ОТНЮДЬ НЕИМОВЕРНО
Глупопея наших отношений осенила меня в местах не столь отдалённых. Увы, и я, как умственно и физически не трудился, но в это Беспутное время так и не врубился, на цветмете спалился. Таким же, каких большинство нас русских стал и я, тем, о ком плачет лишь мать родная да тюрьма. Да и да-да, этот реформенный бум и меня занёс не туда…
Мы не гопстопники, но со смаком укладывались спать в большом, но тесном для сотни плохо мытых тел бараке на двух ярусные, скрипучие койки из сплошного железа.
- О! О! О! – произнёс раздельно чуточку накачанный парень в черной майке, лежавший на койке поверх одеяла. – Переживает фрайерок! Ни за что посадили.
- Отнюдь! – вымолвил в ответ заключенный в новых белых кальсонах и нательной рубахе, неуклюже забиравшийся на второй ярус.
- Чего? – не понял иностранного для себя слова блатующий парень и, не дождавшись ответа, спросил. – За что срок намотали?
- За сопротивление страстям.
Расписанный наколками парень снова не догонял и проворчал. – На делового косишь?
- Какие могут быть дела в России? А нищих мне за-падло обирать.
- Кончай гнать порожняки! Из чьей семьи?
- Увы, тятей в доме не утвердился, а пристебаем быть не согласился.
Расписной даже подскочил. – Ты чо, в натуре, за лоха меня держишь?
Новенький устраивался в постели, устало улыбаясь. – Слышь, братан, давай завтра почирикаем чо-почём и как. С этапа. Везли селедкой в бочке. Устал – неимоверно!
Блатной ахнул по-крамаровски. – Во, даёт, в натуре! Отнюдь Неимоверно!
Рядом сдержанно и восхищенно засмеялись, их, оказывается, слушали и тут же заговорили.
- Фидель, это тебе не нам птюху черняшки на уши крошить. Мужик грамотный, без фени мозги зафефенит.
Новенького тут же окрестили и пригласили. – Слышь, Отнюдь Неимоверно? Ходи к нам. Чай попьём, ваучер помнём, скажем – мясо ели.
Но тот вежливо отказался. – Спасибо, мужики, в следующий раз. На чамом деле, устал неимоверно.
Ему дали совет. – Ты это, Отнюдь Неимоверно, с правильными больно-то не связывайся. Нас, мужиков больше слушай.
Правильного Фиделя заело. – От вас, быков, разве чего путного услышишь?
- Мужик, он никогда глупостей не присоветует.
- У мужика и ум есть? – глумливо осведомился Фидель. – Это с каши, штоль?
- От скоромной пищи как раз мудростью и осеняет.
- У-у, быки! Скоромная, это и есть мясная пища. А с каши у вас и в голове каша. Потому-то вас, таких кашемудрых, начальство и наё, а собственная жена-баба поё.
- Вы, больно умные. Но чтой-та хороших людей не блатными, а мужиками прозывают. Даже царя Петра мужиком величали!
- Потому что пил и горбатился, как мужик. А царицу за него Алексашка Меншиков ублажал.
Фидель растопырил веером пальцы и захихикал ехидненько. – Но у вас то нет шестерок. Ваши бабы не только лиц кавказской национальности – негритят уже рожают!
О! Что тут сотворилось от хохота! Особенно дико и визгливо смеялись ушаны, сынки-шестёрки приблатнённых.
- Оно и правильно! Мужик, он и должен быть черным! Рог в землю упри, жрать захочешь – мычи.
Посрамленные мужики расползались по своим шконкам…
Отнюдь Неимоверно всё ещё не засыпал, шлёпнул вдруг себя пальцами по вискам и вымолвил удручённо. – А ведь истину братва глаголет. У нас каждый, от учителки до генерала себя хорошими бабами или мужиками считают. Этой, послушно брыкающейся скотинкой в стаде. Жрало и Испражняло – Простейшие.
Переждав шум, я заметил, подначивая на разговор интересного парня. – Мы стадничаем даже вдвоем в постели, круто утверждая свой статус-кто.
- Выходит, только уголовники сейчас являются носителями чести и достоинства российского человека?
Ему тут же ответили. – А и путаны тоже несравнимо приятнее в обхождении, чем эти так называемые, приличные женщиночки.
- А ты мне заплати, аль хорошенько угости, и я тоже буду приятным, - раздался густой голос издалека.
- На самом деле, быки! – вскрикнул худой парень Антоша Трёп-трёп и сел в постели на верхнем ярусе коек. – Они даже проституток от ****ей не отличают.
- А чо тут отличать? Одной больше, другой меньше платят. И вся разница.
- Вот именно, как у мужиков. Один даёт удовольствие, а другой только дразнится.
- Эх, вы… ****ка развлекается, а проститутка с клиентом мается. Ну, что, есть разница?
- А всё равно, мы – мужики, даже порядочных баб по всячески ублажаем, одариваем, украшаем, одеваем, и сами для них же получше прикидик себе приобретаем.
Сказать было нечего. Но молчали не долго. Кто-то вымолвил интеллигентно.
- Ай! Всё это – суета сует. На эти вопросы ответов нет. Выпьешь до дна бутылочку вина, к черту тоска, станет жизнь легка. И не нужна мне никакая ни модная одежда, ни блудливая женщиночка.
Антоша Трёп-трёп выпятил грудь оратором без трибуны, встав на колени в постели, заговорил с апломбом. – Читали и мы пьяный бред нищего Хайяма. Ты голым в мир пришёл… Но нам то, русским, надо одеваться. Климат не тот. Да и по-прежнему по одёжке встречают и, если прикид не впечатляет, не по уму провожают. А женщине и вовсе надо и для постели одеваться.
- Это, зачем ещё? – перебил Антошу тот же досужий голос издалека.
- А чтобы теплее было даже в жаркое лето сношаться.
- Да я, любую бабу и зимой, так согрею!
- Чаем, что ли горячим? – тут уж засмеялись все.
Посыпались реплики и высказывания.
- Ай! Нашли о чём переживать, на Западе давно супружескую верность изжили. От себя родили, и никакой ревности.
- Не мешают друг другу жить.
- Да. Нам бы такого вкусить…
- Адюльтер, это сексуальная еда от другого повара!
- Или в гостях. А в гости не обязательно ходить с супругом.
- А и в командировке надо чем-то питаться. Голодать сексуально тоже вредно.
- И здесь у нас тоже другая сексуальная еда – сами себе повара.
- Ха-ха-ха! Дунька Кулакова всегда и везде накормит, и главное – на халявку.
- А и чукчи, я имею в виду северные народы, тоже жёнами издавна меняются. У них беременную девку в первую очередь замуж берут, как в деревне, если для себя хотят корову или козу купить с приплодом, чтобы потом на случку не тратиться.
- Западноевропейцы и янки, вообще, от породистых самцов стараются потомство своё зародить. Сперму и яйцеклетки от нас закупают, детишек усыновляют. Красивых парней и девок за хорошие баксы в брак соблазняют.
- Да, только мы в Европе, как мусульмане, собаки на сексуальном сене.
Но тот бык издалека не был согласен. – И она нехай тоже трахается со своим пальчиком, от мальчика может СПИД подловить. Вот и получится, когда освободишься – не мешай жить. Ежели принято издавна, что бабу надо в узде держать, так и держи. Тем более – жена! Она должна отдавать себя только детям и мне.
- Это делают только козлы и подобные им животные в человеческом облике, те, у которых признано многоженство. – выпалил сердито Отнюдь Неимоверно.
- Ай, да и мы… Даст женщиночка за то, что понравился, и сразу – дешевка! Не даёт, всё равно – ****ь! Ну, как это можно понять такое половое равноправие? Что, только нам, мужикам, помимо жены, можно и других долбать?
- Да-а, а, на Западе жена, если даёт другому за хорошие деньги, муж этим даже хвастает.
- Всё наоборот у нас в России! Наша баба сама за хорошую палку литру поставит.
- А всё потому, что нет никогда денег у русского мужика.
- Всё это – банальная пьянка!
- А, может, наша российская жизненная изнанка?
- Вот аньк! В России все, кроме русских, хорошо живут. И потому, что многие из нас не поймут…
- Что тут понимать, если правительство у нас оккупационное?
- Баскаки хамской московской орды! А в деревне вообще не осталось нормальных и здоровых людей. Всех Москва и большие города в полон наживы забрали.
- Глохни дерёвня! Из-за вас мы одичали. Все эти профессионалы теперешние, как раз от чёрного мужика.
- На самом деле мы и в городе по-деревенски отупели.
- Не поумнели.
- Скорее всего, не повзрослели.
- У нас только черные и евреи умнеют и быстро деньгами взрослеют в этой купи-продажной системе.
- Дружные просто они.
- Да, они – нация, а мы – толпа бродячая.
- И нам русским пора объединиться.
- А уже объединились в подхалимное президенту Единство.
- В Свинство!
- Ага! Осталось только свиную харю на медвежье рыло поменять и на Америку насрать!
Я заметил. – Это на воле президенту надо бы сказать.
- Об чём базар? В Державе уже безо Всего Отечества живём. У себя воруем, значит, на свои пьём.
Но их одернули. – Кончай о политике базлать, о бабах договорились треплеры гнать.
Антон возвысил голос, прекращая галдёж. – Всё правильно! Уже не товарищи, но ещё не господа! Реальность банальна и, как примат, сексуальна. Золушке нужен принц, плейбою стерва со связями. И сразу же! Молодость в заначке не берегут и на прокат не сдают. Сразу всё оптом продают. Потому что это скоропортящаяся ягодка или фрукт!
- Точняк! Банан и клубничка.
- Не надо! У нас, русских, это пупырчатый огурец и развесистая клюква.
- Да, ладно, уж. Только рассол хорош от них. И то лишь с похмелья.
- Вот именно! Баба русскому не для веселья.
Антоша потешился произведённым эффектом, потом снова заговорил:
- Вы должны знать! Семейные заботы и роды, а, особенно – дети, выматывают и ожесточают даже самых любящих супругов быстрее пьянства, сумы и тюрьмы. А блудливые стервы и стервецы до преклонных лет молоды и веселы! Вот он сексуальный ответ на извечный вопрос, что делать и как жить? Надо блудить!
Но его снова остановил густой голос того мужика. – Ай! Да кончайте дешёвый базар. Просто, дали мы своим бабам послабку, вот они и блудуют. А посмотри на чёрных, как они со своими женщинами обходятся! Даже наши бабы у них, моментом, шёлковыми становятся. И попы заставляют жён своих мужиков слушаться. Короче! За волосья хорошенько женку свою отдери и в церкву сведи. И больше об этом не манди!
Антоша упал в постель. Мужику никто не ответил. Койки стали скрипеть тише…
Видите, как в эту так называемую Свободу-92 года сильно измельчала у русского человека мечта. И не поймёшь где теперь нынче воля, а где тюрьма. Почти век у нас во всесоюзных ударных комсомольских стройках прошёл, но народ до новых понятий так и не дошёл. Поэтому теперь не только в лагере, - везде, не романтику, а жратву ищут, не живут, а в кулак свищут. Некоторые со значением всё ещё по старинке говорят, дескать, все дороги ведут в третий Рим, подразумевая Москву. И не видят, что всё теперь у нас вертится через половые органы и кишку. Какая уж тут грусть, и какая печаль? Просто жаль пропитой и задолбанной жизни. А ведь когда-то всем нам хотелось любить и быть полезным отчизне. Только теперь вот приходиться заниматься в основном лишь мечтательным онанизмом…
И структура общества, что в лагере, что на воле везде одинаково проста. Бык-народ и начальник-хозяин, тот же, по сути, уголовный пахан, да прослойка чиновная – шестёрки – блатомань. Бык пашет, что дают – жрёт, за счет его пахоты и покорного ожидания лучшей жизни весь этот воровской социум и живёт. И жить ещё будет в этом Бардаке бесконечно долго, пока течёт наша протухающая река Волга…
Вот это и описываю вам я. Только политической болтовней треплеры свои не стану раскрашивать и профессиональной феней не приглаживать – расскажу всё, как оно есть, в натуре. И хотя натура – дура, а судьба – злодейка, трёп и копеечную жизнь обогащает, и, возможно, что-то в судьбе твоей поменяет. Как говаривал ещё в старину наш великий земляк, Лермонтов. – Всё веселее умереть! Поэтому я и решил свою лебединую песню вам в натуре и спеть.
Только не подумайте, что это уголовный фольклор. Скоро, с такой же безжалостностью, как поступают с народом в нашей стране, посажу я безвинных героев своих в Свободу-92 года. Да и что о постсоветской тюрьме писать? Это о сталинских лагерях можно было что-то интересное рассказать, благородным стоицизмом хотя бы читателя заинтриговать. Но не литература сейчас у нас, а сплошной сексуальный трах или триллерный ужастик-страх! Поэтому теперь только детективный секс и политика для Ивана и Марьи вкуснее духовной жратвы. И я вам в этом в своих треплерах подыграю, но среди клубнички с развесистой клюквой кое-где измышленные мысли раскидаю, Как говорится. И оптом и в разнос, чтобы у тебя к возврату достоинства интерес возрос