КОГДА-НИБУДЬ
************
1.
-Когда-нибудь я сяду на поезд и уеду далеко-далеко, - сказала Ма.
Ей никто не ответил. Только рыжая корова с белой курносой мордой и глазом, обведённым коричневым очком, потянулась к рукаву телогрейки и лизнула его шершавым длинным языком, да полугодовалая тёлочка, похожая на мать, сказала низким басом: «Му-у».
-Не Му, а Ма, - поправила её хозяйка. – Да-да, когда-нибудь уеду. Брошу вас, брошу этот домишко, брошу эти рельсы - пусть кто-то другой обхаживает их. А я уеду к морю, в тепло и вечное лето.
Толстый чёрный кот Мурик с белым кончиком хвоста в белых носках вспрыгнул на прясло и нагло сунувшись в лицо Ма, потёрся о её щеку.
-Привет, друг! И ты сюда же. Сказала уеду, значит, уеду. Ну, может быть, тебя и возьму с собой к морю. Знаешь, что такое море? - спросила Ма.
-Мур-р! - ответил кот с выражением сочувствия.
-Не подлизывайся! Я тебя и так люблю.
Ма погладила кота по толстой лоснящейся спине, он взобрался ей на плечо и верхом поехал в дом. Обметя снег с валенок на крылечке, Ма открыла дверь в сени. Поставила вёдра, из которых поила корову и тёлку, прихватила охапку дров, приготовленных на утро, и вошла в дом. Мурик первым запрыгнул в дверь и сразу кинулся к блюдцу, стоящему у печки. Он привык, что там всегда ждёт его что-нибудь вкусненькое.
2.
Ма сложила сухие берёзовые дрова так, чтобы внизу под ними осталось пустое место. Сунула туда старую газету, зажгла её. Подождала, когда пламя окрепнет, и прикрыла чугунную дверцу. Дрова моментально занялись, затрещали , жёлтые блики забегали по плите и по стенкам печки. Ма любила весёлый гул пляшущего пламени. Ничем нельзя заменить живой огонь. Его Дух в доме делает жизнь осмысленной, полной тепла, добра и надежды. Огонь чистит пространство в доме. Ма физически чувствовала это.
Пламя выводило свою счастливую песню, а Ма в тон ему - свою. Она без слов пела о том, что с незапамятных времён живёт здесь одна с коровой, тёлкой, котом, собакой и курами.
Снегопады идут один за другим, наметая сугробы до крыши. Метели поют, словно волчицы у порога. Кот спит на печке.
Приходит весна, сугробы истаивают и убегают ручьями в далёкие страны. Цветут яблони и сирень. Цветёт вся степь, цветут берёзы под окном.
Потом приходит лето с ягодами и грибами, полосатыми арбузами и жёлто-восковыми яблоками. Лето, оно само как жёлтое сладкое яблоко.
Но вот яблоко лета падает с дерева и катится в осень. И журавли уносят его на крыльях, оно исчезает, как и всё на свете. И снова зима гонит стаи метелей и снегопадов. А Ма всё живёт и живёт одна в маленьком путейском домике. Только степь кругом, только поезда один за другим, не останавливаясь, бегут мимо, унося в себе чью-то жизнь, совсем не похожую на жизнь Ма.
Ей мерещились там, за стёклами качающихся вагонов, счастливые люди, которые мчались к морю, чтобы увидеть его бирюзовые волны, потрогать их рукой, постоять на морском песке, глядя в бескрайние дали. Ма видела большие белые раковины на берегу и на дне мелководья. Ей казалось, что если она возьмёт в руку такую раковину, то уже навсегда останется у моря, будет жить там, где вечное лето.
3.
Ма сидела на стуле возле печки. Когда наверху стало жарко, кот спрыгнул ей на спину, угнездился там тяжёлым грузом, замурлыкал. Так они и сидели вдвоём у живого огня, слушая его песнь и подпевая каждый по-своему.
Потом Ма надела свою оранжевую телогрейку и отправилась смотреть пути. Она проделывала это каждый раз перед проходом очередного поезда. Несколько составов шли один за другим, но если перерыв был большим, Ма снова шла по рельсам, смотрела, всё ли в порядке. Пропустив состав, возвращалась в свой домик.
Её всегда сопровождала собака Жучка - дворняжка с благородными манерами. Жучка никогда не позволяла себе нагло приставать к хозяйке, как это делал кот. Даже притронуться к предлагаемой еде Жучка решалась только тогда, когда Ма отходила на приличное расстояние.
Когда она вернулась, Мурик всё так же спал возле печки.
-Вот кому хорошо! - сказала Ма, погладив кота. Тот вытянулся, потом свернулся клубочком, открыл один глаз и снова закрыл. Ма попила чаю и отправилась дать сена коровам, покормить кур, принести воды всем и себе тоже.
4.
К вечеру небо нахмурилось, стало ясно, что скоро пойдёт снег. Сегодня суббота - Ма решила топить баню. Когда дрова запылали легко и весело, она сказала: «Когда-нибудь я сяду в поезд и уеду далеко-далеко, к самому морю». Печь гудела ей в ответ, произнося длинное и полифоничное, как звук органа: «Гу-у-у…»
-Да-да, уеду! - подтвердила Ма. – Чтобы жить у моря. Каждый день буду трогать рукой бюрюзовые волны и купаться в них. Знаю, ты не веришь, но это потому, что не знаешь моря. А я видела его во сне. И разговаривала с ним. Море сказало, что давно ждёт меня.
-У-у-а-ау! – отвечала печь, сверкая пламенем, вырывающимся в щели около дверки в топку.
Баня быстро нагрелась, вода в баке зашипела, значит через двадцать минут можно плеснуть ковшичек на камни, спрятанные над топкой в том же металлическом теле печки. А пока Ма пошла доить корову. Жучка сопровождала её и в этом важном деле, охраняя во время дойки и корову и хозяйку.
5.
Ма долго парилась, махая березовым веником, дух которого наполнял баню благоуханием лета. Из бани вышла легкая и чистая, словно только что родилась заново. Уже стемнело, падал редкий снег. Окна в доме горели – Ма не выключала свет вечером, чтобы виден был двор. В мире было уютно, пахло дымком и чувствовалось, что где-то близко сказка снежной ночи.
Ма уснула на диване после бани. Рядом с ней, вытянувшись во весь рост и положив морду ей на плечо, спал кот. Во сне снова видела море. Вместе с котом гуляли они по песчаному берегу и нашли розовую рогатую закрученную в несколько витков раковину. Ма взяла её в руки, поднесла ко рту и дунула в вершину завитушек, как в мундштук саксофона. Райская мелодия понеслась над морем, и бирюзовая даль отозвалась странным эхом - это были голоса сирен.
6.
Ма вошла в тёплые прозрачные волны и поплыла в бирюзе на голоса сирен. Море само несло её всё дальше и дальше от берега. Голоса становились громче, яснее, но сирен по-прежнему не было видно.
Прозрачно-синее небо, зеленовато-бирюзовая вода, смеющийся диск солнца и далеко-далеко почти на горизонте - белый красавец морской лайнер. Кто-то толкнул Ма сбоку - она оглянулась и увидела улыбку дельфина.
-Это ты, друг мой? Соскучился? - спросила она.
- Ты долго не плавала в море. Где ты была? - ответил дельфин.
-На берегу. Там тоже хорошо, - сказала Ма. – Рядом со скалами стоит мой дом. Если ты подплывёшь поближе, то сможешь увидеть его. Это белый дворец с колоннами. А наверху, на фронтоне, ты увидишь мраморную сирену. Она всё время летит в облаках навстречу своим сёстрам, поющим в море.
-Знаю, знаю, - сказал дельфин, - я там бывал и не один раз. Я даже видел тебя на крыше - ты загорала, а рядом с тобой сидел кто-то чёрный и щурился от солнца.
-Это мой кот Мурик, - сказала Ма. – Я его люблю так же, как и тебя. Жалко, что он не терпит воды и не хочет плавать со мной в море. Вы бы подружились, потому что Мурик умный и добрый.
Дельфин и Ма долго плавали рядом, разговаривая, играя в синих волнах. Ма, держась за спину дельфина, каталась на нём, словно на быстром скакуне. Потом дельфин отвёз её к берегу. Ма вышла на песчаный откос, помахала рукой своему другу. Он тоже помахал ей хвостом и нырнул в синюю глубь.
Мурик давно убежал домой, так что Ма одна шагала вдоль берега, потом поднялась на скалы и вошла в свой белый дворец, скользнув между мраморными колоннами
7.
Мурик встретил её в зелёном зале на втором этаже, сидя на роскошной сафьяновой кушетке. Он потянулся и сказал: «Мур-р».
-Вижу, что тебя уже покормили, - откликнулась Ма. – Я люблю тебя, но знаешь, когда-нибудь, я сяду на поезд и уеду далеко-далеко, туда, где с синего неба падают узорные снежинки, где дремлют голубые сугробы, а солнце садится не в море, а скатывается на санках с высокой горы и ложится спать в пуховую снежную постель.
***