ГЛАВА 10
Каждый раз они облетали всё большую территорию, удалялись на десятки километров. Стасики никак не реагировали, если не считать неизменное сопровождение эскадрильи Косточек. Следовали хвостиком, не чиня препятствий.
За следующие два дня ничего нового не увидели: один и тот же пейзаж и никаких следов поселений. Похоже на сотни километров только Город стасиков и Мёртвый город.
Как-то раз ночью Оля неожиданно проснулась, без причины, и собственными глазами увидела подтверждение папиного предположения: стасики пили кровь, чистили кожу, подрезали кончики волос, подравнивали усы и бородку папы; отходы тут же съедались. При этом старались не причинять беспокойства "дойным коровам", что надо сказать, у них прекрасно получалось: Оля не чувствовала укусов, не было и зудящих последствий, как от укусов насекомых. Кровопийцы, попив, старательно "залечивали" ранку.
Негативных последствий не наблюдали, наоборот, по утрам просыпались бодрые, посвежевшие. В холодильнике появлялись новые вкусности, видимо компенсация за донорство. Так что вроде и недовольства не должно быть. Оля об этом старалась вообще не думать. Она не сильно-то и удивилась, когда оказалось что стасики выпивают всю воду из ванны, едва она из неё вылезает. Раз им зачем-то надо, пусть пьют.
А Валерий всё не мог смириться с фактом, что его сделали "дойной коровой":то и дело ворчал, психовал по пустякам.
Так прошло три ничем не примечательных дня. Человеко-обезьяна больше не видели, и Оля начала потихоньку сомневаться, что он был в реальности.
На четвёртый день решили пролететь на юг ещё на пару десятков километров.
Лес, да и вообще растительность, внезапно оборвались, и пошла самая настоящая пустыня: один песок и ничего более. И не понять: то ли пустыня наступает, то ли наоборот отступает. Пустыня тянулась до самого горизонта, уныло-однообразная, даже не на чём глазу зацепиться.
Вернулись к началу леса и взяли курс на восток. Километров через пятьдесят здесь тоже резко сменился ландшафт: лес помельчал, превратился в кустарник, который мужественно полез на подступившие горы. Извилистым петушиным гребнем потянулся хребет на юг, тесня пустыню.
Виталий направил челнок на хребет. Когда поравнялись с первой вершиной, сопровождавшие Косточки, вдруг повели себя странно: залетели вперёд, выстроились преграждающей скобкой.
Виталий остановился, завис над вершиной.
-Чего это они? - спросила Оля.
- Либо это конец нашего загона и дальше нельзя…
-…либо опасность за горами.
-Возможно. Что будем делать? Поворачивать?
- А если резко под ними пролететь? Не станут же сбивать нас. А мы только глянем одним глазком.
- Зачем же одним. Смотреть так в оба,- усмехнулся Виталий.
Он медленно тронулся, делая вид, что разворачивается. Косточки, поверив, стали перестраиваться.
-Давай! - внезапно закричала Оля, и Виталий ударил по газам.
За гребнем была чашеобразная долина, четверть её занимало широкое в форме рыбного блюда озеро. На дальнем берегу стояло двухэтажное паукообразное здание, а чуть в стороне на асфальтированном поле…небольшой транспортный корабль.
-О! - вскрикнула Оля.- Ещё одна цивилизация.
Косточки повели себя ещё более странно: развернулись, выстроились клином и…улетели восвояси.
-Махнули на нас лапкой или полетели за подмогой? - провожая их взглядом, проговорил Виталий.
-Через некоторое время узнаем. Что дальше? Идём на контакт?
-Может, сначала понаблюдаем? Сядем вон там, у подлеска.
-Понаблюдаем.
Время томительно шло, а ничего не происходило: ни близ здания, ни около корабля никто не показывался.
-Может, тоже заброшено, как Мёртвый город?- осторожно выдвинула версию Оля.
-Всё может быть,- пожал плечами Виталий.
- Давай рискнём приблизиться. Мы же безоружные.
-Безоружных чаще и берут в плен.
- Но мы же не военные. Если они разумные, сразу поймут, что мы с миром.
- С миром? Ладно, пошли с миром.
-Я только в туалет схожу.
В "кустиках" Оля пробыла чуть более минуты. Возвращалась неспеша. До выхода на опушку оставалось шагов десять, когда тревожное предчувствие знобкой волной окатило, бросило в дрожь.
Выбежав на опушку, Оля сначала застыла, поражённая увиденным, затем с криком "Па!?" метнулась вперёд.
Челнок был полностью затянут серебристой сеткой, а там где были дверцы, будто заплатки из более плотной сетки. Виталия не видно и не слышно, интуиция уверенно подсказывала: он внутри.
Оля для проверки всё же окликнула:
-Па, ты где?
Изнутри челнока выпорхнул сдавленный стон.
- Па, я сейчас, потерпи…
Все попытки разорвать сетку закончились обломанными ногтями и изрезанными в кровь пальцами.
Стон в челноке становился слабее, слабее…
Оля в отчаянье заплакала, мысленно послала стасикам "sos": "Миленькие! Родненькие! ПОМОГИТЕ!"
Краем глаза сквозь пелену слёз увидела обломок сухой ветки, бросилась к нему и тот час услышала дробное потрескивание. Вскинула голову - и на время позабыла про слёзы, про палку: на челноке стоял огромный пучеглазый паук, головогрудь бархатная, тёмно-фиолетовая с алыми лампасами на боках, центр брюшка нежно-синий с белыми круглыми пятнами в розовой оторочке, ноги синечёрные с жёлтыми кольцами. Дюжина глаз буквально сверлила Олю насквозь.
Наконец, вздрогнув, Оля отпрянула, приходя в себя. Схватив палку, замахнулась:
-Пошёл прочь!
Паук пошевелил лапами, сотрясая "вуаль" челнока, и…насмешливо фыркнул.
- Кыш! Убирайся!- по инерции продолжала Оля, ёжась под неприятным пронизывающим взглядом, а в голове, будто тряпица на ветру, затрепетало: " А что если этот паук тоже на службе у стасиков? Что-то вроде охотника за беглецами…Тогда он не причинит нам вреда, только попугает…"
Крепче сжав палку, Оля направилась к дверному проёму челнока.
Паук посучил лапками, содрогнулся…и над ним появился купол парашюта. Мгновение - и паук взмыл над челноком.
Оля на всякий случай приготовилась отразить нападение, но паук и не собирался нападать: ещё раз насмешливо фыркнув, он полетел вдоль берега озера.
Оля сбросила напряжение в теле, услышала, как суматошно бьётся сердце о рёбра.
- Да, трусиха я первостатейная. Пап, ау, как ты там?
В ответ ни звука. Тщетно пыталась Оля проткнуть "заплатку"- пружинит как резиновая, сопротивляется. Попыталась зацепить палкой нить крупной сетки, стала накручивать, в надежде, что та лопнет. Только три поворота и удалось сделать, а далее точно заклинило палку. Оля приложила усилие- палка обломилась, раскрошилась на щепки.
Вымотавшись, Оля присела передохнуть и вновь отчаянно заплакала.
Над головой, будто эхо вернуло звук обломившейся палки.
Оля глянула вверх и обомлела: на неё снижались три паука.
Оцепенение прошло, Оля вскочила, забегала глазами в поисках палки или камня.
Один из пауков, вырвался вперёд, пикируя, швырнул в Олю кусок сетки.
Промазал: она как раз кинулась к увиденному камню, торчащему из травы.
Не добежала: два других паука более удачно метнули сетки - сачком накрыли, стянули, больно резанув нитями по ушам и щекам.
- Папа!- забилась Оля, как птица или рыба.
Чем сильнее рвалась из пут, тем больше её опутывали, паутина уже врезалась в тело. С мясом вывернулся ноготь, рука стала скользкой от крови. Оля попробовала грызть нити, но они были как стальная проволока.
Силы покидали её. Ещё некоторое время, плача, она вяло трепыхалась, но затем ноги подломились, и она тюком упала на траву, лицом вниз.
Пауки издали восторженный свист, опустились рядом с Олей, втянули в себя парашюты.
Оле с трудом удалось повернуть голову. У самых ресниц был узелок ячейки паутины, он мешал смотреть: глаза инстинктивно закрывались.
" Что-то не похожи на слуг стасиков…причиняют боль…Это другие…умру как муха…"
Слева как порыв ветерка долетел…собачий лай. Ещё раз, много ближе.
Оля решила, что это ей мерещится, последний всплеск сознания.
Из последних сил она рванулась…и, теряя сознание, понеслась в бездну…