Дети, дети… «Маленькие детки – маленькие бедки…» «Знаем – плавали…», как говорится. Сколько смешных историй из детства своего, или чужого, копится со временем. Кажется, сядешь, и за какой-то час, другой, из-под пера выйдет замечательный рассказ. Садишься, и задумываешься, а смешна ли эта история? На этом часто всё и заканчивается…Что ж, попробую набросать одну из этих милых детских историй.
Это было давно. Днями прошла Московская Олимпиада, которая принесла с собой вкус финской салями в вакуумной упаковке, аромат американских сигарет, пустые столичные улицы, наполненные свежим воздухом, вместо паров этилированного бензина, и прочие удовольствия.
Московская милиция была поставлена, что называется «на рога», а здравоохранительные органы лишили своих работников отпусков на это золотое для других время. Это походило не на «Праздник спорта», а на ожидание чумы, по крайней мере. Мне лично «чума» была по барабану, в кармане шелестели билеты на этот пир зрелища, и я пересмотрел всё дзю-до. Помню один случай. Боролись танзаниец с кенийцем. Было очень трудно разобраться, кто из них кто, и за кого болеть. Один бросил через спину другого, и улёгся сверху, проводя удержание. Надо удерживать для победы противника на татами двадцать секунд. Тот, кто был снизу, рвался изо всех сил, видимо, знал правила. Я стал ему сочувствовать, так как поражение было очевидно. И, вдруг, за моей спиной раздался крик: «Земляк, держись!» Зал рухнул от хохота.
В общем, всё написанное не имеет отношения к дальнейшим событиям, но вспомнить было очень приятно.
Моя жена – педиатр. Участковый детский врач. Очень участковый, столько домов, квартир и детей в оных было под её рукой. Мне очень нравился день 8 марта! Столько конфетных коробок приходилось принимать с утра, если жена в это время дежурила. Я ставил стул у входной двери, и ждал звонка. Если, в течение минут десяти – пятнадцати никто не приносил конфеты, начинал нервничать, бегать на кухню, чтобы покурить, глядя в окно, высматривая людей с пакетами в руках, направляющихся к нашему подъезду. Как правило, день складывался удачно, и всю последующую неделю я лечился от диатеза.
Смотри вышеуказанное.
У каждого участкового, тем более, педиатра, есть свои любимчики. Оля (моя жена) любила семью Голодов. Не буду вдаваться в причины этого чувства, потому что их было много. Глава семьи – Вадик плавал на геофизических судах, крутил «солнышко» на перекладине, и привозил кофе, от которого у меня выпучивались глаза. Аня, его жена, в своё время училась в балетном училище, но, сорвала сердце, располнела, что не мешало ей великолепно танцевать рок-н-рол.
Я её прозвал Большим Голодом, был отлучён на неделю от кофе, но, попал под амнистию, заработав тахикардию.
И, однажды, поздним осенним вечером, когда конфеты закончились, а кофе плавал в неизвестных мне широтах, раздался тревожный телефонный звонок. «Серёжа! – раздался душераздирающий Анин крик – Серёжа! Позови скорей Олю! С Даником плохо! Данику плохо!» Оля перехватила трубку, и с тревогой спросила: «Что случилось, Аня?! Что с Даником? Какие симптомы? Что ты говоришь?! Мозговые явления?! …» Не буду утомлять перечислением симптомов. Когда жена повесила трубку, и стала спешно одеваться, я задал вопрос: «Что, в конце концов, с мальчиком?» «Аня считает, что Даник становится идиотом!» - с этими словами Оля превратилась в торнадо, которое умчалось в сторону дома Голодов.
Я вышел на лестницу, закурил около мусоросборника сигарету, сбрасывая пепел, в пустую банку из-под шпрот, и задумался об идиотизме. Данику было четыре года, он очень любил смотреть редкие в то время фантастические фильмы, и решать простые математические задачки с дифференциалами. Однажды, когда я был в семье Голодов в гостях, и пучился глазами после чашечки кофе на перекидной календарь с подмигивающими японскими девчонками, Даник отвернулся от экрана телевизора, и, посмотрев на меня, спросил: «Дядя Серёжа, что такое парсек?» Мой мозг был поражён большим количеством кофеина, непривычного для советского гражданина, поэтому он (мозг) решил, что молчание – золото. Вспомнив удивлённые глаза мальчугана, я вздохнул, загасил сигарету, вошёл в квартиру, и стал ждать жену, отгоняя от себя мысли самокритического толка.
Оля пришла нескоро, когда я уже лёг спать. Она задержалась в коридоре, и до меня донеслись сдерживаемые рыдания. Пришлось встать, и идти с утешениями. Идиоты не редкость, говорю с уверенностью, так как знаю это по себе.
Жена стояла у вешалки, в полуснятом пальто, и рыдала от смеха. Я помог ей раздеться, отвёл в кухню, и поставил чайник на плиту. Идиотизм не часто бывает смешным, поэтому очень захотелось услышать о том, что случилось с юным Голодом. Чайник мерзко засвистел, я разлил чай на стол, и приготовился слушать повествование о чужом идиоте.
Рассказ жены Оли о странностях в поведении Дани Голода, тревожных матерях и прочем.
«Серёжа, я бежала к Аньке, не чуя под собой ног, и вспоминая, чем Даня успел переболеть и признаки нарастающего отёка мозга при ударе. Менингит я исключила сразу. Взлетела по лестнице, как пушинка. Дверь открыта, в проёме стоит Аня с ужасным лицом, по которому бегут слёзы, и сказать ничего не может…Влетаю в квартиру, сразу в гостиную, вижу Даню…и, не раздеваясь, сажусь на диван…Идиот…Бедный мальчик…И это Даник…Лицо с дурацкой улыбкой, изо рта струйка слюны течёт…, и говорит что-то невразумительное…Я вспомнила твоё лицо, когда он про парсек тебя спросил. Копия! Аня села рядом со мной, плачет в голос, а я ничего понять не могу…В чём причина? Вспомнила, как ты мне про упавшую фрамугу с четвёртого этажа школы рассказывал. Голову мальчику осмотрела – раны нет, следов ушиба нет…В школу он не ходит…Ане вопросы задаю, только хуже получается…Потом, она, как вскочит, и бегом на кухню: «У меня труп в кастрюле!» Я за ней, оказывается курица варится…Дурдом…Вернулись в гостиную, Даня, как нас увидел, начал хохотать, палец в рот засовывает, вынимает, и в нас им тычет. И в этот момент, дорогой, я вспомнила тебя. На прошлой неделе в гостях у Заонегиных…Ты так сигарету просил дать. И стало мне всё странным казаться.
Даня встал с пола, и пошёл, цепляясь за мебель, подхихикивая, и бубня под нос. Потом, опустился на четвереньки, подполз ко мне, и посмотрел в лицо. Глаза у него разъехались в стороны… «Аня, а он ничего не мог выпить крепкого? Вина, пива?» - спросила я, косясь на Даню. Аня ойкнула, бросилась к бару, открыла его, и стала перебирать бутылки дрожащими руками. «Нет, всё на месте, закрыто, и даже пыль нетронута!» - успокаиваясь, ответила подруга. Ну, раз пыль на месте…
Даня поднялся с колен, и я наклонилась к нему, принюхиваясь. Мальчик точно был пьян! Изо рта пахло непонятным, но, достаточно приятным напитком. «Аня, пошли на кухню, посмотрим, что там у тебя творится!» - потребовала я. «Оля, у меня не прибрано, я же тебя не думала вызывать…» - простонала она. Но, делать нечего, надо идти. Ничего особенного не нашли. В кухню ввалился пьяный Даник, по стене дошёл до шкафа, залез в него, чуть ли не с головой, и стал подбирать какие-то крошки с полки, засовывая их, урча, как кот, в рот.
«Что это он ест, Аня?» - шёпотом, чтобы не вспугнуть мальчика, спросила я. «Пряничные крошки – шёпотом же ответила Аня – медовые…» «А сколько было пряников, Анечка? – уже догадываясь обо всём, продолжала шептать я – Сколько их было?» Аня отодвинула урчащего Даню, и бросила взгляд внутрь шкафа. Протянула руку, и вытащила из него большой пакет коричневого цвета. Посмотрела внутрь… «Их было полтора килограмма! Пол-то-ра ки-ло-грам-ма!! Он всё слопал этот обжора!!! - закричала она, волнуясь – У него будет завороток кишок! Но, почему он пьян, Оля?!» «Да, потому, что пряники у этого обжоры забродили в животе! Обжора, посмотри мне в глаза!! – закричала я в ответ. Даник повернул голову в мою сторону. Я поняла, что это было сделано рефлекторно, как реакция на шум. Четырёхлетнего Даню развозило на глазах… «Оля, я подумала…Главное, что не идиот…Сейчас спать его уложу, и всё пройдёт» - уверенно сказала Аня.
Жена засмеялась, и налила себе чай в чашку. «Дорогая…- начал я – дорогая, а у Ани есть ещё пряники в запасе, хоть два?» «Да, зачем теперь пряники, Серёжа, хватит уже - улыбнулась Оля, и сразу нахмурилась – Ты думаешь, что понадобится утром? Не может быть!» «Ещё, как может! – заликовал я – Ты сейчас вечер у Заонегиных вспоминала! А что со мной утром было, а?!» «Нет…- неуверенно протянула жена – молод ещё….» «Ну-ну…» - я зевнул, и пошёл спать.
Рано утром зазвонил телефон. Оля взяла трубку, минуту слушала Анины крики, а потом спросила: «Аня, а у тебя не осталось медовых пряников?»