1.
Уже целый век Карфаген лежит в руинах. Морские ветры поют свои разгульные песни на его пустынных улицах. Знойные ветры с материка заваливают их песком и пылью, стараясь сравнять с землёй. Бешеные ливни гудят над Карфагеном, мчатся мутными ручьями по его тротуарам. Дикие собаки и гиены рыщут в руинах в поисках добычи. Развалины роскошных мраморных дворцов, разрушенные гранитные громады жилых домов, священный Тофет, и даже солнце, косыми лучами заката окрашивающее мёртвый город в живой багряный цвет - всё хранит память о прошлом.
Вот эти мраморные колонны – они помнят умноженные эхом времени слова римского сенатора Катона Цензора: "Delenda est Carthago!" Карфаген должен быть разрушен!
Бывшие кварталы жилых домов, похожие сейчас на кладбище, навечно запечатлели этот бешеный крик. Кажется, что среди развалин всё ещё бродят давно погибшие люди, соотечественники Эйде. Их смёл с лица земли ветер страшной войны - три года длилась осада Карфагена.
Тридцать километров городских стен высотою до двенадцати метров упорно охраняли город. И только спустя три года римляне пробили брешь в этой каменной защите. Небольшая трещина в гранитной стене – и легионеры уже в городе! Под градом метательных снарядов пробираются римские воины по узким улочкам Карфагена, уничтожая на своём пути всё живое, продираясь сквозь ряды сопротивляющихся армейцев города. Страшен победный крик римлян.
Эти богатыри, не признающие преград, озверели от упрямства гордого города. Три долгих года не могла римская армия взять голодный Карфаген. И даже сейчас, в рукопашной схватке, не сдаются его защитники. Шесть дней - шесть ужасных дней, идёт кровавая рубка. Улицы сплошь устланы трупами. Карфаген погружается в смерть.
Римляне окружили Бирсу. Здесь пока ещё стоят за карфагенян их боги – Ваал Хаммон (хозяин – жаровик ) и могущественная Танит – Мать Природы. Но Ваал ослабел, ведь уже давно не горит священный Тофет. Кровь живых жертв, и особенно невинных детей, не питает его Дух.
Ваал Хаммон обессилел вместе с защитниками города. Он, истаявший и немощный, почти исчезает с земного плана и не может остановить римских воинов. Он привык к тому, что всегда горит Тофет. Сто детей каждый год, погибая на жертвенниках, питают его, а он этой энергией защищает карфагенян. Но всему приходит конец. Кровожадный Ваал сдаётся.
Бирса, крепость на вершине холма, неприступная и гордая - последняя цитадель Ваала и Танит – открывает свои заграждения. Всем ясно, что сопротивление бесполезно. Отодвигаются гигантские гранитные плиты, открываются хитроумные заграждения, сделанные из железной древесины ливанского кедра. Сердце Карфагена вскрыто и больше не будет давать городу жизнь. Пятьдесят тысяч измождённых теней – жителей Карфагена, тоже сдаются на милость римских легионеров. Но их милость жестока - все выжившие станут рабами, а самые ярые защитники Карфагена будут казнены.
В то время, как Бирса сдаётся римлянам, вспыхивает мощным мятущимся пламенем храм Эшмуна. Языки трескучего огня лижут его башни, словно ненасытные животные. Гул пламени поглощает крики карфагенян, сгоревших заживо. Они не пожелали стать рабами и выбрали смерть.
Несколько недель беснуются победители, грабя и сжигая Карфаген. Везде дым, пламя, гул и треск, крики людей, публичные казни. Яростные крики и хохот легионеров, блеск мечей. Город разрушен до основания. Не сохранилось ни одного дворца, ни одного жилого дома в бедных кварталах, разрушены все храмы, разбиты жертвенники. Ваал и Танит всё ещё летают над павшим городом, оплакивая бывшее святилище и своё, теперь уже вечное, изгнание.
2.
Эйде повезло. Её дед, богатый карфагенянин, оказался среди тех пятидесяти тысяч жителей города, что скрывались за укреплениями Бирсы. Все они сдались римлянам. Но её дед, Гимилькон, из большого карфагенского рода мореплавателей, сумел откупиться и не стал рабом.
Поэтому Эйде сейчас плывёт туда, где родились и жили её великие предки, мореплаватели и владельцы торговых судов. Их корабли ходили до берегов Британии. На борту везли ливанский кедр, благовония, пряности, привозили в Карфаген ценные металлы - олово, железо, свинец.
Эйде родилась в Риме - чужом ей городе. Так воспитала её мать. Эйде хорошо знала Рим и по - своему любила его наполненные солнцем улицы, его мраморные дворцы, вечно зелёные сады, сплошь усыпанные яркими фруктами и виноградом. Мать и отец Эйде тоже были рождены в Риме, но с ранних лет родители внушили им, что их родина – это погибший великий Карфаген. Эйде тоже считала так.
Это имя – Карфаген – звучало для неё как священная музыка. Её душа рвалась туда - за бескрайние просторы Средиземного моря, где на полуострове, похожем по форме на огромный якорь, в разрушенном городе остались руины большого дома – дворца. Это был дом её деда.
Эйде видела, как наяву, широкие мраморные ступени, убегавшие вглубь дворца между узорчатыми зеленоватыми колоннами. На фронтоне возвышалась великолепная и могущественная Танит. Это любимая богиня Эйде. Природа Карфагена, Средиземное море, небо, солнце, луна, плодородные земли, урожай винограда - всё это охраняла Танит. Правда, о любви к ней, этой богине Карфагена, не знал никто, кроме родителей Эйде. В Риме царили римские боги.
Эйде знала и о втором могущественном божестве Карфагена - Ваале. Но его, кровожадного пожирателя жертв, зажарившего на Тофете за двести лет двадцать тысяч карфагенских детей, Эйде не любила. Она знала точно, что Карфаген погиб именно из-за Ваала.
Если бы в войне с Римом победил Карфаген, Ваал воцарился бы над всем миром. Сколько новых жертв потребовалось бы для его Тофета. Кровь этих будущих жертв возопила к небесам, и красивые гордые боги Рима победили Ваала.
3.
Эйде плыла на римском корабле, направлявшемся к побережью Африканского континента – туда, где целый век прокатился колесом над руинами древнего города. Римский император Юлий Цезарь решил возродить Карфаген. "Нам нужен Африканский Рим! – заявил он. - Мы должны укрепить могущество империи".
На корабле плыла целая армия римских архитекторов рабочих и рабов. Суда были забиты провизией и строительным инвентарём. Эйде взяли на корабль для будущих кухонных работ и как прачку, а в дальнейшем она собиралась с помощью мужа восстановить дом деда, виноградник и сады. Эйде хотела жить на родной земле и в доме своих предков.
Плавание было спокойным - в это летнее время Средиземное море дремлет в сладкой неге, даря мореходам благосклонность богов, благодать синих вод и неба. Ярко светило солнце, сияли голубизной просторы моря. Влажный и тёплый ветер играл белыми облаками.
Капитан сообщил, что остались только сутки пути. На следующий день Эйде увидит священные руины Карфагена.
4.
Ранним утром, когда малиновое зарево охватило полнеба, увидела Эйде в южном направлении далёкий берег. Невысокие скалы, яркая зелень, пенный прибой … Но руин Карфагена она не смогла различить, как ни старалась. Корабль шёл так медленно, а Эйде так не терпелось сойти на берег, что она мысленно полетела туда, где светилась зелень, и где за пальмами и кустарниками прятались улицы мёртвого города.
Сердце Эйде билось так сильно, что ей пришлось приложить немало сил, чтобы скрыть своё волнение. Она не хотела показаться слабой перед этими римскими гордецами. Они везде вели себя как хозяева. И сейчас, приближаясь к древнему городу, римляне не выказывали ни малейшего волнения. Их лозунг: " Весь мир – это Рим!"
Эйде, не отрываясь, смотрела на берег. Всё ближе скалы, хорошо видны пальмы. Отблеск раннего утра окрасил всё фантастически розовым цветом. Барашки пены на синей воде розовыми стадами бросались на прибрежные камни.
-Здравствуй, родина! – мысленно сказала Эйде.
Корабль немного прошёл вдоль берега и причалил к покатому скальному пирсу, изваянному морем и ветрами.
5.
Пока шла выгрузка походного инвентаря, Эйде отправилась вглубь полуострова. Ей не пришлось долго искать руины города. Пройдя всего сто метров, она увидела среди зарослей кустарников первые каменные полуразрушенные стены. Эйде подошла вплотную к развалинам, погладила рукой зернистую поверхность гранита и поклонилась Карфагену - своей святыне, которую столько раз видела во сне.
-Привет тебе, Карфаген! Вот я и пришла, чтобы ожили твои улицы, - сказала Эйде. - Но тебе, Ваал, в новом городе не будет места.
В голосе морского ветра Эйде услышала слабый стон. Это был Дух Ваала, который откликнулся на Имя, прозвучавшее здесь, в Карфагене, сто лет спустя после разгрома города.
Эйде шла между руинами, угадывая, где стояли жилые дома, дворцы, храмы. Ей казалось, что она всегда знала эти узкие улочки, это яркое синее небо, эти заросли кустарников, пальм, одичавшие дебри виноградной лозы, этот дух древнего города, витавший здесь даже после того, как Карфаген умер.
Но время уже перевалило за полдень – нужно вернуться на берег, помочь мужу устроиться - ведь ночевать придётся в походных условиях.
Когда Эйде приблизилась к раскинувшемуся на берегу лагерю, она увидела большой щит с надписью "Colonia Julia Carthago". Так отныне будет называться новый Карфаген.
6.
Через два дня уже начались строительные работы. Первое, чем занялись римские архитекторы, была уборка завалов, оставшихся после разрушения крепости Бирсы. Крепость стояла на холме. Римляне решили снести и этот холм, чтобы не осталось даже напоминания о прежнем городе. Здесь строители собирались воздвигнуть свои, римские храмы и здания городского правления.
День и ночь рабочие и рабы выравнивали холм. Через два месяца было увезено на будущие виноградники сто тысяч кубов земли. И вот уже на месте бывшей крепости заложены гранитные фундаменты трёх храмов – знаменитой триады – Юпитера, Юноны и Минервы, и семь зданий управления.
Прибывали корабли из Рима, привозили новые и новые партии рабов, строительные материалы, инструменты. Работа кипела уже на огромном пространстве вдоль побережья, и римляне продвигались всё дальше вглубь полуострова.
Шло строительство одновременно более сотни зданий и сооружений. Воздвигался театр, амфитеатр, строились огромные бани – термы, цирк, жилые кварталы, дворцы для знати. Люди налаживали быт - уже работали гончарные и кузнечные мастерские, шла торговля.
"Colonia Julia Carthago" быстро росла, шумела, пела и плакала, развивала ремёсла и постепенно становилась одним из самых роскошных городов Римского мира.
7.
В тот год, когда в Карфагене был достроен гигантский акведук (его длина достигала ста тридцати двух километров), у Эйде родился сын. Она назвала его Тертуллиан. Отныне это имя станет родовым мужским именем. Праправнук сына Эйде будет знаменитым проповедником теологом, и всю жизнь положит на то, чтобы воинственные римские боги были изгнаны, так же, как когда-то Ваал.
На смену гордым земным римским богам вступит во втором веке в Карфаген Дух Милосердного Спасителя Иисуса. Он придёт с надеждой, что люди услышат Его Слово. Карфаген станет центром христианской проповеди.
Всё это происходило в том далёком времени, когда ни один человек даже и не помышлял о том, кто придёт когда-то на смену Иисусу, и случится ли такое на Земле?
Но это Время наступило…
***