Полдень. В моей квартире раздаётся телефонный звонок. Снимаю трубку: «Алё?» Из трубки доносится незнакомый мужской голос: «Ну, до тебя дозвониться, как до Кремля». «Вы кто?»- спрашиваю. «Это Гена Прилуцкий» - отвечает мужчина. « Ой, Геночка, здравствуй. Ты где? Неужели в Питере?»- спрашиваю. « Да, мы тут всей семьёй»- отвечает Гена. «Так давайте, срочно ко мне в гости, я так хочу всех вас видеть!» - вырывается у меня.
Тут я вспомнила, как два года назад была в санатории в Сочи. И никак не могла увидеться с Геной, двоюродным братом моего мужа, мэром города Туапсе, из-за его большой занятости.
«Лиля, мы не можем к тебе сейчас приехать, сегодня вечером уже покидаем Северную Столицу. А, давай-ка, приезжай ты с сыновьями в Питер. Посидим где-нибудь в ресторане. Где у вас самый лучший ресторан?»- спрашивает он. Геночка, я не знаю, где самый лучший, я знаю, где самый близкий» - отвечаю я.
Так получилось, что на встречу поехали мы с меньшим сыном, а старший был на работе, далеко за городом. Подъезжаем к Октябрьской гостинице, что у Московского вокзала. У двери ресторана при гостинице нас ждут родственники. Гена, коренастый, с карими лукавыми глазами, с рыжей бородкой. Его жена Оля - стройная красавица с длинными волосами цвета спелой пшеницы. И их два взрослых сына. Один, уже следователь, другой учится на юриста. Поздоровались, познакомились, обнялись, расцеловались. Ведь своего сорокалетнего племянника, моего сына, Гена видит в первый раз. Заходим в ресторан. Нас радушно встречает официант. Проводит в самый дальний затемнённый угол. Гена сам попросил уединения. Работники быстро сдвинули два стола, которые оказались за плетёной перегородкой. Над нашими головами из фонариков струится мягкий свет, молодыми официантами уже сервируется стол. Возле нас крутятся шесть официантов, ровно столько же, сколько и нас. Когда на столе уже было всё готово, поставили зажжённые свечи. И только мы уселись, приносят нам шесть больших папок: «Меню». «Ну, что будем пить, есть? Выбирайте. Сегодня гуляем по полной программе»- гостеприимно говорит Гена. Я открыла меню и растерялась. Названия блюд для меня были незнакомыми. Долго - с чувством, с толком, его жена и дети листали страницы «Красной книги». Я захлопнула папку и сказала: «Гена, закажи, пожалуйста, мне то, что и себе, я полностью доверяю твоему вкусу». Гена долго водил глазами то вниз, то вверх. Затем спрашивает: «Лиля, ты любишь стэйк?» «Ну да…»- протяжно сказала я. А сама в это время обдумывала, что же это такое? Было стыдно признаться, что в рестораны ходим редко, а точнее сказать, и вовсе не ходим.
Приняв от нас заказ, шестеро официантов, один за другим, стали подносить всякие яства. Чего здесь только не было! Суп из черепахи, сельдь под грибами, или грибы под сельдью, мясная нарезка, всевозможные салатики: с маслинами, с орехами, с ананасами. Картошечка «фри», а на ней кусок мяса с бумажными, зачем-то, бантиками. Затем принесли всякие напитки, крепкие и не очень. Были здесь: соки, пиво, минеральная вода и Финская клюквенная водка.
Первый тост произносит жена Оля: «Я хочу поднять этот бокал за нашего папочку, за его 55!» «Как, у Гены день рождения?- восклицаю я, - а мы и не знали». Тут пошли тосты один за другим. И каждый раз при звоне бокалов, Гена скандировал: «Как жахнем!» - так у них говорят на Кубани. А сыновья хором подхватывают: «Жахнем! Жахнем! Жахнем!»
Конечно, я в ресторане не была с советских времён и вряд ли ещё буду, поэтому выпивала содержимое в бокалах за каждым тостом. Да и Гена зорко следил за мной, чтоб я не сачковала. И, конечно же, я «надралась» на халяву. Сына моего он не заставлял пить, так как тот был за рулём. Гена тоже пил каждый бокал, не пропуская. Запивал минералкой, но пьян почему-то не был. Оказывается, потом я узнала, запивая минералкой, он выпускал каждый раз водку изо рта в стакан с водой.
Через некоторое время у меня поплыли стены, столы, люди… Официанты стояли у нас за спинами, и у каждого на левой руке висело белое крахмальное полотенце. Они быстро убирали опустошённые тарелки и подносили блюда с новой едой. Мужчины вышли покурить. А мой сын в это время отлучился в гостиничный киоск и принёс большую красочную книгу о Санкт-Петербурге, подарив её имениннику.
Четыре часа пролетели, как одно мгновение. Гена достал из кошелька деньги и расплатился с официантом. Я случайно увидела чек на сумму в несколько минимальных потребительских корзин пенсионера. И я подумала, что на эти деньги я могла бы прожить месяца три - четыре. Затем мы направились к Московскому вокзалу. Состав уже подали, но симпатичные проводницы в форменных пилоточках не спешили запускать пассажиров, надраивали мягкой тряпочкой и без того чистые поручни. Все пассажиры стояли на платформе в ожидании. Окружающие, конечно, заметили, что наша компания была немного возбуждена. Мы что-то бурно обсуждали, прощались, давали обещания поддерживать родственные связи. И тут Гена сказал: «А давайте-ка на прощание споём что - нибудь». По своему состоянию я запела:
« Однажды морем я плыла на пароходе том.
Погода тихая была, но вдруг поднялся шторм.
А-яй туман в глазах, кружится голова.
Едва стою я на ногах…»
И в этом месте я стала перебирать ногами, нарочно показывая, будто я пьяна. Ноги мои запутались, и я навзничь рухнула на платформе. Упала удачно, даже не почувствовала боли. Лёжа на спине, я удивилась, почему перед моими глазами небо. А в небе мне моргает звёздочка. Я ей тоже подмигнула, при этом допела свою песню: «Но я ведь не пьяна».
Крепкие сыновья Гены подхватили меня подмышки и поставили на ноги. Тут сразу хмель куда-то ушёл, мне стало стыдно перед родственниками и окружающими. Представительная дама с пышной причёской в красивом чёрном пончо и так оплошала!
Да, нехорошо вышло.
Накачал старушку мэр города Туапсе – Гена.