Борис Рябухин
Начало см. Отцовский след 1, 2
Продолжение следует
ГЛАВА II
ПИСЬМО АРКАДИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА
Аркадий Васильевич – Володе
Красноярск
09.03.72
Володя! Ура!
Наконец-то ты узнал о нас, Сливкиных, здравствуй, дорогой племянник. Тебе сейчас 32 года, и, откровенно сказать, я ждал, что несколько раньше будешь нас разыскивать. Прошло 30 лет, точнее 30,5 лет, когда я тебя держал последний раз на руках. Нет, ошибся – 29 лет. После того, как погиб мой брат Африкан, в зиму 1942–1943 гг. (в эту зиму погибли еще два моих брата – Лев и Серафим), Люба – твоя мама вышла замуж за Валентина Яковлевича, это было в июне 1943 года. Валентин Яковлевич усыновил тебя. Вы уехали на Амур, и перед отъездом Люба и Валентин просили нас забыть о тебе. Что мы и обещали. Но 30 лет спустя мы можем восстановить свои родственные отношения. Валентин и Люба не будут на нас в обиде. Передай (если это можно) им сердечный привет от меня.
Опишу мое положение: в 1945 году женился второй раз, у нас сын Олег 1946 года и дочь Наташа 1951 года. Наташа – студентка 3-го курса, энергетик. Мне 62 года, ушел на пенсию и работаю последний месяц. Постоянно проживаю в Новосибирске, а красноярскую квартиру отдаю сыну. Он женат, музыкант. Здесь же, в Красноярске живет моя старшая дочь Галя, ей 38 лет, замужем, муж Юрий и она – инженеры, две внучки – Иринка и Аленка. Тетя Потя еще бодрая, мамаша стала старенькая – 81 год. Герман и Владимир – мои младшие братья здоровы – 46 лет и 44 года. Их дети Игорь, Таня, Юрий, Люба – большие, и все живут в Новосибирске. Старший брат Александр на пенсии, его сын Володя (1947 года) за хулиганство сел в тюрьму, а Тамара – старшая дочь (1934 года) – хороший врач, и тоже у неё дети, и у других Сливкиных тоже не пересчитать родственников.
Мы тебя постоянно вспоминаем, и каждый раз за столом, выпивая, вспоминаем твоего отца и тебя, и Льва, и Серафима. А твой отец из семи братьев был самый умный и красивый. Люба, твоя мама, тоже хорошая женщина, а Валентин – твой второй отец, для меня был тоже хороший человек. Посылаю тебе несколько фотографий, а фотографии твоего отца находятся у нас в Новосибирске.
Володя, кто ты сейчас, я не знаю – деловой человек, рабочий, моряк или пройдоха-пьяница (что я исключаю)? Приезжай к нам в Новосибирск, познакомься со своими братьями, сестрами. И пусть Валентин Яковлевич не будет в обиде, срок давности прошел. Отвечай мне в: Новосибирск, 105, ул. Кропоткина, 109, Сливкину Аркадию Васильевичу, или в Красноярск, где будет жить мой сын Олег: Красноярск, 59, ул. Корнетова (а не Корнилова), 2, Сливкину Олегу Аркадьевичу.
Пиши, дорогой Володя, опиши все. 10.04 я уезжаю в Новосибирск на Кропоткину.
Будь здоров. (Подпись)
PS. Сегодня только приехал из Новосибирска и нашел твое письмо.
ВОЛОДЯ – БОРИС
Борис – Володе
08.06.73
Здравствуй, Володя!
Напрасно ты так строго меня судишь. У меня серьезные переживания в семье. Болеет Андрюша. Жена рвется доделать диссертацию. Не хватает денег на еду. Всех бед не перечислишь. А плакаться кому хочется? И мужчинам не велят.
Не пыли! Все пройдет.
Но даже в это время стараюсь заняться стихами. Недавно мой друг Мамаев прислал мне переписанные им от руки стихи юного гения Раймонда Радиге. Не менее гениальна у него и проза. Блистательный роман «Бес в крови» он написал в 15 лет. Раймонд Радиге - «пятнадцатилетний гений» с Марны, притока Сены, его так и называли «Чудо с Марны». Маститый французский классик Жан Кокто пошел к нему на выучку. А в двадцать лет Радиге умер. Последние его слова были: «Воины бога пришли за мной». Его поэтический сборник «Лицо пылает» свидетельствует о больших возможностях. А «Бес в крови» был экранизирован и обошел с триумфом весь мир. Эх, если бы я знал французский язык! Пошел на курсы. Но тут же сник. Не дается мне зубрежка. И никогда не давалась. А Лиля изучает итальянский, и ничего. По-моему, с любовником М.В.
Был в командировке на строительстве КАМАЗа, с заместителем главного редактора издательства, которое выпускает мой журнал. Весь город ходит в телогрейках. В магазинах пусто, только коньяк и банки соленых зеленых помидоров. Энтузиазм.
Рассказывали случай, сюда приехал какой-то знаменитый зарубежный фотокорреспондент. С ним была свита из наших, увешанных фотоаппаратами. Ходили по всем цехам. Все щелкают затворами, а знаменитый только улыбается. Наконец пришли в столовую. Народу тьма. Один здоровенный парень сидит за столом, а перед ним шесть бутылок кефира и больше ничего. Он обратил внимание, что на него смотрит кто-то. Налил очередной стакан кефира и поднял с улыбкой, мол, будь здоров. Наши фотокоры засмеялись. А зарубежный гость успел сделать два снимка с двух своих фотоаппаратов. И уехал. Эти снимки облетели весь мир – «На строительстве КАМАЗа в России». Вот так надо работать головой.
А мы с приятелем за счет командировки решили махнуть в Елабугу, на могилу Цветаевой. Приехали – куда идти? В горком или в пивную? Хорошо, что пива захотели. Нам говорят, да могила на кладбище. Рассказали, как проехать, как искать. Только снегу по колено, а мы в ботиночках – москвичи. Показали дом, где Цветаева жила и повесилась. Посоветовали купить хозяйке кулек конфет, чаю попить, рассказ ее послушать о жиличке Цветаевой. Только говорят, эта могила условная. Настоящая была на отшибе. Самоубийц на кладбище не хоронят, грех. Так при очередном строительстве ее срыли - и костей не найдешь. Какой ужас! И никто об этом в Москве не знает? Пришли на кладбище – все закрыто. Но попали туда – а куда идти? Увязая в снегу, пошли прямо. И нашли – сфотографировали друг друга у памятника Марине Цветаевой. Бог с ней! А потом я узнал, что она детей своих в детдом отдала. И не зналась с ними. А они ее ждали. Что делает с нами жизнь!
Пиши, не мрачней.
Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
Без даты
Боря, здравствуй!
Получил твое письмо. Спасибо. Спасибо за сочувствие и помощь в моих поисках отца.
А вообще, никто меня не понимает или не хочет понять. Приезжала Галина с детьми в начале мая, отрицала все, что писала в письмах, и что я видел своими глазами. Говорила, что она совершенно чиста передо мной, что во всем я виноват, по-всякому меня обзывала, и Валю – тоже. Когда я поехал ей купить билет, она в это время уехала к Вале, очень ей хотелось ее увидеть, в общем, были только одни неприятности. И в то же время вешалась мне на шею, смахивала на хамелеона. Уехала, написала мне прощальное письмо, что у меня нет семьи, нет детей, которых я никогда не увижу. Детям она внушает, что у них нет отца.
Я написал обо всем отцу и матери, они меня вызвали в Астрахань, и, как мне показалось, одобряют мое решение (мать ненавидит Галину). Я был у них один день. Они просили только об одном – постараться вернуть хотя бы Андрея. Максим еще совсем маленький. Но из этого ничего не выйдет – Галина не отвечает на мои письма, требует только развод, и пишет, что Иван будет им хорошим отцом, и требует денег, и говорит, что выжмет из меня все соки. Я живу на участке в автомобильной будке, строю дом. Валя лежит в больнице, ей вырезали кисту яичника. Я собираюсь подавать на развод, родители против этого, они еще надеются, что я останусь с Галиной. Если бы я даже и захотел, какая бы была у нас с ней жизнь – одни муки и все, жизнь ради детей, и никаких чувств. Мне все страшно надоело, единственный человек, который меня понимает, – Валя. И я, наверно, с ней останусь. Вот и все.
Чувства нужно беречь, и никакой фальши – иначе крах.
Вова.
Борис – Володе
Без даты
Здравствуй, Володя!
Где ты? Ни слуху, ни духу. Я занялся вплотную журналистикой, так как денег не хватает. Ведь работаю один. Пока ездил к герою очередного очерка, меня чуть-чуть не «пришили».
Сижу с портфелем на заднем сидении автобуса. Ехать долго. Что-то сосед рядом со мной ворчит. Прислушался. А он говорит:
- Сейчас отниму у тебя портфель, а пикнешь, ножа получишь.
Я очнулся, оторопел. А он свое гнет:
- И мне все по… Все равно – в тюрьме горбатиться.
Я взял себя в руки и говорю:
- Ну что пристал? Да возьми ты этот портфель! Там одни бумажки. Нужны тебе – возьми… Они мне во! - как надоели…
Вдруг от задних дверей автобуса кореш его позвал, и они вышли, слава богу. А я пот вытер с лица.
И больше к этому Чугунову не поехал. Провались все пропадом! А материал хороший собрал. Может, рассказ написать?
Это старейший и лучший в тресте «Металлургмонтаж» руководитель наладочных участков Д.Я. Чугунов, на счету которого 50 сооруженных и пущенных доменных печей по всей стране. Сколько грандиозных строек! Каждую из этих домен, к которой Чугунов приложил руки, можно считать техническим чудом. Когда у Дмитрия Яковлевича Чугунова был юбилей – в один день и в один час по стране его приветствовала гудками вся эта полусотня домен. На вид он похож на Котовского, такой же огромный и гололобый.
Когда ему за отличную работу решили дать новую квартиру, выяснилось, что он не зарегистрирован с женой. Хотя прожил с ней более тридцати лет и вырастил сыновей. Вспомнил, что сказал жене: «Я же – монтажник, в командировках вечно, сегодня здесь, завтра там. Не выдержишь – уйдешь, не обижусь». Пришлось срочно регистрироваться с ней. Заказал тройку лошадей, и на санях по снежной Москве с сыновьями и внуками помчались в ЗАГС.
Он и за рубежом домны поднимал, в Финляндии, в Индии… И, надо же, фамилия – Чугунов, и домны его – дают чугун.
А когда его документы представляли на Героя труда, выяснилось, что он – не член партии. Пришлось обойтись медалью «За трудовую доблесть». Он был согласен и на медаль, но так и не вступил в партию. Хотя брат его был ярым коммунистом. В квартире Чугунова меня поразила оттоманка – чуть ли ни из царского дворца. «Откуда?» - спрашиваю. От брата осталась. Оказывается, брат был революционным начальником. В одной книге о нем написано: «Военно-революционный комитет поручил группе молодежи Замоскворецкого трамвайного парка – Легонькой, Крюковой, Кокину и Чугунову – разведать силы белогвардейцев на участке Пятницкая улица – Москворецкий мост – Красная площадь – Моссовет. Всем им грозила смертельная опасность быть схваченными юнкерами, но они не думали об этом – и добыли ценнейшие данные. Так же смело, они выполнили другое задание – пробраться в район Большого и Малого театров и гостиницы «Метрополь» через вражеские заслоны, выяснить состояние сил противника».
Ну, пока, Володя. Не затухай. Обнимаю. Борис.
Володя – Борису
09.11.73
Борис, здравствуй!
Только что получил твое письмо. Поздравляю с днем рождения и праздником. Большое тебе спасибо, что пишешь, не забываешь. Очень хочется с тобой встретиться. Сколько интересного ты сможешь рассказать? Если будет возможность, приезжай летом в Одессу.
Мы отвоевали наш участок, влезли в долги. Но я думаю, что со временем все окупится. Завезли камень, я наполовину сделал фундамент. Весной начну строить дом. Очень много нам помогают тетки: одна – деньгами, у другой – живем. Валя опять в больнице – увезли на «скорой» с сильным приступом панкреатита. Насчет щитовидки подумаем, может, и правда все, что ты написал о своей больной тете Наде, щитовидка на все органы действует?
Валя совсем пала духом, собралась помирать, я уже не знаю, как ее поддержать. Из Ленинграда приезжал отец, лишний раз нам нервы потрепал и уехал. Но я думаю, что все наладится в отношениях с родственниками. Устроился пока на работу в Одесский порт – грузчиком, а там видно будет. Вся неустроенность наша – ерунда, по сравнению с болезнью жены. Как ей вылечиться, что предпринять, не знаю – это сейчас главное и больше всего меня мучает. Если бы Валя приехала в Москву, можно бы было устроить ее в эту клинику. Если бы была какая-то надежда, она бы поехала, а может быть, это и не надо – получить бы хорошую консультацию и лечиться бы здесь. Не знаю, как лучше.
Очень рад за ваши успехи, желаю всего хорошего и в дальнейшем. Если опубликуешь драму, жду экземпляр с автографом.
Пиши, надеюсь, скоро встретимся.
Большой привет всем родным.
Обнимаю, Владимир.
Борис – Володе
23.07.75
Здравствуй, Володя!
Моя мечта сбылась. Я попал в издательство «Молодость». Пока в редакцию публицистики, но издательство выпускает и художественную литературу.
Попал и сразу меня – мордой об стол. Сначала оклад занизили, хотели обмануть. Потом на картошку послали руководителем типографской группы на 101 километр, куда высылают всех хулиганов из Москвы. А они устроили нам погром. Вечером 21 июня группа пьяных местных ребят в возрасте от 16 до 25 лет ворвалась в барак в деревне Настаскино, где разместилась наша группа (в скотских условиях), и устроила скандал и драку. Дебош продолжался до 3 часов ночи.
А на другой день в 19 часов, когда мы вернулись с поля, уставшие после работы, в барак, к нам на грузовой машине приехало четыре пьяных деревенских парня. Они врывались в комнаты, ругались матом, избивали без причин любого, кто подворачивался под руку. С криком «Вредитель!» меня долбанули в лицо и сбили кулаком с ног. Куражились, оскорбляли человеческое достоинство наших типографских рабочих, провоцируя их на драку. Нанесли удар парню, который осужден условно, и я боялся, что он вытащит нож и полезет в драку. Тогда его уже точно посадят в тюрьму. От испуга нервный припадок случился у другого парня. Вызывали скорую помощь. Двое из москвичей прорвались на улицу и шли семь километров пешком, чтобы вызвать милицию. Пока они ходили, развязалась драка, подоспело еще человек тридцать хулиганов. Вытеснили из барака представителя райкома партии, еле его отбили москвичи. Пьяная компания ворвалась в одну из комнат, где присутствовал один из местных парней, его стали избивать в коридоре, за то, что стакнулся с москвичами. На помощь кинулся парень из шефмонтажного управления, который владел приемами самбо. Так его избили ногами, и плясали на его голове до тех пор, пока лицо не превратилось в кровавое месиво. На полу в коридоре осталась лужа крови.
Подоспела милиция, два человека на мотоцикле. Составили протокол. А сами милиционеры говорят: «Мы все изрезанные! Что мы можем сделать – здесь на выселении из Москвы 200 хулиганов». А пьяная компания не испугалась милиции. Они поймали около туалета несколько москвичей и длинными гвоздями искололи и избили их. Одному москвичу удалось вырваться от них в барак к милиции и сообщить о новом инциденте. При поддержке москвичей милиционеры устроили облаву, поймали одного из зачинщиков драки. Допросили. Он назвал еще двоих. Один из моей группы получил рану вилкой в грудь, ему вообще пригрозили, что убьют. Несмотря на то, что один хулиган был пойман, другие не разбежались, а прятались до 4 – 5 часов утра по кустам около барака, выискивая очередную жертву. Мы с представителем райкома партии всю ночь дежурили, потому что нам грозили поджечь барак. Утром, по настоянию девушек, обратились к директору совхоза и парторгу, а также представителю райкома с просьбой гарантировать безопасность нашего проживания в совхозе.
Такой гарантии директор не дал, и я увез свою группу от греха подальше в Москву, как и руководитель «Шефмонтажа» - свою. Доложили обо всем в райкоме. А потом был суд над пойманным хулиганом. Но я на суд не поехал. Только написали объяснение в милицию и свои предложения, как обеспечить безопасность работы москвичей в подшефном совхозе.
Вот так я начал работу в центральном молодежном издательстве.
Всего тебе хорошего. Ты в Одессе ездишь от работы убирать картошку?
Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
Без даты
Боря, здравствуй!
Наконец-то могу написать тебе пару слов. Нет, на картошку я не езжу. Но бандитов и в Одессе хватает.
У нас все по-старому – стройка, стройка, стройка. Подготовил крышу для шифера, буду начинать крыть. Все делаю один. Не хватает времени. Валя вышла из больницы, устроилась работать в дом отдыха, совсем рядом от нас. После отъезда матери нас пытались выгнать из дома, но мы назло остались. Вот когда переберемся в свой дом – к черту всех родственников. То, что мы от них терпим, не желаю никому. Брат не здоровается и не замечает брата, хотя спит с ним в одной комнате. Вот такие-то дела.
Лето в Одессе в этом году плохое, часто идут дожди. Когда у тебя отпуск, где думаешь проводить? Я смогу тебя пригласить только на будущий год, когда будет куда тебя принять. А сейчас надеюсь к зиме отделать одну комнату и поскорее уйти от этих родственников.
Пиши. Что? Как?
Извини, еще не успел прочитать твои книги. Когда прочитаю, напишу.
Все! Пиши!
Обнимаю, Володя.
Большой привет от Вали.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, дорогой Боря!
Ты спрашивал, какие сыновние чувства вызывают сейчас у меня сведения об отце?
Меня сразу, как узнал отца, поразили его способности и то, что я бы мог их тоже достичь, а может быть, и более, если бы он был жив. Поэтому я испытываю гордость за него. Других чувств, мне кажется, я не чувствую.
(Не чувствует родства, ревностного отношения к памяти об отце?)
Я перепутал название улицы в Красноярске (Корнилова вместо Корнетова). Почему? На листке, который я получил из адресного бюро, было неразборчиво написано. Но письмо мое все равно дошло!
Когда я начал искать отца, никто об этом не знал, знала лишь одесская тетка. Она мне в этом только помогала, а брат – ее сын сказал мне, что кто-то меня разыскивал, когда я уехал в Братск. И они думали, что я поехал к своей родне.
Пиши, обнимаю, Володя.
Володя – Борису
Без даты
Боря, здравствуй!
Давно я тебе не писал.
Из Одессы пришлось уехать, так как все ополчились против нас с Валей. Мы все бросили и уехали с ней на Урал. Сейчас устраиваемся работать на п/я – радиозавод, я – регулировщиком, она – намотчицей.
Как у тебя дела, что у тебя нового? Пиши.
Адрес: Челябинская обл., к. Касли, ул. Дзержинского, 137.
Володя – Борису
Без даты
Боря, здравствуй!
Получил твое письмо. Что-то немногословен ты стал. Почему я на Урале? А что мне было делать в Одессе? Жить на голом участке и выслушивать упреки, оскорбления тетки, и смотреть, как она строит своему сыночку гараж и дом! А он мне сказал, что я ему больше не брат. Ну, их всех к е… м…
Сестры, не говоря уж о родителях, – все набрали в рот воды. И их тоже к е… м… Галина вышла замуж за своего любовника. Перешла жить к нему, считает, что во всем виноват я, но это не так, с годами она это поймет.
Живем пока у Валиной матери. С 4 октября начали работать оба на радиозаводе. Работа обоим нравится. Вечером оба учимся.
Касли находится между Челябинском и Свердловском, город со всех сторон окружен озерами, в центре – действует церковь, размером не меньше собора Василия Блаженного. Два клуба, один кинотеатр «Россия», одно кафе – вот, кажется, и все. (Кажется, в Касли – художественное литье, или ковка).
Посылаю тебе фото жены.
(Когда я увидел это фото – понял, что страшная судьба у этой женщины, и Володя хлебнет с ней горя. Но ничего ему не сказал – пожалел.)
Хотелось бы фото твоей семьи. Жду, пиши.
Всем твоим привет.
Володя.
Борис – Володе
Без даты
Здравствуй, Володя!
Я решил писать роман о тебе. Пока не знаю главной идеи, а без этого сложно начинать большой труд, даже стихотворение.
Я вот смотрел в библиотеке однажды древний сборник «Дивертисмент». Много было там разных авторов, и среди них стихотворение Лермонтова. Я знал это стихотворение. Но в этот раз задумался над строчками:
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога!..
Вот эти морщины расходятся – живой момент наступления просветленной улыбки. Само это стихотворение – явление бога среди множества страниц и авторов. И я сделал открытие, как понять, кто пред тобой из поэтов, певцов, художников… Вот ты смотришь множество картин на выставке, и вроде, в тумане, и вдруг вырисовывается картина, как живая, красочная, сияющая. Вот он – настоящий художник. Слушаешь поющего одного, другого человека, кто-то сводит мелодию, кто-то гнусавит, как пономарь, кто-то кричит, и вдруг слышишь звенящий голос Карузо – вот он настоящий певец. А про поэта я уже сказал, из всего толстого «Дивертисмента» только Лремонтов с единственным стихотворением явил мне бога в небесах.
Вот бы мне хоть одно стихотворение настоящее написать!
Однимаю, Борис.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Боря!
С чего это вдруг тебе захотелось писать роман обо мне? Я не герой, и тем более не типичен, в наше космическое время. У меня куча недостатков, от которых я сильно мучаюсь и не могу их исправить.
(Сон: Скорпион вцепился в него, Змея сжала его своими кольцами, и каждое животное думало только об одном, как бы ни отравить эту открывшуюся душу, прежде чем все успеешь из нее высосать. Ужас какой-то. Я в страхе проснулся. Это был я.)
И главное, я до сих пор скитаюсь по жизни, и во многом я виноват сам. Эх, если бы я встретил Валю раньше! Через два дня, после встречи с нею, у нас все получилось сразу. Нам казалось, что мы уже живем два года, а сейчас кажется, что уже прошло десять лет. Столько пережито за эти полгода. Писать мне дневник – зачем, и кому он нужен? Да и писать-то в нем нечего.
Галина живет с другим, на развод не подает. Требует от меня деньги, а мои личные вещи не высылает. У меня к ней совершенно ничего не осталось, хорошо, что я вовремя раскрыл глаза. До боли в сердце жаль мальчишек. Я у неё просил одного Андрея и обещал на другого – Максима платить алименты. Так она написала: «Андрей сказал, что у него нет папы». Была бы она человеком, я бы еще не так мучился, ведь она же будет им внушать всякую дрянь. Ладно, это не так страшно, чем то, что было.
Родители живут в Ленинграде, с июня месяца от них – ни слова. Сестры только вот недавно стали писать. Для тетки в Одессе – я враг (не стал строить ей дом). О моем фото ты написал сразу, а о фото жены – ни слова, обидно – ты против нее. Она сейчас болеет, уже полтора месяца в больнице, не могут определить диагноз. Катастрофично теряет вес. Бедная моя Валюха!
Пиши! И еще, соскучился по твоим стихам.
Да, у меня есть одесская цветная обратимая пленка «Орвокалор», и не знаю, где ее проявить, если нетрудно, узнай, можно ли это сделать в Москве?
Пиши! Большой привет всей твоей семье. Володя.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Борис!
Получил письмо, спасибо. Редко стал писать. Много у тебя дел, но всё равно никогда все не переделаешь. Что-то ты, по-моему, забыл о литературном институте, почему? Так ли это? Я все еще мечтаю кончить свой радиотехнический, если судьба не закинет меня еще куда-нибудь. Работаю на радиозаводе п/я регулировщиком, сдельно получаю 100 – 250 руб. В магазинах ничего нет, жрать нечего, наверно, придется бросить эту хорошую работу и ехать туда, где лучше снабжение, если только удастся. В двух километрах от нас есть зона – город за колючей проволокой, там снабжение московское. Удастся, значит, будем жить там. Родичи – в Ленинграде, от них – ни слова. Я тоже молчу, писать первым не буду. Если бы не мать, жил бы сейчас в Одессе. Все-таки очень тяжелый человек – моя мать. Я завидую тебе, что у тебя такая мать, самый большой ей привет от меня.
Послал тебе пленку, обязательно напиши, сколько это будет стоить. Когда уезжали из Одессы, купили фотоаппарат «Смена», а кассет для него не было, пришлось покупать эту пленку, так как она была в кассете. Так что на ней все одесские снимки, сделанные перед отъездом, ты все это увидишь.
И еще одна к тебе есть просьба.
Мне очень нужно достать лекарство, которого здесь нигде нет. Я одновременно написал в Красный Крест в Москву. Но, может быть, у тебя есть связи. Это лекарство называется: контрикал трозилон или тросилон пантрипин. Любое из них, в ампулах – нужно 30 ампул. Если есть, дай телеграмму: лекарство есть. Сразу вышлю деньги, оно очень дорогое – укажи стоимость. Если нет, тоже дай телеграмму. Это лекарство от болезни: панкреатит.
Буду очень и очень тебе благодарен.
Пришли фото своей семьи.
Обнимаю, Володя.
Володя – Борису
Без даты
Борис, здравствуй!
Что-то ты молчишь, не случилось ли что с тобой? Или, может, решил мне больше не писать? Если так, то хоть сообщи. У меня пока все без изменений, работаю на старом месте. Жена сильно болела, это для нее нужно было лекарство, но оно не помогло – организм его не принял. Получил от матери письмо, пишет, как будто ничего не произошло, приглашает жить в Ленинград (это после всего-то). Не поеду, конечно, надоела нервотрепка. Мне и здесь неплохо будет, когда переедем в зону. Все дело в разводе – ждем его не дождемся.
Вот такие мои дела. Что у тебя нового? Как здоровье? Как растет сын? Пиши.
Володя.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Боря!
Получил твое письмо, благодарю. Мне виниться не перед кем, я ни у кого не воровал и никого ничем не обидел. Буду жить так, как мне хочется, не смотря ни на кого, и главное – подальше от всех, надоела вся эта не нужная нервотрепка. У меня пока все по-старому. Живу не хуже других. Природа здесь богатая, есть где отдохнуть. Буду постепенно окапываться. Как там моя пленка, если ничего не получается, вышли обратно.
Большой привет всем твоим родичам.
Володя.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Борис!
Получил бандероль, большое спасибо, если что должен, напиши. У нас дела обстоят плохо, куда думал устроиться на работу, не вышло, а там квартиру дают через 1,5 года. А больше хороших мест нет, везде работа не по мне, а главное – квартиру ждать не менее 5 лет. Поэтому мы решили лучше ждать квартиру в Одессе. Я еду в Одессу. Валя сейчас лежит в больнице здесь, когда будет выписываться, я за ней приеду. У нее воспаление поджелудочной железы – это главное заболевание, а кроме этого – опущение желудка, гастрит, калит, кислотность равна 0, увеличение щитовидной железы, геморрой, воспаление желчного пузыря, слабое сердце и сильно расстроена нервная система. Здесь обещают все вылечить, кроме панкреатита – это только подлечат. Она 6 месяцев лежала в областной больнице в Челябинске, и ей там дали инвалидность 2 группы. С 1 марта этого года она получает пенсию, а ей всего 25 лет. Очень много ей досталось горя в жизни, на тяжелой физической работе сильно подорвала себя. Но мы с ней духом не падаем, переживем и это. Снова возвращаемся туда, откуда уехали. Вот такие дела. Надеюсь, что мы все-таки когда-нибудь увидимся, посмотрим, кто каким стал.
Пиши: Одесса, главпочтамт, до востребования.
Обнимаю, Володя.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Борис!
Получил твое письмо, спасибо. Высылаю анкету. Грузчиком в порт я пошел работать по некоторым соображениям. Это одна из крупных организаций в Одессе, неплохой заработок, легче получить квартиру. В Григорьевке начался строиться самый крупный порт в Союзе, а это ближе всего будет к моему дому. Я думал окончить курсы крановщиков и перейти туда в будущем. В Одессе есть радиозавод, я бы мог туда устроиться, но есть очень много «но», и самое первое – вопрос жилья, очень трудный здесь, в Одессе. Придется пока строить свой дом. Может быть, мне подойдет и твоя работа, тем более что грузчиком в день ворочаешь 20–30 тонн груза на своих руках. Тяжело, но я помаленьку втягиваюсь, нужно окрепнуть для стройки. Еще меня уже считают «летуном», слишком много мест работы я сменил. Так что у тебя может ничего не получиться по этой причине. Валю из больницы выписали до 1 декабря, предполагают камни в желчных протоках, нашли трещину в какой-то кишке (прямой), она еще похудела на 4 килограмма. Чтобы в Одессе лечиться, нужны деньги. Мне пришлось три раза подряд вызывать «скорую», чтобы Валю взяли в больницу, ждали все, что я им дам рубчик, но все-таки пришлось везти бесплатно.
Пока все, пиши.
Обнимаю, Володя.
Всем привет.
Володя – Борису
Без даты
Борис, Здравствуй!
Получил твое письмо, спасибо за заботу. Скорее всего, мне придется отказаться от твоей работы и вот по какой причине: алименты и жилье. Кое-что узнав, я решил пойти работать в ЖЭК сантехником, оклад 90 руб., есть возможность работать сразу в трех ЖЭКах, в одном постоянно, где у меня будут вычитать алименты, а в двух – по совместительству на полном окладе – получается 90+90+60 руб. Это с одной стороны, а с другой – сантехнику в ЖЭКе положена квартира, так что есть надежда получить скоро жилье. На любой другой работе я не смогу работать по совместительству. Вот такой вариант я и решил осуществить. Я бы смог устроиться на радиозаводе, у меня есть такая возможность, но в настоящее время мне это не подходит. Живем пока у моей тетки. Приезжал отец, сейчас приехала матушка. Все решили помочь мне построить дом, посмотрим, что из этого выйдет. Матери с отцом место здесь очень понравилось. Хотели бы обменять на Одессу свою квартиру из-под Ленинграда, но, наверно, это не удастся, так как в Мгу ехать никто не захочет.
Вот такие у нас дела.
Как говорится, все, что ни делается, все к лучшему. Самое главное, не падать духом, и будет все О;кей.
Пиши. Большой привет родным.
Обнимаю, Вова.
Володя – Борису
1975 год
Здравствуй, Боря!
Получил твое письмо, которое, видно, было ответом на мое, так как последнее письмо писал я. Ты прав, времени очень и очень мало, уже кончается август, а я только стал накрывать крышу. Строить не так тяжело, но плохо, что один, очень медленно все двигается. У нас произошли здесь небольшие изменения: Юрка, что жил здесь с семьей, развелся с женой, она уехала, он почти здесь не живет, так как у него в городе любовница. Немного свободнее стало дышать. Валюша отработала свое положенное на базе отдыха, работала по 12 часов без выходных. Сейчас легла в райбольницу, что-то у нее с зобом, стал душить. В декабре у нас должен кто-то родиться.
(Как может кто-то родиться, когда ей вырезали кисту яичника, о чем он писал раньше?).
Живем с ней мы отлично, лучше жены мне не надо, даже мать изменила о ней свое мнение, и та молодая тетка о ней очень хорошо отзывается. Только эта тетка с братом о ней плохого мнения, от них все и исходит. Брат сейчас в отпуске, достраивает свой дом, со мной не здоровается и не разговаривает, по-моему, это на всю жизнь, такой у него характер. Мне на него наплевать, не собираюсь перед ним унижаться. Мать моя из-за этого запретила сюда приезжать моим сестрам, и, по-моему, зря.
Стих твой мне понравился, а Валя сказала, что нет души в твоих стихах. В октябре, если не знаешь, куда ехать, приезжай к нам сюда, хоть подышишь морским воздухом.
Пиши, жду. Да, ты очень удивил меня. Это здорово, что ты поступил во ВГИК! Молодец, я от тебя этого не ожидал! На будущий год я буду поступать.
Пиши. Обнимаю, Вова. Привет всем твоим.
Борис – Володе
06.03.76
Здравствуй, Володя!
Как твои дела. Что-то давно не пишешь. Я учусь во ВГИКе с большим удовольствием. Хочешь посмотреть, как? Взял тебя и других своих друзей, собрал в бригаду на судостроительной верфи (где когда-то проходил практику от института). И написал о них контрольную работу - план киноновеллы «Почин». Прикинул, какие у вас черты характера, и как вы можете себя повести в конфликтной ситуации на производстве.
Идейно-тематический замысел сценария. В основе киноновеллы лежит конфликт, возникший из-за того, что передовая бригада отказалась поддержать почин судостроителей верфи – повысить нормы выработки на 5 процентов, и в наказание была переведена начальником цеха (со сборки приемно-транспортных судов) на неквалифицированную малооплачиваемую работу (собирать моторные лодки). Основная мысль автора – пользу приносит только честное отношение к делу; поэтому только честное отношение к трудовому почину может принести экономический и моральный эффект.
Конечно, пришлось кое-что приврать. Вот характеристики Рябова и Недомеркова, например, то есть тебя и Толика.
Володя Рябов – сварщик второго разряда, 28 лет, коммунист, отвечает за технику безопасности в бригаде. Активный общественник, участник художественной самодеятельности, не идет – танцует, играет на гитаре (это я приврал о тебе). Кончает сварочный техникум. Давно бы Володя получил повыше разряд, если бы не отнимали у него время его пляски и учебники. Он первый возмутился, что бригаду перевели на низкооплачиваемую работу, и собрался жаловаться в партком. Но все разрешилось до жалоб.
Толик Недомерков – резчик 3 разряда, черный, маленький, голубоглазый. Комсомолец, 25 лет. Уже успел побывать по комсомольской путевке на строительстве линии электропередачи в Тайшете. Там его стукнуло по голове срубленной сосной. Попав в Новосибирск в больницу, он подготовился к сдаче экзаменов в университет. Поступил, но бросил и вернулся в родной город. На судоверфи работает недавно, готовится получить 4 разряд. Жизнь его бьет, но он выворачивается, у него большая оптимистическая живучесть. Это он, Толик, сумел доказать бригадиру, своему тезке, что не поддержать почин нельзя. Он не говорит громких фраз. Просто многому научился у тех, с кем строил ЛЭП-500 в тайге, где чуб примерзал ночью к стене барака, а денег хватало только на хлеб и табак.
Узнаешь? Толик больше похож. Но не пыли! Это художественный вымысел.
Рассказывать содержание не буду. Просто скажу, что сюжет взял из своей ранней публикации в астраханской газете. Мне рассказали сами рабочие, как на самом деле рождаются эти трудовые почины. Показуха.
Пиши. Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Борис!
Пожалуйста, извини, что так долго не мог выполнить твою просьбу. Как ты уехал, установилась хорошая погода, и все свободное время уходило на строительство. Мы наняли человека, и я не мог из-за этого вырваться в город. Сейчас он закончил работу: выложил стены дома, остальное я буду делать все сам. А Валя все это время лежит в больнице. Всей стройкой руководит мать. Вот сделаем еще крышу, и она уедет. Вот такие дела.
Что нового у тебя, пиши.
Обязательно сообщи получение чулок–сапог.
Пиши на адрес: Одесская область, Коминтерновский район, с. Фонтанка, ул. Набережная, 43.
Обнимаю, Володя.
Хотел вложить в письмо твою «Театральную Одессу», да забыл в Фонтанке.
Большой привет от Вали.
Еще раз – пиши.
Вспоминай почаще об Одессе.
Огромный привет Лиле.
Борис – Володе
16.03.77
Здравствуй, Володя!
Решил тебе написать немного о высшем – поэзии.
Мой друг Мамаев присылает мне свои черновики, по которым я занимаюсь самообразованием. Это в дополнение к институту.
Тристан Корбьер, родоначальник символизма в поэзии. Мне хочется написать о нем эссе. Тристан – это имя его любимой собаки. А дом у него – интерьер корабля. Он написал знаменитую книгу стихов «Желтая любовь». Далеко не каждый француз в ней может разобраться. «Стих под ударом хлыста», сказал о нем Реми де Гурмон в знаменитой «Книге масок». Мелкий жулик и байронист, с проблесками гения… Я бы начал так свое эссе.
Высокая, худая, искривленная романтизмом старуха в грязных бесконечных юбках и рваной желтой кофте буквально хватала тощими руками редких прохожих, бормоча что-то нечленораздельное на ломаном итальянском языке. С трудом можно было понять, что она просит на пропитание. Который день появлялась эта старуха на центральных улицах Генуи. Люди шарахались от нее, но кое-что подавали, стараясь не смотреть на изможденное, как у чахоточной, серое лицо. А напрасно шарахались и не смотрели. Можно было и заметить, что взгляд у старухи цепкий, внимательный, осмысленный. Один досужий полицейский все же заметил это. И как старуха ни отпиралась и ни царапалась, привел ее в участок. Документов у нее никаких с собой не было. И ее препроводили в тюрьму, до выяснения личности.
На фронтоне генуэзской тюрьмы огромными буквами сияло, как что-то несбыточное, слово «СВОБОДА».
- Свобода, - ухмыльнулась старуха и расхохоталась в лицо сопровождающего ее полицейского.- Свобода - здесь в тюрьме!
Это маска старухи – гениальный поэт Тристан Корбьер. Почище Франсуа Вийона.
С Корбьера началось новое искусство. Он швырнул свой том в переносицу века, по словам Верлена – короля поэтов Франции. С 16 лет он ушел из лицея в матросы – допризывник романтики. Но море ему не далось, раз 20 тонул. Ревматизм сделал из него калеку. И он замкнулся, чтобы не стать для друзей обузой. У него был лишь один лучший друг – и тот собака. Юмор его стал желчен и зол. Он мог бы превратиться в мизантропа, но открылся поэтический талант. «Я не знаю искусства, искусство не знает меня», сделал признание автор чудовищной книги «Желтая любовь». Самоучка взялся построить здание и создал грандиозное, дерзко попирая классические формы и каноны. Помнится, гениальный Мольер так же считал: чтобы создать свое, нужно забыть все старое. Подчеркиваю – знать, и забыть. А Корбьер и не знал. Антокольский и другие считают Рембо – родоначальником символизма. Но все символисты выросли из Корбьера, в том числе и Верлен. Изъездив Италию, эпатируя своими выходками Геную, Тристан Корбьер вернулся в свою любимую «флибустьерскую дыру» - Роскофф. Он любил свою Бретань. Его книга не разошлась. А через два года после ее выхода он умер. Наконец, Верлен написал эссе в восторге о ней. И Корбьер вошел в классику.
Хочется сначала перевести хотя бы одно стихотворение Тристана Корбьера «Свобода». Мамаев прислал мне его подстрочник.
А ты говоришь, я ничего не читаю.
Обнимаю, Борис.
Володя – Борису
Без даты
Здравствуй, Борис!
Получил твое письмо.
Дела мои плохи, но не падаю духом. Валя опять в больнице, в роддоме – угрожающий выкидыш. Я всеми силами стараюсь закончить хотя бы одну комнату, но не хватает рук на все. Два раза срывало шифер с крыши ветром и завалило одну стену на 10 см – нужно перекладывать. Приезжала мать, сначала было, вроде бы, все хорошо, даже хвалила свою невестку. Но как повидалась с тетей Надей, принялась опять за свое, как при тебе.
(Я не помню, что был у Рябова в Одессе, хотя то, что был в Одессе, помню. Помню и оперный театр – с одного конца белье на веревке, с другого – раздавленная крыса на асфальте, а в середине – почти театр Ласкала.)
Конечно, был скандал. Я ей сказал, чтобы она уезжала в свой Ленинград. Она уехала, но перед отъездом сказала, что с этого дня я ей больше не сын, и ее дом для меня навсегда закрыт. Что она от меня хотела, я не знаю, может быть, развода, а что бы он ей дал? Но я понял, что она будет мне мстить всю жизнь, только за то, опять этот вопрос. А тетку еще не видел после матеренного отъезда. Хотели мы с Валей продать то, что построили (Вот чего тетка подбивала сделать!), но сейчас нет покупателей, нужно продавать летом. Так что сейчас Рязань отпадает, да и страшновато сейчас туда ехать, ведь почти ничего не известно. Вот такие мои дела.
Как твоя учеба? Это то, что ты хотел? Как семейная жизнь?
(Я уже был разведен с Лилей.)
Поздравляю тебя с днем рождения и праздником Октября!
Желаю всего хорошего!
Большой привет от Вали.
Володя.
Володя – Борису
Без даты.
Боря!
У нас родилась дочь! Вопреки твоим прогнозам!
И вообще больше думай о своей семье.
А с Люськой ты поступил тогда, как самый настоящий подлец. А Толька Недомерков подлее в сто раз. У вас с ним нет мужской чести по отношению к женщинам, хотя сами от них требуете чести.
Прости, но ты это заслужил. Володька.
Продолжение следует