ИМЕТЬ ИЛИ НЕ ИМЕТЬ
совсем не по Хемингуэю - и не Гарри Морган, а Иваныч.
С гайдаровских времён я без работы. Работа иногда бывает, но за неё не всегда платят. Работал я и вахтовым методом на стройках Москвы, но заплатили нам всем лишь за одну вахту, три других отработали мы бесплатно, пока не поняли, что нас нагло обманывают. И суд был, но та фирма обанкротилась, теперь её бывшие сотрудники работают под другой вывеской. Ездил я, как говориться, и своим ходом на шабашку. Всё тоже, а то и хуже. Перед окончанием работ, вылавливает нас вдруг милиция и, намяв бока, отправляет в родные места. Последний раз и вовсе избили и выгнали нас нанятые заказчиком мордовороты. После этого жена меня на такие заработки уже не пускала. Занялись мы челночным бизнесом и, знаете, пошло вроде. На квартиру деньжата начали копить и зажили, было с надеждой... Если б не «чёрный вторник» августа 98 года. Правильно мне бабушка Дарья говорила. - Кино нам не догнать. Не жили счастливо, нечего и начинать.
Сейчас жена дремлет на нашей французской кровати из двух сдвинутых узких коек. Это она недавно её соорудила, и мы рады. Что там ребро железное, это не бес. Приятно постоянно чувствовать в объятиях единственное, что осталось твоим и не уходить после «этого» на другую постель. Мы с нею русские, выгнанные в Россию. Она ею стала, наверное, полюбила меня, не перестала любить с гайдаровских времён. Пошла армянской Еленой за своим данным ей богом и судьбой Иванычем - нецаревичем. Она инвалид второй группы, тем, в основном и живём мы, с гайдаровских времён.
Тьфу, чёрт! Сдалось мне это - «с гайдаровских времён».
Однако, лицо моё выглядит по возрасту, и со мной очень коротко разговаривают при приёме на работу.
- Сказал-жа! Старше сорока не направлять.
Это он не мне - в трубку.
- Но почему? Я здоров.
- Бюллетень я ещё за них не платил.
Это он опять в трубку. С гайдаровских времен.
Теперь Лена сама ездит на заработки. На днях привезли её в нашу больницу, гряземскую негру с плантаций богатого города Москвы. Добрый хозяин-земляк не бросил, привёз её в наше гетто. Москва только для москвичей, нас там даже не лечат, грабят лишь и калечат, и платят за работу в три - четыре раза меньше. Из больницы жена через пару дней ушла, чтобы вместе встретить Рождество Христово, в надежде и на наше. И на самом деле, отлежалась, восстала. И снова собирается ехать туда мыть посуду в кафе при дороге, чтобы к своей - нашей мизерной пенсии подработать ещё две-три. А москвичи стонут, как можно жить на 5 тысяч рублей в месяц? Мы умеем сносно жить и на две тысячи вдвоём, хотя цены у нас не очень-то разнятся со столичными…
Лена притихла и хорошо так дремлет, обласканная с утра. Но, - чу! Шум за окном.
О! Никак Олесь появился. Потрёпанный Москвичок останавливается напротив нашего огромного во всю комнатёнку окна. Давненько наш белорусский партнёр, теперь уже бывший, не появлялся. С чёрного августа, когда прикрыли для челноков границу с единственной братской республикой, убрав небогатых конкурентов всем этим «новым»
Парень немного суеверен и пожимает мне руку, только переступив порог. Лена с радостными восклицаниями вылезает из-под кучи одеял. В нашей комнате с окном, не уступающим по площади полу зимой всегда холодно, а летом через чур тепло.
Олесь невесело успокаивает меня. - Иваныч! С последней партии сливочного масла мне ничего не надо. Инфляция и у тебя его, наверно, съела.
Он тяжко, совсем не по-юношески вздохнул. - Границу с Белоруссией закрыли, чтобы продукты не вывозили. Да и у вас каждая область тоже ставит кордоны. Уж, не в преддверии ли вы кавказского ига? Опять начинаете дробиться на удельные области. Уже поговаривают о Сибирской республике и Казацкой автономии, о Казанском ханстве и Башкортостане. Даже в Туве русских притесняют.
Я не стал развивать эту тему, как-то становится всё равно, чиновничье ли это иго, толи ещё чьё…
Я уныло сообщал ему о наших делах. - Масло мы придерживали некоторое время, позже стали торговать. А сертификаты - то уже просрочены. Ну и попались. Короче, картина Репина - проплыли! За неуплату штрафа ко всему ещё и лишили торговой лицензии.
- Дал бы инспектору.
- На бутылку они не берут. У нас и до «черного вторника» какие были деньги? Пенсия Лены только. На хлеб и соль даже не хватает. Хорошо, хоть, вода бесплатная из колодца. И воздух на улицах ещё не прихватизировали.
Олесь проговорил извечный сакраментальный вопрос. - Что делать? И как дальше жить?
- Кто виноват, мы знаем, - вымолвила Лена с едва скрытой иронией, накрывая на стол. – А вот как жить… У кого бы спросить?
И тут меня осенило. - Пора и нам писать Архипелаг Бардак.
На этот раз жена меня поддержала. - С гайдаровских времён...