(2000)
Корабль велик. Он пришел из глубин космоса, таких далеких, что и представить сложно. Высоченные мачты посадочных опор тянутся высоко в небо. На них, наверное, еще сохранилась пыль иных миров. Обшивка, источающая белое сияние, кое-где поцарапана и вдавлена ударами микрочастиц. Дюзы, льющие на землю мягкое тепло – они еще не скоро остынут. Корабль могуч – гигантские ракетные шахты, тяжелые линейные излучатели, просторные ангары, скрывающие полчища боевых роботов, венчающая громадную башню звездолета черная дыра туора. Тяжелые крейсера Дальней Разведки – они способны превратить в пыль планету. Корабль быстр – миллиарды миль бескрайнего космоса он проглотил за несколько недель. Только почтовые корабли, да еще стремительные «призраки» быстрее. Высокая колонна, венчающая Центр Связи, рядом с ним – пылинка. Человеческую фигурку, прижавшуюся к опоре, не видно совсем. Но диспетчер знает, что она там. Никуда не ушла, не исчезла. Четвертый день подряд…
Ты велик, корабль. Дитя цивилизации, ты могуч, как только может быть могуча машина. Но ты всего лишь машина, и ты не знаешь, как мне тоскливо… Антон всегда относился к машинам с преклонением дикаря, любил их варварской любовью фанатика. Больше всего он любил быть с машинами один на один. Без помощи умной электроники, которую он только терпел… без контроля со стороны чересчур осторожных роботов. Он и в Космофлот пошел оттого, что на Земле такой техники уже не осталось. А я не понимала его страсти, ругала его, дура… Не осталось даже могилы, надгробной плиты, над которой можно поплакать, к которой можно принести цветы. Говорят, тебе поставят памятник, Антон. Это хорошо, но это не то. Судьба всех женщин – ждать… Только подруги моряков и космонавтов понимают, что это такое – ждать и не дождаться. Самое страшное, что никому нет дела до твоей смерти. Нас слишком много – десять миллиардов только на Земле. Одним больше, одним меньше… Но для меня ты был и остался единственным. Неповторимым. Какая-то часть меня все еще надеется несмотря ни на что, несмотря на безжалостные слова капитана. В точке, где сгорает даже плазма, выжить невозможно… Умом я это понимаю, а вот сердцем… Говорят, ты погиб мгновенно, ничего не успев почувствовать. Наверное, это лучше, чем медленно задыхаться в скафандре, медленно тонуть в плотной атмосфере планеты-гиганта, медленно вмерзать в аммиачный лед. Не знаю. Здесь, на Земле, ярко светит солнце. Утром прошел дождик, и сейчас над летным полем во всей своей красе раскинулась радуга. Яркая земная радуга, под которой ты всегда мечтал пройти. Наверное, ты прошел под многими радугами далеких миров, но это все не то.
Что же ты, корабль… Ты так могуч, ты способен достичь далеких звезд, ты один стоишь целого флота. Что же ты не спас, не защитил, не вернул его мне? А, корабль? Но ты всего лишь машина, безмозглое стальное чудовище в противометеоритной шкуре… Наверное, я дура, Антон, что стою вот сейчас здесь, перед звездолетом и разговариваю с ним, как будто он может меня услышать… Мать, по-моему, считает, что я сошла с ума. Я перестала разговаривать с той самой минуты, как мне сказали, что «Бора» вернулась. Без тебя. Мне просто не с кем разговаривать… Да я и боюсь с кем-то разговаривать, боюсь, что не выдержу. Не зря ведь ваш капитан, гроза космоса, не боящийся отправлять на смерть молодых инженеров, сбежал, едва взглянув мне в глаза. Хотя что это я, ты наверняка вызвался сам… Ты любил рисковать, а я любила Землю. Тогда мне казалось, что я любила Землю больше, чем тебя. Потому и осталась на ней, а не пошла следом за тобой. Если бы что-то можно было изменить… Зачем, ну зачем тебя понесло на перехват именно этого астероида? Побоялся доверить это дело «безмозглым роботам»? Или роботы в который уж раз не справились, и понадобилась помощь человека? Не знаю… Я знаю только, что космос отнял тебя у меня. И он мне за это ответит. А Земля… Что Земля – равнодушное болото, которому все равно, сколько человек в нем проживает. Одним больше, одним меньше – какая разница? Хотелось бы, конечно, взглянуть в твои глаза – одобряешь ли, поддерживаешь ли? Но – астероид, заряженный античастицами. Но – точка сгорания плазмы. Но – пыль, развеянная по поверхности газового гиганта. Самая красивая могила в галактике. С этим тоже можно жить, ты знаешь? Что остается в жизни, когда не остается никого и ничего? Остается месть… Холодная, куда там аммиачному льду убившей тебя планеты. Жаркая, куда там горящей плазме. Ты слышишь меня, корабль? Надеюсь, что слышишь. Готовься. Ты не виноват, ты всего лишь машина, созданная людьми. Но твое место не на сонной Земле, твой дом далеко отсюда. Готовься. Нам предстоит далекая дорога – космос велик. Он туп, космос, он не понимает, что нас много – десять миллиардов на одной только Земле. Он замучается убивать нас всех. А мы будем жестоко мстить за каждого убитого.
Диспетчер поднял голову. Кажется, он задремал на работе. Ничего, бывает. Перед ним стояла невысокая девушка в рабочем комбинезоне с упрямым выражением холодных синих глаз. На плече ее висела дорожная сумка. Диспетчер вздрогнул – он узнал ее.
Где мне найти начальника Службы Отбора? – спросила девушка.
Вас не возьмут в экспедицию, - с жалостью сказал диспетчер. – Туда не берут женщин.
- Ничего, мне он не откажет, - жестко произнесла девушка. – Так где его кабинет?