Это не рассказ, не повесть, не новелла, и не роман. Это - капустник с ответвлениями. К литературе никакого отношения не имеет. Прошу не составлять почем зря мнений о других моих произведениях на основе этого опуса!
Вот так.
OДИН
В месте, географически не совпадающем с Несраной Долиной, наступило материалистическое утро. Температура поднялась до отметки двадцать восемь с тремя четвертями градусов. Взошла большая звезда, находящаяся на расстоянии N километров от Долины и, соответственно, M километров от описываемого места, если правильно учесть угол, для чего требуется высшее математическое образование, поскольку в отсутствие такового угол высчитывается неправильно, и полученный результат вызывает лишь недоумение общественности.
Капитан Кукк аккуратно расправил бороду а-ля-Авраам-Линкольн и вышел математической походкой на променад. Эдвардо надел пиджак и тоже вышел на променад. При этом и Кукк и Эдвардо применяли некое уравнение к текущей задаче, пренебрегая вторым членом слева.
- Здравствуйте, - мудро и математически точно сказал Кукк.
- И вы здравствуйте, - откликнулся, оставляя в памяти маркер на предмет поднятия справочной литературы по коэффициентам, Эдвардо. - Как поживаете?
- Я не люблю говорить о себе, - ответил Кукк. - Я люблю мудро говорить о других.
- Вы математически правы, - заверил его Эдвардо. - Хотя, конечно же, я давно не математик.
- Вы-то? - иронично и мудро поднял брови Кукк. - Знали бы Вы, Эдвардо, как давно не математик я!
- Нет, я очень давно не математик, - с достоинством ответил Эдвардо. - Просто ужас, как давно.
- Но я-то давнее! - с мудрой скромностью настаивал Кукк. - Я так давно не математик, что чье-то «давно» по сравнению с моим – тфу.
- Нет, это мое «давно» тфу, - возразил Эдвардо.
Собеседники слегка отвлеклись, заметив проходившего мимо с чемоданом с наклейкой «Сибирь душа моя» Паоло. Был Паоло роста огромного, плечми широк, очками блестящ.
- Здравствуйте, уважаемые друзья мои, - сказал он таким проникновенно вежливым тоном, что Эдвардо стало приятно, а мудрость Кукка приобрела теплый киноварно-оранжевый оттенок. - Сегодня на редкость прекрасный день, и с вашего позволения я иду ловить роющих ос, здесь их много, и приглашаю вас обоих на обед в дом, где я остановился.
При этом Паоло чуть наклонил голову и улыбнулся вежливо и даже слегка застенчиво. Раскланявшись с Кукком и Эдвардо, он прошел несколько шагов, остановился, достал из чемодана ноутбук, и отправил два сообщения, в которых содержалась информация на тему о том, что делают в Сибири с такими людьми, каких он только что встретил, и какие они все закомплексованные мудаки и ****юки.
Сообщения отозвались кодовым сигналом включенного ноутбука в номере Грига. Имя Грига совпадало с фамилией пустякового (по сравнению с Шостаковичем, Шнитке, и Машей Школьник) норвежского составителя, который был проститутка. Григ очень не любил проституток. Кодовый сигнал разбудил Грига.
ДВА
Мимо пролетала Артемида, известная в просторечии как Диана, используя умножение вместо лыж и солнечные очки вместо паруса. Но это она зря пролетала - она раньше третьего акта не появится.
ТРИ (дамам с дамским менталитетом и мужчинам с таким же менталитетом обязательно читать)
Восстав от сна, Григ раскатисто пернул, вот так - «Грррр-фпт-жбах-рррр-пфф!» и пошел срать.
В детстве Григ очень много и постоянно пердел и срал, не взирая на хорошо воспитанное, приличное, доброжелательное окружение, в любом месте и в любое время, и в общественных местах особенно, и за это его ругали и били, и привили ему восемь комплексов. Срать Григ очень любил, но вне туалета делал это теперь лишь изредка, когда никто не видит, боясь, что его опять будут ругать и бить. Детские страхи самые сильные. Также, в детстве Григ много ныл, плакал, сопливился, и кричал визгливо, на что ему объясняли, что это бабское поведение, и привили еще десять комплексов. Таким образом, как легко вычислят люди с математическим складом ума, у Грига набралось целых восемнадцать комплексов. А на самом деле их было еще больше, но об остальных комплексах речь дальше, а не здесь.
Григ долго и со вкусом срал, думая о творчестве великого писателя Леона Толстого. Леон Толстый жил в другое время и в другом месте, и у него были рабы, называвшиеся в просторечии крестьянами, и он их боялся и притворялся вегетарианцем и народовольцем.
Посрав, Григ присел посрать еще раз, вспомнив о гамбургере, который съел среди ночи по совету Паоло. Паоло каждый вечер советовал ему съесть гамбургер. Сам Паоло ел исключительно сибирские расстегаи под иркутским соусом с задирками и вешнуками, запивая японским пивом Запоро. На самом деле пиво называлось Сапоро, но в Сибири название переиначили на эскимосский лад, чтобы издеваться над эскимосами.
В дверь постучали и сказали на неизвестном Григу языке, что это отельное обслуживание. Григ проигнорировал. Тогда опять постучали и сказали, на этот раз на понятном Григу языке.
- А вам нравится творчество Асадова? - крикнул Григ, не вставая с унитаза.
- Очень! - откликнулись из-за двери.
- Вы мразь! - крикнул возмущенно Григ и плюнул в висевшее рядом с унитазом зеркало, в которое Кукк всегда советовал ему смотреться, дабы меньше ненавидеть Полковника.
- Мы не мразь, - обиженно откликнулись из-за двери.
- Нет, уж раз мразь, надо признавать, что мразь, иначе это просто бабское поведение! - наставительно и визгливо закричал Григ. - Не будьте бабой! Вы как баба!
- Вы мудак, - сообщили ему.
- Ну, ткнули вас мордой в ваше же говно, так надо заткнуться и молчать! - закричал Григ и нечаянно упал с унитаза, не досрав.
Завтракать Григ не пошел, а вместо этого положил рядом книгу эссе Леона Толстого и учебник по физике для второй четверти шестого класса, открыл обе книги на двадцать седьмой странице и долго любовался их изяществом.
- Послушайте! - раздался за дверью голос заведующего этажом. - Вы мне тут субретку до слез довели!
- Вы врете, - автоматически яростно откликнулся Григ. - Это была естественная реакция на ее говно и блевотину. Врать нехорошо, это профессиональный грех. Прочтите по этому поводу Толстого, страница восемьдесят три, параграфы второй, третий, и четвертый включительно до половины. Но может вы не хотите читать Толстого, потому что вы из тех людей, которым нравятся предложения поссать и пососать?
- Я не вру, - возмутились в коридоре.
- Тогда дайте ссылку, где я эту гадину довел до слез.
- Вы за комнату заплатили? - с тоской осведомился заведующий этажом.
- Не ведите себя, как баба! - возмутился Григ. - Падаль!
Зазвонил телефон. Григ снял трубку.
- Закрой свое жидовское хайло, - попросили из соседнего номера. - Мы тут спим.
- Это была естественная реакция, - твердо сказал Григ. - Я так реагирую на запахи.
- Ужас, - сказали в трубке и отключились. И, возможно, выпрыгнули из окна, благо оно на втором этаже находилось, и срочно уехали в другую страну, с другой стороны эллипсообразной нашей планеты, по которой Гренландия долго ползала, а теперь застопорилась и стала таять.
Григ помыл жопу в ванной, а затем постоял перед зеркалом, держа себя за *** двумя пальцами и напевая основную тему Седьмой симфонии Шостаковича, которая заставляла его испытывать ужас. Пение Грига не было инспирировано телефонным разговором. Он всегда по утрам напевал именно Седьмую именно Шостаковича. И всегда испытывал ужас.
ЧЕТЫРЕ
На живописном камне, возвышающемся над дюнами, с которого хорошо было видно, если посмотреть налево, отель, а направо – море и горизонт, сидели рядом колченогий Полковник и исполнитель авторских песен и отчаянный программист Арк. Арк всегда выглядел заспанным, но неординарно умным, а колченогий Полковник иногда выглядел заспанным и никогда умным, но к делу это не имело решительно никакого отношения. Сидя рядом на камне, они старались не смотреть друг на друга.
- Я все помню, - косноязычно говорил Полковник. Он всегда говорил косноязычно, когда тема ему не нравилась. - Я вам до сих пор должен сорок долларов за Марицу.
Человек со стороны, если бы он проходил мимо, подумал бы, что Марица – не то проститутка, не то куртизанка, которую Полковник и Арк не то делили, не то передавали друг другу. Но людей со стороны не было, все были свои, и поэтому совершенно не представляли себе, о чем речь.
Арк промолчал, что было невежливо и привело Полковника в раздражение. Когда человек кается и обещает загладить, тот, перед которым каются, имеет полное право молчать, и этим повергать кающегося в еще большее уныние и чувство вины, и все-таки, по мнению Полковника, это было невежливо и глупо.
- Я говорю, ****ый в рот, я вам должен сорок долларов. И обязуюсь отдать в ближайшее время. В крайнем случае сувенирами, но лучше купюрами.
- Да, - равнодушно откликнулся Арк, подстроил вторую струну на гитаре, и взял аккорд.
- Что - да?
- Ничего.
Арк замычал какую-то песню. Полковник закатил глаза и покачал головой.
- Кальман целиком вышел из Пуччини, - сообщил он. - Пуччиниистов было несколько, но Кальман был самый ярый, по мнению Соллертинского.
Арк продолжал мычать песню. Слова он забыл.
Неподалеку, под пальмой, с чемоданом в одной руке и электронным сачком в другой, стоял Паоло, глядя на море с эффектными отблесками на покатых, ласковых волнах, и думал, что море это не идет ни в какое сравнение с озером Байкал, расстояние до которого от его родного города было в четыре раза больше, чем расстояние от того же города до города Токио, но к Байкалу Паоло испытывал нежные чувства, а к Токио – менее нежные. Если смотреть на карту, то очертания той местности (в соответствии с границами), в которой располагался родной город Паоло, напоминали начинающий вставать член, и жители этой местности в тайне надеялись, что когда этот член встанет окончательно, они этим членом выебут весь мир. На карте мира вообще много фаллических очертаний, и у людей, живущих в таких очертаниях, появляются соответствующие мысли.
С огромным холщовым флагом в руке соскочил с подводной лодки на берег Человекодверь. Помахав флагом, он объявил, что все приглашаются на банкет в честь его прибытия.
Вдоль берега, упершись мокрыми ступнями в гладильную доску и держась за тросы, прикрепленные к змею-парусу в виде солнечных очков, проехала Диана. Или Минерва. Она хотела остановиться, грациозным движением соскочить на берег, солнечно улыбнуться, и показать жопу, но не сумела вовремя сманеврировать, и решила, что проделает это, как только развернется и пойдет обратно галсами. У Минервы, или Дианы, было в голове очень много мыслей и сарказма.
ПЯТЬ
К банкетному холлу Эдвардо подъехал на специальном белом научной харьковской породы коне, держа в руке чашку кофе, зерна которого стоили дороже тридцати долларов за унцию, с математически свежими сливками. Математическая свежесть сливок обуславливалась взбитием их внутри коровы. Для этого корову мелко трясли нанятые для этой цели сибиряки.
Кукк прибыл к холлу в специальном гладком, обтекаемом драндулете, оснащенном восемью компьютерами, солнечной батареей, покрышками, и рулем, измененным с помощью генной инженерии. Топлива автомобиль потреблял всего в три с четвертью раза больше, чем обычный восемнадцатиколесный грузовик, и ожидалось, что научный прогресс вскоре сократит потребление до трех и одной восьмой. В Несраной Долине в день отъезда Кукка (а был июль) шел противный холодный дождь, барсуки и индюки воровали абрикосы, а крокодилы все поголовно умерли от смеха, поэтому Кукк не верил в потепление и захватил с собой математическую шубу на меху, сделанном из генетически измененных парафиновых помидоров.
ШЕСТЬ
Сразу за входом в банкетный холл расположился бар со стойкой и огромными колонками для звуковоспроизвождения. У стойки сидел во фраке правнук академика Гинсбурга, известного всему миру своей фамилией. Правнук Гинсбурга решал кроссворд. Кукк, с рождения отличавшийся недюжинной эрудицией и читавший фантастические рассказы Ильи Варшавского в пору, когда их читали все математики, сразу заинтересовался.
- Одна из чеховских сестер, - сказал правнук Гинзбурга. - Восемь букв.
- Терпсихора, - подсказал Кукк. - Впрочем, не уверен. Это не моя область. Моя область - точные науки, в частности, математика, которой я давно не занимаюсь.
- Я правнук Гинзбурга, - наставительно сказал правнук Гинзбурга.
- О, тогда простите великодушно, - извинился Кукк и заказал себе вина. Вина не оказалось, и тогда он заказал себе пива. Пива тоже не оказалось.
Возникший рядом Паоло с чемоданом украдкой сунул Кукку стакан и, оглянувшись по сторонам, плеснул в него шведской водки. И себе. Выпили и потеплели.
Эдвардо долго искал место, где можно было бы припарковать коня. Вокруг холла по периметру висели знаки, на которых был нарисован красный круг, а внутри круга лошадь, перечеркнутая красной полосой. Эдвардо решил, что это антиукраинский заговор, составленный в московских кулуарах.
С Минервой же произошел казус.
Следуя галсами, она неожиданно уехала очень далеко в открытый географический океан, где ее подобрали интересующиеся теоретической географией пираты. С пролетавшего мимо антитеррористического вертолета ей крикнули, «Прыгай!» - она и прыгнула солдатиком. По пиратскому судну ударили двумя ракетами, а Минерве скинули с вертолета лестницу. Когда она поднялась по лестнице, красиво выгибая бедра и колени и кокетничая мокрыми волосами, обнаружилось, что спасали ее ошибочно, а нужно было спасти какую-то кинозвезду, которая напилась, и теперь спала где-то под забором, и поэтому пиратам ее похитить не удалось. Минерва потребовала, чтобы ее высадили на берег, но ей сказали, что приказа садиться не было, и вместо этого выдали ей парашют. Она прыгнула с парашютом, когда вертолет пролетал над банкетным холлом, и очень изящно растопырив ступни опустилась на крыльцо, накрыв парашютом приближающихся Арка и Полковника. Арк уверял Полковника, что они очень похожи, бренчал на гитаре, и вообще вел себя развязно, и ел на ходу маковый пирог, отламывая от него огромные части и называя их кусочками, а Полковник пел, перевирая интервалы и лишь изредка попадая в нужные ноты, la donna e mobile, и настаивал, чтобы Арк изображал ему на гитаре оркестр, тем более, что в этой арии оркестр весьма аскетично аккомпанирует, а Арк не верил. Выбравшись из-под парашюта, они помирились, и Полковник запел «сцену ковки меча», а Арк снисходительно стал аккомпанировать. Минерва не извинилась, считая, что женская красота оправдывает все.
СЕМЬ
Заинтригованная географией, в том числе и теоретической, Минерва вошла в холл слегка вихляющей походкой. Женщины с кривоватыми ногами любят переступать - правой ногой чуть влево, левой чуть вправо, будто идут по канату - когда ходят. Поскольку Минерва была босая, а ступни и пальцы ног ее были ухожены и не испорчены дурной обувью, т.е. были женственны и не напоминали мужские - правнук Гинсбурга заинтересовался. И еще больше заинтересовался, оглядев мокрую Минерву с эффектно свисающими на лоб и шею прядями.
- Русский композитор, восемь букв, - сказал он наугад.
- Лядов, - наугад отозвалась Минерва и сняла солнечные очки.
Правнук Гинсбурга упал со стула и разрыдался. Минерва проследовала в зал.
За ней вошел Григ в плотном кольце канадской полиции. Канадская полиция предназначена была для охраны Грига. Этот момент был плохо продуман канадским правительством. Дело было в том, что в присутствии канадской полиции Григ говорил очень громко, развязно, и таким образом, что ему хотелось набить морду, от чего полиция его и охраняла. Но когда полиции не было, Григ ничего такого не говорил, и только чесался зычно, ковырял в носу, рыгал и кричал «Ой извините ради Толстого!», вонял носками, этсетера, и морду ему никто не хотел бить, разве что ради развлечения.
Полковник, заметив Грига, входящего в зал, обрадовался было, но тут же заметил канадскую полицию, и погрустнел. Канадскую полицию Полковник боялся.
Арк ничего не заметил и продолжал бренчать на гитаре. Кукк, сидя рядом с Эдвардо, все время восторгался какими-то плоскими шутками, придуманными юдофилами, и после каждой шутки дважды повторял, «Романовский отдыхает», глядя со значением в глаза Эдвардо. Эдвардо тактично молчал и пил кофе, в котором понимал толк.
Но вот наконец в зале появился Паоло с чемоданом и сачком. Увидев, что все в сборе, Человекодверь поднялся на ноги и произнес -
ВОСЕМЬ
- Я пригласил вас сюда ... да ... пригласил ... (слово «дамы» он забыл, а значения слова «господа» не знал, и поэтому затруднялся). - Да ... Чтобы задать вам несколько наводящих вопросов, а потом попытаться объяснить вам ... что это всё ... значит. Примерно.
За столом оказалось значительно больше народу, чем предполагалось заранее. По телевизору в этот момент ничего интересного не показывали, а интернет почему-то отключился, и в поисках развлечений остальные обитатели отеля присоединились к сидевшем в банкетном холле. К Минерве подсел какой-то отчаянный брюнет, сверкавший глазами.
- Скажите, - обратился он к ней, - вы любите сосать ***?
Минерва не то, чтобы не любила сосать *** (или любила - она сама точно не знала), но находила разговоры на эту тему за общим столом предосудительными. Тогда брюнет обернулся к даме, сидящей справа, и задал ей тот же вопрос.
- Люблю, - деловито ответила дама. Она была среднего возраста, умная, и не очень эффектная, и поэтому у нее не оставалось никаких иллюзий.
Кукк, часто путаясь, пытался заинтересовать сидевших в непосредственной от него близости цитатами из русской классики. Григ и канадская полиция расположились возле торца стола, противоположного торцу, за которым сидел Человекодверь. Полковник, сидевший у того же торца, что Григ, но напротив, смотрел на Грига и ждал момента, когда канадская полиция уйдет ссать. Или Григ уйдет срать. Первый вариант устраивал его больше, чем второй, поскольку в случае второго варианта у канадской полиции наверняка были какие-то распоряжения. «Впрочем, я, наверное, слишком подозрителен» подумал он.
«Неужто я оставил в ванной свет?» вдруг с ужасом подумал Арк.
«Мирные революции - это хорошо, а скоро мы научимся завязывать пространство бантиком» неохотно подумал Эдвардо.
«А вот при Софье Власьевне ... » подумал Кукк и не стал додумывать, потому что не хотел концентрировать внимание, а хотел вежливо беседовать, и так, чтобы остальные говорили в два с четвертью раза больше, чем он сам - таким образом он казался мудрым себе и многим окружающим.
«Какая же все-таки мразь и падаль» - думал напряженно и яростно Григ.
«Невыносимо хочется ****ься» - думала Минерва. «И ни одного толкового кандидата, все слушают, чего этот дурак болтает. Козел. Вот недавно Оксякин написал, живенько так, этому дураку у него учиться и учиться». Некоторое время она думала исключительно цитатами из советского обихода.
- Первый наводящий вопрос, - продолжал Человекодверь, - такой. Помнит ли кто-нибудь из присутствующих, когда именно они прибыли сюда? То есть, вчера, неделю назад, месяц назад?
- Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду, когда говорите «помнит», - снисходительно попросил Кукк.
- Значит - хранит в памяти, - ответил Человекодверь.
- Но как можно хранить в памяти момент прибытия? - настаивал Кукк. - Память - относительна, прибытие - тоже.
«А, ****ь... » подумал Полковник. «А ведь интересно же, вроде бы ...»
«Кукк мудр» подумал Арк.
- Не лезьте в то, в чем вы не понимаете, - через стол выкрикнул Григ. - Не знаете, так заткнитесь. Нечего пердеть в публичном месте.
Полковник поискал глазами какую-нибудь даму на предмет форникации, но увидел только Минерву. Форникация с Минервой не исключалась, но была сопряжена с явными сложностями психологического порядка. А дама, любящая сосать ***, исчезла вместе с брюнетом. Впрочем, Полковник недолюбливал дам, любящих сосать хуй. И вообще не любил минет, ни с каким знаком. Зато Арк просто обожал дам, любящих сосать хуй, и предпочитал их всем остальным, и даже пожалел, что брюнет его опередил, и это отвлекло его от включенного света в ванной. Паоло и Эдвардо были женаты, поэтому мысли свои на эти темы скрывали даже от самих себя, что было похвально и гуманно.
- Знает ли кто-нибудь название этого места? - задал Человекодверь второй наводящий вопрос.
- Вы дурак, - сказал ему Паоло, роясь в чемодане. - Дурак и кретин.
- А при чем тут название места? - спросил Эдвардо.
- Название места - фантазии, - предположил Кукк.
- Опять дрязги, - заметила Минерва. - Вот, например, есть место с названием Клин. Казалось бы - при чем тут Клин?
- В Клину жил Чайковский, - заметил Полковник.
- Вот же мудак, - закричал Григ. - Невообразимый мудак. При этом бессовестный.
- И последний наводящий вопрос, - настаивал Человекодверь. - Не кажется ли вам всем всё это странным?
Эдвадро и Минерва одновременно задумались. Полковник не задумался - ему все это давно казалось странным в любом случае. А Арку был к странностям равнодушен. Кукк промолчал, выжидая, пока кто-нибудь не скажет еще какую-нибудь глупость.
Минерва, поразмыслив, решила, что ничего странного нет. Эдвардо ничего не решил, но подумал, что нужно подумать.
- Да просто вы все комплексами страдаете, потому неудачники, - объяснил Паоло. - А я вот никакими комплексами не страдаю.
- Тебе нравится нюхать и жрать говно, - визгливо крикнул Григ.
- А тебе не нравится - так не нюхай и не жри, - возразил Паоло, закрывая чемодан.
Кукк тактично пропустил этот фрагмент диалога мимо ушей, а остальные почему-то рассердились.
- Дело, как мне представляется, в том, - сказал Человекодверь, - что о времени мы знаем гораздо больше, чем о пространстве. Нам ничего не известно о свойствах пространства, но некоторые свойства времени нам известны.
- Какие же? - запальчиво спросил Полковник, думая, что ответ наведет его на какую-нибудь идею.
- Время в нашем представлении течет линейно по прямой, - начал перечислять Человекодверь, - будущее время изменяется непредсказуемым образом, а о прошлом мы знаем только то, что сохраняется в памяти. Воспринимать экспериментально мы можем только настоящий момент. Время не спиралеобразно и не кругообразно. Время сферично. Я сформулировал нечто, что для простоты дискуссии я назову - теорией времени.
- Фоменко отдыхает, - заметил Кукк.
Кукк вообще любил приписывать разным людям пребывание на отдыхе. Когда-то ему объяснили, что это называется сарказм, а сарказм присущ людям умным и благодушным, и это очень удобно. Пребывание на отдыхе следовало приписывать только людям, прослывшим невежественными скандалистами. Людям с хорошей репутацией отдых приписывать было нельзя, поскольку предполагалось, что такие люди всегда заняты полезным трудом.
- Подробнее, пожалуйста, - попросил Эдвардо. - Боюсь, что не так понял.
Время неотделимо от пространства, подумал Полковник. Если нет пространства, то нечему существовать во времени. Если нет времени, значит, пространству некогда существовать. Впрочем, пусть поболтает. А словосочетание «теория времени» подсказал ему я. (Это было правдой).
Григу хотелось срать, но он никогда не срал в публичных местах, помятуя о детском опыте.
ДЕВЯТЬ
Эдвардо, неожиданно отвлекшись от темы, обратился вдруг к Полковнику.
- Вот ведь для чего нужен прогресс, говорите вы, - сказал он. - Вот, например, с помощью компьютеров сегодняшние машины выглядят очень элегантно. Какая красота линий! Какое изящество! Какая элегантность! А без компьютеров они выглядели бы значительно хуже.
Полковник, вспоминавший что-то, недовольно посмотрел на Эдвардо.
- Вообще-то должен вам заметить, - сказал он, - что меня мало интересуют предметы одноразового использования. Если не на века, значит особенно озадачиваться не нужно. А сегодняшняя «наука», как вы ее называете, занята исключительно производством сиюминутного. Где величественные здания? Где искусство? А?
- Это еще будет, - заверил его Эдвардо.
- Не смешите, - возразил Полковник. - Кроме того ... - он порылся в кармане и извлек несколько фотографий. - Вот, я тут навырезал из журналов, специально для вас. (Эдвардо покраснел от удовольствия, и Полковник тоже покраснел от удовольствия). - Вот, полюбуйтесь. Заметьте, что все драндулеты одной и той же марки - Форд. Вот форд тридцатых годов, с милой мордой типа «очкарик». Вот форд пятидесятых годов, с глуповатыми, широко открытыми глазами, смешной, добрый. И вот форд сегодняшний, со злобным прищуром - зверь, печать зверя, говорю я вам. Что же касается собственно элегантности ... хмм ... не смешите ... вот вам элегантность.
Эдвардо стал рассматривать вырезки из журналов. Вот эти -
http://texan2007.narod.ru/images/fordall.jpg
ДЕСЯТЬ
Эдвардо отложил вырезки и посмотрел в потолок.
- Стало быть, - задумчиво сказал он, не глядя на Человекодверя, - по-вашему, время многослойно.
- Оно представляется нам таковым, - уточнил Человекодверь. - Но, поскольку Вселенная в нашем понимании как раз и есть наши представления о ней, и все наши дела связаны не с самой Вселенной, какая бы она не была, а именно с нашими о ней представлениями, следует заключить ...
- Да, согласен, - сказал Эдвардо.
Паоло снова открыл чемодан и, копаясь в нем, сказал себе под нос, но так, чтобы все слышали, -
- На манди, Мандёр ... Ишь, размандился ...
Полковник захихикал, и почти сразу к нему присоединились Арк и возникший как-то незаметно, и также незаметно присевший рядом с Паоло, правнук Гинсбурга. Паоло одним глазом обвел хихикающих и довольно улыбнулся. Человекодверь и Эдвардо с удивлением обернулись. Кукк улыбнулся на всякий случай. Минерва поправила солнечные очки на носу, и правнук Гинсбурга сник. Полковник подмигнул Минерве, и она, поджав губы, сказала «вектор» и неожиданно улыбнулась.
- Какая мразь, - автоматически крикнул Григ.
- Опять дрязги, - заметил Арк.
- Да, пожалуйста, Григ, не ведите себя так, - мудро попросил Кукк. - Ведь в жизни вы себя так не ведете.
- Это естественная реакция на испускание газов и пускание ветров, - возразил Григ. - Пердение в публичных местечках, то есть местах, не должно поощряться, поэтому я реагирую.
- Представьте себе движущийся поезд, - сказал Человекодверь, продолжая мандить. - Вот вы сели в последний вагон, и теперь идете к первому, через тамбуры. Э ...
Описание не было достаточно красочным, и Человекодверь понял, что Эдвардо не впечатлится и потеряет интерес. Он задумчиво посмотрел на Полковника. Полковник пожал плечами.
- Ну, - сказал Полковник с легким раздражением, - ну, идете вы по поезду, вдоль, а ветка неровная, поезд поворачивает, раскачивается ...
- Учите русский язык! - истошно закричал Григ. - Не вам рассуждать! Заткнитесь! Не гадьте в общественном местечке, то есть месте! Мразь!
Григ часто приказывал людям учить русский язык. Его очень сердило, что многие кривят губы, когда он говорит, и он им приказывал. В детстве и отрочестве окружение Грига состояло из людей, говорящих по-русски как попало, и других языков не знавших, причем в этом «как попало» наличествовали явные местечковые, а также явно окраинные, простонародные обороты. Все это Григ считал, оправдывая собственные лингвистические ляпы, естественным развитием языка, и настаивал, что всем, кто не понимает то, что он говорит, с первого раза, следует учить русский язык. Особую ненависть у Грига вызывал в этом плане Полковник, и особенно в те моменты, когда его (Полковника) забавляли (казалось Григу) фразеология и произношение подопечного канадской охраны. Забавляли, вместо того, чтобы повергать в уныние и понимание превосходства Грига.
- ... раскачивается, - продолжал Полковник. - Вы шагаете в тамбур, и правой рукой хватаетесь за стену, чтобы не упасть. Между вагонами щель, сквозь щель видны рельсы. Колеса стучат, удар, синкоп, пауза, пауза, еще удар, еще синкоп, и так далее. Вы идете дальше, дверь с трудом поддается, там пружина сильная ...
Григ не знал, что такое синкоп, и ненависть его к Полковнику возросла в несколько раз.
- По пути вам встречаются пассажиры - вот дама, похожая на Егора Гайдара, вот молодой человек, заспанный, встал, перегнулся через соседа, пытается стащить с полки чемодан, сосед на всякий случай прикрыл голову. Вот вагон-ресторан, в нем сидят и брезгливо, а иногда неряшливо, едят разные люди, несколько миловидных женщин, толстый бизнесмен. Вот пожилой мужчина с невыносимо умным видом читает газету недельной давности - перепутал на вокзале, схватил впопыхах, и даже не подозревает, что она недельной давности, а вид все умнее и умнее у читателя.
- Вот примерно так, - подтвердил Человекодверь. - И вот вы продвигаетесь вперед. Относительно самого поезда. Поезд может остановиться на станции, может даже дать задний ход, и относительно поверхности планеты вы будете двигаться вспять, но относительно самого поезда вы все равно продвигаетесь вперед. Таким образом у вас наличествуют два слоя времени. Свое движение вы можете контролировать, замедлять. Но у вас сидит в голове мысль, что продвигаться нужно именно вперед. Вектор времени направлен именно туда.
Минерва обрадовалась слову «вектор», и Кукк тоже обрадовался. Кукку нравились наукообразные слова, вне зависимости от того, означали они что-либо или нет в данном контексте.
- Сама планета движется по орбите вокруг солнца, солнце вместе с системой движется по окружности вместе с галактикой, галактика движется вокруг центра галактик. Все это - слои времени.
- И пространства тоже? - подсказал Эдвардо.
- Да, но это не имеет отношения к данной проблеме. - Человекодверь покусал губу. - Естественный диапазон скорости, при которой изменения движения времени предусмотрены изначальной программой - от ноля до сорока миль в час.
Эдвардо сказал, -
- Кхм ...
Поскольку мили вместо километров явно свидетельствовали о подсказках Полковника, причем подсказках наверняка в полковничьем стиле - легкомысленных и издевательских. Эдвардо стало весело.
- Скорости, не предусмотренные программой ...
- Программой? - перебил Эдвардо.
- Э ... - сказал Человекодверь.
- Первичным началом, - подсказал Полковник.
Человекодверь строго на него посмотрел, но тут в холл вошли две дамы - одна молодая, другая среднего возраста, и Полковник поднялся со стула. Отобрав у Арка гитару (Арк пытался цепляться и не отдавать), он передал ее правнуку Гинсбурга, подошел к дамам, и о чем-то с ними заговорил. Дамы улыбались благосклонно.
- Нет, ну какой подонок, - закричал Григ. - Мразь, падаль!
Полковник, переговорив с дамами, подвел их к столу и усадил. Канадская полиция заинтересовалась дамами, и Григ слегка прикусил язык. Когда полиция интересуется дамами, внимание ее рассеивается. Григ искоса глянул на Полковника.
Эдвардо оглянулся было на дам, но Человекодверь потянул его за рукав.
- Все дело в мощностях, - поспешно сказал он. - Неестественные, зашкаливающие за параметры программы мощности, обуславливают изменение течения времени, а это, в свою очередь, перестраивает память таким образом, чтобы представления о Вселенной не разваливались ...
Минерва рассеянно вынула из сумочки ножницы для ногтей, посмотрела на них, но спохватилась и спрятала их обратно в сумочку. Собиралась ли она стричь ногти, или выкалывать полковничьим дамам глаза - она не знала точно, и побоялась об этом думать.
- Это не научный подход, - возразил Эдвардо.
- Я знаю, - Человекодверь кивнул. - В том-то и дело. Если собрать вместе много разных генерирующих энергию аппаратов, много, очень много, и заставить их работать синхронно, то сферичность времени себя обязательно проявит.
- Позвольте, - возмутился Эдвардо. - Это глупо!
- Это практично, - возразил Человекодверь. - Мне, собственно, плевать, глупо это или нет. Правда, когда я ему об этом рассказал, Полковник подвел какую-то дурацкую базу под все это. Полковник! Отвлекитесь от дам!
Покловник нехотя повернулся к Человекодверю.
- Мы всегда знаем как, и никогда не знаем, почему. Мы видим механизмы, но не можем их объяснить. - Он оглянулся на дам. Дамы смотрели на него с любопытством. - Это похоже на компьютерную логику. Дальше говорите сами, мне лень.
И Человекодверь заговорил сам.
- Все дело в «если» и «то». Это и есть основа всей науки. Нет никаких законов Мироздания, никаких законов физики. Все это - фантазии, порожденные пристрастием человека всему давать названия. «Бог попросил человека назвать зверей». «Если» сделать то-то и то-то, «то» результатом будет то-то и то-то. Мы не знаем - почему. Мы знаем - что так есть. «Если» подбросить яблоко вверх, «то» оно упадет на землю. Мы подумали и назвали - «всемирное тяготение». Ничего не объясняет, но название есть. «Если» в закрытое пространство поместить дистиллят нефти, добавить кислороду, и дать искру, «то» будет взрыв. Это мы знаем. Почему - не говорится. Просто кислород «способствует горению», а дистиллят при наличии кислорода и искры в закрытом пространстве взрывается. Дальше - усложнения. Если закрытое пространство сделать цилиндрическим, вставить поршень, снабдив кольцами, и так далее, «то» - и так далее. Мы знаем, что так есть. Мы не знаем, почему. Соответственно, если собрать вместе много генераторов энергии разных форматов, «то» ...
- Что - «то»? - спросил Эдвардо.
- То и получится ... тфу ... то, что получилось здесь, в данном закутке пространства, в данной точке временных координат. Получилось ... Также, все наши «названия» - просто соответственные выдержки из лексикона эпохи. В соответствии с эпохой и страной. У греков были боги, у нас инопланетяне. У греков был Гелиос, у нас гравитация и прочее ... всемирная ...
- А что получилось? - спросил Эдвардо.
ОДИННАДЦАТЬ
Лучше бы он не спрашивал! Озвученный вопрос тут же подсказал ответ - самоочевидный. Эдвардо растерянно оглянулся по сторонам.
- Но ведь ... позвольте ... - сказал он. - Как же так! Перемещения во времени невозможны потому, что ...
- Это вас в школе так учили, - сказал Человекодверь. - И было это давно. В то время ученые пытались наложить эйнштейновские представления о вселенной на ньютоновскую базу. С тем же успехом их можно было попытаться наложить на греческую мифологию. Любые представления о Вселенной абсолютно самодостаточны и совершенно несочетаемы.
- Вы, наверное, забыли, - с улыбкой превосходства сказал Григ.
- ****ь, кто-нибудь заткнет это говно сегодня, или нет! - возмутился наконец Полковник.
- Ах ты мразь, смердящий труп! - заорал Григ. - Это тебя надо заткнуть, злобный завистник!
- Григ, не нужно, - вежливо и мудро, с математическим достоинством, попросил Кукк.
- Этого подонка нужно уничтожить и убить, и это мэ бэ только добрым делом. Нет, ну какая скотина!
Он еще долго орал и брызгался слюной, и обвинял Полковника в зависти, истеричности, злобности, глупости, и невежестве. Все молчали.
- Чтобы поменять координаты времени, нужно ... поменять координаты пространства, - вспомнил Эдвардо. - Допустим, вы хотите переместиться на сто лет назад. Дело не в движении по времени - эту проблему вообще пока что не решили. Дело в движении через пространство. За сто лет планета, и вся солнечная система, очень далеко ушли от тех координат, в которых пребывали ... э ...
- Во время оно, - подсказал Полковник, еще раз отвлекаясь от дам.
- Да, - согласился Эдвардо.
- Нет, - возразил Человекодверь. - О путешествии по времени речи нет. То есть, не в таком плане. Развернуть вектор, и вперед - нет, речь не об этом.
Эдвардо и так понимал, что не об этом. И Полковник понимал - кажется. А больше никто не понимал.
- Но если время сферично, - все-таки попытался настоять Эдвардо, - то вращение ...
Человекодверь кивнул.
- По оси. Вы совершенно правы.
- То есть, речь идет об изменении оси?
Возникла пауза. Кукк решил, что сказано было достаточно глупостей, чтобы его слова прозвучали мудро.
- Момент, он же количество движения, есть вектор, направленный по оси вращения, - сказал он мудро. - Он не может измениться без внешнего воздействия.
Полковник засмеялся. Человекодверь прикусил губу, но было видно, что ему тоже смешно. А вот Эдвардо было совершенно не смешно.
- Вы с ума сошли, - сказал он Человекодверю. - Вы провели ... проводите ... эксперимент?
Человекодверь улыбнулся. Полковник закатил глаза. Дамы засмущались и придвинулись к Полковнику. Арк решил пока что ничего не комментировать. Паоло был занят рассматриванием каких-то классификационных форм и не вникал в суть разговора. Правнук Гинзбурга положил голову на стол и всхлипнул. Минерва, ничего не понимающая, выпрямила спину, закинула ногу на ногу, и стала рассматривать маникюр на левой руке.
- Все вас на науку тянет, - сказал Человекодверь. - Эксперимент, эксперимент. Случайности вы не допускаете?
- Какой случайности? - спросил Эдвардо.
- Что в некоем радиусе - скажем, километров десять - так совпало, что ...
- Атомная электростанция? - предположил Эдвардо.
- Проще. Но очень много энергии. Армия, возможно, постаралась. Какие-то маневры дурацкие ... В общем, при агрегатах, работающих на полную мощность, совпали ... - он вдруг с ненавистью посмотрел на Минерву. Минерва пожала плечами. - ... векторы, - закончил он мысль.
- И что же? - спросил Эдвардо.
Человекодверь молчал. Эдвардо оглянулся на Полковника. Полковник отмахнулся. Он был занят вешанием лапши на уши старшей из дам. Ему вообще нравились дамы постарше. Дама постарше маслилась глазами. Дама помладше пыталась вклиниться в возникшее томное напряжение, но никак не могла. Не знала, как. Тогда Эдвардо снова посмотрел на Человекодверя.
Человекодверь изобразил большими и указательными пальцами обеих рук трехдюймовые параллелепипеды, и показал, как они заваливаются друг на друга и падают, и издал языком звук - «чкчкчкчкчкчк».
Эдвардо не понял.
- Цепная реакция, - сказал Человекодверь. - Если так дальше пойдет, этот ... хмм ... остров, неизвестно где находящийся, высосет к чертовой матери всю энергию, сперва из Солнечной Системы, потом из галактики.
- Ай, - сказала дама постарше.
- Не бойтесь, - утешил ее Полковник. - Все цепные реакции так или иначе затухают. У энергии свое трение, своя инерция, вполне осязаемые. Запас прочности. Предположительно.
- И что же будет? - спросила дама.
- Пойдет на убыль. ВременнЫе аберрации недолговечны. Скорее всего, мы просто ничего из того, что происходит сейчас, не будем помнить.
Кукк пока что не понимал, о чем речь, но его начало одолевать беспокойство. Правнук Гинсбурга распрямился, ухватил гитару за гриф, пристроил себе на колено, и затянул красивым баритоном, -
- Life has taught me singing and loving. I never did harm to one living creature. Often in secret I offered help to the poor and the needy ...
- Вот только этого не хватало, - недовольно возразил Полковник. - Это женская партия, мон ами.
- Заткнись, ценитель! Не перди! - закричал Григ. - Завидно тебе, да? Мразь!
- Там переходный в до-миноре, - подсказал Арк. - Давайте я вам проаккомпанирую.
- Не дам, - запротестовал правнук Гинзбурга.
- Ну хорошо, - сказал Эдвардо Человекодверю. - А вы-то какое отношение ко всему этому имеете?
- Увы, прямое, - ответил Человекодверь. - Мне дан был шанс ... да ... остановить. И я им не воспользовался.
- Объясните.
- Не хочу.
- Я вам потом объясню, - пообещал Полковник.
Эдвардо сомневался в способности Полковника объяснить «это».
- А вот я недавно статью прочла, - сообщила вдруг Минерва, - очень интересную. Про Гренландию.
ДВЕНАДЦАТЬ
Полковник и дама постарше встали почти одновременно. Дама, улыбаясь, оправила легкое летнее платье, подчеркивающие очень стройные ноги с очень ухоженными ступнями.
- Мы прогуляемся по взморью, - объяснил Полковник. - Касательно же теории времени ...
- Не порти воздух, Вовочка, - взвизгнул Григ с облегчением. - Я не понимаю дам, любящих твои гениталии и фекалии, но это их дело, пусть сосут у тебя, но, ты, конечно, извини меня, но ты невежда и мразь, и болван. Кальман гений, Лимонов - христианин, Гинзбург - бюрократ, я надеюсь, окружающим понятно, какая это мразь? Кальман - гений! Понятно, какая мразь? Шостакович - посредственность. Понятно? Про парижских ****ей!
В понимании Грига словосочетание «Шостакович - посредственность» должно было вызывать у всех без исключения приступ негодования и ярости. Но почему-то не вызывало. Причем никогда.
- Сидел бы я лучше сейчас в опере, - вслух подумал Полковник, посмотрел на даму, и поправился, - сидели бы мы с вами сейчас в опере ...
- Там тебе и место! Опера - это проституция и бордель, это ты любишь! Мразь! Врать не надоело?
... - слушали бы Пуччини ...
- Не музыка, а сироп, так говорили многие понимающие, в отличие от тебя! - не унимался Григ. - Для тех, кто любит демонстрировать гениталии и предлагает, чтобы ему пососали! Все время врет, подонок!
Полковник посмотрел на Эдвардо, но Эдвардо был занят своими мыслями и сомнениями, поэтому Полковник лишь усмехнулся, что вызвало новую волну визгов со стороны Грига, и проследовал с дамой к выходу. Дама, что помоложе, покинутая, помрачнела и побледнела, и залпом выпила стакан вина.
Григ очень любил слово «гениталии», а еще больше слово «фекалии», и часто их употреблял.
- Вы неадекватны, Григ, - с мудрым достоинством сказал Кукк, но как-то неубедительно. - Я согласен с тем, что опера это ****ство, и что словосочетание «Шостакович - посредственность» оскорбительно. Пусть! И все-таки вы неадекватны. Не ... адек ...
Ему вдруг показалось, что с пространством что-то происходит.
С пространством никогда ничего не происходит, это совершенный нонсенс - с математической, физической, любой точки зрения. Но вот поди ж ты. Стол, заставленный буфетной роскошью, с салатами, вином, бутылками, бокалами, серебром, вдруг раздвинулся на полтора метра в ширину, и округлился. Кукк одними глазами обвел окружающих. Вроде бы, они ничего не заметили. Кукк побледнел.
- Скажите, - обратился он к Человекодверю, - вы какой университет заканчивали?
- Геологический, - со вздохом ответил Человекодверь. - Равно как и потомок прославленного ученого. Мы с ним ... хмм ... однокашники ...
Правнук Гинзбурга поставил гитару на пол, прислонив гриф к столу, налил себе вина, закурил, закинул ногу на ногу, и сказал, -
- Держись, геолог ... крепись геолог ...
Кукк хотел было съязвить по поводу эрудиции правнука Гинсбурга, но не стал. Его слегка тошнило. Не от вина - к вину он не притрагивался. Он ждал, что вот сейчас сидящая рядом Минерва посмотрит на него, заметит бледность, заподозрит неладное, и участливо спросит, -
- Вам нехорошо?
Она повернулась, улыбнулась, и снова отвернулась.
Эдвардо выволок из-за стола свой стул, шагнул к Человекодверю, и сел на стул верхом - вплотную к собеседнику.
- Нужно разорвать цепь, не так ли? - спросил он.
Человекодверь усмехнулся грустно.
- Чем? - спросил он. - Кусачками? Ну, еще у меня есть с собой пистолет. Только я стрелять не умею толком. А вы умеете?
Оказалось, что Эдвардо не умеет. Обратились к Кукку, но он только отмахнулся. Минерва сказала, что умеет стрелять только из пушек. Арк стрелять умел, но почему-то это скрыл. Паоло, развеселившись, сказал, что не держал в руках огнестрельное оружие лет двадцать, но согласен попробовать. Григ сказал на развивающемся русском языке, -
- Я, конечно, знаю в этих областях несравнимо больше полковничьего(о понимании и говорить нечего - по сравнению с нулём и мошка - великан), но на фоне действительно умеющих и не претендую.
- Полковник наверняка умеет, - сказал Человекодверь. - Он же, вроде, художник?
- Поденщик он, а не художник, что вы врете! - крикнул Григ.
- А художники все умеют стрелять. Уж не знаю почему, - закончил мысль Человекодверь.
- Ну, вам нравится, это ваше дело, - сказал Григ.
- Можно обратиться к канадской полиции, - трезво оценил положение Эдвардо.
- Нет, нельзя, - возразил Человекодверь. - Ни в коем случае. Во-первых, они стреляют только по долгу службы, а во-вторых, они ненастоящие.
Григ испугался и даже не стал переспрашивать, и с опаской покосился на канадскую полицию. Ненастоящие? Нет, это, конечно же, бред, причем гадостный, но все-таки? А вдруг правда - ненастоящие? А если Полковник дознается? А ведь ему собираются пистолет в руки давать. Правда, Полковник говорил, что ни убивать, ни калечить не будет, а только воспитывать. Но все-таки?
- Идем за Полковником? - предложил Человекодверь.
- Он там с дамой, неудобно, - сказал Эдвардо.
- Да, он демонстрирует ей свои гениталии! - закричал Григ. - Он мразь!
- Успокойтесь, Григ, - флегматично сказал Паоло, снова открывая чемодан. - Съешьте гамбургер, на который вы променяли свою родину, и успокойтесь.
- Гамбургер бы не помешал, - заметил трезвомыслящий Арк. - Одни салаты на столе, и все с уксусом.
Дама помоложе посмотрела на него томно и умоляюще. Арк хотел в ответ посмотреть презрительно, но почему-то покраснел и спрятал глаза. Возможно, она ему нравилась. Ему всегда нравились тоненькие. Он не был мужлан, у него был утонченный вкус, когда дело касалось женщин. В отличие от Полковника, у которого вкус был жлобский, вернее, вообще не было, тут Григ совершенно прав, как и по поводу Шнитке - мол, Шнитке вовсе не бездарность, как утверждает Полковник, а великий композитор, как утверждает Григ. Вот только слушать его скучно. Как и Грига.
ТРИНАДЦАТЬ
- Паоло, хотите чаю? - спросил Арк уважительно.
- Нет, а вы? - спросил не менее уважительно Паоло.
- Совсем нет.
- Я во многом с вами согласен, - сказал Паоло. - И я вас уважаю. Я вообще многих уважаю, это у меня такая сибирская привычка. Безусловно, все эти многие, которых я уважаю, совершенно никакого уважения не заслуживают. Особенно пидорасы, но и все остальные тоже. У меня есть старый коллега, он живет в Калифорнии, и его зовут Кшись Ковальский. Замечательный большой ученый, не этим чета. А америкосы все тупые. Здесь водки совсем нет, я, пожалуй, выпью еще вина, если никто не возражает. Хорошая, теплая компания, хорошее время, сейчас бы какую-нибудь ****ь на колени посадить, погладить. Не возбуждайтесь, дураки, это я прикалываюсь. У нас в Сибири всех кошек называют ****ями. И всех женщин тоже, кроме моей жены. И ничего обидного в этом нет. У Полковника дурацкий голос, петь он совершенно не умеет, а если бы умел, то спел бы одну песню ... мне она не нравится, тупая песня, но когда Полковник рассказал мне, как ее надо петь, и я ее спел, всем очень понравилось. А еще я люблю евреев. Но не тех, которые родину на гамбургеры променяли. А евреев вообще. Как увижу еврея, сразу переполняюсь обожанием.
Полковник учит всех антисемитизму, подумал Кукк вяло.
Ему захотелось на взморье. Но до взморья нужно было, наверное, идти пешком минут пятнадцать, а автомобили по соседству не водились. Пешком Кукк ходить отвык за последние сто восемьдесят лет, или сколько ... они тут ... уже провели ... как один день. Спал я давеча? подумал Кукк. Вроде помню, что спал. А ну-ка, подойдем к вопросу математически. Все-таки я не Полковник, дилетант и невежа, пусть он застрелится и сосет ***, а мы - математически.
В сутках двадцать четыре часа. Обозначим их буквой Е. Сейчас неизвестно сколько времени, поэтому обозначим эту неизвестность буквой Б. Это у нас было что-то вроде ленча, и есть не очень хотелось, как и бывает во время ленча. Значит, ленч был в обычное время, что примерно соответствует часу дня. Обозначим это буквой Ц.
Ц - абсолют. Точно известно, сколько это. Двадцать четыре часа - тоже абсолют, что бы они там не плели про сферичность времени. И только одна переменная - Б.
Теперь перенесем все это в нужное высокоматематическое русло.
Вот, к примеру, ([0,1], Б[0,1],m, где m, конечно же, мера Лебега. Полковник и прочие подумали бы небось, что это вход в мужской туалет или в станцию метро или в МакДональд, а на самом деле это мера Лебега. Далее. Если рассматривать f(x)=- 1Q[0,1](x), то значение будет 1 в рациональных точках и 0 в нерациональных. f, конечно же, неинтегрируема. Но, будучи простой функцией на пространстве с конечной мерой, интеграл она будет иметь совершенно определенный, то бишь, равный нулю. Вот. А Полковник - математический педераст. То есть математический импотент. И это - самое мягкое, что можно сказать по этому поводу. Грига иногда жалко бывает - ишь, напрягается как, бедняга. Я мудр, и мне все люди интересны, и до уровня каждого могу снизойти я, аки Тристан. Или Аякс. Или кто там снисходил. В одноименной опере. Не люблю я оперу, скучно мне в опере. Слушаешь, слушаешь, молчать надо все время.
Ему полегчало, и появились силы - встать и направится к двери.
- Я пройдусь немного, друзья мои, - мудро сказал Кукк, незаметно сунув руку в карман и почесав правое яйцо.
Никто не ответил. Только дама помладше, брошенная Полковником и дамой постарше, обернулась, закатила глаза, и помотала головой. Рыжая она была ужасно, и веснушки крупные на ней были, по всему телу.
Эдвардо растерянно смотрел Кукку вслед. Затем, повернувшись к части стола, которую занимал Кукк, он протянул руку и захватил двумя пальцами какой-то предмет.
- Пресловутая сальная вилка, - заметил Человекодверь. - Не огорчайтесь, Эдвардо, Кукк для нас вовсе не потерян. Как был свой человек, так и будет. Раздышится и придет в норму.
- Черт его знает, - сказал Эдвардо. - Совсем он не такой сегодня. Другой.
- Умнее? Привлекательнее? Аккуратнее?
- Моложе, - догадался Эдвардо. - Вы заметили, что он помолодел?
- А я его только сегодня в первый раз увидел. Откуда мне знать, какой он был раньше, - возразил Человекодверь.
- Да, но ...
- Вы тоже не видели. Полковника надо спросить.
- Полковник тоже не видел.
- Да, но ...
- Полковник ваш как всегда ни хрена не понимает в идеях, которые он где-то услыхал и в очередной раз плюхнулся мордой в грязь, - сообщил Григ. - Если вам очень нравится его блевотина, то дело ваше.
- Я пойду вздремну, - сказал Человекодверь, и добавил, понизив голос, - а Вы, Эдвардо, выведите эту очкастую погулять, а то она совсем тут скоро замлеет. Даже голос подавать перестала. Не на взморье - там занято. Рекомендую склон, там сейчас концерт играют.
- Какой концерт? - спросил Эдвардо.
- Я в этом ничего не понимаю. Какую-то классику играют.
- Хорошо.
Эдвардо подошел к Минерве и галантно поклонился.
- Не угодно ли? - спросил он.
Минерва, у которой за последние десять минут порядком испортилось настроение, молча встала.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
Кукку не хотелось встречаться с Полковником и его клавой, и вообще ни с кем не хотелось встречаться. Ему хотелось просто побыть одному.
Хмм. А зачем?
То-то и оно - зачем?
На улице, оказывается, был вечер. Только что ленч - и сразу вечер, как же так? Наверное, этому есть какое-нибудь объяснение, нужно только ...
В математических раздумьях Кукк и не заметил, как пришел на берег. Пахло илом, был отлив, а над горизонтом висела луна. А луна должна висеть над горизонтом, когда отлив? Луна управляет приливами, и отливами она тоже управляет. И если все рассчитать ... как это сказано, очень современно? ... э ... «К астрономии следует подходить также, как мы подходим к геометрии – путем задач, и игнорируя то, что в небе, если мы действительно хотим понять астрономию».
Красиво. Полковнику не понять. Полковник скажет, конечно же, что если что-то игнорировать, тем более настолько очевидное, как то, что в небе, то это не наука, и не астрономия, и даже не бюрократия, а просто глупость. Ему не понять. Это вовсе не глупость.
Кукк снял куртку - оказывается, на берегу было тепло. В банкетном холле и в отеле работали кондиционеры. Бросив куртку на песок, он сел на нее и обхватил руками колени. Небо потеряло прозрачность, потемнело стремительно, звезды загорелись очень ярко - Кукк сидел у самого прибоя, фонари были далеко за спиной. Он посмотрел на небо, вдыхая запах - ила, да, и еще чего-то. Иода. Он подумал, что все это видел уже тысячи раз, и все это давно приелось, и вообще глупо, и выиграть и проиграть - одно и то же, и ... да ... Кукк опустился на бок, подперев голову рукой, чуть отставив локоть для упора. Песок был чуть влажный. Но не холодный.
Кукк рассматривал небо. Расположение звезд помнилось ему смутно - вроде бы, похоже на обычные созвездия, стало быть, это Земля. Впрочем, какие-такие обычные созвездия? Ковш. Большая Медведица. Кукк даже приподнялся слегка, ища Большую Медведицу. Или Орион - три звезды, почти прямая линия. Кто такой был Орион, Кукк не помнил. Была бы карта, быстро бы нашел все созвездия, которые нужно найти. Не знаю ни одного созвездия, признался себе Кукк, и ему стало грустно, и почудилось, что где-то рядом загудела басовая струна гитары. Кукк огляделся. Никого не было видно. Но гитара продолжала звучать. Она была плохо настроена, но Кукк этого не понял, а если бы и понял, то это не имело бы значения.
Потом все смолкло, только волны шуршали себе, пологие, а море было черное-черное.
- Давайте поплаваем? - услышал Кукк женский голос позади себя. Он обернулся. Дама, что помоложе, стояла в двух шагах и смотрела на море.
- Я не люблю ... хмм ... плавок не захватил, - сказал Кукк.
- Ну, как хотите.
Она пошла к воде, на ходу стягивая через голову хлопковое облегающее платье, под которым ничего не было. Вошла в прибой. Исчезла из виду. Иногда проявлялась черным силуэтом на фоне луны.
Кукку стало еще тоскливее, и неожиданно он вспомнил то, что давеча пел под гитару правнук Гинсбурга, и - нет, не вспомнил, поскольку никогда не знал, и возможно даже не слышал - но почувствовал, и прочувствовал, со всеми оттенками, обертонами, действительное, настоящее исполнение (женская партия, плывущий аккомпанемент, в переходном моменте вступает арфа), и слова пришли сами собой -
«Теперь, когда страдаю я,
Рабу свою отверг ты.
Твоей служанке это ли награда?»
Вступила мелодия, голос выждал один такт, и зацепился за нее (как с презрением говорил когда-то Николай Римский-Корсаков), зазвучал сильнее, пронзительнее - «За что, за что?! ...» и Кукку захотелось заплакать.
- Я ни в чем не виноват, - сказал он.
Это было скорее всего правдой. Но почему тогда так грустно, спрашивается?
Дама закончила плескаться, выбежала на берег, подобрала и натянула платье и села рядом с Кукком, и воззрилась на луну.
- Замечательный вечер, не находите? - спросила она.
Кукк не ответил.
ПЯТНАДЦАТЬ
Звезды исчезли. Не физически - растворились в какой-то невиданной аберрации пространства - а просто на скорую руку затянулись тучами. Природа опомнилась и стала подыгрывать. Минута, еще минута, упали первые теплые капли, подул ласковый ветер, зашумело, и хлынул тропический ливень.
Большинство рыжих женщин идеальны вне зависимости от телосложения. Эдвардо не задумывался над такими вопросами, Паоло задумывался лишь изредка, Арк не понимал, почему нужно над такими вопросами задумываться, Полковник не желал ничего в этом смысле понимать просто из принципа, ибо в его понимании большинство женщин были забавны и порой прекрасны в любом случае, а дальше - как придется, Григу мешали задумываться над такими вопросами мнения людей, которых он считал светочами знания и просвещения, в отличие от Полковника, который был серый бездарь и мразь, а Человекодверь пребывал в стадии выбора сексуальной ориентации. Минерва ненавидела рыжих женщин. Зато Кукк, никогда раньше не думавший на такие темы в таком ключе, понял всё и сразу. Большинство рыжих женщин идеальны вне зависимости от телосложения. Так получилось, от этого не уйти, с этим ничего нельзя поделать, невозможно бороться с помощью математики, невозможно определить и классифицировать, вывести формулу, сколько не подставляй переменные, сколько не раскладывай по полочкам нуклеиновые сгустки, сколько себя не уговаривай.
Маленькие груди рыжей женщины приподнимались совершенно не в такт дыханию, и это было прекрасно. Мокрые волосы, рыжина которых чувствовалась почему-то на ощупь, разметались по песку. Кукк целовал безвольно полуоткрытый рот женщины, водил лбом по веснушчатой щеке - веснушек не было видно в темноте, но он знал, что они есть, и это знание стало ему почему-то очень дорого - тонкие, пологие, без выпуклостей плечи и предплечья - как часто бывает у рыжих - заставляли его судорожно переводить дыхание - не в такт движениям.
Все-таки сознание до конца не выключилось - но, вместо того, чтобы мешать, помогло: Кукк одной рукой стащил через голову, вырывая с корнем остаточные нерасстегнутые пуговицы, рубашку, последний предмет одежды - чтобы не мешала. Сверху лило отчаянно, и это было приятно. И рыжей женщине было приятно. Кукк замедлил движения и даже на некоторое время вынул член из горячей влаги, пытаясь поиграть и пошутить, но обстановка не располагала к сексуальному изыску и светскости, была слишком естественной, и Кукк снова вошел в скользкое теплое нутро, и рыжая женщина вскрикнула и обхватила его шею, и впилась тонкими губами в его губы, и сжала бедрами его талию, и правой ступней провела вдоль спины. Кукк был слишком переполнен неведомыми ранее чувствами, чтобы что-то контролировать. Заметавшись в оргазме, он на мгновение потерял нить, связывающую его с рыжей женщиной, ушел в себя, но не замкнулся, не переполнился отчуждением, а схватил женщину за запястье и посмотрел ей в глаза. Предвидя виноватую улыбку - или разочарованную, какая разница - он выскочил из нее, сполз вниз, и, проведя щекой по внутренней стороне бедра, прижал губы и язык к распахнутому рыжему нутру. Женщина, очевидно, давно ни с кем не имела сексуальных отношений, и ласкать языком и губами пришлось долго, очень долго, и Кукку нравилось. Прошла еще одна вечность, и женщина сняла ступни со спины Кукка, поставила их плашмя на песок, не очень соображая, что делает, вздыбилась, обхватила себе голову руками. Из горла ее вылетел пронзительный, на высоких нотах, крик. Тело забилось, заметалось вверх-вниз, Кукк удерживал женщину за бедра обеими руками. Крик повторился, гуще, удивленнее. Это женская удивленная интонация окончательно выключила сознание. Когда Кукку показалось, что оргазм стихает, он стремительно переместился снова вверх, вошел в оргазменную плоть, запустил руки под узкую спину женщины.
Позади них, оказывается, ревел и рычал океан, впереди тускло сквозь ливень светили отельные фонари.
Кукк проснулся на песке, один, приподнялся на локте, оглядел себя. Кто была эта женщина - заезжая ****ь, одна из муз Полковника, племянница дамы постарше, или просто агент по продаже страховых полисов - было совершенно неизвестно. Ее нужно было найти. Наверное.
Прикрывая рукой стоячий по причине утреннего пробуждения член, Кукк привстал и огляделся всерьез. Одежда его лежала по соседству - трусы и брюки справа, рубашка слева, куртка возле рубашки, носки и ботинки у самого прибоя. Пляж был совершенно пустой. Ветерок с успокоившегося моря отдавал прохладой, но как-то очень невнятно. Кукк дотянулся до трусов, надел их, затем надел брюки. Хотелось есть, пить, и курить. Курить Кукк бросил лет триста назад. Нужно будет стрельнуть сигарету. Кто из наших курит?
Григ точно не курит. Почему-то вспоминать про привычки Грига показалось Кукку противным. И сам Григ тоже показался противным. Чем сильнее социальная близость, тем стремительнее отчуждение после потрясений. Эдвардо, возможно, курит. Полковник трепался про курение и запреты на него, но Полковник всегда треплется, и не очень понятно в каждом отдельном случае, всерьез ли он говорит, или издевается. Высокомерная тварь. «Ах, я такой демократичный, со всеми на равных, ***-мое». Да, как же, на равных. Человекодверь точно не курит. Арк, возможно, курил раньше, но антитабачная кампания на него, скорее всего, подействовала. Паоло не курит. Курение отвлекало бы его от классификации роющих ос и пития, кое есть веселие южновосточной Сибири по четвергам и пятницам. Минерва, наверное, курит, но скрывает это.
Кукк посмотрел вверх и покачал головой. Только этого не хватало.
На высоте приблизительно пятнадцати метров висела в воздухе галлоновая емкость, из тех, в которых продают самое дешевое калифорнийское вино. Стеклянная, с маленькой ручкой у горлышка. Никаких тросов, никаких крыльев. Висит себе в воздухе, и чуть покачивается из стороны в сторону. Кукк отвлекся от емкости, подобрал остальную одежду, оделся, и пошел к банкетному холлу.
В банкетном холле завтракали, чего он, честно говоря, совершенно не ожидал.
Эдвардо (который, на поверку, оказался большим любителем вкусно пожрать) лакомился каким-то совершенно безумным омлетом. Человекодверь пил кофе и курил сигару, и при этом Минерва, сидящая рядом с ним, не отмахивалась, не морщилась, не надувала губы, а только с большим аппетитом поедала какой-то салат. Нисуаз, наверное. Полковник с дамой постарше ели безумные омлеты. На даме наличествовала длинная тишотка до колен, раскрашенная в африканские какие-то тона. На Полковнике был роскошный халат из толстого шелка, индиго. Арк пил из высокого стакана апельсиновый сок и с некоторым отвращением рассматривал правнука Гинзбурга, поедавшего все подряд, очень неряшливо. А Паоло в безупречном таксидо с бабочкой, очень точно и целенаправленно орудуя ножом и вилкой, жрал какую-то розовую рыбу и запивал сельтерской (перед каждым запивом он очень аккуратно, и в то же время непринужденно, клал вилку и нож рядом с тарелкой). Рыжей дамы помоложе нигде не было видно. А Григ и канадская полиция ели бублики с маслом.
- А еще она сказала, что тенором она петь не будет, - закончил какую-то мысль, или какой-то рассказ, Эдвардо, и все засмеялись.
- О, мон капитан пожаловал наконец, - заметил Полковник. - Человек из дюн.
- Импозантен, - добавил Человекодверь.
- Благопристоен, - оценил Арк.
- Миролюбив, - поддержала дама постарше.
И все, кроме Грига, засмеялись. Григ, на всякий случай, улыбнулся, чтобы его не посчитали дураком.
ШЕСТНАДЦАТЬ
- Полковник, - обратился Кукк к Полковнику, - что делать, если хочешь вспомнить мелодию, но не можешь?
Полковник чуть не выронил чашку с кофе и удивленно посмотрел на Кукка.
- А что за мелодия? - спросил Арк, а Паоло усмехнулся.
- Вот я и пытаюсь вспомнить, что за мелодия, - сердито ответил Кукк. - Полковник!
Полковник почесал в затылке.
- По интервалам можно ... - сказал он, хмурясь. - Если ритм помнится, то по интервалам, наверное. Большинство памятных мелодий начинаются либо с тоники, либо с квинты. Сперва пробуешь малый интервал - вторую ступень, вверх. Вот так - ла, ла. Не подходит - пробуешь вниз. Ла, ла. Дальше следующий интервал, третья ступень, ла, ла. Четвертая. Если подходит вроде бы, то берешь следующую ноту, и ищешь интервал.
- Бессмысленный бред! - закричал Григ. - Но это не главное. Дело даже не в том, что это подлый и бессмысленный бред, но то, что эта мразь все время врет. Совершенно не обязательно разбираться в технической стороне музыки, в которой этот мудак, кстати говоря, и не разбирается, а главное - чувствовать музыку.
- Слух иметь, - подсказал участливо Полковник. - Слух можно развить, если нет. Это очень просто.
- Какой мерзавец и какой болван! - крикнул Григ. Канадская полиция, взбодренная кофе и бубликами, была начеку. - Какая падаль! Кальман - гений, Шостакович - бездарность, Ботвинник всегда играл на ничью! Все в вовочкином духе. Мразь.
- Ботвинник играл на ничью только черными, - возразил Полковник, и визги Грига стали совершенно нечленораздельными. Когда децибелов чуть поубавилось, Полковник предложил Григу, - А давайте сыграем в шахматы. Десять партий в блиц. Если выиграете хоть одну ...
- Болван, подонок! - закричал Григ.
- Полковник, - тихо сказал Кукк. - Про интервалы. Я пытаюсь вспомнить мелодию. Которую пел недавно ... - он кивком указал на правнука Гинзбурга.
- А! - вспомнил Полковник и уважительно покачал головой. - Бесподобно.
- Не издевайтесь, - попросил Кукк. - Я серьезно спрашиваю.
Полковник подозрительно уставился на Кукка. Еще вчера он дал бы Кукку полный отчет по поводу этой мелодии, а так же ее оркестровки, а также всей предшествующей музыкальной исторической подоплеки, но теперь ему показалось, что Кукк какой-то другой. Не такой.
- Виси д’арте, - сказал он коротко. - Второй акт, ближе к концу.
- Напеть можете? - спросил Кукк, не уточняя, что такое виси д’арте, второй акт чего, и какой там потом конец. Остаточная бюрократическая боязнь за реноме все-таки сказалась.
- Не очень, - признался Полковник. - Голос у меня сами знаете какой. Не шибко управляемый. От врожденного аскетизма, наверное.
- Вон рояль стоит.
А ведь и правда - стоял там рояль, в теневом углу. Полковник встал.
- Что ж. Пошли.
Они подошли к роялю.
- Там начало смурное, - извиняющимся тоном сказал Полковник. - Аккорды будут приблизительные ... Тональность эту я, само собой, ненавижу.
К ним присоединилась дама постарше, которая сперва хотела было положить руку на плечо Полковника, но не положила, потому что Полковник был занят.
- Вот так примерно, - сказал Полковник, наиграв первые такты. - Дальше переход ... вот здесь, прямо в мажор, но, к сожалению, не в родственный ... ****ь ... вот, здесь арфа. Блям-блям-блям, вот так.
Кукк замычал синхронно с роялем, стараясь запомнить. Вчера он бы так не поступил. В представлении большинства людей мычание и мудрость не сочетаются.
- А еще что там есть, какие мелодии? - спросил он.
- В данной опере?
- Да.
- Много. Очень много.
- Наиграйте.
Полковник пододвинул стул ближе к роялю, сел поудобнее, подождал, пока завтракавшие подойдут, подмигнул даме постарше, и сыграл что-то.
- Не так, - сказал Арк.
- Сыграйте вы, - огрызнулся Полковник.
- Я не помню, как.
- А я помню, - сказал правнук Гинзбурга.
Полковник встал с недовольным видом. Правнук Гинзбурга сел за рояль и первым делом сказал, что он ужасно расстроен. Не правнук, а рояль. И вообще говно, а не рояль. Затем он сказал, что играть в той тональности, которая нравится, и давить изо всех сил педаль - удел всех дилетантов. Григ, продолжающий сидеть за столом, прислушивающийся к разговору, и ничего не понимающий, одобрительно кивал.
- Давайте я лучше сыграю вам «Медленный Свет».
Кукк приготовился слушать. Полковник пожал плечами и ушел к столу, обидевшись. Дама его присоединилась к нему почти сразу. Остальные остались слушать «Медленный Свет». Человекодверю и Эдвардо «Свет» надоел после первых десяти тактов. Постояв для приличия еще четыре такта, они вернулись к столу, а правнук Гинзбурга продолжал проникновенно играть.
- Что это за «Медленный Свет»? - спросил Эдвардо. - Красиво, вроде бы.
- Куртис, - сообщил Полковник. - Бель Эпок. Арданте чего-то и прочие пошлости.
- Не тебе говорить о пошлости, подонок! - закричал Григ. - Только о парижских ****ях! Только! Ты насквозь пропитан пошлостью! От тебя воняет и я реагирую!
- Полковник, вы умеете стрелять из пистолета? - спросил напрямик Человекодверь.
- Умею, - ответил Полковник.
- Вот вам пистолет.
Человекодверь положил на стол перед Полковником красивый черный с отливами пистолет. Полковник мрачно посмотрел на Человекодверя, взял пистолет в руки (Григ в другом конце стола очень напрягся и стал непрерывно и умоляюще смотреть на канадскую полицию, которая почему-то совершенно не реагировала на гражданских, передающих друг другу огнестрельное оружие).
- Мафиозная стрелялка, - сказал Полковник, вынимая клип. - Не люблю я все это ... - Он вправил клип и с резким, эффектным щелчком дослал патрон в ствол. - Беретта, аморе миа ... Ну и что?
- Выйдем на берег, - Человекодверь кивнул.
- Подожди меня здесь, - сказал Полковник даме.
На берегу было безлюдно, пасмурно, тихо, а на высоте пятнадцати метров над самым прибоем покачивалась в воздухе все та же стеклянная емкость.
- Видите? - спросил Человекодверь.
- Вижу, - сказал Полковник.
- Валяйте.
- Зачем? О! Разрыв цепи? - догадался Полковник и засмеялся.
Эдвардо покачал головой. Он тоже понимал, что из затеи ничего путного не получится.
- Стреляйте, стреляйте, - настаивал Человекодверь.
Полковник снял беретту с предохранителя, встал в стойку, прицелился, и выстрелил.
- Нулевой эффект, - констатировал Эдвардо.
- Нет, просто Полковник промахнулся, - сказал Человекодверь.
- Я не промахнулся, я пристреливаюсь, - обиженно отреагировал Полковник.
И выстрелил еще раз. Выстрел разнес емкость в стеклянную пыль. Ничего больше не висело над прибоем, нарушая представления человечества о всемирном тяготении.
- Ну и? - спросил Полковник, издевательски глядя на Человекодверя. - Надо попробовать в Грига выстрелить. Прямо в жопу ему. В левую ягодицу. Может, жопа Грига как раз и есть искомое звено?
- Отдайте пистолет, - сказал Человекодверь, не очень понимая, шутит Полковник, или говорит всерьез, и не желая рисковать.
Полковник вернул предохранитель в изначальное положение, взял беретту за ствол, и протянул Человекодверю.
СЕМНАДЦАТЬ
Воспользовавшись тем, что Полковник в компании Человекодверя и Эдвардо занимается своим любимым делом - гадит, в данном случае в форме стрельбы из пистолета - Григ незаметно в сопровождении канадской полиции выскользнул из банкетного холла и почти бегом направился в отель. В номер канадская полиция подниматься отказалась, но Григ решил, что в любом случае Полковник его не найдет до ленча, и запер дверь на все замки. Он очень устал. Он много говорил до завтрака и за завтраком, занимаясь просвещением. Бублики не пошли впрок - дико хотелось срать. Григ прошел в ванную, расстегнул ремень, спустил штаны, и сдернул трусы, и из него полилось и посыпалось, булькая. Тут еще как назло унитаз заклинило, и пришлось орудовать планджером, а орудовать Григ не умел ничем. Как говорили в его время в университете (не при дамах, и вообще не при ком, не в приличном обществе, но все равно говорили - знакомые евреи, особенно Дод, вставляя поминутно «извините за выражение») - руки у Грига росли из жопы. В переносном смысле. В смысле физическом руки росли у Грига как у всех - из плечей. Дод так шутил. Григ понимал юмор и смеялся, поскольку очень уважал Дода. Дод говорил - «Руки у тебя, Григ, прости за выражение, из жопы растут», и Григ смеялся. У Дода было очень хорошее чувство юмора. У Полковника чувства юмора не было никакого. Полковнику нравился писатель Зощенко, который был бездарным, не был писателем, и у которого начисто отсутствовало чувство юмора. Писал Зощенко совершенно не смешно.
Потыкав планджером в месиво, Григ устал еще больше, и понял, что не справится с унитазом. Тогда Григ включил душ и некоторое время мылся, орудуя мылом, протирая промежности и кашляя, когда душевая вода попадала в рот. Прикрыв унитаз крышкой, он вышел в номер, вытираясь отельным полотенцем, рассчитанным на детей и карликов. Сам Григ роста был обычного, и ему полотенце казалось слишком маленьким. Ему захотелось позвонить по телефону консьержу и выразить насчет проблемы с унитазом. Сев перед телефоном, он стал продумывать, как это сделать.
Во-первых, отельные телефоны работают не как обычные, а странно. Нужную комбинацию кнопок нужно долго высчитывать, и даже высшая математика не помогает. Снимаешь трубку, набираешь номер как обычно - а там гудки странные. Решение этой задачи Григ отложил на потом. Теперь следовало составить какие-то фразы, поскольку Григ владел лишь развивающимся русским языком, а остальными языками не владел. Объяснялся по-английски слегка, но в области унитазов у него не было опыта - объясняться.
Первое - как сказать по-английски «Вы, конечно, извините, но ...»
Ю. Конечно - оф корс. Извините - экскьюз. Но - бат. Получается - «Ю оф корс экскьюз бат». Произнеся эту фразу дважды, Григ пришел к заключению, что все правильно. Нужно было записать фразу, но это почему-то не пришло Григу в голову. Вообще ему часто многое не приходило в голову, потому что голова была занята Леоном Толстым, математикой, и Полковником. Ну, хорошо. Дальше. «У меня засорился унитаз». У - эт. Меня - ми. Засорился? Григ не знал, как по-английски «засорился», а словарь с собой не возил. А инетной связи нет. А хоть бы и была. Ну, хорошо, не засорился - сломался. Сойдет. «У меня сломался унитаз». Это неверно. Поскольку не уточняется - где именно, консьерж может подумать, что у Грига дома сломался унитаз, Григ с горя напился, и наугад звонит, и попадает на консьержа, и сообщает. Уточнить надо! «В моем номере сломался унитаз». Вот, теперь правильно. Если сказать - «у меня», то консьерж заподозрит, что это Григ его сломал. Итак. В - ин. Моем - май. Номер - намбер. Сломался - брейк. Унитаз - как по-английски унитаз? Наверное так и будет - унитаз. Да и вообще - унитаз слово явно международного звучания. Знают, наверное.
Телефон зазвонил.
- Алло, - сказал Григ в трубку.
- Hey, how you doin today? - спросили его веселым голосом.
Григ сразу приободрился, решив, что это консьерж - таким образом проблема с набиранием номера решилась сама собой.
- Ю оф корс экскьюз бат. Ин май намбер брейк унитаз.
- What the fuck are you mumbling about, what number? What break? You okay in there? You in the top floor suite?
- Вот?
- You okay in there, fellow? You need anything?
- Ай ам ин май намбер. Унитаз даз нот ворк.
- Goodness, - сказали на другом конце провода - и отключились.
Григ слегка рассердился, но не стал разбираться с телефоном, а просто лег на постель.
- Хамье, - подумал он и задремал.
И стала ему сниться серия снов.
ВОСЕМНАДЦАТЬ
В первом сне серии Григ оказался в каком-то совершенно разбитном кафе, на стуле, а прямо напротив разухабистая компания слушала (у Грига побелели скулы от ненависти) - Полковника. Полковник исполнял под гитару неизвестную Григу песню по-английски, и Григ ничего не понимал, кроме того, что песня пошлая и глупая, вне зависимости от того, написал ли ее сам Полковник, или нет, а слушают Полковника только те, кто любит, когда им демонстрируют гениталии и приглашают поссать вдвоем - в смысле, женщины, а мужчины – те любят запах испражнений.
Григу очень хотелось просветить слушавших в том смысле, что Полковник бездарность, «ну не понимает он ничего в искусстве», и души у него нет (Григ часто упирал на то, что у Полковника нет души, хотя сам придерживался атеистического мировоззрения, привитого ему в учебных заведениях, которые он беззаветно любил по сию пору, и так же, как его однокашники и наставники, презрительно выговаривал слово «креационизм») - но не мог сходу перевести просветительскую речь на английский язык. Полковник – колонель (когда-то Григу сказали, а кто, он не помнил, что по-английски полковник только пишется «колонель», а произносится «кёрнел», но Григ не поверил). Бездарность - но гифт, наверное. Ну - неизвестно как. В английском языке скорее всего нет «ну». Не - ноу. Понимает - андерстенд. Колонель но гифт ноу андерстенд нотинг ин арт - очень длинно, не запомнить. Что же делать? Можно просто сказать - мразь. А как по-английски - мразь? Неизвестно.
Тут, к досаде Грига, сон сменился следующим в серии.
В этом, следующем, сне Григ оказался в каком-то бункере времен, возможно, Второй Мировой войны, и в бункер поочередно стали заходить - император Нерон, Торквемада, Цезарь Боджиа, Лев Троцкий, Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Адольф Гитлер, Садам Хуссейн, и еще многие другие прославленные отрицательные персонажи, и среди них почему-то Дмитрий Шостакович. И все они говорили по-русски, с киевским прононсом. Это было интересно, но совершенно возмутительно было, что говорят они о Полковнике. Не о самом Полковнике, а о том, что он давеча где-то не то написал, не то упомянул, талантливо.
Григ ухватил ближайшего к нему за рукав. Ближайший оказался Садамом Хуссейном.
- Это Полковник-то талантливо? Он бездарность! Бездарь! Ниже плинтуса! Серость, и дырка вместо души. Свои испражнения он называет литературой. Это не литература, а испражнения. Хотите я пришлю вам стихи Винокурова?
Садам Хуссейн согласился прочесть стихи Винокурова.
- А еще вот у меня есть записи Маши Школьник, - предложил ему Григ. - Вы, кстати говоря, сами тоже очень талантливы. Я пришлю вам свою фотографию.
Сон сменился следующим, в котором Григ почему-то был одет в древнеримскую тогу и сидел, поеживаясь, на мраморных ступенях, а позади него стоял огромный репродуктор, и в репродукторе голос Полковника пел совершенно возмутительную песню, самую подлую у данного автора (не Полковника). Подлой Григ песню считал потому, что второй ее куплет относил на свой счет.
Григу захотелось встать во весь рост и закричать, что это очень подлая песня, и что слушать надо другие песни этого автора, а так же Машу Школьник надо слушать, но мимо проходили ликторы с топорами и прутьями, и, хотя Григ понимал, что это сон, все-таки он повел себя осторожно, и только взвизгнул один раз от ненависти.
- Какая злобная тварь, - подумал он. - Всем завидует, мразь. Истерик, подонок. Кальман у него великий композитор! Падаль.
Прямо перед ним возник Кукк в очень эффектной тоге, лихо закинутой за плечо, с красивой серебряной пряжкой, в кожаных, изящной работы сандалиях и хлопковых носках, купленных в универмаге Woolworth, а рядом Паоло в джинсах и с чемоданом, умудрившийся прожить месяц в Сан-Франциско и ни разу не увидеть здание оперы, потому что был занят, и они сказали хором -
- Съешьте гамбургер!
А Кукк добавил, -
- Я согласен насчет Кальмана, что он проститутка и пошляк, и Шостаковича, что он величайший композитор, и меня оскорбляет, когда Полковник говорит, что Кальман гений, а Шостакович бездарность, но вы неадекватны в данном случае, и именно в данном, и только в нем.
Григ улыбнулся, проигнорировал Паоло, и сказал Кукку, -
- Вы меня не поняли. Я говорил не об этом.
Но в этот момент ему начал сниться следующий сон, без звукового оформления. Григу снилось, что он сидит одетый на постели в своем номере, а прямо напротив него стоит Полковник, засунув руки в карманы, и смотрит рассеянно в сторону, но таким образом, чтобы ни одно движение Грига от него не ускользнуло.
Лоб Грига покрылся испариной, холодный липкий пот проступил на спине. В этот момент он понял, что, во-первых, не спит, во-вторых, Полковника в номере нет, и в третьих, простыня мокрая - от мочи.
Он встал и с дрожью коленной направился в душ.
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
Проходя мимо номера Минервы, Эдвардо услышал сонические сигналы, доносящиеся из-за двери, и деликатно решил, что его это совершенно не касается. И спокойным шагом, налегке, в шортах и рубашке, в итальянских сандалиях, прибыл в банкетный холл. Все были в сборе - кроме Минервы и ... Нет, Человекодверь был на месте. Эдвардо был до сего момента совершенно уверен, что его не будет, потому что ... дальше он не стал думать из деликатности. А вот ведь - вот он, сидит, Человекодверь.
Ну, бывают похожие тембры, похожие голоса. Подумаешь! Это никак не противоречит науке и технике, и здравому смыслу.
Ленч выдался французского типа - много сендвичей, белое и красное вино, горячие блюда в номинальных количествах, и предельно скромные. Почему-то никто не задался целой серией вопросов, а именно -
1. Кто все это оплачивает.
2. Откуда все это появляется.
3. Как долго все это будет появляться (еще день, неделю, месяц, всегда?).
Присмотревшись к скромничающему Человекодверю, Эдвардо заметил едва уловимую перемену в выражении лица. И в самом лице.
На вид Человекодверю было лет двадцать восемь или тридцать. Было. Давеча. Сейчас примерно столько же, но почему-то он выглядел старше своего возраста. То есть нет, не так. Люди всегда выглядят более или менее на свой возраст, но степень потасканности часто разнится. Бывают свежие, полные энергии тридцатилетние. Бывают усталые и циничные тридцатилетние, с мешками под глазами и циничными улыбками невпопад. Вот именно так и выглядел сейчас Человекодверь - улыбался цинично, и мешки намечались. Рука, держащая стакан с немецким пивом Шпатен, слегка подрагивала.
У Эдвардо возникли подозрения, и сделалось непреодолимое желание с кем-то их обсудить. Нужен был абсолютно надежный человек, на которого можно было бы положиться. Он оглядел всех по очреди, стараясь делать это незаметно.
Дама постарше не подходила. Разболтает Полковнику.
Полковник не подходил. Трепло, разболтает всем.
Правнук Гинзбурга не подходил. Глуповат.
Минерва отсутствовала, и тоже не подходила, поскольку наверняка начала бы переспрашивать, причем в полный голос, во всеуслышание.
Кукк не подходил - с ним самим что-то такое происходило, он был занят собой и своими чувствами. Сидел себе с влажными волосами (после душа) и аккуратно расчесаной бородой, в белоснежной рубашке и жеваных брюках курортного толка.
Григ - понятное дело. (Григ в этот момент произносил длинный запутанный монолог о негативных качествах Полковника, который никто не слушал).
Дама помладше отсутствовала.
Вот только Арк и оставался. Поскольку Арк вообще любил помалкивать, привычный человек.
Эдвардо встал, подошел к Арку, положил ему руку на плечо, и показал глазами на дверь.
- Мне нужно вам кое-что сказать.
Арк, ранее пообещавший сам себе выяснить все, что нужно для практики пребывания во временнОй аберрации, охотно встал, помалкивая. И также помалкивая проследовал за Эдвардо на веранду, с которой открывался совершенно потрясающий вид на ласковое тропическое море, в котором плавали дельфины, акулы, киты и медузы.
- Только честно, Арк, поскольку дело очень важное, - сказал Эдвардо. - Вы никогда не спали с Минервой?
- Нет, - ответил Арк, и даже слегка отпрянул.
- Это не бестактный вопрос, это вопрос, имеющий непосредственное отношение к ... Минерва - женщина не без достоинств, и серфинг у нее замечательно получается ...
- Я не спал с Минервой, - недовольно перебил его Арк. - Это все, что вас интересует?
- Нет, это преамбула.
- Преамбула?
- Именно. Преамбула. Я вот, к примеру, тоже никогда не спал с Минервой.
- Так, - сказал Арк. - А с кем еще вы не спали?
- С маркизой Помпадур я еще не спал! - рассердился Эдвардо. - Это не имеет отношения ...
- Вы только что сказали, что имеет.
- Нет. Минерва имеет, а маркиза Помпадур - нет, не имеет.
- Ага, - сказал Арк.
- Дайте мне закончить мысль! - попросил Эдвардо.
- Валяйте.
- Вы давно знаете Человекодверя?
- Давно или недавно, сам не знаю, - сказал Арк, любивший цитаты.
- Точнее.
- Столько же, сколько вы.
- Вам не показалось странным, что он умеет одновременно быть сразу в нескольких местах?
- Вопрос, насколько я понимаю, - сказал вдруг Арк, - содержит в себе ответ. Прав Полковник, Григ постоянными повторениями ...
- Хорошо, я переформулирую ... то есть, просто скажу. Это не вопрос, это утверждение. Мне кажется, что у Человекодверя есть способность одновременно быть в нескольких местах.
Арк задумался.
- Возможно, вы правы, - сказал он. - ****ь, как кошмарный сон все это, честное слово ... Может, это и есть кошмарный сон, но, *****, болевые ощущения, вкусовые ощущения ...
- Не философствуйте, не время теперь. Я прав?
- Я видел его в отеле. Он сидел в фойе ... там такая есть скамейка, возле кадки с пальмой ... он сидел на ней ... в развязной позе ... читал газету.
- Газету? Здесь есть газеты?
- Вроде нет ... - растерянным голосом сказал Арк. - А ведь сразу не подумалось. Вот ведь как мы устроены. Привычно - человек сидит в развязной позе и читает газету.
- Названия газеты не помните?
- Нет.
- Хорошо. Дальше.
- Дальше? Дальше я пошел сюда, - сказал Арк. - А он уже здесь, за столом. Поглощает сендвич с сосиской и запивает пивом. Хотя от отеля до холла всего два квартала, и никто меня за это время не обогнал, и машины не проезжали ... здесь нет машин ... да ...
- Вот что, Арк, - сказал Эдвардо. - Никому не говорите про это. Сейчас мы с вами произведем небольшой эксперимент. Вы сидите здесь, поближе к Человекодверю. А я иду быстрым шагом в отель. И нахожу, или не нахожу, его в отеле. Возвращаюсь. Если их двое, значит ...
- Что?
- Не знаю пока что.
- А какая, собственно, разница - сколько их? - спросил практичный Арк.
- Тоже не знаю.
- По-моему никакой.
- Может быть.
- Но эксперимент мы проведем, - закончил мысль Арк.
- Если ...
- ... поскольку это интересно, - добавил Арк.
ДВАДЦАТЬ
Арк вошел в банкетный холл уверенной походкой и сел так близко к Человекодверю, что тот даже отодвинулся слегка и удивленно посмотрел, но не на Арка, а почему-то на Кукка.
- А Эдвардо где? - спросила Минерва.
- Гуляет по городу, - объяснил Арк.
- Достопримечательности рассматривает?
- Да, наверное.
- Эдвардо очень любознательный человек, - сказал Кукк рассеянно.
Полковник и дама постарше засмеялись.
Через высокие окна банкетного холла лился яркий солнечный свет. Почему-то не было жарко. Правнук Гинзбурга сидел за роялем, задумчиво проводя по клавишам ладонью время от времени, не нажимая на них.
В зал вошел человек с чемоданом, высокого роста, крупного телосложения, в бороде и очках.
- Здравствуйте, - вежливо представился он. - Меня зовут Паоло.
Все кивнули.
- Я вас где-то видел, - сказал Арк не вставая.
Паоло опустил чемодан на пол у самого входа и, сняв шелковое летнее пальто и поискав глазами вешалку, бросил его поверх чемодана.
- Я специалист по роющим осам, - сообщил он честной компании, присаживаясь к столу. - А о вас мне все рассказали. Человекодверь, если не ошибаюсь?
- Очень приятно, - откликнулся Человекодверь.
- Кукк, если не ошибаюсь?
- Да. Паоло? Специалист? Приятно.
- Минерва?
Минерва не ответила, а только наклонила голову и поправила солнечные очки.
- Арк, специалист в нескольких областях?
- Да, но я собираюсь перейти на иглоукалывание, - сказал Арк, извлек портсигар, а из него илгу. - Вот.
- Очень, очень рад, - сказал Паоло. - И, наконец, Григ, променявший родину на гамбургеры. Специалист по деяниям Полковника.
- Да какие деяния! - возмутился Григ. - Испражнения и вонь.
- Не нравится - не нюхайте, - сказал Паоло. - Полковник, как дела? Представь меня даме.
- Не очень резвись, - сказал Полковник веско. - Здесь все заняты серьезным делом, могут обидеться.
- Пускай, - миролюбиво согласился Паоло. - Если им охота обижаться, пускай обижаются. Закомплексованы. Так не представишь меня даме?
- Пока нет, - ответил Полковник. - А там видно будет.
- А! - Паоло обернулся к роялю. - Как же, как же! Сам правнук великого, всеми признанного. Я, друзья мои, только сейчас прибыл, и беру получасовой перерыв. А потом снова за работу. Работа - первое дело в нашем деле.
Откуда я его знаю, думал Арк. А ведь я его совершенно точно знаю. Очень знакомое лицо, очки эти сверкающие ... Роющие осы ... Вроде бы, он под гитару песни поет. Или стихи сочиняет?
- Вы стихи сочиняете? - спросил он.
- Бывает, - согласился Паоло. - Вот послушайте -
Сидел я тихо, с бодуна,
Как вдруг из зыбкой тени
Возникла, подошла она,
И села на колени.
- Очень здорово, - сказал Григ. - Вы талантливы. Не чета Полковнику, серой бездарности и падали.
- Точно с бодуна написано, - прокомментировал Полковник. - Ты как правило лучше пишешь.
- Не завидуй, мразь! - крикнул Григ.
Не может быть, подумал Кукк. Они не притворяются. А почему скатерть вдруг появилась? Раньше не было. Был полированный стол. А тут вдруг скатерть.
Он пощупал скатерть рукой. Синтетика.
ДВАДЦАТЬ ОДИН
Подойдя ко входу отеля, Эдвардо проверил - не вылезла ли из-за ремня рубашка, застегнута ли молния на шортах; все оказалось в порядке - и он проследовал в фойе, и удивился, увидев там целую толпу народу - мужчин и женщин, и даже детей. Разного возраста. Общий стиль одежды - какое-то, черт его знает ... ретро. Шляпы какие-то на мужчинах типа «федора». Широкие брюки. У большинства женщин короткие стрижки с подвитыми кольцами у висков, а туфли большие и тяжелые. Разговаривала толпа сразу на нескольких языках.
Делегация из отсталой страны, что ли, подумал Эдвардо, проходя через толпу. От многих пахло потом и нестиранной одеждой. Странно.
Лифты не работали. Эдвардо поднялся по лестнице на третий этаж и неспешным шагом направился по коридору. Вот номер Минервы. Какие-то движения за дверью, приглушенные голоса. Эдвардо прошел мимо. Дверь открылась, и он обернулся. Из номера вышел Человекодверь в брюках и пиджаке, в носках, ботинки в правой руке.
- Э ... - сказал Эдвардо.
- Здравствуйте, - Человекодверь вежливо кивнул. - Вы разве на этом этаже расположились?
- А который это этаж? - нашелся Эдвардо.
- Третий.
- Ага, стало быть, я перепутал этажи. Но, собственно, я рассчитывал встретить вас в отеле ...
Он тут же понял, что сказал глупость. Но было поздно.
- Меня? В отеле? Почему?
- Хмм ... Да вот, знаете, я забыл вам ранее сказать ...
- Что именно?
- Видите ли ... Я испытываю инстинктивное недоверие к кофе, когда на дне чашки нет гущи, а на стенках налета.
- И вы искали меня в отеле, чтобы мне это сообщить?
- Нет, я ... Я шел к себе в номер. Иду к себе в номер. Но ранее я предполагал, что встречу вас.
- Здесь? На третьем этаже?
- Нет, в фойе.
- Вы решили сыграть со мной в Джеймса Бонда? - неприязненно спросил Человекодверь. - Как вас зовут?
- Меня?
- Да.
- Эдвардо ...
- Вот что я вам скажу, Эдвардо ... Если я вас еще раз встречу, то встреча наша будет для вас очень неприятной.
Он повернулся к Эдвардо спиной и зашагал по коридору, неся ботинки в руке. Вышел на лестницу. Хлопнула лестничная дверь.
Эдвардо некоторое время постоял в раздумии, а затем шагнул к двери номера Минервы, которая оставалась все это время неприкрытой - сантиметров тридцать щель. Эдвардо вгляделся, и в это время Минерва мелькнула ... нет, это была не Минерва. Это была дама помладше.
Эдвардо покачал головой и направился к лестнице. Угроза Человекодверя его не сильно испугала. Угрожать все горазды. Он спустился в фойе, еще раз прошел через галдящую толпу, и вышел на улицу. Серое небо, тропическая духота.
Когда он прибыл в банкетный холл, Минерва отсутствовала, а остальные были в сборе. Эдвардо посмотрел на Арка, сидящего рядом с Человекодверем. Арк глазами показал на Человекодверя и кивнул два раза, прикрывая глаза перед каждым кивком. Эдвардо поднял брови, широко раскрыл глаза, и кивнул в ответ. Полковник, следивший за немым диалогом, выпучил глаза, высунул язык, и кивнул три раза. И засмеялся неровным смехом. Возможно, он был пьян. Эдвардо глянул на Арка. Арк подтвердил кивком - да, Полковник перебрал.
Эдвардо подошел к столу, взял чистый стакан, налил в него из стеклянного кувшина воды, и выпил залпом.
- ... это превыше всего, - говорил тем временем правнук Гинзбурга, держа Кукка за локоть. Кукк хотел освободить локоть, но правнук Гинзбурга держал его очень крепко.
- Превыше всего все-таки естествознание, - мудро улыбнувшись сказал Кукк. - Со времен Ньютона еще.
- Отнюдь, - возразил правнук Гинсбурга. - Превыше всего человеческая душа.
Кукк поджал губы. Что-то в нем проявилось от прежнего Кукка, а вот говорить он стал по-другому. Странный прононс. Странная терминология. Эдвардо снова посмотрел на Арка. Арк закатил глаза и пожал плечами.
И только теперь Эдвардо понял, что помещение изменилось разительно, пока он ходил в отель. Суперсовременные плоскости из бетона, стали, и стекла, выполнявшие роль стен, сменились каким-то ... псевдо-ампиром, появились тяжелые занавеси на окнах, а над банкетным столом висела огромная хрустальная люстра.
ДВАДЦАТЬ ДВА
В полном соответствии с «Теорией Времени», рябь от извержения вулкана во второй половине девятнадцатого века в Южной Америке (того самого, чей выброс закрыл на некоторое время солнце, и в середине июля Нью-Йорк засыпало снегом) прокатилась по географической сущности, где находились герои нашего повествования. Кукк, имевший персональный опыт в таких вещах, стал определять количество баллов по шкале Рихтера.
Несерьезные несущие конструкции отеля просели, погнулись, и рухнули вместе с перекрытиями, подняв облако неприятной пыли, и только башенный отсек, один из номеров которого занимала Минерва, остался цел - не пострадали даже коммуникации.
Банкетный холл почти не пострадал, хотя на третьем этаже с веранды соскочила крыша - проползла по перекрытиям и полетела вниз. Прибрежную воду оттянуло далеко в океан, обнажилось дно, а затем по географической данности ударила прибойная волна, недостаточно высокая, чтобы ее классифицировали как «цунами» - футов десять. Накатила, разметала череду кафе вдоль деревянного пандуса, повалила несколько фонарей, и легла к подножию банкетного холла.
Все действующие лица, кроме Минервы, поднялись на третий этаж, без крыши. Небо было почему-то ясное, звездное.
- Может, это вообще не Земля, - предположил изменившийся Кукк.
- Во всяком случае - солнечная система, - сказал Арк. - И если Земля, то южное полушарие.
Все сделали вид, что понимают, и промолчали. На самом деле понял только Полковник, а он молчал теперь уже просто из принципа. Как выглядит Южный Крест, он знал не хуже Арка.
- Вернемся в зал, - предложил Эдвардо. - Что-то холодно тут.
- Да, пожалуй, - согласилась дама постарше.
В зале творилось безобразие.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
Стол стоял по диагонали, скатерть выглядела очень грязно, а сервировка отсутствовала. Похоже было, что на стол просто накидали впопыхах - ветчину, хлеб, виноград, несколько кругов польской колбасы, пиво в жестяных банках, еще какие-то консервы, и несколько пачек бумажных тарелок, салфеток, и пластмассовых вилок и ножей, а сверху присыпали зачем-то конфетти. У рояля помещалась компания из примерно дюжины дам и четверых мужчин. Компания бойко о чем-то спорила. Кукк подошел с отсутствующим видом к окну и стал рассматривать через него результаты землетрясения и цунами, сунув руки в карманы. Григ сидел на стуле в углу, бешено стреляя глазами по сторонам и горбясь. Ему ужасно хотелось срать. Возле дальнего торца стола восседал в безупречном костюме тридцатых годов двадцатого века Человекодверь, листая неторопливо какую-то папку. Канадская полиция отсутствовала.
Эдвардо неприязненно посмотрел на сборище дам и мужчин возле рояля. Сборище оглянулось и заулыбалось - сборищу захотелось пообщаться с вошедшими.
- Полковник, - сказал Эдвардо быстро и тихо. - Нам нужно переговорить с Человекодверем, это очень срочно. Займите этих, - он глазами показал на сборище.
Полковник понял, кивнул, и круто повернулся к сборищу.
- Здравствуйте! - сказал он. - Я только что из метрополии, привез очаровательную песенку, совсем недавно сочинили и везде поют. Послушаете?
Сборище утвердительно закивало и замычало. Эдвардо и Арк направились (по разные стороны стола, чтобы он не убежал) к Человекодверю.
Радость сборища по поводу прибытия человека, готового их развлечь, произвела удручающее впечатление на Грига. Полковник сел за рояль и стал исполнять песенку, привезенную из метрополии. Григ замычал от ненависти, а когда слушающие, и особенно женщины, начали хохотать, даже зарычал слегка. Ни голоса, ни умения исполнять у Полковника, естественно, не было, ни, конечно же, таланта, ни души - ничего. А эти слушают и смеются. А Грига не слушают, и не смеются.
- Если Вам нравится жрать дерьмо, это ваше дело! - закричал Григ.
Эдвардо и Арк, приблизившееся было к Человекодверю, круто обернулись.
- Он все испортит, зараза, - сказал Эдвардо.
Арк, которого серьезность ситуации к этому моменту захватила, кивнул, и быстрым шагом подошел к Григу. Григ хотел было объяснить ему, что всего лишь констатирует факты, но Арк его опередил, пнув концом ботинка под коленку. Невероятная, нестерпимая боль прошла по всему телу Грига. Арк взял его за горло.
- Еще один звук издашь, сука, шею сверну. Я понятно излагаю? - осведомился Арк, задирая Григу подбородок и глядя ему в глаза.
Григ, шипя от боли, коротко кивнул.
Арк отпустил его, махнул Полковнику рукой, и снова направился к Человекодверю.
Кукк, молча наблюдавший за сценой, проигнорировал немой упрек во взгляде Грига. В конце концов ему тоже надоело нянькаться с этим типом. Прежний Кукк продолжал бы нянькаться. Нынешний к абстракциям типа «социальная близость» относился с недоверием.
Сборище, слегка ошарашенное сценой, смотрело то на Грига, то на Арка.
- Не обращайте внимания, - дружелюбно посоветовал им Полковник. - Это все старые счеты. Да, так вот, что у нас там дальше было? ...
И продолжил, а сборище стало опять слушать и ржать. Вот так -
А Эдвардо и Арк тем временем сели близко к Человекодверю.
- Чем могу? - спросил Человекодверь, кладя папку на стол.
- Вы от нас многое скрыли, - сказал Эдвардо. - А трюк с бутылкой, игнорирующей гравитацию - замечательно, но как-то подловато. С вашей стороны. Нам хотелось бы выяснить действительную цель нашего пребывания здесь.
- Это выяснится в следующие десять минут, - пообещал Человекодверь.
- Нам нужно сейчас, - возразил Арк.
Сквозь проем, наступив на упавшую дверь, в холл вошел Паоло в безупречном пальто, идеально сшитом фраке, в шляпе и белых перчатках, развязывая на ходу белый шелковый шарф одной рукой (другая занята была изящным крокодиловой кожи чемоданом).
- Приветствую, - сказал он. - Меня зовут Паоло, я специалист по роющим осам.
Полковник, закончивший петь, обернулся, встал с рояльной скамейки, и помахал Паоло рукой.
- А, привет, - сказал Паоло. - Ты здесь. А кто же остальные? Мне говорили, что будут какие-то математики, физики, еще кто-то ...
Человекодверь попытался встать, чтобы поприветствовать Паоло, но Эдвардо и Арк схватили его за предплечья и резко посадили снова на стул.
- Вы не ответили на вопрос, - сказал Эдвардо.
- Как вы смеете ...
Они продолжали держать его за предплечья. Затем Эдвардо схватил его за запястья, а Арк, сунув руку за борт пиджака Человекодверя, выудил оттуда памятную беретту.
- Это мы берем себе, - сказал он. - Ну так как же? Будете отвечать или нет?
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
Минерва не то, чтобы не заметила землетрясения, а как-то ей было не до него. Не до подсчета баллов, не до удивления. В то время, когда начались баллы и башенка-пристройка, в которой помещался номер Минервы, заходила и закачалась, Минерву колотил и кидал из стороны в сторону первый в жизни вагинальный оргазм.
Дама помладше не то была очень опытна, не то действительно испытывала к Минерве нежные чувства, хотела сделать ей приятно - как бы там ни было, шок наслаивался на удивление, а удивление на восторг, и глухой гортанный стон Минервы перекрыл звуки падающих на синтетический ковер номера предметов.
Некоторое время Минерва лежала, раскинув руки в стороны, прикрыв глаза, на спине. Дама помладше, тоненькая, веснушчатая, пристроилась рядом, приладилась к крупному, влажному телу Минервы, и медленно гладила ей грудь. Минерва открыла глаза и чуть повернула голову влево. Поразглядывав некоторое время длинные рыжие кудри молодой любовницы, она вдруг прониклась к ней, девчушке, невероятной, животной нежностью. Девчушка все понимала без слов, и, очевидно, была хорошо подготовлена - опытом и инстинктом. Тут же у постели, на полу, обнаружилась большая спортивная сумка со всеми необходимыми для лесбийского секса принадлежностями. У Минервы не было никакого опыта, но только что пережитое включило в ней и чувственность, и инстинкты. Она даже не позволила девчушке помочь - сама пристегнула, затянула, с некоторым ожесточением щелкнула обеими пряжками на бедрах, а затем, привстав на колени, властно перевернула покорную девушку на живот, запустила ладони ей под бедра, и приподняла. Двумя пальцами раздвинув девушке промежность, Минерва безжалостно вогнала в нее искусственный член средних размеров. Рыжая девушка только вздохнула со стоном, упершись локтями в подушку. Входя во вкус, Минерва, поместив колени по разные стороны икр девушки, прижала ее ступни сверху, таким образом, что подъемы ее стали тереться о пятки девушки, и на некоторое время остановилась, любуясь позой и контрастом. Будучи гораздо крупнее и белее, глядя на свои голени и лодыжки, в полтора раза превосходящие размером голени и лодыжки рыжей девушки, Минера почувствовала себя полновластной властительницей, и это ее странно, непривычно возбудило. Горячая влага засочилась из промежности, несколько капель обожгли ногу. Прижав бедра к ягодицам девушки, слегка ворочая искусственным членом у нее внутри, Минерва слегка рыкнула, замычала, и крупной рукой хлопнула рыжую по миниатюрной ягодице. Подалась назад, и снова вогнала искусственный член по самое кожаное основание, одним качком бедер. Левой рукой ухватив рыжую за волосы, она приподняла ее над постелью, правой стиснула маленькую правую грудь, нащупывая сосок двумя пальцами. Рыжая вскрикнула тонко. Минерва стала ритмично двигать бедрами, и рыжая постанывала в такт. Продолжалось это долго, и нравилось Минерве все больше и больше. Она водила руками вдоль тела рыжей, гладила ей шею и спину, хлопала по ягодицам. Предвосхищая приближающийся оргазм рыжей, Минерва выскользнула из нее, повалила на постель, перевернула на спину, раздвинула ей тощие ноги, вставила в рыжий мокрый ком волос дилдо, и осторожно, плавно, но уверенно, ввела его, надавливая бедрами и придерживая рукой. Правую ногу девушки она захватила под коленкой, подняла, согнула. Девушка кусала губу, жмурила глаза, вскрикивала, и вдруг задышала быстро и тяжело. Минерва ускорила движения, ожесточаясь, ударяя девушку всем телом, водя крупными белыми грудями с коричневыми сосками по миниатюрным веснушчатым, с розовыми. Девушка напряглась, закинула свободную ногу на спину Минерве, и закричала тонко, пронзительно. Минерва продолжала грубо двигать искусственным членом пока не иссяк первый оргазм рыжей, а затем, несколькими поспешными движениями освободившись от пряжек и искусственного члена, привстала, переместила крупное тело вперед, раздвинула ноги и, стоя на коленях, опустила сочащуюся терпкой влагой ****у на лицо рыжей. И тут же почувствовала сладкую, густую волну оргазма.
Потом они лежали рядом, голые, влажные, счастливые, и молчали.
Раздался стук в дверь.
- Идите на ***! - крикнула Минерва грудным меццо.
Стук повторился.
- Извините, что мешаю, - раздался за дверью голос Паоло. - Вас там требуют в качестве не то свидетеля, не то присяжного заседателя, так я решил по дороге за вами зайти. Не угодно ли? С уважением?
Минерва хотела было ответить на это цитатой из какого-нибудь давно всем осто****евшего фильма, но никакие цитаты в голову почему-то не лезли.
- Я попозже приду, - пообещала она.
- Требуют сейчас, - заверил ее Паоло.
- Сволочи, - сказала Минерва.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Пристыженные Эдвардо и Арк сидели за столом друг напротив друга и старались не смотреть друг другу в глаза. Скатерть исчезла, поверхность стола поблескивала тускло - старая полировка. Помещение освещалось несколькими светильниками, висящими на стенах по периметру. Осматриваясь, Минерва с удивлением осознала, что это газовый свет.
Человекодверь восседал в конце стола, и одет он был в длинное, темное, неудобное, а на голове его значилась какая-то непонятная шапка.
Полковник с дамой постарше сидели ближе к центру стола и молчали, что на них совершенно было не похоже.
Григ сидел на скамье у стены, мрачно поглядывая время от времени на присутствующих. Канадская полиция поменяла униформу и расположилась не возле Грига, а у окон и у входной двери. Новая униформа покроем напоминала форму членов СС времен Второй Мировой.
А Кукк стоял у рояля, и на вид ему теперь было лет тридцать.
- Good evening, everyone, - сказал Паоло, ставя чемодан на пол.
Его снова никто не узнал, кроме Полковника, который нехотя сказал, -
- Hey, how you doing. Listen, I have no fucking idea what's going on here, but I'm not sure I like it.
- Don't sweat it, - успокоил его Паоло. - All in good time. I'm sure it's nothing. Business as usual. Did you get that thing I sent you?
- Yeah. Listen ...
- How did that work out for you? Did you figure out the constellations?
- Sort of, - нехотя признался Полковник. - I couldn’t quite ... hmm ... the fucking precession thing keeps throwing me off. How long is the cycle, did you say?
- Twenty six thousand years.
- Precisely, I mean.
- No idea.
- Well, how would you expect me to figure it out if I don't have any precise figures?
- I thought you were against precision as such.
- In certain matters ...
- Never mind. Let's hear what these morons have to say.
- Okay.
- Итак, - сказал Человекодверь торжественным голосом. - Все наконец-то в сборе.
Минерва села рядом с Арком. Арк, чтобы отвлечься, тут же выудил из кармана портсигар, а из портсигара иглу, и с удовольствием уколол Минерву в жопу.
- А, ****ь! - закричала на него Минерва. - Вы что, охуели?
- Это я практикуюсь, - признался Арк. - Собираюсь заняться иглоукалыванием.
- ... и пора бы начать! - заявил строго Человекодверь. - Итак, обвиняемый ...
Кукк отошел от рояля и присел к столу, в стороне от остальных.
- ... известный нам всем, как Кукк, обвиняется ...
- Позвольте, это что, судебное заседание? - возмущенно осведомилась Минерва.
- Да. Помолчите, пожалуйста.
- И в каком мы здесь качестве? - настаивала Минерва.
- Свидетелей, прокуроров, адвокатов, присяжных - как желаете, - раздраженно огрызнулся Человекодверь. - Дайте мне ...
- А судят кого?
- Кукка.
- За что?
- Сейчас узнаете! Помолчите! За преступления его судят!
- Какие преступления?
- На Кукка поступил донос, - сказал Эдвардо мрачно.
- Донос? - удивилась Минерва. - Кто же на него донес?
Она оглянулась на сидящего у стены Грига.
- Это ложь! - крикнул Григ.
- Нет, не Григ, - Человекодверь помотал головой. - Григ действительно донес, причем на всех, и на каждого отдельно, но его доносы не были восприняты всерьез.
- Кем? - логично спросила Минерва. - Кем не были восприняты? Здесь есть власть? Суд? Юриспруденция?
- Стало быть есть, - Человекодверь поднялся на ноги.
- Мне об этом ничего не известно, - не унималась Минерва. - По какому праву! ...
- Может, все обойдется, - предположил Эдвардо, чтобы ее успокоить.
- Кого-то судят, неизвестно кто, неизвестно за что ...
- Известно за что, - вмешался Кукк. - Известно . - Он грустно добавил, - Увы.
- Кто на вас донес?
- Это не важно.
- В чем вас обвиняют?
- В предательстве.
- Кого вы предали?
- Это предстоит выяснить.
- Не Полковника, надеюсь?
Полковник слегка повеселел и даже хихикнул. Кукк грустно улыбнулся.
- Нет, конечно. То есть, все может быть. Но судят меня не за это.
- Да кто же вас судит, в конце концов? Мы не знаем, кому принадлежит это место, какой стране. Мы не знаем законов ...
- Судит он, - Эдвардо показал рукой на Человекодверя. - Скажите, Минерва, у вас есть юридическое образование?
- Нет.
- Ага.
- А что?
- Да так ... У меня есть начатки, - объяснил Эдвардо. - Что-то помню ... Я вызвался быть защитником, потому что больше некому.
- А прокурор кто? - Минерва постаралась, чтобы вопрос прозвучал насмешливо.
- Как ни странно - Человекодверь.
- Но ведь он же? ...
- Он же и судья.
- Так не бывает. Это неправильно. А если докажут, что Кукк виновен, что тогда?
- Неизвестно, - подал голос Арк. - Это, пожалуй, и есть самое неприятное. Неизвестность.
- Кого вы предали, скажите! - потребовала Минерва у Кукка.
- Это сейчас будут ... выяснять.
- И вы согласились на этот цирк?
- А у меня выхода не было, - сказал Кукк. - И сейчас нет.
- Какая ты все-таки мразь! - крикнул Григ.
Кукк посмотрел на Полковника и с удивлением обнаружил, что Полковник хлопает себя по карманам, ища пачку сигарет. То есть, он не собирался ничего говорить. Кукк перевел взгляд на Грига и с еще большим удивлением понял, что слова Грига относились к нему лично, к Кукку.
- То есть как ... - растерянно сказал он.
- Воняет от тебя, - сказал Григ, и хотел что-то добавить, но тут Арк слегка приподнялся, и Григ умолк.
- Прекратите немедленно, - сказала Минерва, обращаясь не к Григу, и не к Кукку, а к Человекодверю.
Она вскочила на ноги.
- Пойдемте на воздух, - предложила она всем. - Погода хорошая, ветерок ...
Заметив движение у двери, она повернула голову. Два представителя канадской полиции в форме СС загородили дверь - и смотрели теперь на нее, почти не мигая.
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
- Итак, - сказал Человекодверь, - подсудимый Кукк обвиняется в предательстве. Что такое предательство?
Он обвел взглядом присутствующих.
А правда, что такое предательство? с большим интересом подумали одновременно Эдвардо и Арк, благо судили не их.
Выползая из под рояля, совершенно пьяный, правнук Гинсбурга сказал, -
- Пред ... д ... дательство есть ... из ... измена.
Все посмотрели на него.
- А измена ... есть пр... пр... предательство, - заключил правнук.
Полковник и дама постарше постарались не захихикать.
- Полковник! - обратился к Полковнику Человекодверь.
- Почему я? - возмутился Полковник. - Как что, так сразу я.
- Потому что вам доверяют, - сказал Кукк мрачно. - В данном случае.
- Мудак! - крикнул Григ, и Кукк снова с отрешенным удивлением понял, что выкрик адресован ему.
- Предательство ... - Полковник подумал немного. - Нарушение моральных обязательств.
- Непременно моральных? - уточнил Человекодверь.
- Да.
- А что такое мораль?
- Мораль? - Полковник снова подумал. - Хмм. Мораль ... это ... любовь к Богу и ближнему.
- Э ... - возразил Кукк.
- Правильно, - согласился Арк.
- Подсудимый не верит в Бога, - возразил Человекодверь, снова садясь. - Невозможно любить то, во что не веришь.
- Перестаньте болтать глупости! - не выдержала Минерва. - Есть у кого-нибудь сигареты?
Присутствующие переглянулись. Паоло открыл чемодан и вынул из него пачку каких-то подозрительных сигарет с корейскими надписями. Полковник метнул через стол зажигалку «зиппо». Минерва закурила.
- Это нечестно, - сказала она. - Если его судят за то, что он предал сам себя, тогда уж всех нужно судить, а не только его.
- Не просто самого себя, - уточнил Человекодверь. - А самого себя - тридцатилетнего. Именно в тридцатилетнем возрасте.
- В этом можно обвинить кого угодно, - возразила Минерва.
Почему-то ей очень не хотелось, чтобы Кукка судили. Возможно, обладание одной и той же женщиной сближает людей.
- И тем не менее, судят только меня, - сказал Кукк. - Полковник раньше сказал бы «так получилось», а теперь молчит почему-то.
- Полковник молчит, потому что трусит, - сказала Минерва, и метнула зажигалку через стол - обратно Полковнику. - Счастлив, что не его.
- Мразь, - сказал Григ.
Минерва сделала Паоло знак посторониться, и он поспешно отодвинулся вместе с чемоданом и стулом. Минерва наклонилась всем телом и смачно треснула ладонью Грига по уху.
- Ааа! - закричал Григ.
- Захлопни говорилку, слизняк, - сказала Минерва, делая знак Арку - чтоб не вставал. Сама справится. - Так вот, Полковник струсил, и все остальные тоже.
- А вы, значит, смелая, - осведомился Человекодверь.
- Нет, я просто безалаберная и скандальная, и не очень умная. Не думаю о последствиях. Да, так вот, не нужно его судить.
- Это не в моей власти - отменить суд, - сказал Человекодверь, морщась. - Судить надо. Был донос ...
- Убила бы, честное слово, - возмутилась Минерва. - Кто ж донес-то на него все-таки?
Возникла слегка неприличная пауза.
- Да ладно, чего уж там, - сказал Кукк. - Я и донес. Сам. На себя.
- Зачем? - удивилась Минерва.
- Чтобы разобраться. Чтобы знать.
- Разобрались?
- Начнут судить - может и разберемся. - Кукк встал, передвинул стул, сел на него верхом, и повернулся к Человекодверю. - Не тяните уж. Начинайте.
- Вот во что выродился раскас, - сокрушенно сказала Минерва. - Судебные разбирательства.
- Это потому, что среди нас много евреев, - заметил Паоло.
- Ну и что? - спросила Минерва.
- А евреи любят сутяжничать, - закончил мысль Паоло Полковник. - Куда ни плюнь, ****ь ...
- Полегче, - сказал Арк с достоинством, соответствующим положению единственного в данной компании обладателя беретты.
- Подумаешь, - сказал Полковник.
- Я не понимаю, при чем тут евреи, - возразил Эдвардо.
- При всем, - откликнулся, не вставая с пола, правнук Гинсбурга. - Евреи всегда при всем.
- Хватит, - сказал Кукк. - Человекодверь, вы начнете действовать, наконец? Обязанности выполнять?
- Хорошо, - согласился Человекодверь. - Итак. Подсудимый не верит в Бога. Значит, он никому ничем не обязан, и предать никого не мог просто по определению, поскольку мораль есть любовь к Богу и ближнему. Так?
Григу очень хотелось закричать, что все они мрази и подонки, но с одной стороны сидела Минерва с ее рученькой крестьянской, а с другой Арк с береттой.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
- Свободомыслие есть естественное право каждого человека, - поведал Человекодверь, и Минерва с отвращением наморщила нос и закатила глаза – так, возможно, ее предшественница Ева реагировала на аргументы своего мужа, пытавшегося объяснить ей, почему именно это яблоко есть нельзя. – Свободословие, с другой стороны, ограничивается несколькими факторами. Например, консолидацией.
- Простите, при чем тут консолидация? – спросил Эдвардо.
- Это очень своевременный вопрос, - Человекодверь оживился и удовлетворенно кивнул. Затем еще раз кивнул. – И я отвечу на него, но только в том случае, если вы согласитесь исполнять роль защитника на данном заседании.
Все посмотрели на Эдвардо. А Эдвардо на всех.
Какой еще защитник? Ни о каких защитниках речь раньше не шла. Вроде бы. Именно это Эдвардо мог бы сказать – мол, мы не договаривались, и это было бы логично. Но от молчаливого коллективного обвинения в трусости это его не спасло бы – все посчитали бы его трусом. Все! Все присутствующие!
Это было несправедливо. Эдвардо мог бы сказать – а почему, собственно, я? И это тоже было бы логично! Помимо него, в помещении наличествовали – Арк, Паоло, Полковник, правнук Гинсбурга, да и Минерва, которую происходящее явно задело за живое, и тот же Григ – почему не кто-нибудь, а именно я? Но и это бы сочли трусостью, и желанием подставить кого-то вместо себя, переложить ответственность. То есть, предательством.
А самое несправедливое заключалось в том, что в тайне все присутствующие, кроме ничего не понимающего Грига, обрадовались, что Человекодверь назначил на роль адвоката именно его, Эдвардо, а не кого-нибудь из них. Это избавляло их от ... от того, что испытывал сейчас Эдвардо.
Черт с ним, с обвинением в трусости. Но обвинение в предательстве поставит Эдвардо на один уровень с Кукком, и судить будут обоих. А не на это ли рассчитывает Человекодверь?
- Я согласен, - сказал Эдвардо, и ему сразу полегчало, и он даже испытал нечто похожее на чувство превосходства над остальными. Трусы, прячутся за чужие спины ... а он вот не прячется, он смелый ... да ...
- Вот и хорошо, - откликнулся Человекодверь. – А консолидация здесь при том, что она приводит к сужению интересов.
- Индивидуумов? – спросил Кукк, подсудимый, безнадежным голосом.
- Нет, сословий.
Кукк вздохнул.
- Вы способствовали консолидации, не так ли?
- Да, - подтвердил Кукк с тоской.
- Э ... а защитник имеет право задавать ... суду ... вопросы? – спросил Эдвардо.
- Безусловно.
- Прошу вас ... нет, прошу подсудимого ... объяснить, каким образом он способствовал консолидации.
Кукк действительно начал объяснять – долго и путано, с аллюзиями по адресу тоталитарных режимов, краха либеральных ценностей, и прочего в этом ключе. Также, он упомянул (здесь в нем снова заговорил прежний Кукк), что человечество нуждается в сказках для поддержания морали, в частности, сказках о Боге, и что в этом он согласен с Полковником, но лишь отчасти (Полковник хотел было возразить, что это ****ское фарисейство, но только побледнел и сжал губы – будучи единственным христианином в этой компании, он посчитал глупым затевать спор именно в этот момент – то бишь, подставил другую щеку). Кукк меж тем закончил речь свою на неожиданно твердой ноте – По логике данного заседания, человек, предавший себя, предает всех остальных, кого знает. Не человечество, а именно тех, кого знает лично.
- Какая же здесь логика, позвольте, - возразил Эдвардо, потерявший смысловую нить во время объяснений про консолидацию, а теперь вдруг поймавший ее.
- Иначе предательство не имеет смысла. Давание самому себе обещаний – личное дело каждого. Вывод я делаю непосредственно на том основании, что о предательстве знаю не только я – а следовательно, оно, предательство, заметно со стороны.
- И что же? – настаивал Эдвардо. – Пусть хоть все присутствующие считают себя предателями – это ничего не доказывает.
- Не доказывало бы, если бы суд был обычный, - возразил на это Кукк. – На обычном суде всегда можно найти зацепку, техническую неувязку ... как говорит Полковник, заниматься фарисейством напропалую ... врать ...
- Это вы сами все время врете! – подал голос Григ. – Бессовестно врете! Вам следует уйти из жизни!
Что-то перепуталось в сознании Грига. И снова Кукк понял, что слова эти относятся к нему лично, и ему стало неприятно – из-за самих слов, а не из-за того, что поводом к сдвигу в григовом сознании вполне могло послужить это самое предательство, за которого его тут судят. По его же собственному доносу.
- Разлагающийся труп! – крикнул Григ.
Кукк вздрогнул.
- На этом суде, - продолжал он, - что-либо скрывать бессмысленно, увиливать тоже, потому что здесь все обо всех всё знают.
- Заткнитесь, от вас воняет ... – начал было кричать Григ, но Арк поднялся и направился к нему.
- Уберите этого! – приказал Григ неизвестно кому.
- Арк, не надо, он просто болен! – предупредительно, но как-то неуверенно, сказал Кукк.
- Болен, да, - сказал Арк сквозь зубы. – Шиза. Так все думают. Делают вид, что думают.
Полковник поднялся на ноги.
- Арк! Думать надо было раньше!
- Я просто хочу проверить одну теорию, - сказал Арк, подойдя вплотную к Григу. Григ попытался встать, но Арк ткнул его кулаком в скулу, и Григ снова сел и съежился. – Действительно ли он болен, или болен ровно настолько, насколько ему удобно. – Примерившись, он ударил Грига в ухо, и Григ завалился на бок и съехал со стула на пол. Арк схватил его за запястье и вывернул Григу руку за спину. Прижав Грига к полу, он взял его за волосы и ткнул лицом в пол. – Говори. Говори, Кукк ни в чем не виновен, он прекрасный, добродушный, отзывчивый ... говори, ****юк!
- Кукк ... Аааа! – закричал Григ.
Арк еще раз ткнул его лицом в пол.
- Добродушный ... отзывчивый ....
- Правильно. Теперь говори – Все, что я сказал в жизни до этого момента было подлое вранье. Говори!
Григ повторил. И, когда Арк усилил захват и поворочал вывернутой рукой Грига, еще раз повторил, клятвенно.
Арк отпустил Грига и распрямился. И сунул руки в карманы.
Такого Арка здесь до этого момента не видели. Кривя презрительно губы, Арк развязной походкой вернулся к своему стулу, сел на него верхом, оглядел присутствующих наглым взглядом, и подмигнул Минерве. Минерва в ужасе смотрела на него.
- Вы же гангстер, самый настоящий! – сказала она.
Полковник сел на стул и неодобрительно посмотрел сперва на Арка, затем на Минерву.
- Все изменились, - заметила дама постарше. – Или раскрылись.
- Арк, беретту мне не отдадите на хранение? На некоторое время? – спросил Полковник, но Арк так на него посмотрел, что Полковник только покивал и сделал жест – мол, я шучу так, болтаю, не обращайте внимания.
Эдвардо старался не смотреть на Арка.
- Продолжайте, - сказал Человекодверь Кукку.
- Да, пожалуй ... – согласился Кукк. – Я бы только ... хмм ... Насколько я понимаю, основная улика ... это равнодушие. И именно это следует доказать. Что я – равнодушный человек.
- Возражаю, - Эдвардо даже хлопнул ладонью по столу. – Категорически. Что такое равнодушие?
- Безразличие, - подсказал Арк, которого задело, что Эдвардо на него не смотрит.
- Бездуховность, - сказал неожиданно правнук Гинсбурга совершенно трезвым голосом.
- Как? Бездуховность? При чем тут ... – начал было Кукк.
- Прошу присутствующих высказать мнение, - сказал Человекодверь. – Кто согласен с тем, что равнодушие и бездуховность одно и то же?
Он посмотрел на Арка. Арк хмыкнул. Затем задумался. И в конце концов кивнул.
- Согласен, - сказал он.
- Минерва?
- Глупости.
- Полковник?
- Согласен с оговорками.
- Какие оговорки?
- Они родственны, но бездуховность глубже. Необратимее.
- Не придирайтесь.
- Я не придираюсь.
- Что думает по этому поводу ваша дама?
Дама постарше пожала плечами.
- Не согласна.
Григ поднялся, поскуливая, с пола и сел на стул, придерживая неповрежденной рукой нос.
- Паоло?
- Не знаю, - честно сказал Паоло. – И не одобряю поведение Арка.
- Хорошо. Что такое бездуховность? – спросил Человекодверь.
Все почему-то посмотрели сперва на Эдвардо, а затем на Полковника.
- Идите на ***, - сказал Полковник.
- Нет уж, извольте, - возразил Человекодверь.
- Пусть Кукк сам рассказывает, - предложил Полковник. – Мне надоело. Как об стенку горох, ****ь.
- Подсудимый, определите бездуховность.
Кукк поерзал на стуле, помолчал, и вдруг сказал, -
- Бездуховности не бывает. Бездуховность придумали для своих целей деятели искусства.
Арк, Полковник, и Паоло одновременно захихикали, а правнук Гинсбурга открыто засмеялся. Дама постарше из вежливости улыбнулась.
- А что? – возмутился Кукк. – Полковник, ничего смешного сказано не было!
- Вы же сами давеча определяли жизнь как просмотр фильма, - сказал Полковник. – А фильм – он на целлулоиде, проектор верещит, лампочка, звуковая дорожка, и никаких объективных, то бишь, материалистических, поводов к переживанию решительно нет.
- Я не это имел в виду! – возмутился Кукк, но снова сник. Вообще-то, подумал он, именно это я как раз и имел в виду.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Порыв страсти у Кукка прошел. Пять минут назад он предполагал, что разбирательство будет насыщенное, вихревое - обвинения будут либо доказаны, либо отброшены, дебаты жарки, участники заинтересованы. Но нет - явно не хватало материала, а то, что было, не располагала к жарким дебатам.
- Прошу каждого присутствующего высказать предположение, как повлияла позиция Кукка на его существование, - сказал Человекодверь и посмотрел на Эдвардо.
Эдвардо снова обиделся - почему он всегда первый. Вот, к примеру, Арк высказал бы, что у него на душе накипело, и можно было бы учесть его ошибки, и сказать дельно и по существу. Но и отступать было некуда.
- Я считаю, что хорошо повлияла, - сказал он.
- В каком смысле?
- В прямом. Такие люди, как Кукк, благотворно влияют на существование других.
- Конкретнее. Не будь позиции Кукка, каким образом ваша жизнь отличалась бы от сегодняшней?
Эдвардо затруднялся ответить. В общем, он думал, что никак бы не отличалась. Тогда - где же благотворное влияние?
- Затрудняюсь ответить.
- Арк?
У Арка было что сказать, но то, что было, остальные восприняли бы с беспокойством, и он молчал.
- Кем вы хотели бы быть в жизни? - спросил вдруг Человекодверь. - Не будь вы тем, что есть?
- Протестую, - возразил Эдвардо. - Это наводящий вопрос. Судья не должен влиять на позицию свидетеля, коим является Арк.
- Хорошо. Минерва?
- Мужиков хороших мало кругом, - безотносительно высказалась Минерва. - Вроде бы ходят мужики туда-сюда, общаются, а счастья нет.
- Правнук?
- Меня с детства поощряли и наставляли, - сказал правнук Гинсбурга. - Заставляли ходить в математическую школу, потом в музыкальную школу. Мне там было ужасно скучно. Я вообще не люблю математику, а с музыкой у меня ... Меня заставляли играть Баха и так далее. А я джаз очень люблю.
- То есть, в этой самой школе вы занимали чье-то место - это вы хотите сказать? - спросил Человекодверь.
- Что за совковый подход, - возмутился было Кукк, но Человекодверь остановил его жестом.
- И да, и нет, - продолжал правнук. - Путешествия я очень люблю. В одиночку. Пешком. Люблю - а нельзя. Пью целыми днями беспробудно, обрюзг весь.
- Так, - сказал Человекодверь. - Паоло?
- Никак позиция Кукка не повлияла на меня, - ответил Паоло. - Никак. Вообще. Понятно? Понятно, я спрашиваю?
- Полковник?
Полковник почесал в затылке, покусал губу, сказал, «хмм».
- Да ...
- Что - да?
- Унизительно бывает иногда, - сообщил Полковник.
- Что именно?
- Когда жрать охота. Вечно хочется жрать. Когда многие голодают, наверное, не так обидно, хотя не уверен. А когда постоянно недоедаешь, все время об этом думаешь, вместо того, чтобы думать о деле. И слабость случается, и башка болит. Вообще-то в городе моем раздолье вегетарианцам. Зашел за супермаркет вечером - чего только не повыбрасывали. Жри от пуза. Но я не склонен к вегетарианству, увы, я мясоед, а мясо и рыба портятся быстро, опасно в мусоре искать ... да ... А что кругом друзья и накормят - так это от случая к случаю. Бывало стоишь перед полкой в магазине, слюна во рту, смотришь - хорошие такие куски лежат, сочные, а покупаешь колбасу крахмальную, она дешевле, ****ь ... да ...
- А при чем тут позиция Кукка?
Полковник рассмеялся, что расстроило и разозлило Кукка.
- Вы что, обвиняете меня в том, что вам живется плохо? - спросил он.
- Я ни в чем вас не обвиняю, - Полковник пожал плечами, что еще больше разозлило Кукка. - Я бы объяснил, но вы не поймете. В юности вы шесть лет учили восемь правил и на этом основании считаете себя образованным человеком, а меня неучем ... впрочем, ладно ... Misery loves company, но вас я к себе в компанию не взял бы ...
- Открою тайну, - закричал Григ, обидевшийся на то, что его не спрашивают, - ты невежественное говно! Ты ублюдок и мразь, что ты понимаешь!
И снова Кукку показалось, что обращаются к нему лично, несмотря на то, что Григ смотрел на Полковника, а Полковник давал даме постарше прикурить от китайской плохо работающей зажигалки.
- Да, похоже, на Пира Гюнта не тянет случай, - констатировал Человекодверь. - Ложечника приглашать не нужно. Влияние на лицо. Двое сказали, что не знают - это, скорее всего самое плохое. Одна пожаловалась на превращение мужчин в кукол. Один вообще отрицает любое влияние. И еще один провел двусмысленную параллель, прибежавшую, возможно, из пьесы Горького, где сказано, «весь мир - твой дом, любезный, поэтому мне негде жить». Так, Полковник?
- Идите на ***, - сказал Полковник.
- Неправда, - сказал Кукк.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
Чашки, блюдца, кофейник взялись неизвестно откуда, и этому никто не удивился. Привычное дело. Самые въедливые (Минерва и Полковник) предположили, что все доставлено из Китая. Хотя как доставлять из Китая продукцию в место, не обозначенное на географических картах, было не очень понятно. Но всему в конце концов (по мнению людей трезвомыслящих, а стало быть материалистов) находят объяснение. Так решил Эдвардо, после того, как Минерва спросила у него - а откуда чашки и кофе?
Кофе был плохой.
После перерыва Человекодверь объявил одной из отличительных черт человека любовь к знаниям. Все согласились, но с оговорками, которые не стали оглашать. И только Григ не согласился, но тогда Арк дал ему в глаз, и Григ на некоторые время умолк.
- Какое отношение, - спросил Кукк, - имеет стремление к знаниям к данному разбирательству?
- Ваша позиция, - ответил Человекодверь, - основана на презумпции благоприобретенной эрудиции, не так ли.
Кукк обдумал эту нелепую фразу и пришел к выводу, что некоторая доля правды во фразе есть.
- Ваши знания, - продолжал Человекодверь, - как раз и являются тем, что позволяют вам выносить суждения о личностях и деятельности оных. Именно Ваши суждения влияют на существование этих личностей, и на их деятельность. И поскольку некоторые личности и некоторые виды деятельности перестали вам нравится, вы решили проверить, нет ли в этом вашей личной вины, и написали сами на себя донос, результатом чего как раз и является это заседание.
- ***ня, - подал голос Полковник.
- Уж позвольте, - сказал Человекодверь. - Высказываться с места будете, когда попросят. Дело слишком серьезное, не так ли. Сейчас мы устроим уважаемому Кукку проверку на знания, и сразу после нее вынесем ему приговор.
- Какой приговор? - Эдвардо поднялся на ноги. - О приговорах речь вроде бы не шла! Я протестую! Как адвокат!
- Сядьте, - мягко сказал Человекодверь. - Ничего особенно страшного в приговоре нет. Но я не волен высказывать вам всем суть этого приговора. Может, мы оправдаем уважаемого Кукка. Кто знает!
Кукк предчувствовал этот вариант событий и не удивился.
- Спектр знаний, присущий образованному человеку, включает знания по истории, географии, искусству, физике, химии, биологии, политэкономии, и просто экономике. Я буду задавать ... у меня как раз приготовлены, вот в этой папке ... вопросы, а Кукк будет на них отвечать. А Эдвардо будет оспаривать правомочность - либо вопросов, либо ответов, либо и тех, и других вместе. Готовы?
Кукк и Эдвардо кивнули. Арк, заинтересованный, положил ногу на ногу. Минерва презрительно ухмыльнулась. Паоло тоже улыбнулся, но с досадой. Правнук Гинсбурга выхватил из внутреннего кармана куртки флягу, приложился, и поставил флягу на стол. Григ тер ушибленный глаз. Полковник и дама постарше обменялись взглядом.
ТРИДЦАТЬ
- Начнем с географии, - Человекодверь порылся в папке, ища нужные листы. – Итак ... Сперва с ближней. Насколько нам известно, тестируемый много лет живет в Калифорнии. Лет пятнадцать, кажется. Неподалеку от Сан-Франциско. Общается с населением, ходит по улицам, смотрит новости по телевизору ... читает газеты ...
Заподозрив неладное, адвокат Эдвардо возразил –
- Языковый барьер.
- Не играет роли в данном случае, - отрезал Человекодверь. – Никакой. Вопросы будут общие, и ответы на них образованному человеку следует знать вне зависимости от места рождения. И даже от места жительства. Итак. Назовите столицу штата Южная Каролина.
Именно этого Кукк и опасался. Некоторые столицы некоторых штатов он знал. Но не каждое захолустье заслуживает внимания образованного человека, подумал он с грустной иронией, и ирония была обращена к нему самому. Сейчас мне достанется, подумал он.
- Не знаю.
- Назовите основные угледобывающие штаты Америки.
- Э ...
Кукк представил себе карту Соединенных Штатов, но это ему не помогло.
- Назовите приблизительную численность населения Денвера, штат Колорадо.
- Не знаю, - честно ответил Кукк.
- В каких штатах больше всего производится кукурузы?
- Не знаю.
- Перечислите штаты на Мексиканском Заливе.
Ну, наконец-то можно что-то сказать вместо «не знаю».
- Техас ... Луизиана ... Флорида. Вроде, все.
- Не все. Назовите приблизительную длину канала, соединяющего реку Гудзон с Великими Озерами.
Кукк слышал что-то о существовании такого канала, и вспомнил бы, наверное, даже название, если бы его спросили. Но спрашивали не о названии.
- На какой реке стоит город Бостон?
Кукк промолчал.
- Перейдем к другим странам и континентам, - сказал Человекодверь глуповатым голосом. Глуповатым потому, что напоминал начальственный, и именно это не сочеталось с общим образом Человекодверя. – Назовите столицу Зимбабве.
Кукк отрицательно покачал головой и погрустнел.
- Назовите основные города сегодняшней Саксонии.
Кукк подумал, и понял, что не знает ни одного.
- Назовите приблизительное расстояние от Лондона до английской колонии в Европе.
- Английских колоний в Европе нет, - вмешалась Минерва педантично.
Кукк знал, что есть. Вот только с расстоянием дело обстояло хуже.
- Приблизительное население Пакистана.
Кукк покачал головой.
- Приблизительное население Швеции.
- Не знаю. Миллионов десять, что ли. Или двадцать.
- Полезные ископаемые Швеции.
- Не знаю.
- Процент электрической энергии, получаемой от атомных электростанций, в Польше.
- Не знаю.
- В Германии?
- Не знаю.
- В Италии?
- Не знаю.
- Назовите десять крупных городов Бразилии.
Кукк помнил четыре, и не ответил.
- Как называется остров, на котором стоит Копенгаген?
Кукк не знал.
- Назовите два основных типа лесов, характерных для Новой Зеландии.
Кукк не помнил.
- Назовите птиц, характерных для Новой Зеландии.
Этого Кукк не знал никогда.
- Назовите самые известные вулканы в Индонезии.
Кукк помнил только Тамбору, и промолчал.
- Основные виды лесных животных в Аппалачах?
Кукк точно знал, что в Аппалачах водятся медведи. Но, наверное, Человекодверь потребовал бы уточнить, какие именно медведи.
- Хорошо, перейдем к истории.
- Протестую, - сказал Эдвардо. – Точные науки!
- До точных наук мы еще доберемся, - пообещал бесстрастно Человекодверь. – Речь в данный момент идет, пока что, об общеобразовательных данностях.
Полковник и Арк засмеялись. Им понравилось выражение «обещобразовательные данности» - каждому по своим причинам.
- Заткнулся бы ты, гадина, прежде чем рассказать про что-то или кого-то. Ведь всегда врешь! – подал голос Григ, но к кому именно он обращался, и в какой связи, было не очень понятно.
ТРИДЦАТЬ ОДИН
- Займемся историей, - продолжил Человекодверь. - Подсудимый, назовите приблизительные даты начала и конца Среднего Царства в древнем Египте.
Кукк помнил, что в Египте было три царства, или царствия, или как их там. Но даты? Кто помнит даты?
- Хотя бы век, или века, - предложил Человекодверь. - Приблизительно.
Кукк не помнил, или не знал.
- Какие города существовали в то время в Египте?
Кукк не помнил. Можно было бы сказать наугад - Мемфис. Но существовал ли во время Среднего Царства Мемфис? «Хохотал тогда весь Мемфис» - это, вроде бы, Генрих Гейне написал? Черт его знает.
- В каком веке жил Архимед?
Сильный вопрос! Существовала глупая легенда о том, как римский легионер зарубил Архимеда, а Архимед перед этим успел сказать, мол, варвар, не тронь чертежи. Значит, захват римлянами Греции. Ну и когда они ее захватили?
- В каком веке жил Коперник?
Эка сразу прыжок - на много веков вперед. А может, Человекодверь не в хронологическом порядке вопросы расставляет, а неизвестно в каком? Впрочем, если бы расставлял в хронологическом, Кукк все равно не вспомнил бы, в каком веке жил Коперник. Средневековье - и точка.
- В каком веке Шарлеманя короновали, как «Короля Запада»?
- В девятом, - сказал Кукк.
- Как называлась столица Шарлеманя?
- Э ..
Лютеция или уже Париж? В каком веке Лютеция стала Парижем? При Шарлемане? До Шарлеманя?
- Лютеция. Или Париж, - сказал Кукк.
- Нет, - сказал Человекодверь. - В каком веке Русью правил Владимир Мономах?
Когда-то, лет тридцать назад, Кукк говорил с одним своим знакомым, не то знатоком, не то любителем истории, и был удивлен (и сумел это скрыть, как и факт собственной неосведомленности), что, оказывается, Владимир Мономах и Владимир Красное Солнышко - разные люди. За эти тридцать лет у него так и не дошли руки - посмотреть, кто такой этот Владимир Мономах.
- В каком веке была подписана Магна Карта?
Кукк не помнил. Помнил, что - Иоанном Безземельным, а вот в каком веке?
- Как звали римского императора, окончательно победившего Дакию?
Кто ж знает, как его звали.
- Какое главное достижение Петра Первого в области экономики?
Кукк снова мрачно посмотрел на Полковника. Полковник что-то об этом говорил. Кукк не запомнил, ему было неинтересно.
- Э, нет, - сказал Полковник. - Это стандартный вопрос. В американской школе. Девятый класс, насколько я помню. Так что нечего на меня смотреть, глазами сверкать.
- В каком году появилось на карте мира государство, называющееся Бразилией?
Между открытием Америки и сегодняшним днем - это точно. Точнее Кукк не знал. И понял, что не знал этого - никогда.
- В каком году генерал Шерман приказал сжечь Атланту?
Кукк думал, что американская история ... впрочем, теперь он уже так не думал.
- Назовите основные события жизни Гарибальди.
Кажется, Гарибальди осадил Неаполь. Вот только зачем он это сделал, Кукк не помнил. Каприз такой был у Гарибальди - осадить Неаполь. Вот он его и осадил.
- В каком веке основана Вена? ... В каком веке появился «Римский Билль о Правах»? ... Перечислите правителей стран-участников Крымской Войны ... В каком веке произошел захват мусульманами Константинополя? ... В каком десятилетии какого века впервые был использован паровой двигатель? ... В каком веке англичане колонизировали Индию? ... Как звали императора Новой Римской Империи, который был союзником Ярослава Мудрого? ... Что такое «Доктрина Монро»? ...
Кукк смутно помнил, что это такое. Но Человекодверь наверняка попросил бы уточнить, и так далее.
- В каком веке колонизировали Австралию? Как звали правителя Дании, который захватил Швецию? .... Кто такой Джон Ло? ...
И снова Кукк посмотрел на Полковника. И снова Полковник - даже не помотал головой, а просто пожал плечами. Очевидно, вопрос входил в обычную американскую школьную программу.
- Как называлось поселение, захваченное конкистадорами, которое является сегодня столицей Мексики? ... Назовите самых известных конкистадоров ... В каком веке начался Ренессанс? ... Как звали Папу Римского, предложившего Микельанджело расписать Систинскую Капеллу? ... В каком веке закончилась Столетняя Война между Англией и Францией, и как звали королей Англии и Франции, когда она закончилась? ... В каком веке возникло государство Заир?
И так далее. Вопросы иногда имели хронологическую или географическую общность, очевидно для разнообразия. Но в основном Человекодверь прыгал туда-сюда по векам и странам. Возможно когда-то Кукк все это знал, или помнил, или не знал, или не помнил. И Полковник, гордо и глупо именующий себя «историком», был здесь явно не при чем. Полковник не знал ничего из того, что его не интересовало, был сер и скучен, а Кукк помнил по разговорам с ним, что Полковника интересовали - становление христианства (т.е. первый-второй века, наверное), одиннадцатый век применительно к истории Руси, и восемнадцатый-девятнадцатый века применительно к истории Америки, плюс все, что Полковник вычитал у Дюма (а это значит, Франция и семнадцатый век ... хотя, может Дюма писал и про другие века? ....и страны? «Учитель фехтования», например, о России ... ) - посему Полковник ничего не подсказывал, да и вообще - сколько можно подозревать Полковника? Ведь не Полковник же написал донос. И не Полковник потребовал разбирательства.
- Знания по истории у вас отсутствуют, - резюмировал Человекодверь. - Дальше по списку у нас искусство.
ТРИДЦАТЬ ДВА
- Начнем с живописи, это самое простое, - сказал Человекодверь. – Перечислите самые известные картины Рафаэля. Нет? - Он выждал некоторое время. - Джотто? Веласкеса? Делакруа? Ренольдса?
Кукк не знал. Он вообще плохо помнил названия картин, которые когда-либо видел, кроме, разве что, «Девятого Вала» и «Утра Нашей Родины».
- Хорошо, оставим живопись ...
- Но позвольте, - вмешался Эдвардо. – Чтобы тестировать человека на знание живописи, мало просто устных вопросов, это нечестно. Нужны иллюстрации, по крайней мере.
- Я назвал очень известных художников, и названия самых известных их картин знает каждый, хотя бы по верхам знакомый с живописью, - возразил Человекодверь. – И при чем тут крайняя мера - загадка ... Впрочем, раз защита требует ...
Развернув на столе кожаную папку, он вынул из нее несколько весьма качественных репродукций и разложил перед Кукком.
- Это тоже нечестно, - вмешался Эдвардо. – Сами вы будете спрашивать, кто и что там нарисовал – да мало ли, какие художники имитировали других ...
- Здесь, опять же, только очень известные картины, - парировал Человекодверь. – Впрочем, я даже не требую, чтобы подсудимый назвал имена авторов. В данном случае.
- Ну, мало ли что ... По странам будете спрашивать?
- Нет, даже не по странам. Просто прошу подсудимого указать – ну, хотя бы век, в котором написана та или иная картина.
Представления Кукка о живописи делились на три эпохи - «древность», «ближе к нам», и «модернизм». Дальнейшая детализация отсутствовала. Да и вот, пожалуйста – хоть бы эта репродукция ... Намалевано, намалевано – скажешь – девятнадцатый век, а может это какой-нибудь фламандец спьяну напорол, древний.
- Повторяю, оставим живопись, - Человекодверь собрал репродукции в папку. – Живопись – она вообще ... черт ее разберет. Займемся архитектурой.
- Архитектура – не искусство, - тут же смело возразил защитник Эдвардо. – Это гибрид. С инженерией.
- А мы сперва рассмотрим только ту часть, которая искусство. Да и инженерия от нас не уйдет, не волнуйтесь. Кстати – подсудимый, перечислите пожалуйста отличительные признаки наличия инженерии в постройке.
Возникла пауза. Кукк сообразил, наконец, что вопрос обращен к нему.
- Смотря что считать ... – не сдержался защитник Эдвардо.
- Мы не в столовой и не на кафедре, - отрезал Человекодверь. – Здесь всем известно, что такое инженерия. – И, снова повернувшись к Кукку, потребовал холодным тоном, - Перечислите.
- Ну, расчеты ... чертежи ... – перечислил Кукк.
- Так. Стало быть, архитектура тоже отпадает.
- Нет, позвольте! – возмутился Эдвардо. – Это глупо! Задавайте конкретные вопросы, а не вопросы на смекалку!
- А, да? Хорошо, - согласился Человекодверь. – Подсудимый, как называется архитектурный стиль, появившийся во Франции сразу после барокко, во время Первой Революции?
Кукк стал вспоминать. И вспомнил, что названий стилей, наследовавших барокко, он не знает – ни во Франции, ни в любой другой стране. Что-то такое вертелось в голове - «нео-классицизм», вроде бы, но был ли это именно архитектурный стиль? А может, целое собрание стилей?
- Частью какого орнаментального приспособления является карниз?
Кукк не понял вопроса.
- До Римской Империи, - продолжал Человекодверь, - в архитектуре существовали три вида, или ордена, колонн. Какие ордена добавили римляне?
Кукк не знал.
- В каком стиле построено большинство американских государственных зданий начала двадцатого века?
Кукк не знал.
- Какие основные инженерные недочеты допущены были при постройке храма Василия Блаженного?
Кукк не знал. Или не помнил. Не будь он подсудимым, он обязательно бы сострил на тему Василия Блаженного. Он с неожиданным ужасом перебрал в уме возможные остроты на эту тему. При этом он сознавал, что в обычной жизни любая из этих (глупых и бессмысленных каких-то) острот вполне сошла бы за ответ умного и знающего человека, и реноме при этом нисколько бы не пострадало. А здесь реноме у всех - никакое. Нулевое.
- Назовите основные признаки романского стиля.
Кукк промолчал.
- Какие типы мостов вам известны?
Это был сильный вопрос! Понятно, что Золотые Ворота отличаются (к примеру) от Бруклинского Моста, который в свою очередь отличается от Лондонского Моста, который – и так далее. А вот как он называется, который Золотые Ворота? Подвесной – нет, вряд ли. Подвесной – это просторечие.
- Когда, где и кем построен первый небоскреб с несущими конструкциями из стали?
Кукк что-то об этом читал. Давно.
- Какие виды крыш преобладали в Голландии шестнадцатого века.
Вроде бы, черепичные там преобладали, подумал Кукк. Но уверенности не было никакой.
- Какие имеются отличительные черты, инженерные, либо чисто архитектурные, у мавританского стиля?
Кукк не помнил, как выглядит мавританский стиль.
ТРИДЦАТЬ ТРИ
- С архитектурой мы закончили, - сказал Человекодверь. – Перейдем ...
- Но позвольте! – возразил Эдвардо, но как продолжить – не смог придумать достаточно быстро.
- ... к музыке, - заключил Человекодверь. – Итак, каждый образованный человек что-нибудь да знает о музыке. Как и обо всем том, о чем мы давеча говорили. К примеру, подсудимый некоторое время препирался по поводу музыки с Полковником на правах равнообр ...
- Если не знаете, то заткнитесь! – заорал истошно Григ. – Ни ухом, ни рылом, ниже плинтуса, мудак!
- Не нужно спорить, - тихо предупредил Человекодверь. – Иначе вам придется разделить участь ...
- Я в полемике в мыслях весьма осторожен, и обычно спорю только, а, с совершенно явной чушью - где вроде и нет нужды аргументировать, а достаточно указать оппоненту на ошибку, и не моя вина, что до Вас не доходит, бэ, там, где я могу указать на ошибку на основе фактов, так тогда и привожу факты, и вэ, спорные случаи - тогда или объясняю, почему не согласен, или прямо говорю - «доказать не могу, но по-моему так».
Помолчали.
- Итак, - продолжил Человекодверь, - снова открывая папку. – Я сам лично в музыке совершенно не смыслю, поэтому у меня просто список вопросов и возможные ответы, включая неправильные. К сожалению, вопросы по-английски ... Английский я знаю ... да ... не очень хорошо ... но уж постараюсь, поскольку ... да ... Ну, стало быть, первый вопрос – что такое ... ах ты ... не знаю, как это будет по-русски ... short score? Арк?
Арк пожал плечами.
- Полковник?
- Клавир, - нехотя откликнулся Полковник. Он явно начал сочувствовать Кукку, поскольку разбирательство казалось ему излишне предвзятым, да и вообще – неэтичным. Пусть даже сам Кукк настоял именно на таком разбирательстве – все равно глупо.
- Благодарю. Что такое клавир?
Слово было знакомо Кукку. Что-то связанное с нотами. А что именно?
- Из каких инструментов состоял симфонический оркестр во времена Моцарта? – спросил Человекодверь.
Кукк представил себе симфонический оркестр – достаточно четко.
- Все перечислять?
- Желательно. Ну, два-три инструмента можно забыть, хотя оркестр в те времена был очень небольшой, если верить тому, что здесь у меня написано.
- Скрипки, - сказал Кукк. – А ... виолончели ... арфа ...
- Достаточно, - сказал Человекодверь.
- Это свинство! – возмутился Полковник. – А может у него есть в какой-нибудь вещи арфа! Для понта!
- Не болтайте попусту, - Человекодверь мрачно посмотрел на Полковника. – Пойдем дальше. Напойте, насвистите, или намычите начало любой из частей «Апассионаты» Бетховена.
И ведь что самое обидное – а? В юности Кукк встречался с девушкой, студенткой консерватории, и она ему эту самую «Апассионату» играла. А потом он ее слушал в концертном зале! И ведь тогда он мог напеть или намычать – да хоть все части подряд! Но это было очень давно.
- Сколько фортепианных концертов написал Шуманн?
- Не воняйте! – крикнул Григ. Арк схватил со стола стакан и запустил им Григу в голову. И промахнулся. Но Григ притих.
Кукк не знал, сколько и чего написал Шуманн. Вообще. Фамилию знал, знал что – немецкий композитор. И, вроде бы, писал что-то для рояля. Или не для рояля?
- Что такое модуляция?
- Я не профессионал, - возразил, наконец, Кукк.
- Любой музыкальный любитель знает, что такое модуляция. Хорошо. Что такое такт?
- Э ...
- В музыке, естественно.
- Э ...
- Что такое интервал?
- Э ...
- В каком темпе исполняется вторая часть Шестой Симфонии Чайковского?
Час от часу не легче.
- Перечислите самые известные произведения Дворжака.
Кукк знал только симфонию «Новый Свет», номера которой он не помнил. И не помнил, как она звучит.
- Что такое веризм?
Кукк зло посмотрел на Полковника, но тот отрицательно покачал головой – нет, ничего я не подсказывал, перестаньте меня подозревать. Но ведь именно Полковник много болтает о веризме. И Кукк ни разу не задал Полковнику вопроса по этому поводу, а сам посмотреть – что такое веризм - поленился. Он вообще редко задавал кому-нибудь вопросы, и всегда ленился смотреть.
- Как называлась дипломная работа Шостаковича?
И снова Кукк посмотрел на Полковника. А Полковник, подавив смех, отчаянно замотал головой – нет, не я, не я, честное слово!
- В чем состоит главное отличие музыки Берлиоза от музыки его предшественников?
Кукк пожал плечами.
- На какие именно неточности в оркестровке Чайковского обращал внимание один из членов «Могучей Кучки»?
Кукк помнил, что была такая «Могучая Кучка». И даже фамилия какая-то вертелась – Бенуа? Руа? Черт его знает.
- Назовите самые известные оперы Доницетти. – Пауза. – Назовите одну оперу Делиба. – Пауза. – Назовите два фортепианных концерта Моцарта, написанных в минорном ключе. – Пауза. – Какую именно музыкальную данность усовершенствовал и развил Бах, работая над своими фугами?
Это было самое обидное! Дело в том, что относительно недавно Кукк слышал краем уха оперный семинар, составленный Полковником, перепутал что-то именно по поводу этой самой данности, предъявил Полковнику претензии, за что Полковник на него наорал, и Кукк, что редко с ним случалось в последние тридцать или сорок лет, признал свою неправоту. А вот о чем была речь – не запомнил. Он только помнил, что именно об этом, о «данности» - и что Полковник упоминал именно Баха и его ****ые фуги.
- Сколько приблизительно полонезов написал Шопен? – Пауза. – Как называется последняя опера Верди? – Пауза. – Как называется предпоследняя опера Вагнера?
- Опера – это публичный дом и ****и, а от вас вонь идет, - сообщил Григ, не повышая голоса. – А у Верди харя. Если вы думаете, что он что-то такое, то вы в искусстве ни ухом, ни рылом, ниже плинтуса намного, поэтому заткнитесь и не воняйте про искусство, в котором ничего не смыслите ровно. Я только констатирую факты. Ну не понимаете вы. Что же делать.
- В чем состоит разница между мажорной и минорной гаммой?
Кукк усиленно постарался вспомнить. Мажорная – это весело, минорная – грустно. Это ерунда, это для детей и старых дев. На самом деле разница техническая ... играются по-другому ... у него было в свое время много знакомых музыкантов ... и вообще разных знакомых, связанных так или иначе с искусством ... и наукой ...
- Что такое тритон? – Пауза. – Что такое септ-аккорд? – Пауза. – Сколько симфоний написал Брамс? – Пауза. – Как называется Пятый концерт для фортепиано с оркестром Бетховена?
- ***ня! – вступился Полковник, решивший, очевидно, взять на себя должность помощника адвоката. – Расхожие названия – неофициальны, даже если их пишут в программках.
- Это не так, - Человекодверь покачал головой, глядя в лист. – Название совершенно официальное. Продолжим. Что такое фермата?
- Протестую! – вмешался защитник Эдвардо, неожиданно вспомнивший, что такое фермата. – Фермата – из оперной терминологии. Опера – не в счет.
Рассмеялись сразу Арк, Полковник, и Минерва. Паоло улыбнулся слегка. Правнук Гинсбурга заплакал. Эдвардо понял свою ошибку и заставил себя не посмотреть на Грига.
- С музыкой вы незнакомы, - заверил Кукка Человекодверь. – Это бывает. Бывает, у образованного человека отсутствует музыкальный слух – вот он и не интересуется музыкой. Перейдем к литературе.
ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
- Перейдем к литературе ... – сказал задумчиво Человекодверь.
Кукку вдруг страшно захотелось почесать правую часть живота. Не то его комар укусил, не то еще что-то.
- Нельзя ли объявить перерыв? – спросил он.
- Можно, - согласился, вроде бы даже с радостью, Человекодверь.
Все задвигались, дама постарше закурила. Кукк встал и вышел в смежное помещение. В смежном помещении наличествовали синтетический ковер со статикой, несколько подернутых дрянью, которая по-английски называется grime, зеркал, два электрических светильника, две двери – одна в женский туалет, другая в мужской. Кукк потрогал ручку мужского туалета – заперто. Потрогал ручку женского – открыто. Еще два дня назад ему бы и в голову не пришло зайти в женский туалет. Лучше поссать где-нибудь за углом, под открытым небом. Но Кукк был нынче другой. И он, оглянувшись на всякий случай, зашел в туалет и щелкнул задвижкой.
В туалете было очень светло, очень чисто, и воздух, щедро сдобренный освежителями, пах жизнеутверждающе. Кукк машинально удивился двум кабинкам, кожаному дивану, и отсутствию писсуара, но тут же вспомнил, что дамам писсуары ни к чему. Открыв одну кабинку, он придвинулся к унитазу, тыльной стороной руки поднял сидение, расстегнул ширинку, вытащил член, и поссал, вздохнув тяжело от навалившихся непонятностей. Отряхнув член, он заправил его обратно в брюки, осторожно, чтобы не зацепить молнией, застегнулся, и поискал глазами движок. Движка не было. Был фотоэлемент. Кукк отодвинулся слегка от фотоэлемента. Ничего не изменилось. Он помахал рукой возле фотоэлемента. Снова ничего не изменилось. Он вышел из кабинки, не закрывая за собой дверь. Унитаз молчал. Кукк отошел в сторону. Затем снова вдвинулся в поле зрения фотоэлемента. Никакой реакции. Оглянувшись на всякий случай, Кукк подпрыгнул, а затем даже пробежался пару раз мимо кабинки. Унитаз продолжал молчать.
В серьезность «приговора, приводимого в исполнение» Кукк не верил. Какие еще приговоры. Правда, ситуация создалась что надо ... Но ведь он же сам ...
Он помыл руки под краном, а затем помахал рукой перед фотоэлементом, ответственным за выдачу из прозрачного пластикового контейнера бумажного полотенца. Контейнер молчал. Наверное, что-то случилось здесь с фотоэлементами. Издержки технологии. Закон некоего англичанина, тезки Полковника. Что-то про returns. Что-то такое Полковник болтал давеча, а Арк ему подпевал. На гитаре себе аккомпанируя. Септ-аккордами. Хорошо, что кран над раковиной не на фотоэлементе. Кукк вытер руки об лацканы куртки и оглядел себя в зеркале. Рожа мрачная. Борода неопрятная – где-то у меня был гребешок ... вот он, гребешок ... Кукк расчесал бороду пластмассовым гребешком. К литературе перейдем ... А ведь с литературой меня тоже ждет провал, подумал он. Правда, я много читал, но было это, подумал он холодея, очень давно. В юности читал все подряд запоем, в молодости считался начитанным, а потом никто не спрашивал, начитан я или нет. Ну, фамилии авторов и названия книг помню ... Ладно. Повеселим компанию ...
Он вернулся в холл, и Человекодверь тут же продолжил заседание, даже не дав Кукку как следует усесться.
- Знание литературы – хорошее мерило ... – начал он полновесным баритоном, и все даже притихли от неожиданности. Ранее Человекодверь говорил надтреснутым тенором.
- Это нечестно просто логически, - нашелся Эдвардо, оправившись первым. – Многое зависит от среды! – Он строго посмотрел на Полковника, но Полковник не засмеялся. Зато засмеялся Арк, чего Эдвардо не ожидал. Возникла пауза.
- Заткнись, ублюдок! – крикнул Григ, ни к кому в особенности не обращаясь. – Полный ублюдок во всем блеске своей ублюдочности!
Арк перестал смеяться и вопросительно посмотрел на Эдвардо, но Эдвардо помотал головой – он был в данный момент даже благодарен Григу. Не пришлось заполнять неудобную паузу.
- Что именно зависит от среды? – спросил Человекодверь.
- Человек попал в другую страну, язык которой ему знаком плохо, - сказал Эдвардо. - Он, конечно же, не может найти себе среду того же уровня, что была у него раньше – из-за языкового барьера. А соотечественники его, программисты и прочие, конечно же из другой среды, ниже. Поэтому можно кое-что и подзабыть.
- ***ня, - вмешался Полковник, боясь, очевидно, что Эдвардо совершенно не в ту степь рассуждает, и делает только хуже. – Среда что-то значит в юности, во время формирования личности. А после ...
Полковник осекся. Ему показалось, что он тоже не в ту степь говорит. И тут подал голос правнук Гинсбурга.
- Да что среда, четверг ... – сказал он пьяным голосом. – Увлекаются чем-то, обсуждают, лет до двадцати пяти. Потом все скисают, обзаводятся семьями и предрассудками, и говорят – времени нет. И так всю жизнь. После двадцати пяти – почти все люди протоплазма.
Даже Григ не среагировал. Все просто проигнорировали реплику.
- Итак, подсудимый, - продолжил Человекодверь, - каждый образованный человек является человеком читающим. Для поддержания интеллекта в рабочем состоянии необходимы новые литературные впечатления.
- Точные науки! – многозначительно сказал Эдвардо, глядя в глаза Человекодверю.
- Пусть так, - согласился Человекодверь. – Я ведь не сказал – беллетристика. Я сказал – литература вообще. Я даже про имена авторов и смысл текстов ничего спрашивать не собираюсь, в инструкциях про это не написано ... А просто - ответьте каждый, кроме подсудимого, на простой вопрос – сколько книг в год прочитывает человек, которого можно назвать читающим?
- От возраста зависит! – сказал Эдвардо. – В юности читаешь много, потом меньше.
- И вообще, - поддержал его Полковник, - бывает, за месяц четыре книги одолеешь сходу, а потом два, три, четыре месяца ничего не читаешь. Я, помню, целый год ничего не читал, кроме газет и инета, было у меня такое ...
- Я не спрашиваю о частных случаях, - заверил его Человекодверь. – Сколько книг в год читает обычный, рядовой, образованный читатель – в среднем? Эдвардо?
- Не знаю ... – Сказать «одну» показалось Эдвардо неприличным. Две? Пять?
- Арк?
- Не берусь судить.
- Минерва?
- Ох, тоже мне, тему нашли, - Минерва закатила глаза.
- Простите, а вы кто такой? – спросил Человекодверь.
- А я разве не представился? – спросил приятной наружности высокий человек в безупречном фраке начала двадцатого века. – Зовут меня Паоло, я специалист по роющим осам.
Все раскланялись с Паоло, кроме Грига, заулыбались, забормотали «очень приятно», и при этом Полковник и Арк захихикали. Паоло погрозил им обоим кулаком.
- Две книги в неделю я читаю, - пьяно сказал правнук Гинсбурга. – И все забываю.
- Ну, какая к ****ям разница? – Полковник повернулся к Человекодверю. – Ну – четыре книги в год. Одну в три месяца. Устраивает?
- Вполне. За десять лет получается сорок книг. Подсудимый, вы прочли сорок книг за последние десять лет? Все равно каких – беллетристку, или там, книги по экономике, или научное что-нибудь?
Неожиданно Кукк густо покраснел. И понял, что если скажет «да», его заставят перечислить хотя бы половину этих книг. Он читал ... то есть, просматривал ... книгу Докинса ... примерно два года назад ... Начал читать несколько книг в прошлом году ... не закончил ...
- Я классику ... очень люблю ... – сказал он.
- Но ведь классику вы читали очень давно.
- Да.
- И с тех пор не перечитывали.
Пауза. По глазам Человекодверя было видно, что тест по классике он устраивать Кукку не собирается.
- Вы не виноваты, что не понимаете Толстого! – объяснил Григ. – Не дано. Многое другое дано, а Толстого не понимаете. Я тоже многое не понимаю. Но я не как ублюдок этот.
- А поэзия вам нравится? – спросил Человекодверь.
- Э ... нравится, - неуверенно сказал Кукк.
- Настолько, что вы имеете о ней собственные суждения и высказываете их публично?
- Э ... да.
- Ну вот и хорошо. Подсудимый, процитируйте двадцать строк, подряд, Державина. – Пауза. – Пушкина? – Пауза.
Кукк был уверен, что какие-то строчки Пушкина точно запали в память – но наберется ли двадцать подряд? «Брожу ли я ... » или «Воистину еврейки молодой мне дорого чудесное спасенье ... приди ко мне ... что там дальше? Красивый? Любезный? В общем, какой-то ангел мой ... скотина, ****ь, похотливый негр ... У Лукоморья дуб зеленый ... первые четыре строчки помню ... заррраза. Добрый мой приятель родился на брегах Невы. Стоял с простертою рукою кумир на бронзовом коне. Или сидел? Или чего?
- Лермонтова? – Пауза. – Фета? – Пауза. – Майкова? – Пауза. – Некрасова? – Пауза. – Блока? – Пауза. – Мандельштама? – Пауза. – Гумилева? – Пауза. – Маяковского? Светлова? Симонова? Евтушенко?
Пауза между Блоком и Мандельштамом была чуть длиннее других. Кукк помнил, что Блок написал «Незнакомку» и «Девушка пела в церковном хоре», и «Соловьиный сад». Про «Соловьиный сад» он точно помнил – из песни Галича. Из «Незнакомки» вспомнились строчки про пьяниц с глазами кроликов. И все. Почему он не назвал Галича, подумал Кукк. И понял – почему.
- Ладно, с литературой вы тоже не знакомы, - сказал Человекодверь.
И даже Эдвардо не стал спорить.
- Следующее ... что у нас? А! Естествознание.
Все заметно оживились и повеселели. Либо Кукк блеснет знаниями. Либо так опозорится, что и обвинять человека незачем. И не в чем. Кроме того, всем захотелось проверить (заодно) также и свои знания в этой области.
ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ
- Естествознание, - забубнил Человекодверь. - Ну-с, подсудимый, сперва биология ... Сколько приблизительно видов окончательно и бесповоротно исчезло за последние тридцать лет?
Минерва, тоскующая по тощей рыжей стерве, хмуро смотрела сквозь солнечные очки то на Человекодверя, совершенно не похожего на того человека, каким он представлялся ей изначально, то на Полковника, то почему-то на Арка, и принципиально не желала смотреть (почему-то) на правнука Гинсбурга, и даже не желала знать, кто он такой, и тем более - кто его прадед. И думала - Какое главное отличие выпускника школы от выпускника вуза? Прально. Выпускник школы думает, что все мировые знания ограничены школьной программой, и что их нужно выучить наизусть. Выпускник вуза уж знает, что мировые знания даже в одной области никаких разумных рамок уже не имеют, а потому всю эту хрень помнить наизусть не надо, надо оставить эту радость справочникам, которыми - вот главное! - надо уметь пользоваться. Аллес. А то нам счас про кожевенную промышленность Норвегии заливать начнут. Ужас.
Она с удовольствием вспомнила свой выпускной экзамен в вузе, когда дураки-экзаменаторы, думая, что они ужасно хитры и коварны, задавали ей какие-то хреновые вопросы, а она отвечала, «Мировые знания даже в одной области никаких разумных рамок уже не имеют, а потому всю эту хрень помнить наизусть не надо, надо оставить эту радость справочникам, которыми - вот главное! - надо уметь пользоваться». Поникшие экзаменаторы ставили ей высший балл и, сраженные, шли покупать колбасу и турецкий чай. При устройстве на работу Минерва рассказывала работодателям про справочники, и они, пораженные, предлагали ей огромные ставки, но она предпочитала сферы, не связанные с ее специальностью. В юности, бегая на свидания и желая блеснуть пред любовниками просвещенностью, она носила много разных справочников в рюкзаке, но с некоторых пор необходимость в этом отпала - Минерва стала носить сперва ноутбук, а затем телефон с выходом в инет, который при нажатии определенной комбинации кнопок выводил ее сразу в Википедию и понимал команды, подаваемые голосом меццо.
А Человкодверь все бубнил, все задавал вопросы, и Кукк продолжал либо молчать, либо хмуриться, и Григ продолжал выкрикивать что-то про ублюдочность и фекалии. После биологии последовала химия, а за химией физика (Кукк уже не думал, что энергия - это работа, и памятную ему без всяких справочников еще со средней школы формулу работы приводить не стал, но некоторые положения Специальной Теории Относительности, о которых последовали вопросы, так и остались для него лесом темным норвежским, хотя у него было несколько лет провентилировать (как говаривали в его вузе) этот вопрос). За физикой последовала математика, неведомая Полковнику (недоступность красоты этой науки в случае Полковника Кукк ставил Полковнику на вид), и Кукк окончательно стушевался, когда его попросили найти ошибку в расчете твист-фактора при постройке здания. (При чем тут математика, сказал бы прежний Кукк, но нынешний Кукк был слишком подавлен). В случае астрономии оказалось, что у Кукка нет ни малейших представлений о размерах родной галактики, и о том, как эти размеры вычисляются (не линейкой же мерят, в конце концов). Он не помнил (или никогда не знал) приблизительных расстояний от Солнца до орбиты Сатурна, не знал названий звезд первой величины. Самыми обидными оказались вопросы, касающиеся генетики (отдельно) и биохимии (отдельно), именно потому, что некоторые пассажи из книги Ричарда Докинса понравились Кукку во время оно, и он с детской непосредственностью говорил разные глупости об этих пассажах Полковнику (который читал Докинса подряд, что было обидно, да еще и издевался над ним, что было еще обиднее), мол, не понимаете вы, и так далее. Нуклеиновые кислоты, ДНК, РНК - Кукк не отвечал, но мысленно прикидывал ответы, и страшно путался. К неудовольствию Минервы Человекодверь предложил Кукку воспользоваться справочником. Появилась надежда. Сходу разницу между ДНК и РНК Кукку вывести не удалось, и он понял, что не удастся, даже если он посвятит изучению справочника весь день. Или даже целый месяц.
- Разбирательство закончено, - суровым голосом объявил Человекодверь.
Все переглянулись - даже Минерва переглянулась со всеми, не снимая солнечных очков.
ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ
- Приговор, который будет приведен в исполнение немедленно, я объявлю чуть позже. Подсудимому предоставляется слово.
Кукк, чуть подумав, сказал, -
- Собственно, разбирательство выявило отсутствие у меня эрудиции. Но эрудиция сама по себе не является признаком хорошего образования. Ни даже признаком просвещенности. И если я виноват в том, что ... делаю эрудированным людям негативную рекламу, представляясь эрудированным человеком ... и по мне судят обо всех эрудированных людях ...то в этом же самом виновны многие другие ... Просто такое сейчас время. Раньше это было по-другому. То время прошло. Прошу прощения за сумбурность.
Все почему-то смотрели в сторону, и только Григ выкрикнул, -
- Вы фантастический мудак!
- Что ж, - Человекодверь закрыл кожаную папку, и, вместо того, чтобы встать, устроился поудобнее на стуле. И даже, кажется, почувствовал и подавил в себе желание задрать ноги на стол. – Что ж. Аргумент весомый – время. Эпоха. Эра. Такое нынче время. Как сказано у Екклесиаста? Время строить и время рушить ... Вот только не сказано у него, что есть время быть приличным человеком, и есть время ханжить ... Впрочем, дело не в этом.
- Протестую, - вяло сказал Эдвардо.
- Потом, потом, - Человекодверь отмахнулся. – На этом заседании мы пришли к некоторым выводам, которых, вроде бы, никто не ожидал. – Он посмотрел на даму постарше, а та на Полковника. Посмотрев на Полковника, дама постарше подтвердила – действительно, никто не ожидал, и ожидать не собирался, и вообще. Минерва презрительно посмотрела на даму постарше, но в этот момент Человекодверь продолжил, -
- Вывод первый. Человек запоминает только то, чем постоянно интересуется. Чем больше у человека интересов, тем больше он держит в памяти. Автоматически. Например, если человеку интересна история, и он постоянно обращается к истории, выискивая какие-то факты, он волей-неволей снова и снова наталкивается на основные события и даты, или на ассоциации по основным событиям, датам, и личностям. Люди же, интересы которых ограничены, как правило эрудированными не бывают.
Полковнику и Арку ужасно захотелось возразить, но оказалось – нечем. Оба искали в памяти эрудированных знакомых с ограниченным кругом интересов. Не нашли ни одного.
- Не воняй, скотина, падаль! – закричал Григ, и Арк, в два прыжка приблизившись к нему, ударил его тыльной стороной руки наотмашь. Григ рухнул на пол, и Арк стал его пинать ногами в ребра, рыча, «У человека судьба решается, а ты, ****ь, жабо мятое, ****ишь тут, сука! ...» Григ скулил и ойкал, а Арк не унимался.
Паоло приподнялся и, положив руку Арку на плечо, сказал тихо, -
- Довольно, друг мой. Не надо больше.
Арк, показывая независимость, еще раза два пнул Грига в ребра.
- Я была о вас лучшего мнения, - сказала Арку Минерва.
Правнук Гинсбурга засопел, вскочил со стула, подбежал к Григу, наклонился, и плюнул ему в рожу.
- Вывод второй, - сказал Человекодверь, не меняя позы. – Так называемое всеобщее образование, возникшее в эпоху Индустрии, поскольку, благодаря индустрии, у людей появилось свободное время, которое следовало чем-то занять, чтобы они не перепились все и не устраивали беспорядки почем зря, изжило себя по сути. Большинству людей ... пожалуй, подавляющему большинству ... образование, т.е. умение читать и писать, и высказывать мнение, только вредит.
- Это каким же образом? – возмутился Полковник, всегда думающий о потенциальных читателях и не желающий их упускать – хоть бы и во благо всему человечеству. – Чем же это, позвольте?
- Тем, что усредняются, приходя к общему знаменателю, критерии решительно всего, и власть во всех областях человеческой деятельности оказывается в руках посредственностей. Людей, у которых нет интересов. Людей, которым не нужны ни искусство, ни наука, ни духовность. Духовный внутренний конфликт подсудимого послужил поводом к данному разбирательству, поэтому ...
- Вовсе не это ... – начал было Кукк.
- Это, это, - заверил его Человекодверь. – Конфликт Шлиманна налицо. Власть посредственности ...
- Какой еще конфликт Шлиманна? Это что, новый термин такой? Психологический?
- На психиатрию больше похоже, - подсказал Эдвардо.
- Некогда Шлиманн, предприниматель, фабрикант, миллионер (по сегодняшним меркам – миллиардер) вложил почти все свое состояние в поиски и раскопки Трои. Искать Трою он взялся не там, где она находилась по предположению тогдашних бюрократизированных историков, а в месте, обозначенном Гомером. Обозначенном приблизительно. Шлиманн был неплохой психолог и гениальный интуитивист. Поэтому, следуя маршрутом, указанным Гомером, он просто прикинул, что вот мол, в этом месте примерно она и должна была быть – здесь удобнее ее, Трою, основывать и удерживать. И нашел. На него тут же посыпались оскорбления и насмешки со стороны института историков. Но дело было во время, когда эпоха Индустрии еще не окончательно заплесневела, поэтому существовало так называемое публичное мнение. То есть, эрудитам, то есть, людям, интересующимся такими вещами, позволяли высказывать свои мысли в широкой прессе и даже в быту. Посему энтузиазм института историков сдерживался – историки сами боялись оказаться предметом насмешек по этому поводу. Мол, что бы вы ни говорили, а Шлиманн вам всем утер нос. Дилетант профессионалам. И так далее. Институт историков стал просто ждать. И дождался. Сегодня известно (я говорю «известно», потому что «известное» сегодня появляется ТОЛЬКО с разрешения определенных институтов), что Шлиманн во-первых нашел НЕ ТУ Трою (а предыдущую или последующую), во-вторых, он что-то подкладывал в раскопки, какие-то фальшивки, включая корону Приама (о чем стало «известно» почему-то не сразу, и не через сто лет после открытия, а только сейчас), и в третьих, он шарлатан и обманщик. Поскольку публичного мнения сегодня нет (то есть, публичное мнение по поводу истории контролируется институтом историков), возражать некому. И память великого историка и археолога оскорбляется и оскверняется беспрепятственно – посредственностями от института истории. Это и есть – конфликт Шлиманна. Конфликт Шлиманна наличествует во ВСЕХ областях сегодняшней деятельности. Посредственности долго ждали момента, когда можно будет всех задавить. Момент настал. Посредственность находится у власти. Даже в политике. Даже в бизнесе.
- И что же? При чем тут Кукк? – спросил Эдвардо враждебно.
- При том, что всякая власть целиком зависит от тех, кто не имеет к ней отношения, но поддерживает ее. Подсудимый относится именно к этой категории. В то же время он является сам по себе – зеркалом этой власти посредственности. Согласны?
Эдвардо отрицательно покачал головой. Арк опустил глаза. Паоло сказал, -
- А по-моему, он отличный мужик, - и уткнулся в какие-то записи, очень специальные, связанные с роющими осами.
Минерва ничего не сказала, не покачала головой, а глаза ее по-прежнему прикрыты были солнечными очками. Внук Гинсбурга сказал, -
- Согласен.
Дама постарше не согласилась. И Полковник не согласился.
- Власть посредственности была всегда, - сказал он.
- Но никогда она не была такой повсеместной, как сейчас, - парировал Человекодверь. – Публичное, наглое, не терпящее возражений отрицание всего яркого, выдающегося, прекрасного, духовного никогда еще не было настолько повсеместным. Воспевается ...
- ... всякая ***ня, согласен, - кивнул Полковник, - причем воспевается скучно и вяло. Но Кукк – не преступник, он жертва. Он обделен, а не предубежден. Оставьте его в покое. Или дайте ему среду, которая навязала бы ему духовные интересы вместо материальных. Не каждый человек лидер, и не каждый человек независим. Ну, подумаешь – испортил он эрудитам реноме. Да кто ж на его реноме раньше покупался – эрудиты, что ли? Нет, люди, которым знания неинтересны, то есть, та же компания.
- Эта компания сегодня у власти во всех областях деятельности, - напомнил Человекодверь.
- Вы случайно не евреев ли имеете в виду? – спросил правнук Гинсбурга.
Вопрос был задан настолько неожиданно, что все, кроме Кукка и Грига, рассмеялись, даже Минерва, которая, правда, тут же сделала вид, что очень сердита и всех ****а в рот.
- Оставим бесполезные препирания, - сказал Человекодверь. – Приговор приводится в исполнение немедленно. Прошу всех, кроме подсудимого, удалиться в реальность.
- Ого, - запротестовал снова Эдвардо. – Мало ли что! Не, так не пойдет. Мы его вам не отдадим.
Минерва поднялась с места и направилась к Кукку. Встав вплотную к нему, она присела рядом с его стулом на корточки и сняла солнечные очки.
Паоло поднялся и кивнул Полковнику.
- By the way, - сказал он, - it wasn’t Giotto who set off the whole Renaissance painting thingy, was it?
- Whaddya talking about? – не понял Полковник.
- It wasn’t Giotto.
- Who was it, then?
- Giotto’s mentor, of course. Ciamubue.
- I stand corrected. Ciamubue, of course.
Никто не понял, о чем речь, и, по древней привычке людей непросвещенных, никто не переспросил и не заинтересовался. Паоло элегантной походкой вышел из холла, прикрыв за собой дверь.
ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
В остальных помещениях было пусто. Выйдя на улицу, Кукк увидел то, что ожидал увидеть - безлюдье. Небо затянуто тучами, полуденный бриз с моря прохладный, неприятный. Следовало срочно сориентироваться, составить план дальнейших действий, но мешал влекущийся неверной походкой позади Григ, не перестававший бубнить о каком-то Тицибане, и о том, как некий ублюдок утверждал, что луна и солнце, если верить Эйнштейну, равной величины, и что это оскорбление и кича дерьма и испражнений. Также Грига раздражала, и он настоятельно пытался передать свое раздражение Кукку, какая-то совершенно мифическая «пятерка», полученная тем же ублюдком «в колледже» по «начерталке».
- Перестаньте, - попросил Кукк, оборачиваясь. - Это у вас неадекватная реакция.
- Нет, вполне адекватная, - возразил веско Григ.
Похоже, они остались одни в этой географической данности, не обозначенной на картах. Осознав это, Кукк начал думать о насущном. Вода. Пропитание. Крыша.
В банкетном холле и в том, что осталось от отеля, воды должно быть много. Там же, наверное, есть какие-нибудь консервы. Крыша - остатки отеля.
Кукк вынул из кармана пачку сигарет и с удивлением ее рассматривал некоторое время. Он бросил курить лет тридцать назад. Пожав плечами, он вынул сигарету, похлопал по карманам, но не нашел ни спичек, ни зажигалки.
Нужно было убираться из этого места, но как?
Сколотить плот, например. Вон сколько деревьев кругом растет - и вдоль улицы, и вдоль берега. Деревья нужно срубить и обработать. Чем? Топором. Откуда взять топор? Магазина хозтоваров здесь явно нет. Организовывать в одиночку сталелитейную промышленность - нечего и думать. Домну строить ... хмм ... да ...
Связи нет. «С континентом». Почему-то Кукк был уверен, что находится на острове.
Шагая вдоль главной улицы, пытаясь игнорировать волочащегося за ним Грига, выкрикивающего время от времени сентенции про ублюдочных мудаков и подонков, и поглядывая на фонари, Кукк вдруг заподозрил неладное и стал приглядываться к окнам и витринам. Действительно. Неоновые надписи не горят. Электричество перестали подавать. Эдак скоро сделается ночь, и будет непроглядно темно, подумал Кукк. Людей нет, электричества нет. Нужно вернутся в остатки отеля, залезть в номер, забаррикадировать дверь. А то мало ли, какая живность здесь водится и повадится приходить по ночам, и шляться по улицам. Тигры, например.
Все любители музыки так или иначе - лицемеры, думал Кукк машинально. Невозможно взрослому человеку каждый день восхищаться музыкой, каждый день ее слушать всерьез, а ведь любители утверждают, что именно так они и поступают, да к тому ж слушают не по две-три минуты, отвлекаясь на разговоры, а по полчаса. А то и по часу. Лицемерие - это нормально, это такая игра, вроде биржи. Все договорились, что именно так нужно говорить. Нельзя в этом людей упрекать. Есть у людей слабости. Касательно же эрудиции - есть люди, у которых память хорошая. Вот и весь секрет. Хотя, конечно (подумал он со злостью), если бы тощая рыжая осталась бы со мной, мне бы и тигры, и отсутствие электричества были бы - до лампочки. Тиграм я бы скормил Грига, и жил бы с рыжей припеваючи. Вон супермаркет торчит, там консервов лет на пятьдесят хватит, консервы не портятся. А вон спорт-товары, там парой спиннингов бы разжились, удили бы рыбу у прибоя. Костер по вечерам на берегу. Вон винник - вино, оно чем старше, тем лучше. Да.
Отшагав мили полторы, Кукк увидел справа по ходу огромное сооружение, похожее на ангар. Приблизившись к нему, Кукк понял, что это и есть ангар. В правой створке ангара наличествовала врезанная в створку дверь. Кукк потрогал ручку - дверь поддалась.
Внутри было сумеречно, свет проникал в ангар через продолговатые окна под самой крышей. Посреди ангара помещался большой пассажирский самолет без опознавательных знаков.
Кукк направился прямо к самолету, а Григ поотстал, присел в углу, и начал срать, стесняясь, и поминутно повторяя - «Вы уж извините, это я так, ничего особенного-таки».
Передвижной трап помещался в тридцати метрах от правого борта самолета. Кукк залез на водительское место, осмотрел dashboard, потрогал рычаги, потянул за держалку с надписью start, и с некоторым удовлетворением почувствовал вибрацию и услышал гудение мотора. Трап работает от батареи, независимо. Кукк нажал на педаль и легко и уверенно подкатил трап к передней двери самолета. Кажется, Боинга. Затем он подумал, что если залезть в самолет и завести его (допустим, получится), то не удастся выехать из ангара, не задев трап. Значит, трап нужно ставить к задней двери. Кроме того, нужно как-то открыть створки для вывода самолета из ангара – а они ведь наверняка на электричестве? ... Проверим, проверим.
ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Проверять всегда хлопотно и боязно, подумал Кукк, особенно если есть привычка смотреть не на жизнь, а на цифирь. Он сам удивился этой мысли.
ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
Мотор под правым крылом рявкнул и загудел плавно. Затем рявкнул и загудел мотор под левым крылом, и Кукку стало не по себе. Он вытер со лба пот рукавом, поплотнее уселся в кресле, подумал – не надеть ли наушники? – не надел. Поискал глазами нужные рычаги и кнопки. Неожиданно взгляд его наткнулся на рычаг, над которым кириллицей было написано «форсаж». В инструкциях такого рычага не было. Кукк уперся ногами в педали, дотянулся правой рукой до рычага, и потянул его на себя. Моторы взревели, самолет дернулся и поехал вперед, криво. Кукк, лихорадочно вспоминая инструкции (почему-то он положил их в правое кресло, и теперь до них некогда было дотягиваться – Кукку казалось, что стоит только отвести взгляд от лобового стекла, как самолет тот час же повернет и врежется в стену ангара, и тогда все пропало – вспомнил, что управлять следует, нажимая на педали поочередно. Абсурд. Он слегка отпустил левую педаль, и самолет, вместо того, чтобы выровнять курс, поехал быстрее. Тогда Кукк отпустил правую педаль, и самолет поехал еще быстрее, но выровнялся и выскочил из ангара, набирая скорость. Кукк вернул рычаг с надписью «форсаж» в изначальное положение, и моторы слегка поутихли, а бег самолета замедлился. Тогда Кукк долбанул ногой левую педаль, и самолет начал поворачивать, нацеливаясь носом на главную магистраль поселения. Кукк судорожно вздохнул и уперся обеими ногами в обе педали. Самолет нехотя остановился.
Кукк потянул «форсаж» на себя, моторы взревели. Он точно помнил, что до определенного момента реактивные самолеты сдерживают тормозами, а потом отпускают. Он посмотрел на индикаторы. Они ровно ничего ему не сказали, а только мигали успокаивающе, и не успокаивали. Кукк потянул «форсаж» еще раз, сильнее. Гул моторов оглушал. Кукк сжал зубы, закрыл глаза, и в первый раз в жизни попытался произнести молитву, и тут же вспомнил, что никаких молитв он не знает. Тогда он просто сказал, «Помоги», и отпустил обе педали.
Его отбросило к спинке сидения. Самолет, чуть задирая нос, повлекся, поскользил, помчался по главной улице поселения. Замелькали слева и справа строения, сливаясь. Кукк помнил, что есть такая специальная скорость – не то В, не то К, пройдя которую, не взлетать нельзя. Он много летал в своей жизни в качестве пассажира, но теперь никак не мог сообразить – пройдена скорость или нет. Приборы по-прежнему ничего особенного ему не говорили. Болтаются стрелки и индикаторы туда-сюда. Впереди показался пляж, и Кукк осознал, что какая бы не была у самолета теперь скорость, если он сейчас не взлетит, то просто въедет в море и утонет. И он потянул на себя руль.
Нос самолета задрался. Кукк произвел какие-то судорожные движения, и что-то произошло с flaps, не то они задрались, не то опустились, и земля стала уходить вниз. Что-то было не так. Кукк почувствовал спинным мозгом, что самолет заваливается – не то на хвост, не то на крыло. И тогда он дотащил рычаг «форсаж» до отказа. Моторы взревели, самолет кинуло в воздушную яму, затем еще в одну, затем чуть не крутануло вокруг оси, но он выровнялся и начал плавно забираться в заоблачные высоты. Справа вверху вспыхнул и замигал зеленый индикатор. Кукк вгляделся. Над индикатором была надпись – autopilot. Кукк выпустил руль, и руль слегка повелся вправо и вперед, сам собой. Боясь спугнуть ситуацию, Кукк осторожно выпростался из кресла. Некоторое время он тяжело дышал и вытирал пот со лба и шеи. Внизу был океан, огромное водное пространство без конца и края. Земли видно не было. Взгляд Кукка уперся в индикатор скорости. Переведя мили в километры, Кукк обнаружил что скорость – восемьсот восемьдесят километров в час. Нет, уже девятьсот. Девятьсот десять. Девятьсот двадцать.
Кукк толкнул дверь и вышел в салон.
Григ сидел в кресле, привязанный к нему ремнями.
- Ви мудак, - сказал он. – Ви подлый мерзавец и мудак, падаль.
Еврейский его акцент уточнился, кристаллизировался, и даже приобрел некоторые аспекты внутренней логики.
Кукк пощупал правый карман, выволок оттуда пачку сигарет, и закурил. И сел в кресло.
Почему-то ему вспомнился какой-то разговор с Полковником, когда Полковник в какой-то компании выдал вдруг цитату из повести, памятной Кукку по студенческим годам. Кукку захотелось дать Полковнику знать, что он, Кукк, с повестью знаком, и не одному Полковнику быть на селе эрудитом. Но как это сделать, чтобы не выглядело смешно, и чтобы не показать, что он, Кукк, чувствует превосходство Полковника? Сказать - «Я это читал» - глупо. Продолжить цитату? Но Кукк не помнил, что там, дальше, в этой повести, было. Привести еще цитату из той же повести? Кукк попытался вспомнить, но не вспомнил дословно ничего, ни строчки, кроме пассажа, уже процитированного Полковником. Тогда, стараясь говорить презрительно, Кукк сказал, «Ах, ах, мы читали в подлиннике Варшавского!»
Полковник посмотрел на Кукка и почему-то покраснел и пожал плечами.
Кукк дал себе обещание прочесть какую-нибудь книгу, если выйдет из ситуации живым.
Через три часа полета внизу показались очертания какого-то континента. Возможно, это была Евразия, поскольку это самый большой континент, и встреча с ним вероятнее всего, если не знаешь, откуда взлетел и куда летишь. Нужно посадить самолет.
Кукк понял, что посадить самолет он не сможет. Вообще в этом полете было много странного. Кукку пришла в голову вздорная мысль, он отогнал ее, но она снова пришла ему в голову. Самолет не должен был взлететь. То, что он делал там, в ангаре и на магистрали – все неправильно! Да и не бывает такого рычага, «форсаж». А автопилот работает только если есть связь, а какая может быть связь с выключенным радио?
Нет, я все сделал в соответствии с инструкциями, подумал Кукк. Но посадить самолет я все равно не смогу.
Он закурил еще одну сигарету, пошарил рукой под креслом, и обнаружил там плотно набитый прямоугольный холщевый мешок.
СОРОК
Григ ныл, сопливился, цеплялся Кукку за куртку и штаны, умолял научить его пользоваться парашютом, и в конце концов Кукк въехал ему по роже с разворота. Иначе было не отделаться. Григ отступил на шаг, держась за ремни парашюта.
- Вот кольцо, - сказал Кукк, показывая на свое кольцо. – Дернете, и он раскроется.
В салон ворвался ветер. В последний момент Кукку подумалось, что неплохо было бы развернуть самолет носом к океану, чтобы он падал в океан, а не на сушу, поскольку на суше бывают селения и люди. Но было поздно – гравитация, почувствовав, что у нее появился шанс, выхватила Кукка из равновесия и потащила его вниз. Ветер зашумел в ушах. Кукк сообразил, что летит вверх ногами, и стал выравниваться, растопыривая руки. Выровнявшись, он дернул за кольцо.
Вскоре он увидел внизу знакомые очертания. Он не верил глазам. Под ним был знакомый сад с абрикосами и енотом, поедающим абрикосы, причем с соседской, а не кукка, стороны забора. Это был его дом.
Уснул Кукк сразу, не думая больше о том, что то, что произошло, противоречило всем законам физики, даже если учесть, что «теория времени» действительно существует. Если об этом думать, можно додуматься – мало ли до чего! Не в Провидение же начинать верить, в конце концов, а?
ЭПИЛОГ
В Несраной Долине наступило материалистическое утро. Температура поднялась до отметки двадцать восемь с тремя четвертями градусов. Взошла большая звезда, находящаяся на расстоянии N километров от Долины и, соответственно, M километров от описываемого места, если правильно учесть угол, для чего требуется высшее математическое образование, поскольку в отсутствие такового угол высчитывается неправильно, и полученный результат вызывает лишь недоумение общественности.
Капитан Кукк аккуратно расправил бороду а-ля-Авраам-Линкольн и вышел математической походкой на двор. Зазвонил сотовый телефон в кармане.
- Не понимаю, Вы ходите к экстрасенсу? – удивленно спросил по телефону Эдвардо.
- Мне было интересно, - ответил Кукк. – У меня были вопросы.
- Такие вопросы нужно, наверное, задавать Полковнику, - заверил его Эдвардо.
- У Полковника на такие вопросы нет ответов, - сказал Кукк мрачно. – В силу религиозных убеждений. Никакой теории времени на самом деле нет. Полковнику никогда не понять красот математики.
- А Паоло?
- Тоже не понять.
Кукк спокойно съел завтрак, сидя на веранде. А затем его охватила невероятная тоска. Тоска по тощей рыжей девушке.