Анамнез
Видит Бог, эту главу писать не собирался, но воспоминания давно кончились, и вынужденное безделье повергает в панику. Слишком много свободного времени, и ужасно хочется увидеть перед собой чистый лист бумаги. Это наваждение какое-то, никогда не думал, что к такого рода деятельности можно пристраститься. Прошло почти полгода, как я закончил последний рассказ, а желание вернуться к письменному столу не только не ослабевает, а, наоборот, усиливается. Будь я настоящим писателем, выдумывал бы персонажи, наделял их теми, или иными человеческими чертами и искусственно создавал для них различные жизненные ситуации, в которые они обязательно должны попадать. Но, увы, ничего приличного придумать не удается.
Не скрою, я пытался, но на-гора была выдана продукция, очень похожая на ту, что получил один НИИ, призванный добиться превращения дерьма в сливочное масло. Через какое-то время упорных трудов и поисков был получен продукт, который на хлеб мазать было можно, а вот есть - нельзя. Прочитав свой опус, понял, что получил нечто аналогичное, и со спокойной совестью спустил все сотворенное в унитаз.
То, что сейчас я снова пытаюсь писать, совсем не означает, что дорога тексту будет лежать в сборник, а не в стол, или туда же, куда отправилось предыдущее сочинение. Одной из причин этого является тема будущего повествования. Моя жена после очередной ссоры сказала, мол, в своих рассказах ты весь такой белый, мягкий и пушистый, написал бы, какой на самом деле. Что ж, придется выполнить социальный заказ, и начать мазать светлый образ человека, уже знакомый и почти любимый народом.
Пить я начал с семи лет. Жили мы тогда в Германии, разместившись в домах бывших летчиков "Люфтваффе" на их военно-воздушной базе в районе небольшого городка Финстервальде. Сразу после войны офицерам было разрешено привезти семьи, так что, моих сверстников там было много, и все свободное от учебы время мы проводили вместе. Дома военного городка стояли в виде каре, внутри которого находились ухоженные и плодоносящие фруктовые сады с маленькими домиками, где хозяева держали необходимый инвентарь и хранили переработанную продукцию. Перед тем, как покинуть эти места, все то, что взять с собой не смогли, немцы закопали в разных местах в землю, вероятно, надеясь при возвращении извлечь на свет Божий. Но жизнь распорядилась иначе.
Один такой клад был случайно обнаружен нашим офицером при пересадке дерева, началась кладоискательская лихорадка, и почти все были вознаграждены за терпение и трудолюбие. Чего только не находили! От произведений искусства высокой пробы до обычных вещей постоянного употребления.
Территория садов была отдана детям, где мы постоянно играли. Наши усилия тоже увенчались успехом. Мы нашли несколько мест, где были зарыты консервированные фрукты, компоты, варения и вина домашнего приготовления. Времена были не очень сытные, поэтому все отправлялось в рот в непомерном количестве со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вино оказалось очень вкусным, можно сказать, сладким, поэтому попили мы его всласть. Процедура всем очень нравилась, мы пили, пели и плясали, ощущая небывалый подъем настроения и необыкновенную легкость движений. Но через некоторое время со всеми нами начали происходить совершенно непонятные явления, которые приятными назвать уже было нельзя. Все, что мы выпили и съели, стало с необыкновенной силой рваться наружу, и удержать все это внутри не было никакой возможности. Усугублял положение тот факт, что никто из нас не был в состоянии выйти из помещения, потому что как-то незаметно ноги отказались ходить, руки легко подниматься, а голова соображать и держаться на месте. Пребывать в вертикальном состоянии почему-то тоже было невозможно. Мы попадали на пол, корчась в рвотных конвульсиях и купаясь во всем том, что исторгали наши несчастные желудки.
Закончиться все это могло весьма печально, маленькие организмы могли просто не выдержать такого сильного алкогольного отравления, но спас нас какой-то солдатик, случайно проходивший садом. Он бросился в казарму, была сыграна тревога комендантскому взводу, и ребята на руках перенесли нас в лазарет, где медики занялись нами интенсивно. Все обошлось. Не знаю, это ли событие, или что-то другое сделало меня человеком мало пьющим, хотя к этим словам вы будете относиться с большим сомнением, прочитав то, о чем расскажу ниже. Несмотря на свой печальный детский опыт первого знакомства с Зеленым Змием и полную информированность о его замечательном воздействии на организм, мне, тем не менее, еще три раза удавалось напиваться до состояния риз.
Первый раз такое событие произошло со мной в Норильске возрасте 23-х лет. Я уехал из дома с утра на Чемпионат города по волейболу. Он проходил а закрытом спортзале, где были устроены две игровые площадки, на которых по олимпийской системе встречались команды. Проигравшие выбывали, победившие ждали своих будущих соперников и освободившиеся площадки. Времени в зале провели много, пока добрались до финала, где и проиграли. Отметить событие решили прямо в буфете спортзала, в котором, кроме напитков, ничего не было. Учитывая, что последний раз я ел накануне вечером, то почва для благотворного влияния алкоголя на голодного человека была подготовлена.
Помню только, как выпил две рюмки коньяка. И все. Как ребята везли меня домой и на руках поднимали на 5-й этаж, не помню. Не помню также, как передавали тело счастливой жене, и какие ласковые слова она говорила мне.
Второй раз напился в Гаграх. Я был приглашен на грузинское застолье в дом на самом берегу моря. Все было очень вкусно и изобильно. Была масса замечательных тостов и точно такое же количество ответов на них. Я, по незнанию обычаев, выпивал свою порцию вина, убедившись, что очередной оратор, провозглашавший тост, благополучно выбирался из словесных дебрей. Потом выпивал, когда провозглашали "Алаверды". В этом и заключалась ошибка, надо было пить только один раз, после ответа на тост. Поэтому к тому времени, когда всех начали обносить рогом, полным вина, во мне уже было намного больше этой прекрасной жидкости, нежели в остальных. Но с задачей я справился и каким-то образом сумел разместить где-то там внутри еще и содержимое рога. Однако больше пить не было ни желания, ни возможности. Я чувствовал, что верхний края вина плещется у самого корня языка. Еще одна капля, и случится непоправимое. А самое главное, что к моим приятным гастрономическим ощущениям стала добавляться и, до боли знакомая с детства, тяжесть в ногах, руках и голове. Надо было принимать срочные меры. Я тихо вышел из-за стола и ушел на берег моря. Там, уже на автопилоте, руками вырыл в прибрежной гальке ложемент для своего несчастного тела и, устроившись в нем так же удобно, как в чреве матери, уснул.
Разбудили меня на следующий день курортники, пришедшие на пляж, мол, пора, мужик, отдохнул и хорошо, теперь освобождай территорию.
Последний случай произошел в Амдерме. Я с приятелями готовил вечер отдыха в Доме офицеров. Нам надоело та преснятина, что была до этого, и решили сделать нечто, что понравится и надолго запомнится. Сил, времени и нервной энергии было потрачено много, но оно того стоило, и по лицам присутствующих было видно, что вечер удался. По окончанию мероприятия собрались у кого-то в доме отметить свой творческий успех. Хозяйка поставила на стол чайник с "фирменным" напитком – то ли это был сладкий черный кофе, приправленный спиртом, то ли спирт, подкрашенный сладким черным кофе. Во всяком случае, пилось это зелье очень приятно, и я уверенно шагал по тропе детских ощущений. Стали расходиться по домам. Нам нужно было всего-то перейти из подъезда в подъезд. Но я уже чувствовал, что хмель подобрался вплотную, и решил побороться с ним.
Светку отправил домой, а сам решил дать кружочек вокруг поселка по холодку, чтобы придти в себя. Хорошо помню, что почему-то не было с собой перчаток и руки приходилось держать в карманах полушубка. Сначала такая прогулка не грозила никакими осложнениями, но в один момент линия горизонта стала менять свое положение: левая ее часть стала опускаться, а правая подниматься. Что в таком случае должен делать человек, чтобы не упасть и сохранить свое вертикальное положение? Правильно, наклониться влево, пытаясь сохранить перпендикуляр к линии горизонта. Но поскольку все эти смещения происходили только в моем пьяном сознании, то при резком наклоне влево немедленно последовало падение на землю, совершенно непонятное для затуманенного разума. Почему? Я же все делаю согласно законам физики! Встав на ноги, убедился, что ничего не изменилось, и левый угол горизонта продолжает неудержимо катиться вниз. Последовала очередная коррекция положения тела, и, как следствие, неминуемое падение.
Но, интересное дело, даже в таком состоянии голова продолжала предлагать какие-то новые варианты: раз падение неизбежно, то надо стараться упасть не просто влево, а вперед и влево, чтобы каждое новое падение приближало к дому. И еще одно: ни в коем случае не вынимать руки из карманов, без рук ты не хирург. И черт с ним, что удержать равновесие с засунутыми в карманы руками намного сложнее, чем с распростертыми в разные стороны, руки из карманов не вынимать! Мороз был сильный, и на улице не было ни души, помощи ждать было неоткуда. Следовало продолжать падать в сторону дома. Последнее падение в совершенно отключенном сознании совершил через открытую дверь собственного дома под ноги жене и маленькой дочери. Очнулся на следующий день.
Уже слышу презрительные возгласы бывалых бойцов этого фронта, мол, этот слизняк просто пить не умеет, а поскольку "напитки не держит", ему надо всю жизнь молоко хлебать. Я где-то согласен с ними, но только отчасти. Да, молоко и другие вкусные напитки, особенно, компот, мне нравятся больше водки. Ну чего греха таить, не люблю я ее, проклятую, невкусная совершенно, да и не вызывает она у меня никаких дополнительных приятных ощущений: ни подъема настроения, ни усиления работоспособности, ни сексуального возбуждения. Даже женщины красивее не становятся.
Единственное острое желание, обязательно возникающее после первой-второй рюмки,- спать. Ответьте мне от5кровенно, какой смысл переводить продукт? Продолжать сидеть за столом для меня мука, приходится двумя руками удерживать веки открытыми и делать вид, что ты здесь, со всеми вместе, хотя единственная доминанта в моем мозгу – маленький топчанчик в каком-нибудь закутке. Находиться в таком состоянии в гостях – это еще полбеды, а если ты принимаешь дорогих гостей у себя? Как они воспримут такое к себе отношение хозяина дома, у которого на физиономии большими буквами написано: "Господи, да когда же вы уйдете, чтоб я мог опрокинуться в сон?"
Жены моих приятелей знали эту мою особенность, и в самом начале застолья отводили потихоньку в то место, где можно было поспать 20-30 минут, благо никто из-за стола в это время не вставал. Этого короткого промежутка времени мне вполне хватало, чтобы придти в себя и вернуться к друзьям. Все дальнейшие события протекали, как у других, без малейших отклонений. Зная все то, что должно произойти со мной в ближайшем будущем после рюмки-другой, я выработал тактику, которая по сей день помогает жить.
В медицине существует способ введения некоторых медикаментозных средств по Безредко. Сначала вводят совсем маленькую дозу препарата и наблюдают за пациентом. Если все хорошо, и его организм принимают лекарство без осложнений, вводят всю оставшуюся дозу, в сомнительных случаях - маленькую дозу вводят еще раз, при плохой реакции – от дальнейшего применении препарата отказываются. Я решил этот замечательный метод внедрить в свою жизнь. При походе в гости, или при ожидании гостей я выпивал рюмочку-вторую и спокойно отправлялся спать. Минут через 40 вставал, приводил себя в порядок и отправлялся в нужном направлении, абсолютно уверенный в себе. Метод не подвел ни разу!
С огульными обвинениями в том, что пить не умею, я бы не спешил торопиться. 30 лет календарной службы в Советской Армии о чем-то говорит. Если учесть, что 10 лет были проведены в арктических широтах, где люди, и я в том числе, в различных ситуациях употребляли спирт в неразбавленном виде и различного вида самогон очень сомнительного качества, предъявленное "обвинение", полагаю, следует снять, как необоснованное. Остается отмыться только от слов "напитки не держит". На этот случай есть у меня в рукаве козырный туз. Мало что сможет перебить его, только джокер, но их, ой, как мало в колоде. Рассказываю.
Во время учебы в Питере привел я как-то одного из своих приятелей в дом к своей подружке. Дело было в первомайские праздники, и ее родители предоставили свою квартиру под молодежную вечеринку. С Верочкой мы были знакомы уже несколько лет, и она считалась моей девушкой. Как только я познакомил ее со своим приятелем, то понял, что в эту минуту потерял обоих. Они, как взялись за руки, так больше и не отпускали друг друга от себя. Я был напрочь сражен таким женским коварством и решил поступить так, как во всех фильмах поступают серьезные герои - залить горе водкой. Поставил перед собой на столе полную бутылку и никому не позволил из нее брать ни капли. Но, видать, рана в сердце была настолько свежа и глубока, что никакого облегчения не ощутил. Смело решив процедуру повторить, поставил перед собой вторую бутылку и поступил с нею, как с предыдущей.
К этому времени вернулись родители и присоединились к нам. Дядя Миша, Верочкин отчим, видя мое состояние, отвел на кухню и стал расспрашивать, в чем причина, помогая нам третьей бутылкой, которую извлек из холодильника. К концу душеспасительного разговора мы умяли и ее. Во время "лечения" дядя Миша сказал слова, которые в то время, наверное, не произвели сильного на меня впечатления, но оказались пророческими:
-Не думаю, что надо так сильно убиваться, поскольку не уверен, что тому парню повезло.
Не нужны особые математические способности, чтобы сложить вместе содержимое двух с половиной бутылок и сделать выводы, "держу" я напитки, или нет. Своими ножками я покинул гостеприимное жилье, сел в трамвай, попросил кондуктора разбудить на моей остановке и уснул. У дома вышел, поднялся на четвертый этаж, разделся, умылся, лег в кровать и снова уснул, уже на сутки. Так у кого есть джокер, господа?
Все те случаи моих пьяных отключений от восприятий реалий этой жизни следует, видимо, объяснять какими-то другими причинами, серьезно повлиявшими на ответную реакцию моего организма в связи с внедрением в него далеко не запредельных доз алкоголя. И до сегодняшнего дня, несмотря на вышеописанное самобичевание и хвастовство, продолжаю считать себя человеком мало- и редкопьющим. Ну, а каким следует считать человека, выпивающего на семейных торжествах 2-3 рюмки водки, у которого никогда, практически, не возникает желания выпить, а в холодильнике стоит початая бутылка водки, открытая несколько месяцев назад? Кто-то шепчет на ухо: "Просто не с кем выпить". Согласен. Но кардинально это дела не меняет.
Так уж исторически повелось на Руси, что, практически, любое событие в той, или иной степени сопровождается возлияниями. Воистину, "Веселие на Руси – есть пити". В радости и в горе, в праздники и в будни, по любому поводу и без него. Специально просмотрел все свои рассказы, практически, во всех есть упоминание о застольях серьезных, или не очень, с вином и снедью, с разговорами, весельем или скорбью. Такова наша жизнь, и никуда от этого не деться.
Многие интересные, а, порой, забавные события, происходившие в моей жизни, в большинстве своем прямо или косвенно были связаны с вином и его замечательным воздействием на человека. Считаю правомерным рассказать некоторые из них здесь, на страницах этой, "пьяной" главы.
Зимний вечер
Сразу после новогодних праздников, в один из январских вечеров 1963 года мы со Светкой были приглашены на встречу с Константином Симоновым. Это событие должно было произойти в молодежном кафе на центральной улице Норильска. Над входом в кафе ярко вспыхивал, сверкал, переливался и исчезал свет сотен электрических лампочек, озарявших торжественное обещание родной партии уже моему поколению счастливую жизнь при коммунизме. Я был уверен, что люди, обитавшие в квартирах, окнами выходившими на это море огня, до такого радостного события не доживут. Посудите сами: многомесячная зима, круглосуточная полярная ночь и непрекращающийся ослепительный карнавал электрического света на твоих нескольких квадратных метрах!
Администрация кафе подготовилась к встрече. Стены были убраны хвойным лапником, распространявшим легкий новогодний запах, столики были расставлены в художественном беспорядке, приглушенный свет и свечи дополняли обстановку неофициального общения.
Почему решили проводить встречу в кафе, до сих пор не понятно. Если преследовалась цель превратить ее в чисто творческий вечер писателя, то лучше всего было собраться в одном из клубов города. Если же хотели превратить ее в товарищеский ужин с известным человеком во главе стола, то в таком случае не очень был понятен набор продуктов, которыми собирались потчевать дорогих гостей. "Советское шампанское", шоколад и мандарины. Вероятно, администрация посчитала такой продовольственный набор наиболее пристойным для встречи местной интеллигенции с высоким московским гостем. В связи с этим из ассортимента кафе были исключены все другие виды напитков и еды, которые, не то, чтоб густо, но все-таки были в скудном меню общепита до сегодняшнего вечера. Исключение было сделано только растворимому кофе. Мол, не лыком шиты, знаем, что почем.
Люди, постепенно заполнявшие кафе, были более простого нрава. Придя в кафе после трудового дня и обнаружив на своих столах только то, что за них выбрало начальство, странно улыбались и оглядывались по сторонам, в поисках свидетельств того, что обидели только их, а у остальных все в порядке. Не находя и у соседей привычного глазу и желудку ассортимента напитков и закусок, успокаивались, в головах проигрывая возможные варианты решения этой проблемы. Все оказалось намного проще, чем казалось вначале. Если недостаточную крепость алкогольного напитка отрегулировать достаточным количеством, то все станет на свои места. Пробки летели в потолок весь вечер.
Сначала Константин Симонов был в центре внимания, рассказывал о своей жизни, отвечал на вопросы, читал стихи. Но по мере того, как вечер набирал обороты, интерес к нему угасал, люди объединялись в компании, и через какое-то время о присутствии известного советского литератора благополучно забыли. Он покинул кафе незамеченным.
Сейчас мне трудно сказать, сколько мы со Светкой выпили "Советского шампанского", слишком много времени прошло с тех пор. Две бутылки - это точно, но, скорее всего, три. Когда настало время идти домой, голова соображала хорошо, но вот ноги были тяжелые. До дома было недалеко, метров пятьсот, и после душного, прокуренного кафе пройтись по морозному свежему воздуху было очень приятно.
Светка громко смеялась, двумя руками держалась за меня, было видно, что ножки у нее слегка заплетаются. Но самые интересные явления начались, когда мы вошли в подъезд своего дома. Она, поднимаясь по лестнице, стала снимать с себя и бросать на пол свои вещи. Я шел сзади и собирал их.
Не знаю, чем было вызвано такое стремление. Температурный дискомфорт, вызванный тепловым перегревом, вряд ли уместен в декабре месяце за Полярным кругом при сорокаградусном морозе. Чрезвычайной игривостью характера, слегка подогретой благородным напитком? Светка не обладала даже рудиментами этих глупостей. А может это истинное лицо моей жены, прикрытое маской постоянной серьезности, и безжалостно обнаженное алкоголем? Но что-то подсказывало мне, что у этого явления есть более глубокие корни. Скорее всего, это естественная женская реакция, базирующаяся на многовековом опыте поведения в непонятной ситуации: "Господи, что же это со мной происходит? С каждой минутой мне все труднее и труднее передвигаться и соображать. Как будут разворачиваться события дальше, я даже представить себе не могу, но раздеться, на всякий случай, стоит."
Хорошо, что не жили мы на последнем этаже высотного дома. Не ровен час, простыла бы, девочка. Не Сочи, все-таки.
Теша нельмы
Вы когда - нибудь ели тешу нельмы холодного копчения? Нет? А хотя бы видели ее? Тоже нет? Жаль, потому что о размерах я могу вам рассказать, а о вкусе – нет. Слов человеческого словаря просто не хватит, чтобы описать его. Представьте себе крупную рыбу, килограммов так на 20 - 25. Рук вам, пожалуй, хватит, чтобы показать ее размеры. Теша, т.е. брюшко, представляет полосу длиной более метра, шириной 25 - 30 сантиметров и толщиной съедобного слоя 5-7 сантиметров. Вкусная ли она? Я где-то читал, что ее вкус можно сравнить только с поцелуем любимой женщины. Поверьте мне, это не преувеличение. Будучи в далеких командировках, мне как-то пару раз удалось отведать этой рыбы, и дома я часто об этом рассказывал. Но, как гласит восточная мудрость, во рту слаще не станет, если ты будешь многократно повторять слово "Халва".
И вот я, счастливый, раздобыл это чудо и притащил домой, Светке. Согласитесь, что очень воодушевляют "добытчика" и, конечно, вдохновляют на дальнейшее стремление сделать что-нибудь приятное любимой, ее слова благодарности:
- Ну, куда ты притащил такую гору рыбы, что с ней делать?
Особенно их приятно слышать, если доставка такого экзотического продукта была связана с некоторыми необычными обстоятельствами, о которых речь пойдет ниже. А пока что, уложив тешу на всей поверхности стола, острым охотничьим ножом отрезал тонкий слой янтарного мяса и опустил его в ротик, только что выразивший свой восторг по поводу моего появления. Жевать его не надо, оно само растворяется во рту, оставляя необыкновенные вкусовые ощущения и острое желание продлить праздник. Нет, дорогая моя, ты не права! С этой секунды мы очень хорошо представили себе, что будем делать с этой рыбной горой. И вообще, оказалось, что совсем не гора, а так себе, невысокий холмик, слишком быстро растаявший от теплоты встреч с друзьями.
Один мой знакомый, работавший технологом на рыбзаводе, как-то позвонил и сообщил, что у них можно купить тешу нельмы, но надо приехать быстро, долго он удержать такой деликатес не сможет. Помощь в доставке к месту назначения, расположенном на берегу реки в нескольких километрах от Норильска, предложил сослуживец. Он только что купил автомобиль, гордость советского автостроения - "Запорожец" первого выпуска, и искал любой повод куда-нибудь поехать.
Дорога к реке в то время была очень плохой, ухабистой, да оно и понятно, в основном, ее использовали только тяжеловесные грузовики. Если к этому прибавить богатый водительский опыт моего шофера, уже второй день управлявшим нашим замечательным транспортным средством, то можно полностью представить и понять всю гамму ощущений людей, сидящих внутри. Однако добрались благополучно и вовремя купили долгожданную тешу.
Обратно ехали медленнее, впереди шла многотонная машина, груженная горной породой. Обогнать ее не было никакой возможности, да и совершать впервые в жизни такой сложный маневр в условиях бездорожья мой водитель не решался. Так мы и ехали за самосвалом, задыхаясь в пыли и выхлопных газах. Дело было летом, ко всем прелестям добавились комары, превратившие нашу медленную поездку в незабываемое путешествие. Улучшал настроение лишь десяток килограмм царской рыбы, свернутой полосой лежащей на коленях.
На одном из взгорков, миновав особенно глубокий ухаб, самосвал остановился. Нам бы следовало остановиться до ухаба, но пилот нашего болида этот момент пропустил и сумел притормозить только на дне ямки. В этот момент самосвал очень медленно стал поднимать кузов, чтобы освободиться от нескольких тонн породы. Вероятно, у него было задание засыпать этот ухаб. Мой сослуживец попытался переключиться и задним ходом выбраться из ямы, но не тут-то было. Он, наверное, забыл в суматохе, где задняя скорость, и в волнении попадал в разные позиции, но только не туда, куда надо. В конечном итоге, наша машина заглохла.
Мы в оцепенении смотрели на то, как все более крупные камни стали падать на наш многострадальный "Запорожец". Мой товарищ пытался подать автомобильный гудок, но, представьте себе, писк клаксона маленькой машинки на фоне ревущего двигателя громадного монстра, поднимающего многотонный кузов. Выбраться из машины уже было невозможно, камни летели довольно крупные. Здесь худо-бедно, но была хоть какая-то жестяная защита. Но оба мы уже тогда прекрасно понимали, что это не защита, а жестяная могила.
И в этот момент, как в остросюжетном фильме, появилась она. С водителем самосвала ехала женщина, которая должна была подавать разрешающие сигналы водителю грузовика на начало подъема кузова, убедившись, что порода будет свалена туда, куда следует, и никому никаких неудобств не причинит. Видимо, она сначала обошла самосвал спереди, чтобы предупредить ехавших навстречу водителей, а уж потом пошла смотреть, что там сзади. Водитель, не видевший в зеркало заднего вида наш "Запорожец", забравшийся почти под его задние колеса, решил не ждать, а помалу поднимать кузов.
Не знаю, как наша спасительница увидела нас, поскольку была пьяна в стельку и еле держалась на ногах, ее глаза плотно сошлись на переносице и косинус фи просто не позволял ей поставить их в нужное положение. Как бы то ни было, но она нас увидела и издала вопль такой высоты и силы, что он перекрыл все звуки работавшей техники, и был услышан водителем самосвала.
Я потом часто вспоминал этот случай и каждый раз ощущал противный холодок, бегущий по спине. Ведь будь та юная леди трезвой, как стеклышко, ей ни за что на свете не удалось бы взять это спасительное "ля" в третьей октаве.
" Хванчкара"
- Папа, к тебе пришли,- сказала моя дочь, открыв дверь на звонок, раздавшийся довольно поздно вечером. Я вышел в коридор. Двое совершенно незнакомых мужчин, как сейчас принято выражаться, ярко выраженной кавказской национальности, с красивыми усами и огромных традиционных кепках молча стояли в прихожей. Разговор начал тот, что постарше:
- Здравствуйте и извините, Бога ради, за позднее вторжение. Очень долго
добирались и разыскивали Вас в этих новостройках. Флеккель Владимир
Александрович это Вы?
- Здравствуйте, да, это я.
- Вам знакома фамилия Церетели?
- Припоминаю что-то, был у меня такой пациент, оперировал его.
- Правильно, доктор. Мы – его родственники. Гурам – мой племянник, а
он,– дядя указал на молодого, но очень серьезного каказца, стоящего
рядом,- старший брат. Мы в Москве по делам, но специально разыскали
Вас, чтобы, во-первых, передать привет от Вашего прежнего пациента, а,
во-вторых, лично выразить благодарность от всей нашей семьи.
Не скрою, было очень приятно это слышать. Кому из врачей такая оценка его работы самим пациентом и его родственниками будет безразлична? Я хорошо помнил Гурама Церетели не только потому, что он носил очень известную для всей страны фамилию. Она была знакома людям широкого круга профессий: исследователям княжеских родов, деятелям искусства, партийным руководителям, спортсменам и даже киллерам КГБ. У каждой из перечисленных уважаемых профессий был свой знаменитый Церетели. У врачей несколько другая память на своих пациентов. Фамилий, как правило, они не помнят, а всякие нюансы, выходящие за рамки обычной клинической картины, хранят в памяти годами. Вот типичный разговор двух врачей:
- Ты помнишь такого-то?
- Нет, совершенно не помню.
- Да брось ты, это тот, у которого, как мы думали, то-то, а потом
выяснилось, что он страдает тем-то.
- Да, да, конечно, помню. Очень даже хорошо помню.
Рядовой Гупрам Церетели был оперирован по причине, не имеющей никакого отношения к этому повествованию, но во время операции наше внимание привлек несколько необычный вид лимфатических желез, одну из которых мы удалили и послали на гистологическое исследование. Через некоторое время пришел ответ – у мальчика серьезный недуг, по поводу чего он был представлен на военно-медицинскую комиссию и признан негодным к военной службе.
Я пригласил дядю и брата Гурама в дом.
- Спасибо, доктор, через минуту мы вернемся.
Возвращались они несколько раз, занося все новые и новые корзины с фруктами и канистры с вином, превращая наше жилище в небольшой филиал Центрального рынка. Светке они сказали сразу, чтобы доставала все имеющиеся в доме пустые чистые банки и бутылки. Вино надо перелить и поставить в холодильник, оно должно придти в себя после длительной поездки в канистрах. Когда его переливали в стеклянную посуду, старший брат Гурама, видимо, привыкший хранить молчание при старшем родственнике, произнес единственные за все время визита слова:
- Это "Хванчкара", делали для себя, только для наших семейных торжеств.
Остаться и посидеть за столом наотрез отказались, тысячу раз извиняясь и мотивируя свое неуважение к хозяевам, как они сами это понимали, полным отсутствием времени. Больше мы никогда не встречались.
Сказать, что они привезли замечательные фрукты из грузинских садов – это не сказать ничего. Я уже пожилой человек, много чего повидал и кое-где побывал, но таких элитарных представителей плодовых деревьев не встречал. Гроздья винограда поражали своими размерами и фантастическим вкусом.
О вине разговор особый. Божественный нектар темно – рубинового цвета поражал вкусовым букетом, тонкой сладостью и изысканным ароматом. Недаром при своем первом появлении на международной арене в начале прошлого века, это полусладкое вино сразу же завоевало высшие награды выставки – "Grand Prix" и личный жетон бельгийского короля Леопольда Второго.
Мне приходилось пробовать такое вино пару раз до этого случая и многократно после, но ни разу, даже в хороших ресторанах, нам не приносили ничего, чтоб хоть издали напоминало привезенное нашими новыми друзьями.
Знание того, что в твоем доме хранятся огромные запасы изумительного вина, почему-то откладывало мою серьезную встречу с ним до какого-то особого случая. Вечерами. устав после работы и долгих транспортных мытарств, сидел перед телевизионным ящиком, устремив туда пустой взор. Никакого желания выпить вина не возникало. Сознание каждый раз автоматически отмечало стук "шпилек" по паркетному полу из комнаты в сторону кухни, и доносящиеся оттуда женские голоса и смех: "Какая Светка молодец. Мало того, что сама, как пчелка, "отдыхает" по хозяйству, так и Сашку привлекает к этому процессу".
И вот однажды я ощутил, что, наконец-то, возникло желание встретиться с чудесным напитком. После тяжелого операционного дня, пригласил своего товарища в дом посмотреть игру нашей хоккейной сборной с канадцами и попить такого вина, какого он никогда и нигде больше не выпьет. Тот с радостью согласился, и мы, предварительно сообщив Светке о своем прибытии, отправились на встречу с прекрасным.
Дома, в лучших традициях "Домостоя" была отдана лаконичная команда: "Вина и фруктов", после чего мужчины уселись перед телевизором в кресла, предвкушая азарт спортивных баталий и выделяя желудочный сок на предстоящее угощение.
И вот тут стали происходить непонятные вещи. На маленьком сервировочном столике, что мы предусмотрительно поставили между креслами, появились напитки и закуски, которые с большим трудом можно было отнести к вину и фруктам. Обслуживающая бригада в лице жены и дочери поставила нам на столик бутылку водки, малосольных огурчиков, квашеной капусты, разделанную селедочку с лучком и отварную картошку.
Приятель притворно вознегодовал:
- Сегодня последний день моей жизни? С чего это ты решил, что я больше
нигде и никогда не выпью водки?
- Девушки, вы не поняли, что мы заказывали?
- Как не понять, господин, конечно, поняли,- слуги согнулись в поклоне,-
только нет у нас ни вина, ни фруктов.
По идее, должны были последовать вопросы о тех несметных фруктово – винных сокровищах, от чего совсем недавно ломились закрома этого дома, но я уже все понял. И внутренний компьютер по-новому расшифровал и бесконечное цоканье каблучков в сторону кухни, где все хранилось, и доносившиеся оттуда женские голоса и смех Мать и дочь, объединившись единым фронтом, съели, а самое главное, выпили все, без остатка.
- Ну и как было?
- Непередаваемо. Но, если хотите, господин, мы расскажем.
Маджари
Колю призвали в Советскую Армию, как говорится, на грани фола: ему вот-вот должно было исполниться 27 лет, да и по здоровью он был не самый лучший кандидат в защитники человечества. Даже невооруженным глазом видна была большая паховая грыжа, которую уже четыре раза оперировали местные врачи. Призывался Коля из Абхазии, где служба в Армии не считалась очень популярной, и военком, видимо, в состоянии крайнего цейтнота сумел запихнуть Колю в последнюю дверь уходящего поезда. Естественно, что он сразу же оказался в нашем хирургическом отделении по поводу рецидивной паховой грыжи.
Этот двухметровый гигант колоссального веса на фоне худосочных малорослых солдатиков выглядел, как Гаргантюа среди пигмеев. Специальность Коли способствовала быстрому набору веса и поддержанию объемов тела в стабильно не уменьшающихся границах. Он был поваром, свою специальность обожал и мог часами рассказывать, как правильно пассировать овощи, или еще что-нибудь такое же интересное.
Сказать, что он боялся предстоящей операции не могу, хотя любой нормальный человек, отправляясь пятый раз на операционный стол по одному и тому же поводу, вряд ли будет испытывать восторг. У него просто не было иного выхода. Молодой еще человек, лишенный способности полноценно жить и работать, без сомнения, он продолжал верить в успех. И мы его не подвели. Придумав кое-что оригинальное в пластике стенки пахового канала, удалось достичь стойкого результата. Во всяком случае, до конца его службы мы наблюдали его и убеждались, что рецидив не наступил. Через два года мы простились с Колей. Он уезжал куда-то на юг, где его уже с нетерпением ждали. Видимо, наш пациент, на самом деле, был хорошим специалистом. В добрый час!
Как-то осенью, побывав в Ново-Афонских пещерах, решили заехать и посмотреть на Сухуми, благо это совсем рядом. Время было обеденное, и я с двумя своими друзьями зашли пообедать в один из ресторанов на центральной набережной. Сделав заказ, мы приготовились к длительному ожиданию. Но стол накрыли, на удивление, быстро, правда, совершенно не тем, что заказывали. Внешне новые блюда, выставленные на стол в астрономических количествах, выглядели очень аппетитными. Одновременно появилось шесть бутылок из-под шампанского с нефабричными этикетками, на которых от руки было написано что-то по абхазки.
- От ваших друзей, присутствующих в ресторане, - официант предвосхитил вопрос.
Мы крутили головами, пытаясь найти самозванцев, но в нашу сторону никто даже не смотрел.
- Это "Маджари", молодое вино. Сейчас его время,- объяснял официант,
разливая вино по бокалам,- Наше абхазское "Божоле". Оно очень легкое,
всего 4-5 градусов, практически, это чистый виноградный сок, так что
пейте спокойно, сколько душа примет.
В тот день, незаметно перешедший в вечер, наша душа приняла невероятно много "Маджари". Хранившие инкогнито так ничем себя и не выдали, но на стол постоянно что-то приносилось. После многочисленных кавказских закусок пошла форель, потом перепела, потом телячья грудинка, потом что-то еще и что-то еще. Появились новые шесть бутылок "Маджари". Создавалось впечатление, что наши друзья, у которых первая цифра в порядковом счете - шесть, желают нам смерти от обжорства. Хотелось закричать: "Все! Хватит!" Но самостоятельно остановиться не хватало силы воли, настолько все было вкусно.
Но в какой-то момент, мы поняли, что достигли предела человеческих возможностей. В изнеможении откинувшись на спинки стульев, показали официанту, что сдаемся на милость наших друзей.
И в этот момент появился он, Коля! Как айсберг, в огромном белом халате и колоссального размера поварском колпаке, он плыл к нам, широко раскинув руки. Его круглая улыбающаяся физиономия выражала неподдельную радость, как от встречи, так и от возможности предстать перед нами во всем блеске своего мастерства. Шеф-повар одного из центральных ресторанов города! Он случайно увидел и узнал меня, как только мы вошли в зал. А дальше все разыгрывалось по его сценарию.
- Надеюсь, вы перекусили? Поэтому сейчас просто разопьем бутылочку – вторую за встречу и поедем ужинать ко мне домой. Там уже готовятся.
Нужно ли объяснять, что в данном случае наше мнение просто в расчет не принималось. Могли мы есть и пить, было ли у нас время,- это никого не интересовало. Выпив бутылочку – вторую "Маджари", поехали ужинать к Коле домой. Я не буду, дорогие читатели, утомлять вас картиной Колиного дома и перечислять ассортимент блюд нашего скромного ужина. Только в одном была стабильность, пили только "Маджари". Это было его время.
За столом сидели допоздна. Вспоминали военные будни, слушали Колины рассказы о его продвижении вверх по служебной лестнице. Все время подходили все новые и новые Колины друзья, с которыми мы были обязаны выпить по стаканчику. Появились местные музыкальные инструменты, полились песни, в красивом танце закружились пары.
До кровати добрался с трудом, ноги почти не повиновались мне. Обуревала бешеная жажда. Местная ледяная вода утоляла ее очень ненадолго. Ночью вставал несколько раз и пил воду. Утром, выпив очередной стакан ледяной воды, почувствовал, что нисколько не протрезвел. Пришел Коля, которому пожаловался на свою полную неготовность к новым подвигам.
- Ты что сегодня пил?
- Одну воду.
- Глупый вы народ, северяне. Кто же пьет воду, когда есть "Маджари"?
Сейчас его время.
Портвейн "Римон"
К новогоднему столу ребята привезли три бутылки портвейна, изготовляемого на одной из виноделен Севера Израиля. Вино было необычное, поскольку делалось не из винограда, а из гранатов, имело прекрасный цвет и изумительный вкус. Ничего подобного ранее пить не приходилось. Ребята рассказывали, что собственными глазами видели и сами плоды, идущие в дело в качестве сырья,- полуторакилограммовые фрукты размером где-то с волейбольный мяч, специально выращиваемые тут же на плантациях. Виноделы не мудрствовали лукаво и дали название божественному напитку в честь этого плода: на иврит «римон» - это гранат.
Для нас, детей Советской власти, слово «портвейн» совершенно не ассоциируется с нечто изысканным, утонченным, деликатным. Скорее, наоборот, оно было ближе к непонятному вкусу, запаху жженой пробки, тяжелому хмелю, абсолютно непотребному состоянию и не легкому похмелью. О морально – этической стороне проблемы тут уж говорить не приходилось, если ты попадал в категорию людей, которых молва характеризовала: «Это тот, что портвешком тешится». Дальше и ниже уже было некуда. Следующим за таким портвейном в шкале вечных ценностей стоял «Тройной одеколон».
Говорят, что на Руси портвейн начали изготовлять специально, исключительно, для русской аристократии, знати и партийной верхушки. И пока ареал пользователей этого напитка не вышел за пределы отдельных многокомнатных квартир, уютных кабинетов и элитных ресторанов, все шло более, или менее хорошо, технологии соблюдались неукоснительно, и качество напитка не требовало коррекции. Но жизнь шла вперед, родная власть решила поделиться портвейном со своими подданными и одарила их крепленным вином , широко получившим в благодарных массах изящное название «Бормотуха». Технология изготовления этого продукта упростилась настолько, что уже не требовались опытные виноделы и хорошие сорта винограда. Железная бочка, виноградный сок, спирт и вода. Получите, дорогие сограждане, отечественный портвейн под порядковым номером… За вкусовые качества не ручаемся, но то, что по мозгам ударит и довольно быстро, можете быть уверены. Главное, соблюсти основное правило: "Веселие на Руси есть пити". Ну, а что касается качества, тут уж не обессудьте. Его полное отсутствие в предлагаемом портвейне всегда можно возместить количеством, благо цена позволяет.
Сидя за праздничным столом и наслаждаясь букетом гранатового вина, вспомнилась одна история, связанная с обсуждаемым предметом. Произошла она много лет назад, когда мы только начинали обживать Гагру, как постоянное место летнего отдыха. В то время наша компания базировалась на пляже возле теннисных кортов. Это уже позднее перебрались на медицинский пляж, оборудованный всеми комфортными прибамбасами, о которых можно было только мечтать – лежаками и навесами. А пока что я лежал на камушках животом кверху, прикрыв лицо полотенцем.
- Привет,- подошел Толик, мой приятель, в одежде и без каких-либо пляжных принадлежностей,- А где все?
- Да разошлись, кто куда, я и не следил. Ты чего не раздеваешься?
- Слушай, тут такое дело. В «Шайбу»» привезли «Псоу», и я ищу партнеров выпить по стаканчику.
В переводе это звучало так: « За то, что я принес такие сведения о «Псоу», ты обязан мне купить стаканчик этого замечательно вина».
Вино это, только недавно начатое выпускаться Сухумским заводом, на самом деле, было замечательное. Легкое и ароматное, как все абхазские вина, он имело необыкновенно нежный вкус и красивый золотистый оттенок. Мне раньше ничего подобного пробовать не приходилось. Оно не всегда было в магазинах Гагры, поэтому такая новость стоила того, чтобы гонец получил вознаграждение.
- Денег я тебе сейчас дам, но в «Шайбу» не пойду, лень одеваться. Давай, тащи сюда.
- О чем разговор.
«Шайба» - архитектурное сооружение малой формы, располагалось внутри изумительного Гагринского парка и представляло собой ротонду, в которой проходило действо, традиционное для этих мест и очень ценимое всем мужским сословием города,- там торговали винами в розлив.
Возвращающегося Толика я заметил издалека, но что-то не соответствовало тому, что ожидал увидеть. Сначала это было не ясно, и лишь когда он приблизился, стало понятно, что не соответствовало гармонии предвкушения встречи с чудесным напитком. У Толика в руках были стаканы не с прозрачно-золотистой жидкостью, а каким-то напитком цвета горелой пробки.
- Толик, ты что принес?
- Понимаешь, Вовка, «Псоу» там, хоть залейся, а портвейн кончается.