Жара стоит в Москве несусветная. Старожилов спрашивали – помнят ли такую? «Чешут репу…», - как молодёжь говорит. Нет, не помнят. Еще бы помнить – с 1880 года не было такой жары. Да, они, старожилы эти, вообще ни черта не помнят! И о них самих вспоминают, только журналисты (для которых и термин специальный придуман: «досужие»), и за тем только, чтобы старожилы не вспомнили. Ну, да Бог с ними с досужими старожилами.
Жара, значит. И благодаря этому я был свидетелем забавной сценки.
В нашей торговой ивановской толкучке пробиралась молодая женщина, с голым, как сейчас водится, животом, а за ней между ногами людей, плелась, едва-едва, маленькая, старенькая, коричневая собачонка. Видно было, что ей трудно.
- А ну, давай, давай! Быстрей беги! – прикрикнула грозно на собачку хозяйка.
И здесь одна пожилая женщина, в сердцах, громко сказала, обращаясь к женщине:
- Да, на тебя бы саму дублёнку натянуть в такую жару, чтобы ты побегала!
Все вокруг засмеялись!Люди увидели, что шкурка собачки, действительно, была почти не отличима от дублёнки. Вроде бы незначительный случай, а как-то сблизились люди в этот момент!
А моя Она (собака моя, ударение в имени на первой букве) в эту жару катается на траве, а потом ест её, как овечка какая-нибудь! И дышим мы с Оной как астматики, старички. А домашние без конца покупают мороженое. Так что и нам с Оной перепадает. И внучкам, когда приходят. И чаще стали заглядывать. Жара, братцы,ох, жара!