Про знания.
Руслан Ивантеев пришел из школы в районе двух дня. Дома было тихо, только из зала доносился легкий шепот. Раздевшись, Руслан пошел в зал.
Перед телевизором сидел папа и ковырял вилкой в зубах в поисках чего-нибудь вкусненького. После легкого приветствия мальчик решил вс-таки задать папе несколько вопросов.
- Папа, а легко ли быть человеком слова?
- Ну, сынок, тут смотря как. Если слово человека легкое, то и человеком слова быть легко... - ответил папа, многозгачительно почесывая вилкой повыше лопатки...
- А легко ли жить, не изменяя идее?
- Ну это очень легко - Идея -это очень редкое имя, и шансов женится на такой - очень мало - говорил отец, многозначительно выковыривая грязь из-под ногтей...
- Папа, а легко ли верить в судьбу?
- Намного сынок, намного легче чем верить в себя - прошептал престарелый мужчина в вытертом кресле, и заплакал...
Принц.
Варя Иванова ждала принца. До 13 лет, она ждала его истого. До 18 видела его во сне. До 25 искала среди толпы в клубах. До 40 - среди сотрудников. До 59 - плакала. А потом умерла.
Знакомство.
Она встретила его на какой то пьянке. Он был пьян, и от этого остроумен и умен Он рассыпался в комплиментах, собираясь только для следующей дозы. Он расбрасывал смех и зеленый лук, мотивируя шутки необходимостью. Она смотрела в его пыльно-зеленые отт пьянства глаза и смеялась. Она слушала его, его бред, его мудрость. Она издевалась над ним, смотря томно. Она видела только его. Она думала только о нем. Но тогда она ушла одна. Они встретились чуть позже. Он был пьян, и ей опять не было скучно. Он говорил надрывно, плакал навзрыд, пил наугад. Он собирал из слов клубнbчное варенье, которое любила она, иногда водку, которую любил сам. Он говорил красиво, но односложно. Он был гением, но лишь для самого себя. Он махал ругами, и размахивал чувством. Он гордился пьянством презирая пьяниц. Она издевалась, смотря томно. Она не понимала ничего, но ей все нравилось. Она любила порядок, но для начала порядка нужен бардак. Он был ее бардаком. Он был ее целью. Он был ее. ОН смотрел на ее грудь и столбенел. Она ушла одна, но оставила телефон. На следующий день они встретились в парке. Было солнечно и душно. Он был веселым и безликим. Она была красива. Он прочил ей мир, она прочила ему рак. Он был трезв, поэтому говорил невнятно. Он не пил поэтому думал обычно, ошибаясь в привычных местах. Стихи, которые он ей читал, не пахли клубникой, комплименты не щекотали гортань.
Она издевалась, смотря томно. Но он не столбенел, только остонавливал разговор. Она решила быть с ним. Он решил, что она права. Когда она переехала к нему, он был пьян. н носил в постель ананасы и кричал о любви. Он купал ее в стихах, и тер спину в ванной. Он засыпал прижав её. Он любил ее. Она рьяно пыталась его переделать. Она не давала ему пить. Она заставляла его работать. Он терпел все, но запах слов его стихах преобретал запах нафталина. Он убегал от нее на день, и жил своей жизнью. Он приходил с извинениями,
опять говорил навзрыд, неумело перепрыгивая предлоги и оставляя без внимания междометия. Они были счастливы. Она тоже работала, и он ждал ее каждый день.
Он стоял у окна и курил в ожидании. Она появилась у поворота и улыбаясь направилась к нему. ОН знал, так будет всегда.
P.S. Когда я начинал писать этот рассказик, то хотел убить Её, а потом убить его. Но потом я полюбил их. И решил, что пусть они живут.
Долго и счастливо. Даже такие разные люди имеют право на счастье. Спасибо, если дочитали.
Лужа.
Была вот по дороге такая бооольшая лужа. И все ее ненавидели, и боялись, и даже автомобилисты мимо ехали. А она ничего, жила, росла- дождей то много было. И все больше становилась лужа, землю начала вымывать из-под себя, глубинеть. А люди все равно не любили, а автомобилисты вообще ненавидели. А потом зима пришла, замерзла лужа, стала льдом. И пуще прежнего люди ее ненавидели, потирая синяки на коленках и утирая разбтые носы. А автомобилисты шины зимние одели и как бы и пофиг им на лужу. А потом весна, лужа стала опять рости. Ну а весной люди добрее, так что не очень чтоб ненавидели лужу, тем более что весной лужи везде. Ну и сапоги резиновые все носят опять же. А летом опять дожди, и опять ненависть. Вот так и жила лужа, и ничего, не высохла.
Вася Петров.
Вася Петров всегда любил пианино. Но пианино не любила его жена. Вот так придет Вася с работы, и душа просит к пианино и играть, а жена на кухню и ужинать. Так вот каждый день разрывался Вася между духом и телом, но предпочитал тело. Ну а на выходных - тогда да, тогда садился Вася за пианино и играл. Хорошо играл, душевно. Но потом жена из кухни вылезала и звала есть. А потом дети пошли, играть нельзя - спят. И никто из детей пианино не любил, иногда тренькали на нем, но так, для смеху. Да и Вася перестал играть. И продали пианино. И купили детям финскую спортивную стенку. А вы говорите культура.
Совсем короткое.
От Гриши ушла жена. И от Пети ушла жена. Но они же, ****ь, пидарами не стали. А вот их жены лесбиянки. И что им не хватает...
Про любовь.
Как-то раз Семен Вениаминович женился. В жены взял красавицу, молоденькую да глупую. Любил ее, аж дух захватывало. Очень любил. А она его конечно не любила и изменяла ему направо и налево. А Семен знал, что она изменяет, и злился. Но ничего сделать не мог — такая у него была сильная любовь. А чтобы злость не копилась внутри, он выходил на улицу и бил таджиков — дворников. Такжиков он не так сильно любил. А потом прыгнул с восьмого этажа и разбился. От любви. Дурак такой.
Про Валю Головина
Ваня Головин был обычным мальчиком, только ему было 47, он заикался и не мог ходить с рождения. И это не смешно.
Про историю.
Попал я как то в одну историю. Вот была история так история. Не то что Древняя Греция и полуголые нимфы.
Про кризис.
Кризис — это как геморрой, только больше и свекла не помогает.
Про писательствование.
Я вот пришел с работы, и от нечего делать пишу всякую ерунду. А думаю о другом. - вот если я завтра приду на высотный монтаж в международный аэропорт «Шереметьево» в арафатке с замотанным на манер палестинского экстремиста лицом — схвачу ли я пулю? А еще думаю о заговоре маленьких медвежат и котят, арбузе и наступлении ночи.... Спать хочется, а просыпатся не хочется. Поэтому желательно не спать. Но если не спать - то я завтра с вышки упаду. Хотя если надену арафатку, то может быть упаду не от недосыпания. Вот такие странные мысли. Арбуз.
Про нападение инопланетян.
На педагога младших классов Людмилу Валериановну Присухину напали инопланетяне. Ну не то чтоб напали, и не то чтобы инопланетяне, но как она говорила, что это было внеземное чувство.
Киллер.
Задумал как-то я стать киллером. Ну не то, чтобы мне нравилось людей убивать, просто деньги и все такое. А потом решил стать Хазановым,. Тоже чисто из-за денег. Хотел быть еще Игорем Верником, Друзем или на худой конец Шемякиным. Но из этого нихрена не вышло, поэтому я не богат и фамилия у меня другая.
Одноклеточная жизнь.
Дима проснулся зачем то рано, еще и пяти не было. Сигарета. Телевизор вещал новости, радиоприемник не вещал ничего. Голова была забита остатками сна, рот сигаретным дымом. На простыне расползалось пятно.
Он пошел в ванную, любоваться на неаппетитное лицо, поросшее месячной щетиной. Размазав невыспанность по щетине, он вытерся нестиранным полотенцем. Света была еще в комнате.
«Любимый, приготовь мне завтрак, я скоро выйду» - донесся из комнаты легкий, практически невесомый голос Светы. «Черт возьми…Конечно, любимая, конечно… »
***
После первого удара голова даже не заболела. Странно, подумал Дима, почему они так стремятся выжечь это из моего мозга. «Добавьте еще напряжения!» - кричала белая тень рядом с кроватью, «Крепкий, сука попался»….
Второй удар ослепил его. Но в ярком сиянии он видел Её, свою Свету. Точно так-же, как тогда, ночью, когда она пришла к нему первый раз. Он опять все вспомнил…
Три утра, а он не спал. Тухлое северное летнее тихонько покачивалось на своем небе, ленно дожидаясь, когда же наступит осень. Вдруг от окна начала приближаться точка. Неясная, размытая как глаза Димы, но уверенно движущаяся к нему. Через секунду рядом с ним стояла Она. Или Оно, или что-то. Но это что то принимало форму девушки. Очень красивой девушки. Светы. Она была совершенна. Она была… Она была тем, кого сейчас Дима желал. Она стала его в тот же вечер, засыпая пятном на простыне, просыпаясь Светой. Такой легкой, воздушной, но одновременно так по-человечески горячей. Он жил с ней уже месяц. А потом пришла мать. И он рассказал ей о Свете.
***
Через неделю мероприятий направленных на восстановление разума Димы, к нему перестали приходить мысли вообще. Он стал настоящим советским человеком. Великолепным исполнителем чужой воли, мама гордилась им.
***
В нескольких световых годах от земли, в своем корабле парили в креслах странные существа, принимавшие любые формы в зависимости от своего желания. Одно из них время от времени принимала форму Человека…
***
Света стояла перед зеркалом в свадебном платье. Сегодня для нее великий день, сегодня она станет женой очень важного человека. На ее лице блуждала улыбка. Она вспоминала поездку в Париж, где он делал ей предложение, и поправляла платье на груди….