Их десять, в темных костюмах, белых рубашках и аляповатых галстуках. Сколько ни вглядываюсь, не могу запомнить лиц, они такие же серые, как этот кабинет, как тяжелая мебель или портреты на стенах. Сидят полукругом, что-то пишут, временами поднимают глаза на одинокую фигуру у двери, всматриваются.
Неуютно, хочется уйти, но держусь: когда позовут, станет хуже.
Пол искусственный, какого-то голубоватого оттенка, начищен так, что отражает размытые фигуры.
Сволочи, нельзя так с людьми!
- Подойдите, - сухо говорит секретарь.
Расправляю плечи и вхожу в центр полукруга, стараясь выглядеть как можно спокойнее, непробиваемо. Внизу такой же кабинет, только перевернутый, передо мной комиссия, и сверху со стен – тоже смотрят.
От лица портретов и будет выноситься решение: они авторитетны, к тому же с почившим ни одно десятилетие назад премьером уже не поспоришь. Смотрят в упор, исподлобья и с каким-то немым укором. Ай да, художник, найду - пальцы переломаю.
- Новин Кирилл Викторович, - медленно, произносит секретарь, - капитан исследовательского судна «Кантар-1».
Кто-то кивнул, портреты и я промолчали.
- О, космонавт? Сколько вас погибшим считали: месяцев пять-шесть или восемь? – встречаемся взглядом. – Вроде бы дальноразведчик, а обнаружили на орбите Марса...
Неприятный типчик, неуверенный в себе, потому всю сознательную жизнь старается поддерживать имидж деятельного человека... иногда удается, кстати, но отвечать ему я не желаю, к тому же и вопрос больше похож на риторический.
Молчу.
- Сколько людей входило в экипаж? – у этого какой-то странный акцент, слова произносит отрывисто, картавит, наверняка, в Столицу перебрался откуда-то из южных областей...
- Один.
Кажется, удивлен, хотя ... черта с два. На Земле, конечно, бардак, но не до такой же степени, чтобы не ознакомлялись с делами. К тому же, подробности миссии и спасения еще месяц назад смаковала пресса, причем в таких подробностях, что дознаватели руками разводили. До сих пор от журналистов отмахиваюсь, благо, ребята из конвоя помогают.
- В таком случае, вы не будете отрицать, что только ваши действия могли привести к гибели корабля?
- Я следовал инструкциям.
- Следуя инструкциям, очень странно оказались не в том месте и не в то время.
Это вовсе не разбирательство, а ритуал. Не удивлюсь, если они уже все решили. Честное слово, лучше бы на орбите загнулся!
- Что вам инкриминируют? – другой, седой с усталым лицом, говорит сухо и приглушенно, но почти неуловимого для слуха оттенка неприязни, нет.
Ему хочется отвечать, причем обязательно правду.
Ох, если все-таки выберусь из этого дела, никогда больше не полечу ни на Землю, ни на Марс!
- Терроризм.
Если бы год назад кто-нибудь сказал, что меня станут подозревать в чем-то подобном, я бы рассмеялся. Космонавты всегда были привилегированной кастой, даже к гражданским, время от времени путешествующим в космосе, отношение у властей лучше, а дальняя разведка была неприкосновенна всегда! Потому что понимали: ни один космонавт не станет жертвовать судном ради денег или политической химеры. Хотя бы потому, что первого нам хватает, да и подчиняемся напрямую только объединенному совету президентов четырех миров.
- Мы хотели бы уточнить некоторые детали.
- Я должен был выйти за пределы Солнечной и обследовать звездную систему под общим кодом 29981-Плуто-Грег…
- Расскажите о том, как вы потеряли корабль.
- Проходил внешнее кольцо, компьютер доложил о неисправности в генераторе и потере сорока процентов энергии, потом… не помню, отключился.
- Амнезия, как это удобно, - хмыкнули слева.
- Мы использовали в расследовании гипнотизера?
- Кирилл Викторович впадал в кому каждый раз, как пытался припомнить произошедшее.
Я молчал, стараясь сохранять холоднокровие. Но, черт возьми, почему?! Что могло произойти здесь такого, чтобы устраивать допросы с пристрастием?!
Ведь не по собственной же воле я угробил корабль, к тому же понятия не имею, что привело к сбою. А память… пролежите несколько месяцев в холоде при минимальной космической защите, и не то забудете.
Виски сдавило. На какую-то секунду все десятеро оторвались от своих столов и уставились на меня – пристально, не мигая.
Я же не виноват ни в чем, за что же вы так со мной?!
- И все-таки, господа, - проронил седой, - космонавта-разведчика судить за терроризм… мы создаем очень нехороший прецедент, к тому же прямых доказательств вины капитана Новина у нас нет.
Еще бы они были!
- Вы идите, капитан, - внезапно смягчился тот, что слева, мы донесем до вас свое решение.
Я кивнул. Повернулся, на негнущихся ногах доковылял до двери и рухнул в коридоре.
Сознание вернулось не сразу. Некоторое время лежал с закрытыми глазами и слушал.
А вокруг ходили, шмыгали носами и ботинками, говорили…
- Я же предупреждал, - рычал кто-то очень знакомый, - так с нашими нельзя, у местных железобетонных головешек и то нервы не выдерживают, так чего же от космонавта хотите?
- Говорили: пожестче, пусть осознает, - оправдывался секретарь.
- Осознать и добить – вещи разные. Уконтропупите парня, кто отчитываться пойдет? Правильно, генерал Рылодуб!
Точно! А я-то лежу и думаю: чей такой знакомый бас погромыхивает?
- И не лыбься мне здесь, астронавт фигов, - рычит генерал, но уже спокойнее. – Пришел в себя, значит, встал по стойке смирно, упал-отжался!
Открываю глаза и пытаюсь унять головокружение. Секретарь смущенно улыбается и отползает к двери.
- У, ... изверги, - бросает в его сторону генерал. – Бюрократы чертовы, если бы раньше узнал, что нашли, давно бы отбил, и не пришлось бы проходить через эту долбежку.
Рылодуб меня всегда любил, еще в учебке заприметил. Как же рад его видеть! Наконец-то свой. Сложно мне с «местными», особенно с теми, которые даже на орбиту никогда не поднимались. У них отношение к Земле, себе, окружающим – чужое, неправильное какое-то.
- Но ты, надо сказать, в форме: видать, здорово подлечили. Против тебя десяток сенсов выставили, а ты - куда там молотку, как кувалдой им по мозгам!
Что-то опять в обморок потянуло при одном воспоминании: это не я их кувалдой, а они – ракетой земля-космос.
Что-то здесь было не так: ведь не марсиане же меня с орбиты снимали, а свои спасатели. Никогда не поверю, что Рылодуб ничего не знал. Скорее, что-то не учел, не отследил, не остановил, когда было нужно...
- Что опять ощетинился?
- Подумалось, что, возможно, вы знали...
- Ну, ты даешь, - обиделся генерал, - капитан, сопля на палочке. Ты хоть понимаешь, с кем говоришь?
- Само собой.
Я встал:
- Там, наверное, уже хотят решение огласить...
- Угу, не выпускать тебя даже на орбиту.
Я вздрогнул.
Как же все задолбало! Здравствуй, ад космонавта, может я и не жив?
- Но могут и полностью оправдать, кстати...
Я сосредоточился, и пусть не сказал, но четко представил все, что думаю о людях, позволяющих так измываться над подчиненными. Но то ли Рылодуб решил не реагировать, то ли сил после допроса не осталось даже на четко оформленную мысль.
- Ну, что пошли, поедим... должна же здесь быть какая-нибудь столовка, где пиво дают?
- Значит так, - начал Рылодуб, когда мы, наконец, вышли на улицу. – Будем отмечать твое освобождение.
- А нас отсюда не попросят? - удивился я.
- Вот еще! Мы с тобой особы неприкосновенные, ни одна рожа не посмеет даже замечание сделать, к тому же всю жизнь мечтал побухать у стоп Фемиды.
- Да уж, неприкосновенней некуда.
Обо мне будто забыли: никто не спешил останавливать, исчез конвой, и стража у дверей старательно не замечала. Могучая фигура генерала в миг перевела меня из подследственных сначала в подозреваемые, а потом – непричастные.
- А ты что думал? Политика Лобби: пока есть тот, кто готов за тебя поручиться, ты человек.
Ну и ладно, два пьяных космонавта у входа во дворец правосудия – лучшая демонстрация отношения к власти и судебной системе на Земле. С удовольствием поколотил бы здесь окна, но пятнадцать суток отсиживать неохота – хватит с меня заточения.
- Ты просто все еще не врубился в происходящее. К тому же, из клиники сразу попал в следственный изолятор, а туда новости не долетают.
- Я бы этих сволочей, за убитое время...
- Ничего ты им не сделаешь, и они тебе, кстати, тоже. Вот только, Кир, помочь надо...
Я едва пивом не подавился.
- Полгода назад ты исчез. Мы послали в сектор кучу аппаратов, те заткнулись сразу же по прибытии. Потом у Динары не выдержали нервы, она облазила все внешнее кольцо и не нашла даже кусочка обшивки. Погоревали, конечно, но в нашей профессии и не такое случалось. Решили, что угодил в какую-нибудь звезду, напоролся на метеорит, в черную дыру провалился... тем более что на носу висела встреча четверочников: по всей Солнечной как сумасшедшие носились.
Четверочниками называли президентов объединенных миров Земли и Марса, а также спутников планет-гигантов, которые вот уже лет восемьдесят не могли договориться кто у кого в подчинении.
Номинально главенствовала, конечно, Земля и подчиненный ей Марс, но правительства Титана и Европы, давно хотели самостоятельности, а Калисто в прошлом году добилась признания автономии. Пожалуй, если бы ни общий космический флот и завязка на уникальные ресурсы каждой из планет, государство давно бы раскололось, но пока худо-бедно держалось за счет сотрудничества.
Флот подчинялся одновременно всем и никому. Мы были над политикой: добросовестно патрулировали границы, надзирали за гражданскими и грузовыми трассами, осуществляли дальнюю космическую разведку. В нас нуждались все и потому не ссорились. За исключением, конечно, произошедшей со мной истории.
- Понимаешь, Кир, это люди старой формации, они не просят, а заставляют. Сначала дают осознать, что могут в дугу согнуть, а потом предъявляют ультиматум. С тобой говорю я, потому что знаю: других пошлешь.
- Что же такого должно было произойти, чтобы Земля наехала на космофлот с обвинениями в терроре?
- Личное. Незадолго до твоего появления на орбите Марса в том же секторе исчез экскурсионный звездолет. Один в один так же: был, и будто стерли.
- Детей было много?
- Всего один.
- Президентский сынок?
Рылодуб развел руками:
- Земля тогда встала на уши. Предполагали похищение, зеленых человечков, локальную черную дыру... да, все что угодно! Они до смерти напуганы, а, учитывая многочисленные байки, что про нас ходят...
- Я теперь ради этой чертовой планеты ... и плевать, что о нас на ней думают.
- А ты не ради, Кир, это же ребенок, в Солнечной при всем нашем разгильдяйстве лет пятьдесят не исчезали дети!
- Еще бы, с этими электронными игрушками.
Каждому человеку при рождении под кожу вводился идентификационный чип, код доступа к которому знали только родители или близкие родственники и, наверняка, еще две-три службы, к тому же, даже на покойнике чип не замолкал, пока кто-нибудь из родственников не подавал соответствующую команду.
Я подскочил, как ужаленный:
- Хочешь сказать...
- Чип Тима замолчал внезапно и точно так же как у тебя. Спасатели вместо мальчишки обнаружили полгода назад исчезнувшего разведчика с амнезией, доставили на Землю, начали следствие...
- И ведь не боялись, что не довезут...
- А у них на Марсе в следственных органах обычные люди работают, да и оборудование подкачало, до «Царя» далековато...
- Ох, - я схватился за сердце.
- Вот-вот, к тому же, как ни крути, связь прослеживается: между тобой и мальчиком.
- Черт бы с ней, нужно было закрывать квадрат, гнать туда военных и заставлять прочесывать поверхность планеты, ученых и...
- Ты думаешь, земной президент идиот? При всей нелюбви, организатор он толковый и стратег неплохой. Предпринятые действия не дали результатов.
- И тогда вспомнили обо мне?
- О тебе и не забывали, просто хотели, чтобы осознал всю полноту их власти, если сотрудничать откажешься.
- Скоты!
Если бы ни упущенное время, если б сразу из госпиталя выдернули, можно было смотаться на место и попытаться «взять след». Мальчишка ведь не мог просто так исчезнуть: удивление, страх, непонимание...
По орбите до сих пор мог летать фантом «ужаса», хотя вряд ли.
Впрочем, я провалялся целый месяц, так и так момент был упущен. К тому же, не удивлюсь, если сына президент уже похоронил, просто использует последнюю возможность, оправдывается: перед собой, женой, родственниками...
- Кир, мальчишка родной только по крови, живет с матерью на Калисто, отца только раз в год видит, но в тот злополучный рейс именно к нему и летел. Через Марс, не удивляйся, у него там бабушка.
- Скажи мне, какая недоумь наплела всем «местным», что нас космос меняет, что дальние разведчики уже не совсем люди?
- Знаешь, думаю, после сегодняшнего допроса, у них никаких сомнений не осталось...
- Так что же мне перед ними на пузе ползать надо было?!
- Думаю, приблизительно этого от тебя и добивались.
Сплюнул. Задавать вопросы расхотелось, как и вообще вспоминать.
- Мне необходимо пообщаться с родственниками мальчика. Кроме отца! Он его давно не видел, потому нужной информации не даст. К тому же, видеть эту гниду не желаю!
- И мне спокойней будет, а-то учудишь чего.
- Ага, обреку на половую дисфункцию... временную, я ж не изверг.
- Там и без твоих мщений, все в порядке, - ухмыльнулся Рылодуб.
- Здравствуйте.
Она симпатичная. В наш век технологий такие редкость, преобладают либо красивые до неприличия - деланные, либо феминизированные существа уж и не известно какого пола. Женщины любят впадать в крайности, тяжко становится, когда пластиковая хирургия им в этом способствует.
Все еще не отойдя от Земли, я ожидал увидеть одну из таких особ, совершенно не принимая в расчет, что бросить высокопоставленного мужа в разгар политической карьеры ни каждая женщина отважится.
- Лора?
Чуть ниже среднего, полновата, но это ее нисколько не портит. Придерживается калистианского стиля в одежде, что в ее отношении, скорее вызов, чем слепая дань моде:
она хотела переродиться, убить в себе землянку. Частично удалось.
- А вы Кирилл.
Ей очень идут посеребрено-зеленоватые волосы, особенно в сочетании с глубокими стальными глазами. И лицо вовсе не кукольное - живое.
- Вам сообщили обо мне?
- Да-да, проходите.
Панельный домик, внутри столь же аккуратный и ухоженный, как и снаружи. Впрочем, это ни о чем не говорит: электронные домуборщики станут поддерживать порядок и без участия хозяйки. Впрочем, что-то здесь мне не нравится.
На столе – пузатый антикварный чайник, три чашки, сахарница...
Лора разливает чай, жестом приглашает присесть.
- Так как же вы рассчитываете найти моего сына?
Три чашки... три. Когда входил, чуть не зацепил какую-то игрушку... будет ли женщина, у которой сравнительно давно пропал ребенок, оставлять игрушки на проходе? Притом что какой-нибудь пылесос ее может засосать, а домуборщик положит на место?
Странно, что я не наткнулся на малоразмерные вещи, недопитый сок, остатки бутербродов... или что там еще разбрасывают дети?
Она создает видимость присутствия ребенка в доме, наверняка воображаемый фантом сейчас в комнате.
В дверь постучали.
- Извините, - улыбнулась Лора, - я не предупредила, что нас будет трое.
Кивнул, впрочем, моего согласия не требовали: просто поставили перед фактом.
- Мистер Ди прекрасно знал Тима и, думаю, тоже мог бы помочь.
Высокий, худой, уверенный. В очках и шляпе, в сером пальто. Скорее всего, преподаватель.
- Директор Психоакадемии на Титане, Димитрий Николаевич Орин, - представился он, - на Калисте читал курс лекций и принимал вступительные экзамены.
Я не без удовольствия пожал ему руку. Академик сразу понравился, а первое впечатление с некоторых пор меня не подводит.
- Вы сказали Психоакадемия? – уточнил я.
- Мы занимаемся исследованиями в области изучения мозгодеятельности, расширения сознания, если вам угодно. Человечеству, предположительно, ни один миллион лет, но мозг за столь продолжительное время существенно не изменился. Более того, подобно первобытным хомо мы используем его возможности менее чем на пятнадцать процентов, и, сколько загадок хранят в себе оставшиеся восемьдесят пять, мы не знаем.
Лора кашлянула, академик смутился и улыбнулся:
- Извините, снова оседлал болид, ничего не могу с собой поделать – это профессиональное.
- Вы летали? – в свою очередь улыбнулся я.
- Только от планеты к планете, вас что-то смутило?
- Выражение... оно распространено у нас, но «местные» им почти не пользуются.
- Ну, не такой уж я и «местный», - подмигнул академик, - к тому же, среди ваших у меня есть несколько знакомых.
С ним было комфортно, без сомнений мистер Ди прикладывал для этого некоторые усилия, но ведь и человеком был неплохим. На подобных людей мне в последний год не слишком везло, и теперь я отдыхал, наслаждаясь непринужденностью беседы.
- И как Тим, прошел испытания?
- Еще в прошлом году, но, к сожалению, мы вынуждены были ждать, пока мальчик окончит среднюю школу.
- Какие-нибудь выдающиеся способности по вашей части, – кивнул я.
- И не говорите, уникальный, я бы не побоялся этого слова, просто таки гениальнейший ребенок.
Я мельком взглянул на Лору. Внешне она казалась спокойной, а в эмоциональном плане – абсолютно закрытой. Пробиваться через защиту я не хотел, по крайней мере, пока. К тому же, менее всего на свете я хотел бы вызвать неприязнь этой женщины.
- Гениальный?
- Мы предполагали у мальчика сильнейшие психократические способности. Чувствительность вообще зашкаливала: единожды взглянув на человека, он мог рассказать о нем все!
Я вздрогнул.
- Психократ и сенс в одном лице, насколько помню, в Солнечной такого еще не было.
- Все случаи запротоколированы и изучаются, - кивнул профессор, - но раньше мы сталкивались только с «наведенным» умением, впервые способности проявились у человека, не покидающего границ системы.
Я поморщился.
- Ну, вы и так прекрасно знаете, - профессор осекся, - простите, я не хотел вас обидеть.
- Не люблю, когда наши способности обзывают «наведенным умением». Сразу мысли неприятные в голову лезут и вопросы. Потому что, если «наведенное», то кем-то, и очень хотелось бы понять, с какой целью.
Лора подлила мне чаю и как-то странно улыбнулась.
- Действительно, нехорошая формулировка, извините, - произнес академик.
- Не обращайте внимания, у нас просто свои заморочки.
- Да-да, - кивнул мистер Ди.
Меня все сильнее беспокоила Лора. Она поддерживала беседу, была любезна со мной, но действовала, словно на автомате. Движения с каждой минутой становились резче, автоматичнее. А когда она начала улыбаться...
- Ой, - удивился я.
Ложка выскользнула из пальцев и грянулась об пол. Звук получился отрывистым и неприятным, слишком громким для реальности. Хорошо, не додумался грохнуть чашку...
У академика ожил интерком, пока он разговаривал, думал, пройдет вечность.
- Прошу извинить, - развел руками мистер Ди, - рад знакомству.
Мы снова пожали руки, и я успел отметить, что благожелательность академика никуда не исчезла.
Дмитрий Николаевич улыбнулся Лоре, женщина ответила сдержанным кивком, заперла дверь и обернулась:
- Так как же вы намерены искать моего сына?
У нее были огромные, глубокие, серые глаза, и боль, которую можно было не замечать или пропустить через себя.
Она терпеть не могла бывшего мужа, как порою случается, страстная, на грани безумного, любовь медленно угасла и превратилась в расчетливое неприятие. Ненависть не столько к партнеру, сколько к себе самой, несколько лет любившей ни человека, а фантом, выдуманный образ.
С самого начала не стоило надеяться на сотрудничество: шестеркам бывших мужей никто и никогда не доверяет, а обо мне еще и по всем новостным каналам наплели черте что.
Все эти игрушки, чашки - уловки для меня, в надежде, что испугаюсь и уйду, не стану лезть в голову к полубезумной женщине.
- Пока я могу сказать только то, что стану его искать, - полузадушено прохрипел я.
Первый сенс и психократ Солнечной, гений... вы бы на маму посмотрели, академики, блин! Да она всех вас в бараний рог согнет, что там Рылодуб рассказывал о сексуальных проблемах земного президента?
Конечно, если сейчас нападу, смогу прорваться. Лора на взводе, к тому же ее дар спонтанен, она не умеет должным образом им управлять. Но стоит пробиться, и как человек я для нее умру, она просто перестанет меня замечать, совсем.
Хочу ли я этого? Черта с два...
- Искать?! – у Лоры начинается истерика. – Прошло больше месяца! Никто в системе не верит, что Тим жив, а теперь заявляетесь вы и пытаетесь играть на моих чувствах! Что этот урод вам приказал? Заставить поверить в гибель сына?!
Нужно быть полным идиотом, чтобы воздействовать на женщину в таком состоянии. Ну, или хотя бы необходимо дожить до момента, когда терять уже нечего.
Я кинулся вперед, ухватил Лору за плечи, но вместо того, чтобы просканировать, раскрылся сам...
Она убеждена в том, что ребенок жив – неосознанно, все еще сомневаясь. Но теперь, уверен и я, ведь никому, кроме Тима, воздействовать на мать не нужно.
Найду психократа, уши оборву и высеку!
У Лоры прекрасная сопротивляемость, но даже ее, маленький засранец чуть до нервного срыва не довел.
Полчаса назад я оставил планету и взял курс на Марс. Не думаю, что правильно выбрал направление: Тим и то, что его держит, может находиться в любой точке Вселенной.
- Кир, - трещит связь голосом Рылодуба, - как успехи? Я не стал беспокоить тебя внизу.
- Правильно.
- Ты напал на след?
Я летел на смутном ощущении, на едва уловимом желании оказаться подальше от населенных планет и звездолетных трасс, затеряться где-нибудь в зоне астероидного пояса.
Не думаю, что желание было моим, впрочем, теперь я во всем неуверен.
- Я по нему иду. Почему вы не сообщили истинную причину расследования? Я ведь, действительно, поверил в то, что спасаю ребенка.
- А ты этим и занимаешься, - хмыкнул генерал, - я обозначил две проблемы, за какую ухватился, та и стала приоритетной.
- Для меня.
- Но именно это главное! Кир, давай начистоту, если бы ты с самого начала искал инопланетное нечто, то, скорее всего, ничего бы не нашел.
Наверно.
- И совсем другое, если бы искал ребенка женщины, в которую влюблен...
- Генерал, вам нужно меньше летать на Землю, слишком уж легко вы научились манипулировать чужими судьбами.
- Может быть, Кирилл, но это ничего не меняет. Я не имею права выпускать людей даже на орбиту, если знаю, что по системе бродит черт знает что, вырубает космонавтов и похищает детей. Да я бы вообще всех «местных» по домам запер до прояснения ситуации!
- Знаете, оно ведь не только по Солнечной гуляет.
- А мне от этого легче?! – кричит Рылодуб.
Он сам на нервах, уже давно, пожалуй, с тех пор, как впервые почувствовал что-то неладное. Мне бы пожалеть старика: сердечко не выдержит, что делать будем?
- Сейчас я тебя в ответ так пожалею, что мало не покажется! Да, я просчитал, что Лора тебе понравится, но влюблялся и раскрывался перед ней ты сам, по собственной инициативе, если тебя это так волнует.
- Спасибо.
Что должно было случиться, чтобы взор Искателя обернулся к людям? Что мы знаем об этих существах?
Да, ничего!
Жили они себе и жили, мотались по всей Вселенной, иногда заинтересовывались какой-нибудь сверхновой или черной дырой. Когда проходили рядом, кружилась голова и сны всю неделю какие-то дурацкие снились. Но людей не трогали, да и мы их избегали: с непознанным лучше заключить пакт о ненападении, и никогда не становиться на пути у чуда.
Чем мог заинтересовать Искателя неприметный одинокий «Контар», и почему он забрал мальчика: только ли из-за необычных способностей?
- Я не представляю, как уберечься от того, кого не понимаю.
- А если научиться с ним жить?
Мне не нужно лететь на Марс или в поле астероидов, я мог не покидать планету вообще, но в корабле всегда легче. В Космосе я свободен и, наверное, поэтому привлекаю «братьев по разуму».
- Кир, твой чип глохнет! Я не вижу показаний жизнедеятельности...
- Как и две-три секретных службы, а родителей у меня нет, я же не десятилетний пацан, чтобы неумело играть на их чувствах...
- Не отключайся!
Я сосредотачиваюсь, окончательно глушу маяк, и закрываю глаза.
Темнота сменяется красками, вспыхивают звезды, проплывают лица. Падаю в мир, не обнаруживающийся ни одним прибором. Зову, все силы вкладываю в беззвучный крик. Наверное, большинство пилотов сегодня будут мучиться головными болями, особенно те, которых занесет на трассу Сатурн-Юпитер.
То, что в каждом человеке живет Вселенная, еще древние говорили, но вряд ли догадывались, что она одна и та же: внутри и вне нас.
В реальности где-то очень далеко взорвалась сверхновая, одновременно яркая вспышка осветила и мою внутреннюю вселенную. Свет нарожденной звезды достигнет Солнечной, когда меня уже не будет, но здесь и сейчас я мог до него дотянуться.
Возможно, в этот миг где-то родился мой Искатель. Если захочу, он тоже прилетит сюда, правда, кто знает, не спутает ли с кем-нибудь по дороге? И, может быть, тогда я все-таки надеру безответственному мальчишке уши!
Голову наполняет задорный детский смех. Тим не имеет никакого представления о такте и транслирует эмоции напрямую.
Ты бы хоть с мамой пообщался, эгоист несчастный!
А он и общался, только не так, как нужно. Ну, ничего, я это исправлю.
Всем нам единожды дается право на выбор: остаться с людьми или уйти. Я выбрал первое, и, наверное, поэтому никогда бы не стал неволить Тима.
А Лора... она поймет, я приложу все усилия...
Ухоженный небольшой домик, антикварный звонок. Пластиковая дверь открывается, не дожидаясь, когда я поднимусь на крыльцо. Немного растерянная Лора на пороге.
- Здравствуйте, Кирилл, я думала, что, если выйду, то непременно встречу вас.
- Я тоже размышлял о чем-то подобном.
- Сегодня по новостному каналу транслировали репортаж о встрече четверочников, меня там фраза зацепила: «Все мы вышли из Земли».
- Небо в старину называли пятым океаном, а моряки всегда ходили, а не плавали.
- Знаю, просто покоробило почему-то. А вы, Кирилл, тоже ходите?
- Нет, только летаю, хотите со мной, Лора?