Статья опубликована в журнале "Адвокат", № 7, июль 2009 года. (с) Константин Бубон
Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование.
Статья 31 Конституции РФ
Смысл демонстраций, пикетов, уличных маршей и прочих подобных общественных мероприятий напрямую зависит от политического устройства государства.
В демократиях большинство (в том числе - национальное большинство) является держателем "контрольного пакета", который реализуется через голосование. Большинство избирает президента и парламент, формирует правительство.
Меньшинства же ходят маршами, чтобы про них не забыли и не затоптали в суматохе.
Меньшинство нуждается в защите. Большинство никогда не нуждается в защите, потому что оно "рулит" и является коллективным хозяином своей страны. Вероятность того, что индейское, например, меньшинство изберёт своего собственного президента США, равна вероятности того, что моя кошка будет указывать мне, что готовить на обед. Я никогда не провожу маршей перед своей кошкой. Я её кормлю. И прекрасно осознаю, что скорее её придётся защищать от меня, чем меня от неё.
В зрелой демократии большинство мыслится как субъект ответственности за свою собственную судьбу и за судьбу своей страны. И нет ничего предосудительного в мысли о том, что она (такая ответственность) бывает коллективной – речь идёт о применении этого слова в историческом, а не юридическом смысле. Демократические процедуры и направлены, в сущности, на недопущение ситуаций, при которых меньшинство возьмёт верх над большинством, что несёт в себе опасность формирования "нового феодализма".
В диктатурах - не так!
Скрытые в "подковёрной" тени механизмы передачи власти отсекают большинство от управления страной. Самые подлые среди большинства, осознавая, что они находятся не в положении "держателей контрольного пакета", а в позе "никто и звать никак", направляют свою агрессию отнюдь не на "сильных мира сего", а на слабых и малочисленных, так им проще и безопаснее. Так есть шансы, ничуть не призрачные, что Отец Народа ласково потреплет тебя за щёчку… Отсюда - марши ничего не решающего большинства против меньшинств, которых им совсем не страшно бить.
В Российской империи этим занималась "чёрная сотня". Реально, в практическом управлении делами страны, их мнение (как, впрочем, и мнение подавляющего большинства народа) не имело ровным счётом никакого значения. Однако, в холопском по сути, всеверноподданническом рвении, это стадо было готово убивать тысячи во имя Государя Императора. Что отнюдь не предотвратило убийство самого Государя Императора в самой короткой исторической перспективе.
Характерной чертой любого меньшинства, будь оно национальным, религиозным или идентифицируй себя по признаку принадлежности к определённой философской или политической школе, является настоятельная потребность в чётко прописанных гарантиях. Дело в том, что меньшинство не может опираться ни на какую силу, ни в каком смысле этого слова, поскольку ей (силой) оно не обладает.
"Сила" меньшинства может проявиться только при наличии справедливых правил игры. Эти правила существуют, чтобы воля, движение меньшинств отнюдь не блокировались, но проистекали свободно в сторону общественного блага. Блокирование интересов меньшинства не может привести ни к чему хорошему, только к пустой, если не деструктивной, трате заложенной в этом меньшинстве энергии.
Ярким примером может служить история мировой расовой дискриминации, которая относилась главным образом к выходцам с Африканского континента. Всего-то менее полувека почти что принудительной политкорректности, насаждения расового равноправия, и представители бывшего угнетённого меньшинства увеличивают своё присутствие в самых разных отраслях экономики, политики, культуры. Очевидно, что при этом производимая ими практическая общественная польза только возрастает.
В этой работе я намерен остановиться только на одном аспекте, имеющем отношение к положению различного рода меньшинств, а именно на той роли, которую играет для них свобода мирных собраний, гарантированная статьёй 11 Конвенции от 4 ноября 1950 года "О защите прав человека и основных свобод".
Собственно, различные уличные мероприятия, если они политизированы или имеют иную социальную окраску, являются инструментом, призванным компенсировать относительную малочисленность той группы граждан, в чьих интересах они проводятся или иную "слабость" (административную подчинённость, корпоративную зависимость). Легко представить, как рабочие пикетируют контору завода, который им должен денег, но невозможно представить, чтобы директор завода пикетировал место нахождения трудового коллектива. Впрочем, рабочие завода в любом случае являются меньшинством по отношению к жителям города, области, государства.
Смысл публичных мероприятий (1-) обычно состоит в привлечении внимания к позиции общественного меньшинства по тому или иному вопросу, потому что непосредственно на улице выработка конкретного решения невозможна. В связи с этим демонстрация, марш или пикетирование могут быть направлены как на вертикальную, так и на горизонтальную общественную коммуникацию.
В первом случае "сообщение", которое несёт в себе уличная акция, адресуется вышестоящим в порядке административной или корпоративной подчинённости лицам или организациям. Не обязательно адресатом является государственный орган – многие акции профсоюзов преследуют цель доведения позиции трудовых коллективов до руководства частных предприятий. Иногда желательным для организаторов мероприятия получателем сообщения является иностранный государственный орган (посольство, консульство). Такие ситуации наш премьер-министр, любящий цветистые фразы, назвал "шакалить у посольств".
Давайте отметим здесь для себя: обычно мероприятие, проводимое на улице с общественно-значимой или политически-значимой целью, несёт в себе содержательный элемент, который представляет собой сообщение. Это сообщение имеет своего адресата и может быть внятно или невнятно выражено.
Во втором случае действия организаторов или участников акции подчинены установлению, поддержанию или изменению "горизонтальных" общественных связей, то есть таких, которые имеют место между людьми, не состоящими между собой в отношениях государственной, административной, корпоративной или другой подчинённости или зависимости.
Такие мероприятия могут не иметь чётко сформулированного сообщения для его адресации вовне, для лиц, не участвующих в самом собрании. Здесь во главу угла ставится демонстрация общности интересов внутри самой группы граждан, а иногда – и принятие конкретных решений.
Федеральный закон №54-ФЗ от 19 июня 2004 года "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" выделяет пять форм публичных мероприятий:
; Собрание – совместное присутствие граждан в специально отведённом или приспособленном для этого месте для коллективного обсуждения каких-либо общественно значимых вопросов;
; Митинг – массовое присутствие граждан в определённом месте для публичного выражения общественного мнения по поводу актуальных проблем преимущественно общественно-политического характера;
; Демонстрация – организованное публичное выражение общественных настроений группой граждан с использованием во время передвижения плакатов, транспарантов и иных средств наглядной агитации;
; Шествие – массовое прохождение граждан по заранее определённому маршруту в целях привлечения внимания к каким-либо проблемам;
; Пикетирование – форма публичного выражения мнений, осуществляемого без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств путём размещения у пикетируемого объекта одного или более граждан, использующих плакаты, транспаранты и иные средства наглядной агитации.
Применительно к этим формам несложно определить, какая из них больше подходит для вертикальной социальной коммуникации, какая – для горизонтальной; какие из них связаны с подачей некого "сигнала" вовне, а какие способствуют главным образом обмену мнениями внутри самой группы заинтересованных граждан.
Для того чтобы продвинуться дальше, следует отделить содержание публичного мероприятия от его формы. С формой всё более или менее понятно. Закон предлагает любое из них рассматривать как одну из пяти предложенных форм.
Что же касается содержания, то Федеральный закон №54-ФЗ не содержит прямых правил, какие именно идеи могут высказывать собравшиеся, какие именно действия им позволено совершать. Это вполне логично, поскольку по умолчанию подразумевается, что в любых обстоятельствах, включая обстоятельства, связанные с проведением публичного мероприятия, гражданин вправе совершать любые действия, кроме прямо запрещённых законом.
Применительно к рассматриваемой теме для анализа содержательной части публичных мероприятий имеет смысл обратиться к другим нормативным актам. Так, статья 1 Федерального закона №114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" даёт определение экстремистской деятельности (экстремизму). Среди длинного перечня его разновидностей нас, в целях этой работы интересуют следующие:
• публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;
• возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;
• пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
• воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;
• пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;
• публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения.
Очевидно, что организаторы и участники массового мероприятия могут быть как лицами, совершающими подобные действия, так и теми, кто от них пострадал. Соответственно, действия уполномоченных органов государства, которые могут быть совершены по поводу проведения публичного мероприятия, должны быть разделены на принудительные меры, принимаемые к гражданам, злоупотребляющим своим правом на собрания и меры по защите граждан, реализующих своё право на собрание.
Например, статья 5.38 Кодекса об административных правонарушениях устанавливает ответственность за воспрепятствование организации или проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, проводимых в соответствии с законодательством Российской Федерации, хотя, если судить по прессе и Интернету, в нашей стране никогда об этом не вспоминают.
Так вот, делать то, что запрещено федеральным законом №114-ФЗ категорически нельзя! Нельзя также нарушать другие нормы законодательства Российской Федерации. Но всё остальное – можно! Нужно твёрдо понимать, что для приостановления или прекращения публичного мероприятия требуются специальные основания, которые предусмотрены статьями 15, 16 Федерального закона №54-ФЗ от 19 июня 2004 года "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях".
Для его (мероприятия) приостановления основанием является нарушение правопорядка, не влекущее угрозы жизни и здоровью участников, в случае, если организаторы не выполнили требование об устранении этого нарушения. Создание реальной угрозы для жизни и здоровья граждан, а также для имущества физических и юридических лиц, совершение противоправных действий и умышленное нарушение организатором требований ФЗ №54-ФЗ влечёт за собой прекращение публичного мероприятия.
Решение о приостановлении или прекращении мероприятия принимает уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления (статья 13 ФЗ №54-ФЗ), который должен быть назначен письменным распоряжением, которое заблаговременно направляется организатору. Как для приостановления, так и для прекращения такового законом установлен специальный порядок (ст.ст. 15, 17 ФЗ №54-ФЗ), который не применяется в случае возникновения массовых беспорядков, погромов, поджогов и в других случаях, требующих экстренных действий.
Конечно же, закон вызывает целый ряд вопросов чисто технического характера, но которые при некоторых дополнительных обстоятельствах могут повлечь за собой существенное нарушение свободы собраний. Так, сомнение вызывает запрет проведения публичных мероприятий на "территориях, непосредственно прилегающих к резиденциям Президента Российской Федерации, к зданиям, занимаемым судами, к территориям и зданиям учреждений, исполняющих наказание в виде лишения свободы". Пункт 9 статьи 1 ФЗ №54-ФЗ под таким территориями подразумевает "земельные участки, границы которых определяются решениями органов исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органов местного самоуправления в соответствии с нормативными правовыми актами, регулирующими отношения в сфере землеустройства, землепользования и градостроительства".
Трудно сказать, что это за магические табуированные земли, на которых нельзя высказывать своё мнение, раз уж мы говорим о мирном и упорядоченном собрании законопослушных граждан (а закон подразумевает именно их, и никого другого). Профилактикой массовых беспорядков такой запрет назвать нельзя (зачинщики таковых всё равно не станут ставить администрацию в известность о своих планах не раньше, чем за пятнадцать и не позже, чем за десять дней до беспорядков).
Кроме того, глупо связывать волеизъявление граждан с наличием или отсутствием градостроительной разметки местности, которая вдобавок совершенно неочевидна для глаза рядового обывателя. Особенно смехотворно такое ограничение выглядит применительно, например, к пикетированию, проводимому одним участником, тем более что для такого пикета, в соответствии со ст. 7 ФЗ №54-ФЗ не требуется даже письменное уведомление органа исполнительной власти или местного самоуправления.
Неудивительно, что эта правовая норма привлекла внимание как граждан, так и Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации и, в конечном итоге, Конституционного суда РФ. Своим определением от 29 мая 2007 г. №428-О-О Конституционный Суд Российской Федерации отказал гражданину В.А. Шаклеину в принятии его жалобы к рассмотрению в заседании КС РФ.
В обоснование своей правовой позиции Конституционный Суд РФ положил следующие доводы и обстоятельства: гражданин В.А. Шаклеин в своей жалобе оспаривал конституционность пункта 3 части 2 статьи 8 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях".
Как утверждал В.А. Шаклеин, оспариваемое им законоположение нарушает Конституцию Российской Федерации, ее статьи 15, 18, 31, 55 и 56, поскольку, по мнению заявителя, предусмотренное в нем ограничение конституционного права собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование может устанавливаться только федеральным конституционным законом и только в условиях чрезвычайного положения.
Конституционный суд РФ, в свою очередь, пришёл к выводу, что федеральный законодатель вправе устанавливать нормы, исключающие давление на суд. К числу таких мер, в соответствии с позицией КС РФ, относится и оспариваемый заявителем законодательный запрет на проведение на территориях, непосредственно прилегающих к зданиям, занимаемым судами, публичных мероприятий, в том числе пикетирования. Таким образом, с точки зрения КС РФ, ограничение, установленное оспариваемым законоположением, не может рассматриваться как не имеющее конституционного обоснования и нарушающее конституционные права граждан.
Определением от 17 июля 2007 г. №573-О-О Конституционный суд РФ отказал в принятии к рассмотрению жалобы Уполномоченного по правам человека в РФ на нарушение конституционных прав Шаклеина В.А. положениями п.9 статьи 2 ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" и пунктом 7 статьи 36 Земельного кодекса РФ.
При этом КС РФ пришёл к выводу, что: "установление Федеральным законом приведенного перечня мест, в которых запрещено проведение публичных мероприятий, обусловлено обеспечением безопасности граждан и специальным правовым режимом этих мест". Кроме того, был сделан вывод, что определение самих землеустроительных границ продиктовано "в том числе целями обеспечения беспрепятственного осуществления находящимися на соответствующей территории органами и организациями своих публичных функций".
Я плакал, как растроганный юноша, когда увидел в определении Конституционного суда перечень, где через запятую идут путепроводы, железнодорожные магистрали, нефтепроводы, газопроводы, высоковольтные линии электропередачи, резиденции Президента Российской Федерации, а также здания, занимаемые судами. Наверное, предполагается, что все перечисленные объекты в равной степени опасны для здоровья россиян.
Если серьёзно, то за приведёнными нормами закона, как и за выводами Конституционного суда, на мой скромный взгляд, стоит неполное, необоснованно-упрощённое и поверхностное понимание сути явления. Законодатель, а следом за ним и Конституционный суд, видят в участниках подобных акций непонятных и совершенно чужих им людей, которые "оказывают давление" (в случае суда) либо "препятствуют осуществлению публичных функций" (в случае с прочими государственными органами). При этом изобретение способов ограждения, например, судебной власти от давления со стороны представителей власти исполнительной – это уже удел малочисленных и совсем маргинальных в России представителей правозащитных кругов, профессиональных борцов с ветряными мельницами.
Если судить по публикациям в прессе и Интернете, можно с высокой степенью достоверности предположить, что логика государственного чиновника однозначна – "участники демонстраций наняты ЦРУ И Моссадом из зависти к встающей с колен России, чтобы начать Оранжевую революцию и захватить природные богатства страны". Примерно такого рода записка, связанная с событиями во Владивостоке, попадалась мне на глаза в Интернете. Даже обороты речи я заимствую если не дословно, то близко к тексту.
Для того чтобы рассматривать организаторов и участников публичных мероприятий как представителей социального меньшинства(2-), носителей идеи, которую большинство обычно не разделяет , власти нужно обладать большой степенью доверия к народу и уверенности в полноте собственной легитимности. А вот в актах различных государственных органов то и дело прорывается нечто совсем другое. Может, руководители просто не могут взять в толк, что если бы идеи тех или иных демонстрантов разделяло бы большинство, то это большинство просто-напросто иначе бы голосовало? Или они, наши руководители, (о, ужас!), сами точно не знают, как на самом деле проголосовало большинство? Эти мысли не могут не прийти, такова жизнь.
А уж чтобы демонстранты вели себя прилично, милиция должна хорошо охранять общественный порядок. Погром Москвы в связи с футбольными страстями ни с кем заранее не согласовывался, публичным мероприятием не являлся, под действие Федерального закона №54-ФЗ не подпадал, и, тем не менее, произошёл. И лучшее, что могли сделать сотрудники милиции, если судить по рассказам очевидцев, это побыстрее убежать с места происшествия, чтобы не удлинять своими фамилиями список пострадавших.
"Как же так"? – может возмутиться внимательный читатель. "Что же это такое"? – может удивиться он. Разве не может большинство выйти на улицы и прогуливаться там туда-сюда, выражая какое-то собственное мнение?
"Может, конечно", - отвечу я. Тем более что я маленький и слабый человек и всё равно не могу запретить большинству делать всё то, что ему только заблагорассудится. Правда, это невозможно себе представить, и, тем более, это вряд ли можно технически организовать, но кто ж сможет быть против.
Только вряд ли волеизъявление большинства где-либо ещё кроме избирательных участков может быть искренним. Большинство является носителем нормы по любому вопросу просто потому, что в обществе нормой очень быстро становится всё, принадлежащее большинству. Соответственно, воображаемое мною шествие "представителей большинства", за исключением развлекательных мероприятий, в свободном обществе будет банальной пошлостью, а в диктатуре агрессивным раболепием.
Характерным примером может служить история о том, как Правительство города Москвы противодействовало планам проведения гей-парада и о том, как впоследствии, очень торопливо, в разных городах страны, включая Хабаровск, было запланировано проведение "Маршей за семейные ценности" или чего-то вроде этого.
Ситуация презабавная: ведь Правительство Москвы не просто озабочено анальной девственностью москвичей и гостей столицы так, что это вызывает самые чёрные подозрения относительно его собственных намерений – это было бы не так уж и смешно. Власть ещё и спешит продемонстрировать городу и миру, что в Москве и, например, в Хабаровске, есть любящие гетеросексуальные пары, как будто это раньше никому и в голову не приходило.
И, что самое главное, им свою страсть просто вот так негде и проявить, кроме как на центральной площади имени Владимира Ильича Ленина. Как будто не в их интересах написаны Гражданский, Семейный и Жилищный кодексы, закон "о материнском капитале", принимаются программы правительства и регионов, действуют суды и несметные дивизии чиновников.
Но ведь это – ерунда, это всего лишь пошлость. А ещё есть агрессивное раболепие, являемое так называемыми "русскими маршами", которые, кажется, специально придуманы как пример "маршей большинства". На что рассчитывали чиновники, объявлявшие четвёртое ноября праздником, сказать трудно. Лично мне неизвестно, с чем конкретно связана эта дата.
Я знаю только в самых общих чертах, что она имеет какое-то отношение к окончанию "Смутного времени" и изгнанием из Москвы поляков. И всё. Почему "Смутное время" закончилось именно четвёртого ноября, боюсь, никто не в силах мне объяснить. А что до истории с поляками, то вряд ли всё это можно назвать великой победой русского оружия – были победы и позначительнее.
А на улицу в этот день могли выйти только те, для кого собственная "русскость" – как больная мозоль. Человек обычно желает поведать миру то, что его глубоко волнует и заботит. Для того чтобы сформировать повестку дня, вопрос должен быть, без преувеличения, болезненным. Как можно расценить движение души человека, который вышел на улицу, чтобы сообщить миру: "Посмотрите все, я русский"? Вообще, того, кто озабочен собственной национальной принадлежностью, принято называть националистом.
"Марш настоящих мужчин", тоже имевший отчётливую национальную, даже расовую окраску, оставался движением меньшинства. Сообщение, которое передавалось при этом, можно озвучить, как "афроамериканцы желают получить равные права с белыми и едины в этом стремлении". Сообщение "русского марша", какое оно? "Русские едины"? В чём едины? Я глубоко убеждён, что нашей стране противопоказано идейное единение ещё на долгое время вперёд. Люди всё никак не могут забыть, сколь едины они были в тридцатые годы, на почве искреннего желания, чтобы "забрали соседа, а не меня".
Но хуже всего, что массовые мероприятия не предназначены для выражения сложных идей. Они всегда подрезают и опошляют их, втискивая в прокрустово ложе данного конкретного лозунга над данной конкретной колонной. Смешение национальных чувств с неизбежной митинговой пошлостью чревато развитием, активизацией самых тёмных человеческих комплексов.
Поэтому сообщение, которое подразумевается применительно к большинству публичных мероприятий, по-хорошему, должно быть чуждым вооружённой агрессии, как блаженный махатма, и простым, как стручок. Никем не выраженная и не сформулированная "русская идея", от которой так сильно пучит Интернет, ещё потребует себе человеческих жертвоприношений, если её вовремя милиция не остановит.
И не надо мне говорить, будто сами националисты представляют собой общественное меньшинство, нечто вроде клуба по интересам. Самая суть национализма заключается в утверждении, будто его сторонники действуют и высказываются от имени и в интересах всего народа. Ни один националист не согласится на меньшее, чем представлять мнение всей "титульной нации", но обычно они идут и дальше, навязывая остальным собственное фактическое или символическое "лидерство". Да, подобные "защитники русского народа" являются никем иным, как классическими самозванцами, однако это такие самозванцы, которые не способны отлепиться от национального большинства. И большинство, действуя в собственных же интересах, не должно им потакать.
Вообще, к Федеральному закону №54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" претензий довольно много, они исходят от самых разных авторов, обсуждаются обычно в Сети. Многие из них совершенно справедливы. Так, пункт 4 части 1 статьи 12 указанного закона устанавливает правило, в соответствии с которым орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления обязан довести до сведения организатора публичного мероприятия об установленной норме предельной заполняемости территории (помещения) в месте проведения публичного мероприятия.
Пункт 1 части 2 статьи 14 ФЗ №54-ФЗ при этом даёт право уполномоченному представителю органа внутренних дел требовать от организатора публичного мероприятия объявления о прекращении допуска граждан на публичное мероприятие и самостоятельно прекратить допуск граждан на него в случае нарушения предельной нормы заполняемости территории (помещения). Очевидно, что указанные правовые нормы в своей совокупности предполагают весьма вольную трактовку, и на практике вполне способны существенно и без нужды ограничить право граждан на собрание.
Кроме того, в законе, на мой взгляд, недостаточно проработана реакция на провокационные действия различных граждан по отношению к участникам мероприятия. Например, отмечены случаи, когда к пикетированию, проводимому одним участником, приближаются неизвестные ему посторонние люди и имитируют собственное участие в пикете, что позволяет сотрудникам милиции задержать пикетчика на том основании, что он проводит групповой пикет без надлежащего уведомления (статья 7 ФЗ №54-ФЗ разрешает проводить без уведомления пикетирование только с одним участником).
Перед подобными действиями граждане обычно оказываются беззащитны. Чем они вызваны: желанием милиции повысить свою статистику по борьбе с административными правонарушениями, её нежелание обеспечивать общественный порядок на месте пикета (и связанное с этим желание поскорее его прекратить) или это отражение политических пристрастий руководства – сказать трудно.
Закон довольно слабо дифференцирует публичное мероприятие от иных форм групповой активности: культурных мероприятий, массовых гуляний. При этом слабость такой дифференциации может сыграть как против их участников, так и против сил правопорядка. Во время концерта могут высказываться недвусмысленные политические лозунги и наоборот, группа людей, запланировавшая политическую акцию, вполне может на деле превратиться в зевак, прогуливающихся и закусывающих.
Так, московский ОМОН, в рвении своём принял за Оранжевую революцию предновогодний Владивостокский хоровод (были пострадавшие, отцов семейств избивали на глазах у жён и детей, умудрялись даже вытаскивать водителей из тех автомобилей, которые проезжали мимо на недостаточно большой скорости). Примерно в то же время московские нацисты договаривались в Интернете "просто выйти погулять" вдоль крупных улиц. Действительно, ну кто ж будет докучать прогуливающейся молодёжи.
Всё перечисленное выше – следствия порочного подхода, заложенного в самую основу закона. Хотя и декларируется, что проведение публичных мероприятий осуществляется в чисто уведомительном порядке, но на деле этот уведомительный порядок всегда может трактоваться как разрешительный, в зависимости от личных пристрастий конкретного чиновника. Например, пункт 2 части 1 статьи 12 ФЗ №54-ФЗ даёт органу исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления обоснованно предложить организатору мероприятия изменить его место и время. Чем такое предложение должно или может быть обосновано, для меня осталось тайной.
Порочный подход, о котором я упомянул выше, с моей точки зрения заключается в том, что авторы закона видят цель органов исполнительной власти, в частности милиции, вовсе не в том, чтобы обеспечить общественный порядок в местах выражения гражданами их мнений. За многими строчками закона мелькает старинное "хватать, тащить и не пущать". Если бы в законе более полно были прописаны критерии того, где проводить публичные мероприятия нельзя, закон от этого только выиграл бы. Если бы он однозначно запретил, например, перекрывать автомобильные дороги, многие бы только спасибо сказали. А вот туманные "обоснованные предложения" плохо вяжутся с началом двадцать первого века.
Так ли это на самом деле, или мне это только кажется, но нет ощущения, что чиновничество способно воспринять публичные мероприятия как групповые проявления того или иного общественного интереса. Как феодальную церемонию выражения безграничной, но фальшивой преданности "массы" руководителю – может рассматривать (примерно как замену первомайской демонстрации), а как-то иначе – не может.
Только такие шествия нередко внутренне мертвы, потому что они предназначены для того, чтобы на них говорила власть (обычно – в виде магнитной записи, через усилитель), а народ, как обычно, безмолвствовал или кричал "ура". Строго говоря, они (эти шествия) не соответствуют Федеральному закону №54-ФЗ, поскольку не служат целям ни выражения общественного мнения, ни обсуждения значимых вопросов, ни привлечения внимания к проблемам. Их смысл – в выражении восхищения властью той, которая есть, и демонстрации, что другая власть не нужна сейчас и не понадобится никогда. Вот только демонстрации кому? Кротам истории? Так они слепы…
По-хорошему, политика – это предохранительный клапан общества, его манометр. Но вот у нас как-то получилось, что "труба" отдельно, а "клапан" – отдельно, в стороне от "трубы" и никак с ней не связан. Публичное мероприятие может рассматриваться как один из способов общественной коммуникации или "обратной связи", как сейчас становится модно говорить.
Когда "парламент не является местом для дискуссий" (спасибо Грызлову за точёную формулировку), политика перетекает в подворотни. Радикализация некоторых социальных групп, которые не видят своих представителей в открытом политическом процессе, почти неизбежна. Закон сохранения материи и закон сохранения энергии справедлив и для политической жизни. Если таковую нельзя найти в парламенте, она непременно будет в другом месте, в худшем своём варианте.
С одной стороны, пожалуй, не стоит преувеличивать роль свободы мирных собраний – она не есть панацея от бед, по крайней мере, свобода слова намного дороже. Однако с другой стороны её отсутствие или существенное ограничение вовсе не является никаким гарантом "общественного порядка", а только лишает группы граждан, объединённых общим интересом, небесполезного способа коммуникации как в рамках вертикальных, так и в рамках горизонтальных общественных связей.
Главным квалифицирующим признаком правомерного использования гражданами своего права на собрание является выражение ими своих мнений по актуальным для них, волнующим их вопросам. Любые действия, направленные на достижение этой цели, не должны пресекаться, какими бы странными или нетрадиционными мнения ни выглядели на первый взгляд.
В свете сказанного, учинение беспорядков подлежит пресечению не только с точки зрения их общественной опасности, но и с точки зрения их несоответствия целям свободного выражения мнений. По этой же причине неразборчивые административные запреты, необоснованное применение милицейской силы к участникам массовых мероприятий ничем не лучше, чем уличные беспорядки. Они в равной степени препятствуют гражданам в выражении их мнений.
Что же до значения, которое приобретают в общественной жизни публичные мероприятия, всё зависит от того, живём ли мы в нарождающейся демократии или зреющей диктатуре. От того, как мы относимся друг к другу. От того, каково наше отношение к жизни и людям, не похожим на нас.
Сегодня, к сожалению, в стране не стоит вопрос о построении свободного и справедливого общества, дай Бог понизить хотя бы градус жестокости. И на вопросы, которые ставят различные «марши», каждому предстоит отвечать самому. Давайте подумаем о том, какими будут наши ответы.
1 - Под словами "публичный", "публичное" здесь подразумевается вовсе не то, что обычно в правовой теории. Здесь, вслед за ФЗ №54-ФЗ от 19 июня 2004 года "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", под этими словами мы будем понимать "мероприятие, проводящееся в местах скопления либо преимущественного следования людей".
2 - А с моей точки зрения только такой подход к вопросу может иметь позитивные плоды.
26 мая 2009 года
Константин Бубон