мой восточный сосед
С восточной стороны моего дворыща живет сосед. Загадочный, среднего роста дядько. Смуглый цвет его кожи говорит о близости солнца, всегдашней открытости природным стихиям. Бригадир асфальтоукладчиков - звучит почти вровень инспектору пирамид Гизы. Уверен, парни в оранжевых безрукавках им довольны. Нарочито спокойный, ставший отдутловатым от значимости дорожных работ, утром и вечером дребезжит на "Риге"; к багажнику притачена сумка с тормозком. Этот самый дырчик он купил у меня, после того, как я кувырком летел чуть не в речку, благодаря лопнувшему тросику. Купил и ездит неспеша, зная проникновенно самую суть подобной техники - завести и тихо дрынькая, выехать из пункта А; быть в пункте В, несмотря на слякоть зимы и падающие каштаны лета. Думаю, был-бы у соседа осел, то самый ухоженный и откормленный. Естественно ценился бы выше жены, поскольку супруга хоть и родной человек, а хуже черта. Однажды застал его за любимой работой, на центральном участке единственной в городе улицы. Бригада шевелила лопатами поданый из преисподней сумрак асфальта, у треугольника "ремонт" разгонялся каток. Знакомый бригадир, выгнув коричневую спину, глядел сквозь инфернальные пары, выкрикивал короткие формулы, подносил к бровям козырек ладони. Солнце поднялось высоко, оплавляло дорожную мистерию июньским жаром, подравнивало смоляные края частых латок. Работа укатывалась неспеша, лица мужиков излучали послеобеденный свет. В этот день он возвратился домой позже обычного, заглушил мотор, щелкнул калиткой. Яблони у хаты вспыхнули изумрудным светом - жинка затеплила наружную лампочку.
мой северный сосед
Если бежать прямо от ворот, через пять-шесть прыжков упрешься в бордовое железо новой ограды. За ее гремучей плоскостью обитает высокий, с массивной выдающейся чуть вперед нижней челюстью мужик. Поселился тут недавно, лет так восемь. Купил дом, обшитый деревом, обложил кирпичем, соорудил пристройку. В пристройке расположил ванну и кухню. Этой весной повысмыкал гнилой штакетник безцветного забора, обновил на громыхающий в ветреную погоду тонкий металл. Теперь дети, гоняя по коридору проулка мяч, вероломно попадают в громоподобный грохот однотипных листов и над кромкой гудящей калитки выскакивает кричащая голова. Нередко мяч перелетает в невидимый огород. Через время возвращается, брошенный философской рукой. Сосед ездит на красной "Яве" с коляской. Жена распахивает ворота, он выкатывает и подыркав, пропадает. Едва общительный, на днях удивил меня стихийным любопытством. Выскочил на улицу к машине работающих ассенизаторов и задвигал своими жерновами: - Что, пришло время? Ежедневно исчезающий в сторону призрачной работы, вызывает стойкую уверенность в ее незаконном происхождении. Непроницаемый наездник. Новый баскак. Нордмэн.
мой западный сосед
Один из заборов об он пол моего двора - падает. Тот, что с западной стороны. Вильнувшая, неопределенного цвета штакетная масса подобна пьяной учтивости - идет верно, прямо; через пролет застывает в критическом поклоне. Эта горе-преграда по загадочным межевым законам считается моей и вина за ее исправность молча смотрит при встрече глазами терпеливого соседа. К спокойному стыду своему, за десять лет так и не узнал имени головастого мужика, с которым при взаимной здравице только молча киваем друг другу далекими лбами. Видимся с ним часто, не менее двух раз в неделю. Секрет многих встреч в нужнике, стоящем за шаг от границы усадеб на видимой чужбине. Сесед спешит по делу, я рассматриваю младенчество прозябших саженцев. Хочешь, не хочешь - поприветствуйся. Возможно наша дальнейшая необщительность обьясняется простым смыслом этих стихийно-жизненных свиданий. Время от времени убеждаюсь в соседской респектабельности, видя знакомое по нужде лицо за рулем опеля-пирожка молочного цвета. На вьючном горбе двухместного авто сбоку надпись почтового ведомства, одной из древнейших в европе служб, ставшей с течением времен символом западной деловитости. Единственная уверенность моя бытует в видимых пределах - уверенность доставки писем в любую точку пишущего мира.
мой южный сосед
Мои задворки примыкают к соседским. На той стороне хрякающий саж, конференцзал курныка, недремлющее око летней кухни. Усатый столяр властвует всем хояйством и разделяет: жене - тварын и кухню, себе - пилораму, визжащие адские пределы которой мурлыкают его ранней глухоте. - Краснодеревщик, давным-давно сказал о нем отец. Профессия-заклинание, жаркая, раскаленная до красноты страсть к пилке, стружке, подгонке, обрезке. Неистовство губителя деревьев возведенное в степень культуры быта. Древнейшее ремесло, превращавшее роскошь взрослой березы в точеную мистику прялки. (О прялке отдельный разговор, ее колесо приводит в оцепенение, может держать, пока пряха не вдавит педаль) Есть еще дело, которым он изредка занят - доставка, для торговли, церковных книг. Грузовым транспортом служит темно-вишневый пикап четверки; на заднем стекле большое белое слово SONY, вовремя гипнотизирующее любопытных. Томики патристики, почтенные и брошюрные, следуя маршрутом в пыли багажника с опаской читают: YNOS. Меня уверяют, что оборотистый оптовик православной литературы живет в области, тиражи отпечатаны в Твери. Знаю - это не так. Видя побеги улыбки в усах соседа, и слыша его жаркие монологи о стройке тоннеля по дну Босфора, убеждаюсь - он тарится в Константинополе.