство…