Как-то в августовскую субботу позвонила мне знакомая Валечка и сказала: «Лиля, ты не хочешь отдохнуть сегодня на даче? Мужички будут…» «Конечно, же, хочу! А чья дача?»– поинтересовалась я. «Да какого – то мужика, Елизарова» - ответила Валя.
«Чего же не поехать отдохнуть»- подумала я, тем более, что туда и обратно на легковой машине, да и погода шепчет…
У Валиного дома меня уже ждали: Валя и её знакомая Лена. Через несколько минут подъехали белые «Жигули». За рулём был мужчина лет шестидесяти, другой – помоложе. Мы познакомились. Оказалось, тот, что за рулём был руководителем партийной ячейки. А другой – член партии, и ко всему ещё, и баянист. По дороге «предводитель дворянства» стал задавать нам каверзные вопросы, проверяя нас на прочность знаний теории Марксизма - Ленинизма. Мы все молчали. Тогда руководитель партии обратился ко мне, как к самой старшей, в надежде, что хоть я что-нибудь знаю: «Голубушка, что вы читали из трудов Ленина?» - спросил он, немного картавя, видимо, подражая автору трудов. Я отрицательно помотала головой. «Ну, а хоть Гегеля то вы читали?»- спросил он. «Боже! Кто такой ещё Гегель?» - стала мучительно вспоминать я. В общем, он сделал вывод, что мы ещё не совсем подкованы и, в партию вступать нам пока рано. Да мы, вроде, и не собирались…
А вот, и поворот на Саблино. Подъезжаем к огромной усадьбе. Стеной стоит лебеда, как будто её здесь специально посеяли. Посередине усадьбы высится огромный деревянный дом тёмно-зеленого цвета. Почти весь облущенный от времени. На стене табличка: «Это дом - музей сестры Ленина-Елизаровой». И ниже: «Здесь бывал В. И. Ленин». Вот здорово! Теперь побываю здесь и я! Заходим в дом. Темно, сыро. Везде скамейки, на столах газеты, словно листовки. На стенах флаги, лозунги, как будто здесь, только что была сходка – маёвка. Мы ходим по комнатам, всё разглядываем. Ещё не успели отойти от шока, как руководитель партии говорит нам: «Ну, барышни, для начала, все на прополку картошки». «Какая картошка? Мы приехали отдыхать на природу» - подумала я.
На дачу я надела свой лучший костюм с красивым бантом на боку, «причесон», босоножки. Больная и хромая и, вдруг на картошку. Показаться инвалидом мне не хотелось, и я поплелась за молодыми женщинами.
К этому времени из Петрограда подъехала ещё одна коммунистка. Ей было примерно столько же лет, сколько и революции. Но в отличие от нас - сухонькая, бойкая, с рюкзаком за плечами. Наташа, как она представилась, быстро переоделась и пошла на поле. Сразу было видно, что здесь она бывала и раньше. Четыре женщины разного возраста работали без энтузиазма. Солнце, как нарочно, палило. А мы, тем временем, обливались потом. Струйки пота текли у меня по груди, по спине, по лбу. Со лба солёные капельки скатывались по носу, по щекам, затем я ловила их языком или сдувала струёй воздуха. Да, давно я так не трудилась. Только сейчас я почувствовала свой настоящий возраст и подумала: « Это тебе, Лиля, не байки писать за столом!». А мальчики, тем временем тоже были заняты работой. Баянист стал разжигать лучинками буржуйку, чтоб сварить свеженькую картошечку, а руководитель рабочего класса уселся под лозунгами писать какой-то отчёт, видимо, о проделанной работе.
Прополов приличный участок, мы, уставшие и грязные, плетёмся в дом. В коридоре стоит мутное зеркало. Я глянула в него и испугалась своего отражения. Волосы вздыблены, лицо красное, как, у пьяницы, глаза размазаны, одежда стала не чёрной, а седой, босоножки слились с цветом земли. Глядь, а бантика- то и нет на груди. Видимо, упал где-то в лебеде. Докладываем родной коммунистической партии и руководству, что работу выполнили. А партия нам в ответ: «Нет девочки, там ещё один участок с картошкой. И пока всё не выполете, домой никого не повезу». «Во, попали в рабство!» - подумала я.
Где-то далеко громыхала электричка, примерно километров за пять, и мы снова поплелись на картошку. Мы поняли: уехать нам отсюда не на чем. А лебеда – выше моего роста и картошки не видать. Кое-как допололи, идём снова в дом. Мелкая, как горох, дружно кипит молодая картошечка на буржуйке в закопченном котелке. И кружка рядом алюминиевая на металлической цепи, ну точно, как в те времена. И Ленин, такой молодой, с портретов смотрит на нас из всех углов. На какое-то мгновение я даже почувствовала себя в том времени, и мне захотелось повязать на голову красную косынку. Сели за стол, такие усталые и разбитые, что и мужичков уже не хочется. А в доме прохладно, даже холодно. Я стала замерзать. И так захотелось под горячую картошечку с селёдочкой, этак, граммов сто опрокинуть. Но не тут-то было! Наш руководитель партии поставил на стол двухлитровую бутылку с квасом. Коммунисты оказались не только тиранами, но и трезвенниками. За трапезой я всем предложила поехать на Валаам, где мужской монастырь. А руководитель - тут как тут: « А Вы, что и в церковь ходите?» «Конечно, иногда, по праздникам»- отвечаю я. «Ну, тогда нашей партии с вами не по пути» - возразил он. Тут баянист растянул меха старенького баяна. «Ну, - думаю, - хоть попоём, если не попили». Баянист, как бы конспирируясь, тихо запел: «Ленин всегда живой! Ленин всегда с тобой!» Не выдержав, я сказала: «Товарищи! Давайте споём о любви, хватит вам всё о политике». «Вы что, это святые места, здесь в пионеры принимали самого Володю Путина» - вырвалось у руководителя ячейки. Вот это да! В каком знаменитом я месте!
Приехала домой, давай снимать всё с себя и в ванну, затем в постель. Меня сильно колотило. Одним словом, заболела я. Трое суток с кашлем и температурой провалялась.
Вот так я отдохнула и расслабилась на даче с мужичками.
А у коммунистов ленинский субботник, кажется, удался!