Подъезжая к дому, он всегда говорил:
- Главное - е...ать жену и отдавать ей зарплату. Затем, кряхтя вылезал из красной "копейки", снимал плащ, с размаху расстилал его прямо в лужу на асфальте, возюкал туда - сюда, с трудом разгибался и, нашарив выпученными глазами меня, говорил:
- Пойдём.
Он - Витёк. Он же шеф, он же Бугор, как мы звали его за глаза. Стокилограммовый мешок жира, вперемешку с мышцами, как мраморная свиная шейка. Стриженная круглая башка. Затылок в складках, маленькие, хищные глазки, - самый, что ни на есть Бугор.
Удивительно, но девки "пёрлись" от него, а он даже не пытался втянуть живот. Вот и сегодня, два намазюканных существа ж.п., уже сидят на заднем сиденье, манерно выставив дымящиеся сигареты. В лифте уточняется легенда. Лопнул и потёк амортизатор, едем в гаражи, сами не справились. (Грязный плащ).
Супруга Вера, в китайском халате с павлинами, хлопая короткими белёсыми ресницами, почесывает короткую волосатую ногу, обутую в сбитый тапочек, другой, такой же, короткой и волосатой. Плащ в куче грязного белья. Шуршит бумага, заворачивается сухой паёк.
- Курочки положи.
Короткие пальцы-сардельки Бугра, мусолят купюры. Мелькают червонцы.
- Возьми.
Пачка мгновенно исчезает в объёмистом кармане пёстрого халата.
- Когда ждать-то?
Уже у двери - неопределённый жест в сторону сбитых тапочек. Спустя три минуты, визг резины по асфальту и уплывающие в темноту красные огоньки.
Существа ж.п.,хоть и без претензий, всё же, в чужой машине и среди не знакомых парней, слегка скованы. Оно и понятно. Но, то что называется, - гендерная тема, давно отшлифована. Витёк сразу берёт инициативу на себя. Плоские шутки и сальные анекдоты, выскакивают из его рта, как шары, в старинной передаче «Спортлото». С заднего сиденья доносится довольное гыгыканье. Там явно чувствуют себя в своей тарелке. Вот и конечная цель путешествия. Разумеется общага, полутемная и обшарпанная. Комната на троих.
Дверь открывает чудовищных размеров третья подружка в каком-то темном балахоне. Чужая территория всегда сковывает, но только не Бугра. Он и здесь как дома. С размаху плюхается на железную койку с панцирной сеткой.
- Гы! Прикольный батутик! Бутылка на столе, девки суетятся с закуской. Присовокупляется вечерняя курочка. - Ну, за любовь! Через двадцать минут, уже полностью расслабленные девицы, перестав стеснятся, хохочут в голос. Бугор в ударе. Извлечены из памяти и выданы все "номера". Одна из троих - белобрысая, неожиданно резко прыгает на койку Бугра и ныряет ему в подмышку. Через мгновение, выглядывает оттуда, с победным видом зверька, опередившего менее расторопных сородичей. Таким образом, делёж совершён и закончен. Теоретически, на мою долю остаются две гражданки, одна из которых в обычную дверь проходит, вероятно, только боком. Ещё через полчаса, свет потушен, все угомоняются. Кровать Бугра неистово стонет, бухаясь железными шишечками в стенку.
- О, мама! О, Боже! - доносится сдавленный шёпот. Постепенное крещендо, возвышает стоны и всхлипывания почти в крик.
- Да заткни ты ее, сейчас ведь ментовку вызовут! - пытаюсь урезонить я. Безрезультатно. Толстушка, резонно рассудив, что ей ничего не обломится, мирно посапывает в две дырки, на своей койке. Мне ничего не остается, как накрыться одеялом с оставшейся гражданкой. В нос тут же ударяет резкий запах протухшей селёдки. О, простота! О, нравы... пулей вылетаю из койки и начинаю мыкаться в темноте, пытаясь сообразить, куда же приткнуться. Кошусь на сопящий холм - места рядом совсем нет.
Ничего не остается, как просто взобраться и лечь на него, как на вздыбленную платформу. Прости родная. Сначала она ничего не чувствует, потом, не открывая глаз, сонно спрашивает - Кто это? - Через некоторое время раздаётся ее мощный храп. Наоравшись, белобрысая выползает из под лошадиной ляжки Бугра и прошлёпывает босыми ногами, куда-то в темноту коридора. Светает. Первое чириканье ранней птахи. Пора. Трогаю Бугра за плечо. Входная дверь закрыта. Открыв окно, прыгаем со второго этажа на кучу какого-то строительного хлама.
На третий день, Бугор неожиданно мрачнеет и, промаявшись так, уже под вечер, с загадочным видом зовёт меня в сортир. Там, в тесноте кабины, выворачивает из ширинки "прибор", напоминающий добрую скалку и, сдавив культяпками пальцев конец, шепчет: - Смотри! В тусклом свете засраной мухами лампочки, мутно поблёскивает жирная желтая капля.
- Бл… триппер! Эх, надо было толстушку цеплять...
- Может засорение? – робко предполагаю я. Мощная пятерня по–отечески ложится мне на голову – сынок…
Незабвенный Яков Самуилыч, с лицом библейского пророка, профессиональным жестом приглашает за шторку - Показывайте.
Через пару недель, красная "копейка", как обычно, с размаху тормозит у родного подъезда. Тот же плащ, летит в ту же лужу.
- Главное - е...ать жену и отдавать ей зарплату, сипит Бугор и жмёт культяпкой кнопку лифта. И мой обречённый вздох - опять за старое...