— Стоять! Стоять, кому сказал!
Перед Жаном и Эмюлье Стебьерами предстал маленький человечек ростом примерно по пояс среднему человеку. Он храбро держал секиру в своих мозолистых руках, хотя в глазах его на миг задержался испуг от роста чужестранцев.
— Зуффир, страж ворот Мортеля, — представился человечек. — Кто вы, чужестранцы, и зачем прибыли в Мортель?
— В какой еще Мортель? — нахмурился Жан, но потом вновь расправил брови, ничего не понимая. — Больно ты, Зуффир, на гнома похож!
— А я и есть гном, — горделиво тряхнул шевелюрой Зуффир, — вы попали в гномьи владения. Не думаю, что король Мортеля Кабрезехе Великий будет этому рад. Вам повезло, что он отправился в Колекуаз, иначе бы он сразу почувствовал ваше присутствие.
— Мы сможем пройти в город, чтобы этот… король Мортеля нас не заметил? - осведомился Эмюлье, мысленно проклиная Жана за то, что он так грубо разговаривает со стражем чужой страны.
— На данный момент лишь одно здание в нашем городе не находится под наблюдением подданных Кабрезехе — крепость в центральной его части. Она не заселена людьми, и король абсолютно не обращает на нее внимания. Сейчас вы можете погулять по городу, но как только прозвенит колокол в Нагорной лавре, вы должны будете укрыться в этой крепости. Вам все понятно? — важно спросил гном-страж.
— Да, — коротко ответил младший Стебьер.
— Тогда добро пожаловать в город Гаспаргос - страж гномьего мира!
Зуффир пронзительно свистнул, и к братьям подбежал еще один гном. Он мало чем отличался от Зуффира, лишь лицо у него было более доброе.
— Кельхен, бездельник! — проворчал привратник, немного потоптав грязную грунтовую дорогу (видимо, в Гаспаргосе недавно прошел дождь) своими короткими, толстыми ножками. — Проводи наших гостей к твердыне и дай им теплые вещи, там достаточно прохладно. Потом возвращайся на свой пост. Опять, небось, жрать ходил! Почему оставлял ворота открытыми?!
— Так ведь ты же здесь, — пожал плечами Кельхен и повел Стебьеров в город. Ничего примечательного Гаспаргос собой не представлял - обычный средневековый город. Со стороны Главных ворот Мортеля была видна гавань, у которой покоились два парусника с провизией. Эмюлье тут же догадался, что Гаспаргос - портовый город. Также были видны два огромных здания - крепость Бюпаль, как назвал ее гном-сопроводитель, и Нагорная лавра, находившаяся за пределами Гаспаргоса. Шли довольно долго. Со стороны реки повеяло холодом. Подул резкий ветер, резво разгоняющий белые облака, небо заволокло тучами. — Матерь гномья, ты только погляди! — воскликнул Кельхен. — Опять дождь проклятый собирается! Уже третий день он все льет и льет!
Доказательством его словам был ливень, который полил в ту же минуту. На гнома было жалко смотреть: с его густых волос ручьями лилась вода. Странно, скажете вы, ведь волосы должны впитывать влагу. Однако Кельхен объяснил, что волосы гномов очень плохо переносят воду, и поэтому непроизвольно сбрасывают ее с себя.
— Нам еще долго добираться до крепости, Кельхен? — спросил Жан, успевший вымокнуть до нитки. — Может сядешь на моего коня, так быстрее будет.
— Я не опущусь до того, чтобы сесть на беззащитное животное, — возмутился гном. — Идти осталось недолго, так что потерпите. Сесть на коня! Неслыханная наглость предлагать мне сесть на коня!
Эмюлье очень удивился столь странному поведению их провожатого, но вслух ничего высказывать не стал - с этими маленькими ворчунами нужно было осторожнее, а то сдадут королевской свите, тогда уж точно от казни не убежать. А в чужой стране Эмюлье умирать как-то не хотелось.
Вот и крепость. Да уж, подумал про себя Жан, крепость Ихтенбергес по размерам этой крепости даже в подметки не годится! Странно, что король Мортеля не стал заселять ее гномами, она могла бы быть прекрасным местом для ведения хозяйства, если бы здесь жили крестьяне. От этих раздумий Жана оторвал Кельхен, сказав, что им нужно поторопиться. Он потребовал тишины от братьев, так как в этой крепости могли тайно укрыться гномы, и попасться им на глаза значит сдать себя в руки Кабрезехе Великого.
В крепости Бюпаль было очень жутко ; видимо, это здание было очень древним, потому что на стенах виднелись росписи, похожие на картину, выполненную художником-бездарем, сохраненные с первобытнообщинных времен. Потолки были высокие, метров пятнадцать, не меньше. На стенах также висела паутина, на которую даже пауки боялись залезть ; больно хрупкой она была. Через небольшое расстояние путники увидели высоченную лестницу на второй этаж. Кельхен начал подниматься и шепнул вслед братьям-Стебьерам:
; Нам наверх. Идите за мной и не производите ни звука, ясно?
Те кивнули, а Жан тем временем постепенно стал уходить в сторону от процессии. Не потому, что он так хотел, а потому что не видел из-за восхищения замком ни Эмюлье, ни Кельхена. Он поднялся на второй этаж по другой, не менее высокой лестнице, и сразу увидел большую массивную дверь с не менее массивным висячим замком, который, однако, был сорван. Жан вошел в коридор второго этажа, и ему в нос сразу ударил тяжелый, усыпляющий запах. Чтобы не упасть без сознания, Жан ухватился за ручку той самой двери и стал с силой дергать. После пятой попытки дверь со скрипом отворилась, и его взгляду предстала узенькая комнатка без окон. Посредине ее стоял круглый стол, подле него стоял стул, на котором лежал (к ужасу Жана) окоченелый труп гнома. В руке его виднелось потрепанное перо, и Жан понял, что перед ним сидит мертвый летописец. На столе лежала толстая книга, видимо, летопись, история того неведомого королевства гномов, в которое случайно попали братья Стебьеры. Жан открыл книгу. Начиналась она с карты, на которой располагалось это королевство. Надо сказать, что в одно это большое королевство входило еще восемь маленьких, и среди них страна Мортель, а вместе с ним и город Гаспаргос. Карта была очень подробной, и Жан невольно засмотрелся на нее. Каждая крепость, каждый замок был показан на ней с удивительной аккуратностью — было видно, что этот мертвый летописец был при жизни не только хорошим историком, но и отменным художником. Особое внимание Жан обратил на город Эрвальгер — столицу Мортеля. Там были единственные заселенные крепости, остальные были пусты.
Наконец Жан перевернул страницу и увидел, что дальше описывается история Большого королевства, как он назвал эти безвестные земли. В отличие от Эмюлье, Жан был не обучен грамоте, а потому и не пытался прочесть ни одного предложения. Он стал пролистывать страницы, рассматривая любопытные рисунки.
Вдруг в комнату вошли. Жан вздрогнул, но волноваться не следовало — вошли Эмюлье и Кельхен. Старший Стебьер бросился к гному-стражу и воскликнул:
— Кельхен, там мертвый летописец на стуле!
— Да знаю я! — отмахнулся гном и осмотрел комнату, сказав, — Что-то здесь нечисто.
— А кем был этот гном-летописец? — спросил Эмюлье.
— Он не гном, — поморщился страж, — это человек-карлик. — Кельхен снова осмотрел комнату и подскочил. — Слушайте, а ведь этот летописец был вчера еще живой! Значит, его кто-то убил…
— Его убил Кабрезехе, Властитель страны Мортель, — раздался голос с порога комнаты. Кельхен тихо вскрикнул — это был Кабрезехе Великий, король Мортеля.
— Эмюлье, ты обучен грамоте? — отчаянно спросил Кельхен, держа его за полы плаща. — Если да, то возьми книгу и беги прочь! Твой конь находится в пещере, к западу от Нагорной лавры. На всякий случай возьми меч, — Кельхен протянул Стебьеру красивый, блестящий меч с очень острым лезвием, — вдруг тебе по дороге попадется Зуффир. Я уверен, что он сдал нас королю. Ну все, иди.
— А как же Жан? — возмутился Эмюлье. — Он мой единственный брат, и без него я никуда не пойду!
— Тебе больше не придется с ним никуда ходить, — рассудил с улыбкой Кабрезехе, достал секиру из-за пазухи и одним ударом снес голову Жана, который, выслушивая реплики брата, стоял спиной к королю Мортеля и ничего не видел.
— Нет, — выдохнул Эмюлье и подошел к Кабрезехе, — я убью тебя, жалкий коротышка!
Он взмахнул мечом и собрался уже перерезать гному горло, но тот вовремя взмахнул своей секирой и выбил меч из рук Эмюлье.
— Уходи! — прогремел Кабрезехе Великий. — Уходи, считаю до трех, если не уйдешь, убью и Кельхена, и тебя. Живо!
Эмюлье схватил с пола меч, со стола книгу и выбежал в коридор второго этажа. До лестницы оставалось всего три шага, как Стебьер услышал истошный крик Кельхена. «Убийца», — с ненавистью подумал о Кабрезехе Эмюлье и вышел из крепости Бюпаль. На пороге стоял Зуффир, страж ворот Мортеля.
— А, Эмюлье Стебьер! Как…
Ничего не говоря, Эмюлье подошел к гному и со всей силы ударил по его шее. Голова отлетела метра на два, не давая возможности хозяину договорить. Стебьер, тем временем, двинул путь к Нагорной лавре. Книгу он решил рассмотреть тогда, когда покинет пределы города Гаспаргоса.
До церквушки Эмюлье дошел за двадцать минут. Наступила ночь. Темная, звездная ночь. Определив северное направление, он пошел налево от него. Вот и пещера, а в ней конь стоит. Зуффир, несмотря на измену, хорошо поухаживал за его конем — тот выглядел очень бодрым, хоть утром, когда Стебьеры только прибыли в Мортель, он еле на копытах стоял. Сейчас он радостно приветствовал своего хозяина, пофыркивая и оплевываясь.
Чтобы отправиться в ближайший с Гаспаргосом город, Эмюлье решил посмотреть в книгу, потому что в книгах такого типа обязательно должна быть карта или план местности. Открыв толстенный том, Эмюлье не смог ничего увидеть — мрак укрыл пещеру от пола до потолка. У Нагорной лавры Эмюлье заметил несколько факелов, и сейчас он решил сходить и взять один из них.
Спустя несколько мгновений беглец уже осматривал карту на первой странице книги, имевшую странный заголовок «Планетный Пустырь». Что это, выяснять было некогда — ближайшим городом был Эрвальгер, стольный град Мортеля, и он решил отправиться туда прямо сейчас. Дорога, если верить карте, шла прямиком за Нагорной лаврой. Эмюлье сел на коня и двинул путь. По дороге он встретил гнома-монаха, одного из служителей лавры.
— Будь всегда в здравии, святой отец, — начал Эмюлье, — у меня к тебе вопрос.
— Задавай, раб божий, — потребовал монах так, будто он сам Бог.
— Как мне пройти в стольный град Эрвальгер, святой отец?
— Одна дорога ведет в столицу, — нахмурился монах, — через врата Нагорной лавры. Но, — повысил он голос, увидев, что Эмюлье собирается войти в церковь, — врата лавры защищены Морским Изумрудом, раб божий.
— Что это значит? — спросил Стебьер.
— Это значит, что открыть врата лавры и войти туда может лишь гном. Ты, как я вижу, таковым не являешься.
— Что же мне делать? — нахмурился Эмюлье.
— Иди в город, проси помощи у жителей града Гаспаргоса, раб, – сказал раздраженно монах. — Я тебе помочь ничем не могу.
Эмюлье хотел было окликнуть собеседника, но того и след простыл — в темноте ночи он как в воду канул. Делать нечего, придется воспользоваться советом монаха и снова возвратиться в город, хоть это было очень рискованно.
До города было рукой подать, можно было считать, что Нагорная лавра находится не за пределами, а на окраине Гаспаргоса. Как назло, город спал. Тщетно пытался найти Эмюлье ночных сторожевых. Он, конечно, знал, что у самых ворот Мортеля стоят два стража, но испытывать свою судьбу во второй раз все-таки не хотелось.
Повезло ему только перед восходом солнца — один купец, довольно
надолго задержавшийся после разгрузки товара на порту. Он был пьян и имел довольно глуповатый вид, и Эмюлье поначалу думал убраться от него подальше. Но, поняв вконец свое трудное положение, он подошел к купцу и спросил:
— Доброй ночи, господин.
— Здравствуй, парень, — икнул гном, подивившись размерам собеседника. — Чего надо?
— Знаете ли вы дорогу в Эрвальгер, господин? — вежливо спросил Эмюлье.
— Еще бы не знал, — хмыкнул купец, покачнулся и чуть было не потерял равновесие, — иди в Нагорную лавру, там и проход!
— А другой, другой дороги нет? — нетерпеливо поинтересовался Стебьер.
— Ну почему же нет? Есть, конечно, надо просто ехать вдоль северных границ Гаспаргоса.
— Вы не могли бы меня провести туда? Садитесь на моего коня и показывайте.
У этого пьяницы, похоже, не было такого комплекса, как у Кельхена, так как он беспрепятственно сел на лихого белого коня Эмюлье, взятого в крепости Ихтенбергес. Позже Эмюлье начал думать, что этот купец — всего лишь шпион Кабрезехе, поскольку дорога вела через крепость Бюпаль, которую в данный момент охраняли гномьи стражники (надо сказать, что парочку гномов по дороге Эмюлье порезал). Но потом дорога пошла вдоль ворот Мортеля, и вскоре взяла южное направление. Еще через несколько минут Эмюлье и его сопровождающий увидели, как остается позади Нагорная лавра и Гаспаргос вместе с ней.
— Ну, все, тормози, — крикнул гном-проводник, и Эмюлье дернул поводья на себя. — Дальше идет прямая дорога на Эрвальгер, а мне надо возвращаться в порт — завтра отплаваю в Гэберт.
— А что такое Гэберт? — спросил Эмюлье.
— Пришелец ты, да? — понимающе потрепал его купец по ладони, потому что далее не достал. — Гэберт — это страна на северо-западе, понятно?
— Да, — кивнул Эмюлье. — Ну ладно, спасибо, господин, и прощайте.
— Э, нет! — запротестовал гном, погрозив маленьким и толстым пальцем. — Спасибо в рот не положишь. Плати пять златников и шуруй в свой Эрвальгер!
— Прости, купец, у меня нет денег, — улыбнулся Эмюлье и погнал на коне по направлению к Эрвальгеру.
— А ну стой! — заорал купец. — Вот злодей! Попадись ты мне, не сохранить тебе головы!
Ну вот, подумал Эмюлье, теперь все против него. Нет, ну нельзя же так! И поспать-то нельзя, заснешь — поймают шпионы Кабрезехе и порежут на куски, да еще купец этот! Ладно, надо доехать сначала до Эрвальгера, а там уж все обмозговать.
Дорога в стольный град оказалась куда труднее, чем думал Эмюлье. Редколесье, которое украшало город Гаспаргос, вскоре сменилось жаркими саваннами. Спустя два часа после побега из Гаспаргоса, когда уже рассвело, младшего (а теперь и единственного) Стебьера стала нестерпимо мучить жажда. Мимоходом стали появляться деревни. Посмотрев еще раз на карту, Эмюлье понял, что до Эрвальгера еще далековато будет, и решил заехать в одну из деревень, колодцы там должны быть, поэтому будет где воды испить. Казалось, судьба благословила его — сразу за воротами деревни стоял колодец. Но нет, он оказался пустым. Сил у Эмюлье не хватило на то, чтобы войти в ближайший дом, и он свалился на пыльную землю. Сон пришел мгновенно.
Через несколько минут через эту же деревню пошел отряд гномов-туристов, которые сразу же увидели лежащего на земле и обессиленного Эмюлье Стебьера. Спустившись с коня, один из гномов нагнулся к лицу человека и услышал его частое дыхание. Что-то сказав своим спутникам, гном взял маленькую фляжку с водой и вылил немного на лицо Эмюлье. Тот зашлепал губами в ожидании того, что кто-нибудь прильет воды к нему в рот, и проснулся.
— Кто ты, великан? — спросил все то же гном.
— Я не великан, — зевнув, ответил Эмюлье, — я человек. Не могли бы вы мне дать испить воды?
Гном протянул фляжку, дал попить немного и умыться — Эмюлье лежал лицом к земле и немного вымазался. Он спросил у Стебьера, куда тот движется.
— В Эрвальгер, — сказал Эмюлье. — Скажите, где можно найти воду, чтобы дать попить коню.
— Через пять кет будет проходить мост, под ним течет Великая Река, впадающая в Море Безмолвия. Там можно и нам сделать привал. Раз так, то отправимся прямо сейчас, отдохнем после.
Шесть коней — один с человеком, а пять остальных с гномами, —выехали из деревни и двинули на юг. Спустя минут десять всадники действительно увидели мост, вымощенный скальными глыбами. Все они спустились на лужайку у реки, и главный гном, потрогав воду, сказал с блаженством:
— Прохладная. Неплохо было бы искупнуться. Вы как думаете, а?
Он стянул с себя одежду и прыгнул в воду. Потом, вынырнув, он почесал свою волосатую грудь и произнес удовлетворенно:
— Хороша, чертовка! Ну, чего встали! Давайте в воду прыгайте, глупцы, она такая славная!
Эмюлье послушался совета гнома, а вот остальные воздержались — боялись воды.
Так прошел час.
После продолжительного купания Эмюлье спросил:
— Куда вы едете? И откуда, господин?
— Зови меня Пифон. Мы едем в Сартайн, это город у южных границ Мортеля. Прибыли из Жаммея, города у северо-восточных границ Мортеля.
Эмюлье снова заглянул в карту. Сначала посмотрел на свой путь. Ехать еще следовало около трехсот кет, то есть почти половину того, что он уже проехал от самых ворот Гаспаргоса. Потом взглянул на города Сартайн и Жаммей, до которых было очень далеко.
— Славная у тебя книга, — пробормотал Пифон, взяв у Эмюлье летопись и с трудом повертев ее в руках, — ценная очень. Продашь за восемь златников?
— Нет, Пифон, — твердо ответил Эмюлье, — деньги мне, конечно, нужны, но сейчас мне книга дороже.
Стебьер попробовал забрать книгу у гнома, но тот изловчился и перехватил ее.
— А не продашь, так сам возьму, — хитро подмигнул Пифон и зашагал к коню. Эмюлье разозлился, выхватил меч и направил его на глотку Пифона. Тот испугался.
— Нет, ты отдашь ее мне, — крикнул Эмюлье, а, увидев, что к нему со всех сторон подходят гномы с секирами, пригрозил:
— Никому не подходить, или я проткну ему глотку!
От волнения и от злобы у Эмюлье дрогнула рука, и лезвие меча порезало кожу гнома. Тот взвыл.
— Ах ты, сволочь поганая! — заорал Пифон. — Я с тобой шучу, а ты меня зарезать собрался? Да я тебя в порошок сотру!
Он набросился с кулаками на Эмюлье, который на полметра был выше его. Тот схватил гнома за бороду и вышвырнул в реку. Пифон, кряхтя, вышел из воды и улыбнулся, сказав:
— А ты, парень, не промах! Ладно уж, хватит болтать, пора в путь.
Спустя четыре с половиной часа всадники добрались до Эрвальгера, находящегося в пустыне. Эрвальгер был огромным городом, с множеством больших улиц и с многочисленными развилками на тот или иной город. У перекрестков дорог стояли крепостные и говорили, куда ведет дорога. Стольный град был помимо того еще и красивым. Вдали виднелось три сооружения — две крепости с крестьянами и великолепный замок феодала, имеющего огромное количество феодов и крестьян.
— Я здесь временно, Пифон, — произнес Эмюлье, задыхаясь от жары и усталости, — можно ли здесь найти место, где можно отдохнуть и остановиться на ночлег?
— Я знаком с одним трактирщиком, — улыбнулся Пифон, — у него приличный дом и красавица жена, между прочим. Можно с ним договориться, он славный малый и… для надежности я вручу ему три златника за твой пристрой.
— Где мы можем найти его?
— В трактире «Львиный зев». Это неподалеку.
Проехав еще одну кету, пять гномов и один человек оказались у грязного и пыльного местечка на Королевском переулке. Да уж, не похоже на Королевский. По крайней мере, «Львиный зев» был сборищем для обжор и пьянчуг, и ничего более. На каждом столе стояла большая пинта пива и огромная свиная нога — не всякий человек такую съест за раз, а уж гном!
— У них праздник? — удивленно поинтересовался Эмюлье.
— У них это каждый день так, — презрительно покачал головой Пифон, и увидев, как к ним подходит трактирщик, поклонился и сказал ему:
— Приветствую, Регго! Как у тебя идут дела? О, кстати, хочу познакомить тебя с человеком, с одним из тех существ, которых я, если честно, ранее не встречал. Это… о, матерь гномья! А я ведь даже не знаю твоего имени! — обратился он к Эмюлье.
— Мое имя Эмюлье Стебьер, господин, — сказал тот трактирщику и учтиво поклонился.
— Здравствуй, Эмюлье, — сказал трактирщик, — я Регго. Прошу извинить, нам с Пифоном нужно поговорить.
Они отошли, и Регго сказал шепотом:
— Какого черта ты приволок сюда этого гнома-переростка? Как он вообще сюда поместился?
— Ты должен его взять на один день, Регго. Я прошу, всего на один! Я обещаю, что дам тебе за это три золотых.
— Трех будет мало.
— Хорошо, я даю тебе пять златников, и ты даешь ему ночлег и провизию на дальнейший путь.
— Эй, это за дополнительную цену! — возмутился Регго. — Десять золотых, не меньше!
— Десять?! Да у тебя, видно, лихорадка золотая! Где ж я тебе столько денег возьму?
— Меня не волнует. Или ты платишь поставленную цену, или пусть этот черт убирается вон, и подальше!
Вздохнув, Пифон достал из-за пазухи серебряный портсигар и достал оттуда десять златников. Затем протянул их трактирщику.
— Так-то лучше, — усмехнулся Регго и подошел к Эмюлье. — Господин Стебьер, вы можете пока отправляться ко мне домой, Пифон проведет вас. Отдыхайте, прошу! Поговорим после.
Дом Регго и вправду был хорошим, да и жена его была ничего, если бы не была гномихой легкого поведения. С прохода Эмюлье и Пифона она откровенно липла к ним, надеясь, что хоть кто-то обратит на нее внимания. Но Пифон ясно дал понять Эмюлье, что с этой штучкой лучше не связываться, иначе потом не отвязаться.
Пифон провел Стебьера в его комнату и покинул ее почти сразу. Эмюлье решил посмотреть книгу и запер дверь в спальню на засов.
«Какая же она необычная, — открыв первую страницу, подумал Эмюлье. — Ее страницы манят меня, как свежее мясо манит голодного волка, с самой первой страницы!». И вправду, когда он открыл страницу с картой, он снова надолго задержал на ней взгляд. Затем он опомнился и перевернул страницу. И тут он понял смысл слов «Планетный Пустырь» — из первых же слов, написанных далее:
« Планетный Пустырь — это то, что нас окружает, это неизвестная цивилизация, сотканная воедино в лице семи могущественных королевств гномов и одного не менее могущественного королевства людей и не найденная на карте мира. Путник, если ты скрываешься, беги в Бюртофф, замечательную страну на юго-востоке Планетного Пустыря. Если тебе нужен советчик, обращайся к небесам — если они сочтут нужным ответить, то ответят. Только помни где ты, путник, дай им понять, что ты свой. Прочти Великую Летопись, путник, и ты узнаешь о гномах, жителях Пустыря, все.»
Эмюлье открыл последнюю страницу, в надежде на то, что там располагается словарный указатель. Правда, там он был. Эмюлье нашел словосочетание «Морской Изумруд». Оказалось, что оно находится на четыреста семьдесят четвертой странице. «Нехило», — удивился Стебьер и нашел нужную информацию:
« Морской Изумруд — удивительное сокровище, обладающее неземной колдовской силой, и которое подвластно лишь ИЗБРАННЫМ ГНОМАМ. Невозможно использовать Изумруд в корыстных целях, можно лишь исполнять долг гнома, дело, которое обязан сделать за свою жизнь каждый гном.
Название ИЗУМРУД появилось довольно просто: гномы, использующие Морской Изумруд, светятся изумрудным цветом, который на три дня ослепляет врагов, находящихся на расстоянии в сто кет (от гномьего KETECH — километр). Название МОРСКОЙ появилось от одного условия сокровища — гном перед использованием Морского Изумруда должен час находиться в воде (между прочим, неприятной для него).»
Эмюлье вдруг охватило неприятное подозрение, и он содрогнулся. Тогда, на Великой Реке, Пифон пробыл в воде ровно час, и теперь он мог легко использовать Морской Изумруд против Эмюлье. Неужели он — шпион Кабрезехе? Все возможно, они могли гнаться за ним от самого Гаспаргоса, с того момента, как он в последний раз проехал мимо крепости Бюпаль.
Он вышел из дома гнома Регго и направился в трактир «Львиный зев», где обещал быть Пифон. Уже вечерело, и на улицах то и дело появлялись разбойники. «Я явно уже не в Гаспаргосе», — подумал Эмюлье. На улице прохладнее не стало, только пыли прибавилось, и Эмюлье снова стало не хватать воздуха, он был близок к тому, чтобы свалиться в обморок.
Пифон сидел на центральном столике и потягивал пиво. Выглядел он довольно жалко: борода была вся мокрая и липкая от пролитого на нее пива, глаза сузились, губы кривились в мерзкой и глупой усмешке. А еще он был пьян, хоть и достаточно вменяем.
— Надо поговорить, — серьезно сказал Эмюлье, подошедши к гному.
— Говори, — беззаботно протянул Пифон и протянул ноги на стол.
— Скажи, ты шпион Кабрезехе? Только не ври, пожалуйста.
— Зачем мне врать? Врут только свиньи и… возможно, еще неудачники. Я не такой. Да, я шпион Кабрезехе. Я руковожу флотом Мортеля, король взял меня на службу, когда мне было всего семнадцать. Великий он, этот Кабрезехе! Он вывел меня в люди.
— Да уж, великий, — фыркнул Эмюлье, — убийца великий.
— Убийца? — переспросил Пифон и захохотал. — Да брось, Эмюлье! Кто в наше время не убийца? Кстати, вот что я тебе скажу: за дело мира можно немного и порубить живую тварь!
— А почему же ты меня не убил? — удивился Эмюлье. — Ведь ты владеешь Морским Изумрудом, я видел, как ты час просидел в воде!
— Откуда ты знаешь про Морской Изумруд, Эмюлье? — насторожился Пифон и немного даже протрезвел. — Людям не положено знать о нем, это Проклятие Гномов!
— Проклятие? — удивился Стебьер. — Но в летописи сказано…
— Летопись знает лишь самую простую сторону Изумруда. И тебе, в общем-то, не следует.
— Прошу, расскажи мне о нем! — взмолился Эмюлье.
— Нет, глупое отродье! — вскричал Пифон. — Не надо. Иди в дом и поспи. Ты пробудешь у Регго два дня, я с ним договорился. А мы завтра поедем в Сартайн.
— Расскажи, почему ты не убил меня, — принял последнюю попытку Эмюлье.
— Ладно, пошли на улицу, Эмюлье. Там расскажу, там красивее, там звезды горят. — Они вышли на улицу и гном продолжил. — Ты прав, Эмюлье, я владею Морским Изумрудом, и я чуть было не пришиб тебя им. Но ты спас себе жизнь. Во-первых, хочу кое-что тебе сказать, одну хитрость действия этой вещицы: во время исполнения колдовства Изумруда страх не должен посещать исполнителя. Ты застал своим мечом меня врасплох — стоя к тебе спиной, я уже готовился ударить, но ты помешал мне. Конечно, я мог справиться со своим страхом, но произошло еще кое-что — ты снова сбросил меня в воду, а если находишься в воде больше часа, колдовство не действует.
— Мне здорово повезло, — взволнованно заметил Эмюлье.
— Да, — усмехнулся Пифон, и они пошли в дом трактирщика. Через несколько минут Эмюлье уже спал в кровати, которую ему отвела гномья семья, и видел прекрасные сны, тесно связанные с его будущей поездкой в Бюртофф.