Перед грозой прекращается ветер... Воздух густеет, становится плотным и душным. Тяжелые фиолетовые облака громоздятся на горизонте, где-то в отдалении. Некоторые говорят: свинцовые. Неправда! Свинцовые облака — снеговые, несущие метель. Цвет грозового неба совсем другой. В нем густая синева штормового океана и сиреневый электрический отблеск зарниц мешаются в тот неповторимый, непередаваемый оттенок фиолетового, который и создает в природе предгрозовое настроение.
Вот налетел первый, легкий порыв ветра, и грозовой фронт чуть придвинулся ближе. Вот вдоль тучи скользнула короткая, слабая вспышка. Ей откликнулся еле слышный раскат грома. Но с каждой минутой все чаще и ярче полыхают разряды молний, уходящие куда-то за горизонт, и гром рокочет все громче, увереннее. И вот уже небо почти непрерывно озаряет дрожащее электрическое сияние, а удары грома сливаются в протяжный гул. Полил дождь, хороший, плотный, проливной. Такой дождь не бывает затяжным, но дело свое знает туго — долго еще после него не просохнут лужи в колеях и низинах.
Хорошо быть в грозу в уютной городской квартире за прочными каменными стенами. Ярость стихии воспринимается тогда, как что-то несерьезное, отдаленное, как будто окно — всего лишь экран большого телевизора. А то, что буря ломает ветки растущих во дворе тополей и берез — пустяки. Проникнуть в жилище она бессильна. Дети просвещенного века, мы уже не прячемся от грома в чулан, как наши предки. Да что там, даже телевизоры не выключаем. Иногда гроза мстит за такое пренебрежение, сжигая электропроводку и устраивая пожары. Но даже такое, чрезвычайное происшествие не воспринимается нами как что-то сверхъестественное и страшное.
Иное дело, когда гроза застает под крышей пусть и добротно срубленного, но деревянного дома — неважно, будь то деревенская изба или дачный домик. Тут до нее — рукой подать. Гром, не отделенный от человека тройными стеклопакетами, гремит и ворочается над самым ухом, и каждая новая молния, мнится, бьет прямо в кровлю. А что это такое — удар молнии в деревянный дом? Мне однажды довелось это увидеть... Косая огненная стрела, ветвясь зигзагами и шипя, вонзилась в крышу обычной рубленой избушки — и дом мгновенно запылал сверху донизу, несмотря на проливной дождь. Хозяева только и успели, что выскочить наружу в чем были, как с ревом и скрежетом начали рушиться полыхающие балки. Тушить зажженный молнией деревянный дом бесполезно — самому бы спастись.
Я люблю грозу. И если она застает меня в ненадежном убежище, я выхожу на улицу. Я знаю, что гроза не причинит мне вреда. Молнии будут бить куда угодно, но не туда, где нахожусь я. Дождь? Что дождь... Не сахарный, чай, не растаю... Зато гроза, этот громадный и опасный зверь, чувствует, что я не боюсь ее. Наоборот, мне хочется встречать каждый громовой раскат ликующим криком. Гроза — это жизнь, это природа во всей ее первобытной ярости и красоте. У-у, свирепая! Играй, играй...
Гроза играет с ветром, как котенок с клубком. Ветер то стихнет полностью, то метнется сокрушительным шквалом — и тогда горе забытому хозяйкой на веревке белью: унесет в неведомые дали. Иногда гроза извлекает на свет любимую игрушку — крутящийся раскаленный шарик особой молнии. Это опасная игрушка, но я не боюсь и ее. Эта молния, как ядовитая змея, редко нападает первой. Только не надо бояться. Шаровые молнии притягивает к себе страх.
Рычишь? Рычи-рычи... Тебе надо вдоволь порезвиться. Лето в наших краях коротко, и плохая примета, если среди зимы мы слышим внезапный гром. Это значит, что грозе не дали нагуляться прошедшим летом. Это значит, что она непременно наверстает упущенное летом следующим. И вот тогда... Тогда будут и расщепленные в ярости вековые дубы, и сгоревшие дотла стога и амбары. Но — не надо. Играй себе с ветром сейчас, в положенное природой время. А я буду любоваться твоей блистательной игрой. Я люблю грозу...