9
Больше всех радовался тому, что к Патрику вернулся голос, кажется принц Пенагонии Пенапью.
- Это же настоящее чудо! – восторгался он. – Как прекрасно, что в нашем мире, где чудес становится все меньше и меньше, еще происходит что-то по-настоящему прекрасное и удивительное! Ведь как все верно – у кого талант, тому и голос, – Пенапью посмотрел на всех. – А вот я мог бы и помолчать.
- Ну, что вы, принц, с вашими-то талантами скромность ни к чему, – ерничала Альбина. – Вы, кажется, не только играете, но и танцуете. Я читала, что вы играли на сцене мотылька какого-то. А восторженная публика, сотни рукоплещущих зрителей...
- Да не было никаких зрителей, – со вздохом возразил Пенапью. – Все это было ужасно и в ложе, слава Богу, сидели только папа с мамой, не то я бы совсем со стыда сгорел. А в энциклопедии одно сплошное вранье!
Прошу, не говорите
Вы о талантах мне,
Возможно, что как зритель,
Талантлив я вполне.
Врет энциклопедия,
Как сивый мерин,
А я ее восторженно читал,
Врет энциклопедия,
А я ей верил, верил,
И все, что там изложено
Я истиной считал.
Когда притихнув в ложе,
От счастья трепещу,
Талантливо, быть может,
Смеюсь я и грущу.
Врет энциклопедия,
Как сивый мерин,
А я ее восторженно читал,
Врет энциклопедия,
А я ей верил, верил,
И все, что там изложено
Я истиной считал.
Талантлив я, как зритель,
Талантлив с детских лет,
А прочих, извините,
Талантов – нет как нет.
Врет энциклопедия,
Как сивый мерин,
А я ее восторженно читал,
Врет энциклопедия,
А я ей верил, верил,
И все, что там изложено
Я истиной считал.
Когда принц допел до конца, откуда ни возьмись, появился канцлер – собственной персоной, а с ним Отилия.
- Познакомьтесь, принц, – король усмехнулся. – Это наш канцлер, звать его – граф да Виль, а насморк его – как звать? Алкоголический? Ха-ха-ха!!!
В подтверждение слов короля канцлер звучно чихнул, зажав пенсне пальцами, чтобы не упало.
- Будьте здоровы! Так, вы еще ничего не знаете! – воскликнул Пенапью, подходя к канцлеру. – Сегодня здесь произошло настоящее чудо! Вот я, прямо говоря – потрясен!
- Нет, почему же, я слушал. Интересно, что спровоцировало это чудо? – канцлер снисходительно усмехнулся. – Давайте не будем задерживать музыкантов. Господа, музыка больше не понадобится, вы можете идти. Чем меньше потрясенных, тем лучше.
Альбина подошла к столу, по пути к чему-то принюхиваясь.
- Вы не чувствуете, горьковатый запах, приятный такой, освежающий?
- А я думала это твои духи, – подала голос королева. – Значит, нет? Теодор, ты чувствуешь?
- Что?
- Ну, что – запах!
- А, да, что-то есть, – подтвердил король. – Впрочем, запах свежего конского навоза мне значительно приятнее, ароматненькие вы мои.
- Разрешите войти, ваше Благородие? – в дверях переминаясь, стоял Удилак.
- А, Удилаша! Проходи, проходи, сокол ты мой.
Удилак вошел в зал и вытянулся перед королем по стойке смирно.
- Разрешите обратиться, Ваше Благородие. Гвардейцы, отличившиеся в операции «Иго-го», благодарили просить..., то есть просили благодарить - угощение отличное!
- Хорошо, Удилаша. – Теодор довольно подбоченился. – Что и говорить, молодцы, отличились!
- Даже я, хотя в лошадях ничего не понимаю, должна признать, что Милорд – сказочный конь! – добавила королева. – Мы только что ходили смотреть.
- Что? Милорд?! – Пенапью недоуменно взглянул на королеву. – Вы ходили смотреть…, куда, простите?
- В мои конюшни, принц. А что вы думали? Кто смел, тот и съел! За что вы думаете полковничьи эполеты на Удилаке? За то, что Милорд теперь – наш!
- Так чего просят твои герои, полковник?
- Актеров, там у вас внизу певуны какие-то, можно их пока выпустить, потому, как захотелось ребятам искусством побаловаться. А как развлекаться не знают, забыли!
- Гуляй, Удилаша, можно.
- Но, позвольте, Ваше Величество! – канцлер преградил Удилаку путь. – Это мой круг вопросов, полковник, – канцлер взял Удилака под руку и отвел в сторону, пытаясь что-то тому втолковать.
После всего услышанного выражение лицо принца Пенапью сложно было даже описать. Он был в полнейшей растерянности, голова шла кругом, ему было дурно.
- Они никуда не уехали..., они здесь – в подземелье!... – шептал Пенапью, – Их заперли. Все это сплошной обман!...
Между тем канцлер тщетно пытался вразумить полковника Удилака.
- А ну, кру-у-гом! Марш в казарму!
Удилак как под гипнозом сделал один шаг и остановился, словно внезапно очнувшись.
- А кто ты такой?! – Полковник развернулся и пошел на канцлера. – Ваше Благородие, он же – штатский. Так какое же он имеет право говорить мне: «кру-у-гом»? Все-то у него под следствие, все расследуется...
- Полковник, если бы не эти эполеты, я бы подумал, что вы для них слишком примитивный, – канцлер начал злиться. – Гвардейцы, уведите полковника. Под арест – на трое суток!
- Так..., ребята, а теперь слушай мою команду, – Удилак довольно улыбнулся. – Взять канцлера, засыпать ему в штаны три фунта сухой горчицы и это... посадить на карусель, видите, какой у бедняги насморк...
Гвардейцы немедленно схватили канцлера. Король хохотал от души.
- Ну, Удилаша, ну насмешил!
- Свояк, укоротите своего героя! – гневно процедила сквозь зубы Отилия.
- Ладно, полковник, пошутил и хватит! Отпустите его.
- Простите, ваше Благородие, Но до чертиков надоело его бояться! Да я может, завтра застрелюсь, что был такой смелый. Но сейчас – хорошо!
Удилак и гвардейцы удалились, а канцлер ходил по залу, размышляя.
- Очень интересно, с чего это вдруг заговорил немой воспитанник королевы? Не вовремя, ой, как некстати! Нужно было все-таки отправить его из дворца, а теперь уже поздно.
- Ваше величество, – обратился Пенапью к королеве. – Те песни, которыми у нас молодежь увлекается – считались раньше запрещенными. Но теперь они будут вкладом в абидоно-пенагонскую дружбу. А сочинил их ваш воспитанник, королева.
- Племянник мой, родной племянник!
- Как?! Мама, да что ты такое говоришь-то! – Альбина не верила своим ушам. – Как племянник?
- Эээ, матушка. Так ты, пожалуй, еще ляпнешь, что Патрик – сын покойной сестрицы твоей и короля Анри? – в виде шутки проговорил король. – В общем-то, так оно и есть... – Теодор в страхе еще больше проговориться зажал себе рот руками.
- Анри Второго вы имеете ввиду? – переспросил немного осведомленной по этому поводу Пенапью. – О, я знаю, это жуткая страница вашей истории.
- Так стало быть, Патрик – королевский сын? – Альбина гневно уперла руки в бока. – Он сын тети Эммы и Анри Второго? А вы говорили – он приемыш, без роду, без племени..., как это понимать?
- Да потому, что ваш мерзкий канцлер стращал меня целых шестнадцать лет! И не только меня одну, скольких со свету сжил, чтобы не проговорились...
- Да что тебя прорвало-то сегодня, о, господи! – Теодор не понимал что происходит, но понимал, что происходит что-то не то. – Понимаешь, дочь, ни одна душа не должна была увидеть в мальчишке наследника престола. И почему «не должна была»? И сейчас не должна, особенно сейчас! Поскольку парень вдруг разговорился.
Отилия молчавшая до этого, выступила вперед.
- Легко тебе, сестричка, обвинять во всем других. Сидишь вся такая чистенькая…
- Отилия, прикуси язык! – канцлер тщетно пытался заткнуть рот супруге.
- А почему нет? – Отилия разошлась не на шутку. – Пусть Ее Величество узнает – какой ценой за ее корону плачено. Флора ведь все еще верит в сказочку про лесных разбойничков...
- А что вы так разволновались? – не к месту вставила королева Флора. – Он пока еще тетей меня не называл и о правах на престол не заговаривал…
- Да и не выспрашивал, слава Богу, как его папу с мамой укокошили, ой! – король набрал в рот вина, чтобы окончательно не проговориться. Но оно фонтаном вырвалось и потекло по холеному подбородку. – Ой, не могу, оно само сейчас скажется!
- Ну, Ваше Величество, – подначивала Отилия. – Откройте же, наконец, королеве глаза или это сделаю я.
- О чем она говорит? – вопрос королевы словно повис в воздухе.
- Мама, я поняла! – раздался голос Альбины.
- О, Боже... Вы трое убили Эмму и Анри?! – королева не могла поверить в это, не хотела верить. – И ты, лошадник, весь этот ужас взял на себя, на душу свою?
- Что значит я взял? План был его! – король показал пальцем на канцлера. – Ну, в общем, мы подговорили двух висельников, взамен пообещали им свободу, потом, конечно, все равно повесили. Они сделали все как надо...
- Не приближайся ко мне! Ступай в конюшню, – королева поднялась, величественна и неприступна. – Хотя, если бы кони знали, то и они шарахались бы...
Королева сняла со своей головы алмазный королевский венец и, положив его на ступеньку, вышла из зала с высоко поднятой головой. Отилия подошла и подняла оставленный сестрой знак власти, поигрывая им в руках, она уже мысленно примеряла его на себя.
- Скажите, какие страсти! Если эта штучка кому-то не по размеру или не по силам, ее всегда переиграть можно, верно, дружок? – Отилия по-кошачьи сощурившись, посмотрела в глаза канцлеру.
- Стоп! О чем вы толкуете? Что вы здесь пили, господа?
- Мы смешивали сок мухомора с керосином! – Альбина эффектно плеснула себе в бокал изрядную порцию вина из графина и залпом выпив, бросила пустой бокал через себя. Раздался хрустальный звон бьющегося бокала, все кто еще оставался в Дубовом зале невольно вздрогнули.
- Мне, девочка, не смешно ничуть! Господа, призываю вас к предельной серьезности! Давайте отвечать за каждый звук, исходящий из нас! – закончил свою пламенную речь канцлер тем, что чихнул несколько раз подряд.
- Ээ, не выходит, брат! Вот ты можешь за свои чихи отвечать? Так вот и я, ну прет из меня правда!
Пенапью осторожно выбрался из зала и стал спускаться вниз по лестнице. Внизу, через перила он увидел Марселлу с Патриком.
- Вот, уснул прямо здесь, на стуле, мы даже до его комнаты не успели дойти.
- Утомился, – посочувствовал Пенапью. – Вы знаете, мне здесь во дворце не многие понравились, пожалуй, только вы и он. А король ваш – страшный жулик! Подумать только, он меня уже дважды обокрал!
- Тише, Ваше Высочество, тише, нас услышать могут. – Марселла испуганно посмотрела на лестницу, под которой они сидели.
- Не вздрагивайте так, это еще не самое худшее, что про них про всех сказать можно.
- О, Ваше Высочество, вы такой молодец! – восхитилась Марселла смелости принца.
- Спасибо! – Пенапью даже покраснел от такой похвалы. – А вы мне напоминаете Золушку. Вы милая, добрая, трогательная. И что самое интересное, с вами, я думаю, случится то же, что и с ней – вам просто суждено быть принцессой!
- Правда? – Марселла с нежностью посмотрела на спящего Патрика, во сне он казался еще прекраснее. – Поскорей бы...
- Поверьте мне – не завтра, так через год – он поймет, что вы – это клад!
- Но для этого ему вовсе не надо быть принцем...
- Так вы еще ничего не знаете?!
Громкий возглас Пенапью пробудил Патрика ото сна.
- Что случилась? – спросил он и, увидев принца, улыбнулся. – А, это вы!
- Как вы себя чувствуете?
- О, спасибо, теперь изумительно!
Идея прогулки понравилась всем. Вслед за Удилаком, гвардейцами, Жаком и Мартой увязались – Пенапью, Патрик и Марселла. Спускаясь вниз по лестнице, они услышали детский плач. Та самая девочка, Ника, что пряталась в футляре от контрабаса, громко плакала, потому что канцлер отнял у нее куклу-марионетку. Кукла очень напоминала самого канцлера – те же жидкие соломенные волосы, то же пенсне на носу.
- Эх, Ваше Благородие, с кем воюете? С дитем малым! – Удилак взял заплаканную девочку на руки. – Раз в него уже дите играет, стало быть, недолго ему осталось людей пугать. Пошли, ребята!
Канцлер спрятал куклу за спину. Он как никто другой знал эту куклу, одну из многих из сундука Жан Жака Веснушки. Эта марионетка грозила стать началом конца, краха…, его краха.
Дальше, почти на выходе, всю честную компанию остановил запыхавшийся музыкант, налетев на них с разбегу.
- Деточка моя, девочка! Куда вы ее? – Папа-музыкант простер трясущиеся руки к дочке.
- Что, папаша? – Удилак подмигнул Марселле. – Не в те куклы она у вас играет! За это отвечать будете на пару!
Музыкант, сильно побледнев, лишился чувств. Патрик и Жак подхватили его с двух сторон, до того, как он упал на пол.
- Да возьмите вы своего ребенка, – Удилак отдал отцу девочку лишь только того привели в сознание.
- Моя доченька, моя крошка! – и счастливый папаша, прижимая к себе дочь, торопливо засеменил вниз по лестнице.
- Господа, не желаете ли взбодриться? – перед друзьями возник лысый лакей.
- Очень кстати. – Удилак взял с подноса рюмку. Пенапью, Патрик и Марселла поднесли рюмки к губам.
- Ваше здоровье, господа, – промямлил лысый лакей, накрывая графин с вином салфеткой. – Мучиться будете недолго – яд быстродействующий, канцлер собственноручно подсыпал.
Затем лакей забрал из рук Пенапью его рюмку.
- Приказано угостить вас, полковник и господина Патрика. Его Высочество иностранного принца, пока, травить не приказано, – произнеся эту тираду, лысый лакей прижал ладонь к губам, слишком поздно понимая, что высказал свои мысли вслух. – О, Мадонна! Зачем я все это болтаю? Он же меня повесит!...
С усмешкой все поставили свои рюмки с вином обратно на поднос. Обойдя оторопевшего слугу, Марселла усмехнулась ему в лицо. И вся компания благополучно отправилась гулять.
Гулянье было в самом разгаре. На улицах уже зажглись фонари, люди высыпали на рыночную площадь. Здесь были и жонглеры, и акробаты. Друзья ехали в повозке Жака и Марты. Патрик держал в руках гитару. Вокруг слышались песни и смех, глаза прохожих искрились весельем. В самом центре рыночной площади находился передвижной балаган, там смех и голоса звучали еще задорнее и заразительней.
Эй, спешите, торопитесь,*
В балаган зайти скорей,
Здесь истории из жизни
Королев и королей:
Как наследника младенца
Закопали под кустом,
И как пришлый самозванец
Забирался на престол.
Заходи в балаган
И простак, и мудрец,
И плешивый заходи,
И кудрявая башка,
Балаган не дворец,
Балаган не дворец,
В балагане не отравят,
Не убьют исподтишка.
Эй, спешите, торопитесь,
В балаган скорей зайти,
Чтоб узнать о тайном знаке
У принцессы на груди,
И о том, какие споры
Между знатными велись,
И о том, как сватом прачки
Одурачен был маркиз.
Заходи в балаган
И простак, и мудрец,
И плешивый заходи,
И кудрявая башка,
Балаган не дворец,
Балаган не дворец,
В балагане не отравят,
Не убьют исподтишка.
Эй, спешите, торопитесь,
Заходите в балаган,
Чтоб увидеть, как с утеса
Сбросит змея ураган,
Заходите, чтобы ахать
И смеяться нам и вам,
А когда мы свет погасим,
Разойдетесь по домам.
Заходи в балаган
И простак, и мудрец,
И плешивый заходи,
И кудрявая башка,
Балаган не дворец,
Балаган не дворец,
В балагане не отравят,
Не убьют исподтишка.
Вихрь смеха и праздности закружил их в толпе. Танцы с факелами, гадания, фокусы – это был фейерверк искренности и простоты. Патрик, пребывая в стороне от атмосферы общего веселья, был задумчив и молчалив. Зато Марселла и все остальные веселились вовсю.
- А принцам вовсе не обязательно чахнуть от тоски, – Жак шутливо поддел плечом Патрика.
- Как, и вы уже знаете? – оживился Патрик, глаза его взволнованно заблестели.
- Я давно это знаю. Мы ведь с вами дружили в детстве, Ваше Высочество. Вы еще постоянно крутились возле театра моего отца – Жан Жака Веснушки.
- Да, я вспомнил это, когда мы с Марселлой ваш кукольный театр прятали.
Как все-таки переменчива судьба. Только утром Патрик был немым приемышем королевы, а теперь – наследный принц Абидонии. А Жак и Марта всего несколько часов назад томились в дворцовой тюрьме...
Повозка катила дальше, веселье продолжалось.
Канцлер поджидал лысого лакея. Он был очень раздражен – все рушилось, рушилось вместе с ним: его власть, его влияние.
- Где они? – с наскока задал он вопрос, лишь лакей показался в дверях.
- Гуляют, Ваша Милость, – лакей поклонился.
- Безобразие! Куда смотрит стража?
- Так ведь Удилак увел всех. А мы вроде как голенькие.
- Что это у вас, намордник? – канцлер нервно поправил пенсне на носу.
На лицо у лысого лакея, действительно, была натянута марлевая повязка.
- От вас, Ваша Милость, грипп какой-то заразный ползет. Нельзя мне его подцепить – у меня внуки.
- Глупости! – отмахнулся граф да Виль. – Вот кто себя хуже всех чувствует, так это королева, недавно покинувшая нас.
Лакей помог канцлеру поправить камзол, при этом граф да Виль выпрямился и громко чихнул, придерживая пенсне.
- Вы бы, Ваша Милость, платочком, что ли прикрывались, когда чихаете, – слуга брезгливо отшатнулся, и еще плотнее натянув повязку на нос, поспешно удалился.
- Грязь, грязь, грязь! – Альбина, обходя обеденный стол по кругу, сбрасывала бокалы на пол.
- Племянница, полно, пора успокоиться. – Отилия строго посмотрела на принцессу.
- Ну, уж нет! – Альбина гневно топнула ножкой. – Принц настоящий – раз! Говорит не хуже нас с вами, лучше даже – это два! Как поэта его уже в Пенагонии знают – это три! А как фехтует – я сама видела, одно загляденье, – это четыре! Так зачем вы отняли его у меня? Зачем отняли нас друг у друга?!
- Замуж за Патрика собралась? За своего двоюродного братца! – Отилия скривилась, высказывая свое «фи!».
- Подумаешь! Принцесса Мухляндская, между прочим, вышла замуж за своего кузена. И не жалуется, и родила двойню!
- Здесь и обсуждать нечего, ему и его песенкам место на острове «Берцовой Кости»! – размеренно проговорил канцлер.
- Да вас уже никто не боится! Вы, что это еще не поняли? – Альбина разошлась не на шутку. – Подавитесь этой своей костью!...
Альбина, выказав все свое презрение, развернулась к двери намериваясь уйти.
- Девочка, говорить с бывшим немым тебе не следует, – в голосе канцлера послышались стальные нотки, не предвещавшие ничего хорошего.
- Не волнуйся, такие новости как пожар. – Отилия поправила платье. – Наверняка ему уже доложили...
- Да, и кто меня остановит? Когда весь ваш гарнизон – тю-тю! – принцесса подбоченясь с еще большим презрением посмотрела на канцлера. – Вы сами что ли?
Граф да Виль молча, надвигался на принцессу.
- Папа и пусть он не подходит ко мне… со своими соплями! – Альбина решительно направилась к выходу.
- Альбина, девочка, отойди от двери. – Канцлер направил на принцессу маленький серебряный пистолетик.
- Э, свояк, а ну, убери игрушку! – король очнулся от тяжких дум и подошел в графу. – Я еще тут пока.
- Тогда удержите ее сами, Ваше Величество, – граф да Виль опустил пистолет. – Нам с вами нужно, чтобы она не наделала глупостей, их было уже вполне предостаточно...
- Мне уже ничего не дужно! – передразнил говорящего из-за насморка в нос канцлера король. Теодор осторожно снял с головы корону, и устало протянул ее канцлеру. – На, бери!
- Ваше Величество! – руки графа задрожали при виде этого жеста.
- Да бери, тебе говорят. А мне так лучше, чтоб голова дышала. А то лысеешь… Из-за этого украшения потерять семейство? Вон, у Тильки твоей глаза так и горят. – Король развернул канцлера спиной к принцессе. – Свояк, я ж не в цезари, я, знаешь, куда хочу?
- Куда? – держа корону в руках, канцлер немного расслабился.
- В ночное...
- В какое?
- Так ведь ты и не был никогда. – Усмехнулся Теодор. – Кони, жеребцы, матки, стригунки... В ночное хочу, Альбиночка!
Улучив, наконец, момент принцесса Альбина на цыпочках выбежала из зала.
Повозка остановилась у трактира. Рядом с соседним домом, на мощеной мостовой стоял старик с шарманкой и коробом на подставке. На плече у него сидел большой белый попугай и доставал всем желающим билетики-счастья.
- Эй, старик! – Удилак засунул руку в короб. – Не прячь счастье, старик. Давай на всех!
Конечно, счастье есть на свете,
Монетку ты скорее дай,
И заколдованный билетик,
Тебе протянет попугай.
Предъяви билетик этот
Поздно или рано,
У судьбы получите
Счастья без обмана,
Счастья без обмана,
Счастья без обмана,
Вам судьба с улыбкою
Вынет из кармана.
Холодный будет злиться ветер,
И солнце жечь, и дождик лить.
Но час придет и свой билетик
Судьбе ты сможешь предъявить.
Предъяви билетик этот
Поздно или рано,
У судьбы получите
Счастья без обмана,
Счастья без обмана,
Счастья без обмана,
Вам судьба с улыбкою
Вынет из кармана.
Однажды этот день настанет,
Когда придет он, не гадай,
Лишь только знай, что не обманет,
Смешная птица попугай.
Предъяви билетик этот
Поздно или рано,
У судьбы получите
Счастья без обмана,
Счастья без обмана,
Счастья без обмана,
Вам судьба с улыбкою
Вынет из кармана.
Эй, спешите, торопитесь, в балаган зайти скорей...* – «Балаган не дворец» – здесь приведен полный текст песни, в кинофильм эта песня вошла частично.
(Все примечания – автора).