Из цикла «Курсачи-мореходы».
Владислав Гусаров.
Нам целый мир чужбина…
(рассказ)
Анатолия Зверева все звали Старик. Он был старше многих на курсе, став курсантом в двадцать девять лет. Пришёл из Амурского речного пароходства, где одно время занимал должность старшего механика, о чём во время учёбы в «вышке» любил в разговоре этак походя упомянуть. Но почётный для флота рабочий диплом механика вто-
рого разряда получить успел. Однако, решил, что среднее техническое образование хотя и не помеха, но серьёзного служебного роста не даст. И поступил в высшую «мореходку»
- Вот куда наши денежки уходят, - ткнул его кулаком в живот Стас Чертыковцев, - пузо-то у тебя – дирижабель! Слабо теперь тебе на курсантский – то кошт!
Но говорил это Стас, не желая обидеть Зверева, просто он так часто шутил.
Жили они с Анатолием в огромной комнате курсантского общежития, где на трёхъярусных койках ночевали сто сорок человек и которую командир роты Филонов называл иногда казармой, а курсанты – только кубриком. Толя Зверев занимал нижнюю койку, Стас верхнюю, а на средней «койлался» Феликс Поздняков, среди «курсачей» просто Фекса. И все на курсе были «мальчики».
В общежитии «мальчики» появлялись редко – распорядок дня был строгий: с утра и до двадцати часов ротный Филонов выпроваживал любителей поволынить в учебный корпус, несмотря на убедительные слова, что в спальном корпусе им побывать очень надо.
Михаил Иванович таких подзывал к себе.
- Живот болит? И голова? – спрашивал он. – Я тебе помогу. – Доставал из кармана и разламывал пополам таблетку. – Это от головы, а это – от живота. Полегчало?.. Это правда, Шпилько, что на семинаре по Истории КПСС ты заявил, что движущей силой Великой Октябрьской социалистической революции была буржуазия?.. Одной из движущих? Ну, это другое дело. А теперь – марш в учебный корпус, оболтус! И больше не смей позориться!
На Мишу Филонова (как его между собою называли «курсачи») не обижались, его любили.
И случилось так, что в тёплый осенний вечер дежурный по училищу майор Филонов пошёл делать обход территории, и стало ему в шинели жарко. Миша завернул в роту, и шинель снял. А Стас Чертыковцев и Поздняков Фекса уговорили Толю Зверева, тот надел шинель, снял с вешалки старую Мишину фуражку и тоже пошёл на обход.
Он появился в общежитии, где проживали первокурсники- судоводители. Те всполошились: левый рукав шинели «майора» Зверева обхватывала синебелая повязка – «рцы», и это говорило о том, что «майор» - поверяющее лицо.
- Построить роту, - приказал суровым голосом Зверев.
- Р-р-рота-а! В две шеренги – становись! – скомандовал ротный старшина, тоже курсант-первркурсник.
«Майор» с важным видом пошёл вдоль строя.
- Почему не завязаны на ботинках шнурки?.. Наряд вне очереди!.. Вам необходимо постричься, курсант должен иметь опрятный внешний вид. Два наряда!.. Почему смешки? Кому смешно?.. Пуговицы не застёгнуты – один наряд! Старшина – делайте пометки в журнале! Первая шеренга, два шага вперёд – шаго-ом марш! Кру-угом!.. Палуба грязная – почему не сделана вечерняя приборка? Дежурный по роте! Завтра доложить о замечании командиру роты!
В это время майор Филонов вернулся за шинелью. Курсант-дневальный не стал юлить и выложил всё, как есть: в чём, где и с какой целью находится курсант Зверев.
И Миша пошёл в соседнее общежитие.
«Майор» Зверев продолжал там бушевать.
- Зверев! – рыкнул Миша. – Ко мне!
«Майор» в офицерской шинели, но курсантских брюках «хэ-бэ» и рабочих ботинках «давах» подбежал и поднёс руку к козырьку фуражки:
- Товарищ майор, по вашему приказанию курсант Зверев… - - Чистить гальюн три вечера подряд! – грянул Миша. – Шинель – мне! И фуражку тоже! Рота-а! Разойдись! Курсант Зверев, ко мне – на собеседование!
* *
*
Лет через десять в югославском порту Риека второй механик теплохода «Ованес Туманян» Сталик Петрович Чертыковцев, идя по улице, неожиданно услышал знакомый, в растяжку, говор.
- Толя! Зверев! – выкрикнул он.
Солидный моряк в кителе и фуражке с «крабом», широким лицом и великолепным брюхом обернулся и расплылся в улыбке:
- Стас! Сколько лет, сколько зим!
- Я всем говорю, - ответил длинный, как жердь, второй механик, - что мужчина с животом не имеет морального права на женщину. - И крепко обнял Анатолия Зверева.
Хорош был вечер вдвоём в небольшом придорожном кафе и потом, когда бродили по узким улицам прекрасного города, раскинувшегося на берегу нешумного Адриатического моря. Толя работал старшим механиком на крупном теплоходе Одесского морского пароходства и в Риеке оказался по пути из Алжира, а Чертыковцев принимал из новостроя «ОванесТуманян». Они не виделись шесть лет. Зверев погрузнел, движения были плавны, а речь рамеренна.
- А ты? Каким худым был, таким и остался, - парировал Анатолий.
Кто из наших в какой должности и где?.. А я ведь тоже там побывал… Нет, черноморы в Китай ходят редко. Балтика – да, это наш дом. Стран вокруг неё напихано много, все меньше Приморья, но ведь как-то живут люди!.. Мы на западе редкие гости, больше Индия, Индонезия, Вьетнам. Япония? Конечно. Лучшая страна мира, всё им доступно: от высоких технологий до футбола… В Аргентине всего один раз. Куба – да, мы там свои… Я ещё холост, потому что ещё молод. А у тебя? Двое сыновей? Ты, брат, разбогател… Слышал? Миша умер! Золотой был мужик и командир прекрасный… Как он тогда тебя песочил! Но ты всё осознал, правда?.. Каждый год встречаемся пятого января: в день выпуска… Вот бы и приезжал! Всего-то десять тысяч километров… Хорошо было нам! Перефразируя Горького, скажу: «Всем хорошим во мне я обязан ДВИМУ»… Нет, мало кто оставил флот, есть некоторые в береговых службах… Трудимся, как учили… Из нашего выпуска многие в старших механиках… Андрей Котляров и Толя Щетинин неожиданно померли… Остальные живы… « Всё те же мы: нам целый мир чужбина, отечество нам Царское Село». Это для Пушкина. Для нас Отечество – Владивостокское Высшее Инженерное Морское училище. Наш Мыс ВИМУ.
Рукопожатие курсачей-мореходов было крепким.
2007г.
Владивосток.