ЭПИЛОГ, ТИПА, КАК БЫ, ТОЙ ЖИЗНИ.
дочерям своим посвящаю – прочитайте маме.
Всё бы ничего, но и Перестройку вдруг, - бац! и прихлопнули...
А все вокруг продавали и покупали, какую-то липу и туфту создавали, только мы ничего не понимали, совсем ещё не старые папонты перестройки, последние ударники комтруда, выгнанные совсем в никуда. Эхо Ушедшей Страны.
Мы и за работу ничего не получали, гайдаровские чубайсята оделили нас только ваучерами, чьим именем с тех пор мы и называем свой такой же бестолковый половой орган. А вот у женщин его почему-то прозвали – бюджет. Да-да, это для нас, мужиков, в этой стране кроме «сэма» ничего нет. Эх, знать бы, что ничего кроме ваучеров не дадут, мы бы Ему вместо танка дерьмовозку подогнали. Интересно, чтобы Он тогда нам с неё наобещал?
Оно и козе понятно, что каждому своё. Кесарю то кесарево и в дерьмократичной России осталось, а нам с тех пор в этой Свободе-92 года и сала всегда не хватает. Эту жизнь только жена-баба и понимает, и меня она с некоторых пор в рыночные отношения загоняет, не тонко намекает на совсем не толстые обстоятельства.
- Бегает по стадиону типа старичок-бодрячок, как бы. И за мной тоже. По нескольку раз за занятие измерять давление подходит. И разные типа разговоры заводит.
Не, Галька у меня баба с понятием. И сама вмажет, и меня на скаку остановит, на пятый этаж – аж! занесёт. Правда, сейчас я уже сам стою после МММ и Русского Дома Селенга памятником жеребцу Скобелева. Дескать, ничего мужик был, да малость застыл в бессрочном отпуске. Поэтому я теперь всё больше помалкиваю.
Но, на этот раз, жена молчание моё не одобрила, ширнула локтем в бочину, вылезая из постели, объяснила без как бы. – Предложение типа сделал, навещать его с процедурами, как бы…
Молчать было опасно, я дал совет. – Дети у нас уже взрослые. Устраивай свою жизнь без меня.
- Дурак! Столько лет прожили. Да и типа не поизносился пока. Я не новая, чтобы ещё не истрёпанную вещь выбрасывать. Только трудно стало теперь одной содержать жеребца стоялого. Пристегнуть надо в нашу семейную упряжку этого мерина старого.
Она смотрела на меня требовательно, но говорить на такую мутную тему не хотелось. Я лишь вздохнул, так и не выудив из мозгов ни одной мысли.
- Сам же говорил, немец хвастает, если его жену за сто марок, как бы...
- Ну, то немец.
- Хочешь сказать, ты типа русский?
- Как бы, - иногда и я употребляю её ходкие словечки.
Жена, явно, досадовала. - Ему типа соблюсти приличия надо. Навещать, только с тобой и без этих интеллигентских как бы.
Я флегматично сопел, не вылезая из постели.
Галька фыркнула зло. - Приходи через пару часов, договорись типа. Стесняюсь я как бы решать такие вопросы без тебя. Баба же я, типа...
Она торопилась на стадион, ещё одна минималка всё же.
Хлеб жена приносила, масло я давно не добывал, как интеллигентик какой, не знал, что делать и как жить, кому силушку свою и профессию сбыть? Даже картошки-моркошки с дачи нам на ползимы лишь хватало, и Галька уже всем задолжала…
Ай! Да что теперь эти мысли сосать? Остаётся одно, - вспоминать. И вы, поди, не забыли, как мы в советское время плохо жили. В очередях стояли за всем! А теперь не за чем. Магазинные полки полны, только вот у многих из нас кошельки пусты. И женщину мы теперь ищем не как причину, а для жратвы, мало кто из нас без них прокормиться может. А воспоминания гложут...
Санька Фидель, по паспорту - Митрофанов, подвёл меня поздним вечером к молоденькой матери - одноночке, медсестре по профессии, и с ходу стал прикалывать медицинскими терминами.
- Галчонок! Перепихнину от торчка требуется. Подлечить этого зверя надо от половой недостаточности.
Фильма о нежном и ласковом звере эта блудливая пташка, видимо, не смотрела и отреагировала натурально, как на лицо не европейской наружности. - Зверя к ветеринару веди.
Он и отвёл меня в хрущёбу напротив, тоже к Гале на мордочку похуже. Женщиночкой та оказалась безотказной, однако, мы её застали врасплох, а «на корягу залетать» она не хотела, и мне пришлось маяться с нею всю ночь плейбойскими способами. Нам, мужикам, эти способы ещё дают какой-то кейф, а вот русской женщине, сомневаюсь я, чтобы заячий секс приносил удовольствие. Да и я, блин! Такой русский! Прямо, Витька-дурак. Если девчонка от меня кайф не ловит, не могу балдеть и я.
Короче, умчалась Галя-ветеринар волчицей в охоте с ранья и вскоре принесла сотню презервативов. Конечно же, столь дерзкая операция в поселке для одного завода, где я находился в командировке, не прошла незамеченной и с тех пор обрастает всё новыми и новыми подробностями…
Но, это ладно, будет потом. А теперь я уже сам лечил её от половой недостаточности.
Короче, женщине всегда хочется хорошим приобретением похвастать, на следующий вечер Галя вывела меня на показ, на день рождения к своей подруге Галчонку…
Тут только на свету мы окончательно и рассмотрели друг друга…
Конечно же, глаза у Галчонка оказались голубыми, а волосы белокурые…
Любовь вспыхнула со второго взгляда!
О, что тут с нами сотворилось!
Стеснительность с женщинами во мне напрочь отсутствует. Да и она была уже с днём рожденная, то бишь, торчёная...
- Совсем обалдели! - ахнула восхищенно соседка по коммуналке Валя, Санькина подружка, и затолкала нас в свою комнату, защелкнув замок с другой стороны. Мы только и слышали её лицемерное возмущение. – Во, гады! Смотались куда-то.
Меня будто в порно фильм занесло. И понесло до самого Загса. Хрупкотелая худышка оплела меня сладостно-сексуальной нирваной на несколько лет. Ну, разве мог я отказаться от такой причины?
Но, увы, коренной житель областного города квартиры я не имел. Я у матери был не один и, после службы в армии, меня в отчивомов доме не прописали, и этот скоропалительный брак мой списали.
Короче, всё было, как у всех: коммуналка, тёща, свекруха…
И получился даже не брак нашей жизни, а полнейшая разруха.
Гениталиться в хрущёбе и с топ-моделью надоест, а дачный шалаш мы поздновато решили завесть. Только последний пыл свой растратили и окончательно личные отношения изгадили. Вскоре, пташка моя блудливая превратилась в козу бодливую, а я «новым» так и не состоялся...
Вот, скажете, растрепался...
Однако как не крути, а на деловое свидание надо идти. Баба же, она типа, как бы…
В общем, пришел я ко времени. Процедура, как бы, и по виду совсем не новый клиент-пациент уже сидели за пластмассовым столиком перед кафе Спорт у аляповатых ворот стадиона Вперед. Жабьекожее личико бодрячка не скрашивал и неподдельный Адидас, он игриво похихикивал, запивая свой трёп Миллером. Галька на этот раз и не кукарекала, хотя всегда петушистой была, клевала скромной курочкой что-то в фентипёрстовой обёртке и даже не квохтала.
- Генри Резник! - представился бодрячок, как бы вставая, и добавил с прононсом. - Офф!
Я скромно назвался Витей и сел без приглашения. Резник-офф тут же сообщил доверительно.
- А мы с твоей женой типа пьянствуем, как бы, - и засмеялся шаловливым мальчиком, видно, и ему понравились Галькины ходкие словечки.
Я равнодушно ответил. - На здоровье.
- Викки! - с ходу перевел он меня в плейбоя и предложил. - Отбросим условности. Так сказать, ближе к т-делу!
Тело, вообще-то, если захотеть, слышалось и делом. Однако, даже мою, лишь слегка интеллигентную женщиночку покоробила такая простота западных отношений. Она взбрыкнула всё ещё обалденными ножками и поднялась со стула.
- Схожу типа! В туалет, как бы.
Генри обеспокоил её уход. - Что с ней?
- Баба же. Стесняется, как бы.
Резник-офф вздохнул понятливо. - Ну да. Уж такая нынче се ля ви пошла.
- Ага. Солженицыну было легче. Воровать мы умеем. А вот торговать…
Генри хохотнул. - Вот именно, пайки теперь не будет, - и стал выставлять угощение авансом.
Он и вкусы мои знает. К водке поставил и бутылку Балтики №9. Мне налил в склянь, себе чуть-чуть. Мы выпили за всё хорошее, он по-западному, в прихлёбку, я по-русски - махом, и пива много. Тут уж и у меня последняя извилина стала завихряться. Однако, смотрю, бодрячок наш что-то забалдел надолго. Переждав некоторое время, я уже сам разлил водку по стаканам и предложил.
- Пора и за что-то конкретное выпить.
Но он приложил лягушачью лапку к груди и стал описывать свой не любовный букет медицинскими терминами. Обоих пластмассовых «мерзавцев» я выпил один и снова хорошо запил пивом.
Генри предположил. - Ты, видимо, тятя в доме.
Но, увы! врать я не умею, поэтому признался флегматично. - Уже чужой дядя.
- Но мы с нею, как бы, всё обговорили!
- Её тело, не моё дело. Я уезжаю в длительную командировку.
Генри, аж, подскочил. - Соблюсти приличия - непременное условие! У меня дети видные люди в Грязьме.
Я забавлялся, бодрячок так испереживался. Вот когда с него можно было слупить. Но, увы, так я не могу жить. Витька-дурак! А что? Глядишь, тоже, не хуже Бориски царём стану, если всю эту акину матату достану, тем более, в России только маньяки или дураки правителями становятся.
Но Резник-офф порассуждать мне не дал - запротестовал. - Ты ставишь меня в щекотливое положение!
Я отрезал. – Щекотать тебя будет она. Я этого делать не умею.
Он вдруг выхватил у меня из-под руки бутылку, я даже подумал - ударит. Но нет, сунул её в сумку и закинул ремень на плечо. - Он ещё водку мою жрёт.
Я протянул ему пиво, там ещё было. – Забери, это тоже твоё.
- Вылей!
Я и вылил, сунув бутылку в сумку горлышком вниз.
- За углом чебурашки принимают.
Воистину, старичок бодрым оказался, вскоре от него только описанный пивом след на асфальте остался.
Галька всё видела и уже шла, предосудительно улыбаясь. - Ой-ой-ой! Всё ещё влюблённый такой, как бы, типа Отелло какой…
- Никто не ревновал.
- Почему тогда не договорились?
Я лишь передернул плечами.
Улыбка сходила с её лица. - В цене, что ли, не сошлись?
- Как бы…
И тут она взорвалась, баба же, как бы. - Себя оценивай, дармоед!
- Галчонок! Ты что? – сразу вспомнил я её звёздное имя.
- Вот ты то – кто!
- Кто?
- А никто! Ни украсть, ни покараулить. Красивый, а не проститут и не сутенёр.
- Мне того, что у нас есть, хватает.
- А мне не хватает! Хватит мне красивого дармоеда содержать. Сегодня же чтобы и духу твоего дома не было. Сам не уйдёшь, посажу по первой же пьянке.
Я онемел, это было типа уже не как бы…
…Без меня Галька похорошела одеждой, а я, говорят, лицом. Теперь она всем доказывает, как хорошо жить бабе одной и добавляет громко, отворачиваясь от меня при случайных встречах.
- Столько лет прожили, торговать типа мною, как бы, вздумал.
Ну, что тут скажешь? И ничего не докажешь.
Но, увы, у неё, видимо, это уже эпилог, зато в моей новой жизни только начинается пролог…
Ай! Да ну-ка всё это типа и как бы. Вот гонорарчик бы получить за этот рассказ, как бы…
Ну, так поняли вы что-нибудь из моего как бы?
А на Западе до сих пор ахают. – Русские это – такие! Ага, с одной стороны мы добродушные, а с другой – злые, в западный рынок всё никак не войдём и тёмные дела Востока до сих пор не поймём. Не своруем, так соврём и до сих пор мечтою о райской жизни живём. Лишь у нас крутые, то есть грубые, алчные, порочные и злые «новыми» становятся и в грабеже старого никак не остановятся. Но опять же, сегодня он новый, а завтра, глядишь, уже труп. Выходит, ты, оставшийся в «русской старости», не так уж и глуп, хотя мало кого нынче горькие Лермонтовские строки из «Думы» о нашем поколении за душу берут. Не белеем - звереем парусом одиноким в дерьмовом смраде демократических преобразований красно-бело-голубом…
Ну, о чём тут нас писателей спрашивать? Пора вас самих допрашивать. И писать не профессиональными словами, а то, о чём вы расскажете сами.