Я сын маркшейдера. И, хоть сейчас самое начало ХХ века, хорошо помню, что происходило вначале века ХIХ. Тогда шли большие потоки людей: они заполонили местность в двадцати семи километрах, от которой мы обитали. Сидя у окна я видел, как идут они, ни о чем не думая, ни о чем не ведая. Как по спирали, как по спирали… или, как сама спираль.
Дни бежали своим чередом, но двадцать семь лет спустя мой сын покинул дом, где жили все его предки. Последний раз его видели стоящим у порога.
С тех пор утекло немало воды, способной не просто обточить камень, но и придать ему имя. Однако, никто так и не посчитал это нужным, не дал этому должного благодарения.
Я, как прежде, смотрю (но уже не из окна, а сидя у каменного порога) на потоки тех людей, которые идут к той местности, которую основали мои предки, где заложил свой камень краеугольный тот, чьим сыном являюсь я. Сколько раз спрашивала меня та, чьим сыном был, а, может, и есть, мой сын о том, что слышно от него. Я отвечал ей… молчанием. Я уважал язык камня. (скобки особый шрифт). И это была истина, которую не искоренишь никакими силами, и не высечешь, если даже он краеугольный (может, если только он краеугольный).
Тебе не нужно этого делать, достаточно на него взглянуть, прикоснуться и он тебе поведает обо всем… своим молчанием. Сила этого понятия, как и глубина его смысла непостижима, она, может, принести ни с чем несравнимую благодать. Но горе тому, кто осмелится соприкоснуться с воплощенным молчанием.
Задумываясь над сакральной сущностью непознаваемого, ловишь себя на мысли, что доступ к ней прост, необходим один легкий шаг и тот единственный взгляд, точнее угол зрения, который позволит тебе узреть нужную дверь. И от этого хочется окаменеть: не кричать от беспомощности, или, как некоторые невежественные, от бессильной ярости; не рыдать от горя. Это не то, гораздо сильнее первое: оно более духовное.
С тех пор я, как вода, что точит камень, словно растекаюсь душою своей по всей местности, в четыреста двадцати трех километрах от которой обитаю, сидя на камне у порога, с того самого Дня. Я вижу эту Спираль, каждое звено которой олицетворяет, в потенциале своем, бездуховность мира, хотя, в том же потенциале, способен найти единственный, но необходимый выход. Я думаю, мне никуда не уйти отсюда, никогда и это лучшее, что, может, быть со мною.
Ведь любой шаг может отдалить меня от местности, в самом значимом смысле этого Слова. А это может привести в иное место, где положение мое будет весьма плачевным и процесс этого движения, может, носить необратимый характер, что и видно мне отсюда, с порога ДОМА, где жили все мои предки.
И уже, в который раз, я скажу себе, что лучше оставаться созерцателем пусть даже одной мрачной картины, чем попытаться двинуться от порога, где стоит, словно сгорбившись под тяжестью воплощенного молчания, КАМЕНЬ, с того самого ДНЯ, когда ДОМ всех своих предков покинул сын того, кто был, есть и останется
Сыном Маркшейдера.