Вся история началась с того, что я уже в какой раз переехала в другую квартиру. Из прежней я была вынуждена уехать по нескольким весьма веским причинам – из-за невероятно противных соседей и слишком большой платы за жильё. К концу третьего месяца моей жизни там я была готова на всё. Лишь бы поскорее переехать. И вскоре появилась такая возможность.
На этот раз всё было куда радужнее – дружелюбные соседи, уютная квартирка, никакого тебе шума машин. Ни дорог, ни рынков поблизости не было. А на каждой двери вместо номера квартиры висела табличка с одним словом, очевидно являющимся краткой характеристикой проживающего в ней. Когда я познакомилась с соседкой сверху, она подтвердила мои догадки. У неё на двери красовалась табличка с надписью «Загадка». Ничего загадочного я в ней не рассмотрела. Наверное, просто плохо всматривалась.
Квартир в подъезде было совсем немного – дом был двухэтажным. Соседи каждый день собирались во дворе, а иногда приходили друг к другу на чай. Я успела со всеми познакомится меньше, чем за неделю. Кроме Загадки здесь жили ещё такие личности как Проныра, рыжий паренёк лет двадцати, Охотник, мужчина с пробивающейся сединой, как это говорится, в самом расцвете сил. Он был вовсе не охотником, работал в какой-то юридической фирме. Радуга и Дождик, сестра и брат, не разлей вода. Очень приятные люди, казалось, из действительно ничего не могло разлучить. Хмель, смешной пожилой дядечка с хорошим чувством юмора и любовью ко всем жидкостям, что горят.
А на двери напротив моей квартиры видела табличка с надписью «Чудище». И сколько я не пыталась узнать об этой квартире и её жильце чуть больше, не удавалось. Все либо качали головой, либо умело уходили от темы – будто уже не впервой.
И я, конечно же, не могла смирится с таким недостатком информации. Тем более из квартиры никто не выходил даже в выходные, но по вечерам через плотные шторы пробивался желтый свет от лампы – я точно видела.
И в очередной выходной день я сходила в ближайшую кондитерскую, купила печенья и чая, и игнорируя удивлённые взгляды соседей, что стояли у входа в подъезд и о чем-то разговаривали, направилась прямиком к двери Чудища. Звонка не было, поэтому я как можно увереннее постучала костяшками пальцев по деревянной двери. Не буду врать, было страшновато. Просто из-за неизвестности.
Нет ответа.
Минуты через две я постучала снова.
За дверью послышался шорох и шарканье домашних тапочек. Скрежет замков – их было два, если не три – и дверь чуть приоткрылась.
-Здравствуйте, - улыбнувшись в темноту, начала я. – Извините, если я не вовремя. Я переехала сюда две недели назад. Вот решила зайти, познакомиться.
Я ожидала чего угодно, но не того, что произошло в следующую секунду.
-Проходите… - ответил мне тихий голосок.
Я чуть приоткрыла дверь и прошла в квартиру. Было прохладно и пахло яблоками.
Я сняла кеды и пнула их в угол. Подняла голову. Передо мной стояла худенькая девушка – не старше меня, с длинными русыми волосами и серо-зелёными глазами, и неуверенно улыбалась. В глазах читалось недоверие, и даже страх.
-Ко мне так редко заходят гости… Вы проходите… я сейчас чай приготовлю.
-А… Ага. – Только и промямлила я, следуя за ней.
Первая половина чашки чая прошла в гробовом молчании. Только часы тикали.
-Кто же на вас так наклеветал? Я про табличку на двери.
-Ах, это… Да я не знаю. Как-то так получилось. – Она пожала плечами, смотря на своё отражение в чашке.
-Ну неспроста же это… Я не сделаю вам ничего плохого, правда…
-Я переехала сюда ещё два года назад. И знаете, была такой любопытной идеалисткой. И началось всё с Загадки – я спросила её, почему она совсем не загадочная. А она утверждала, что загадочная. В чем же загадочность – выяснилось чуть позже. Кажется, она совсем не такая светлая, как кажется. Знаете, люди не любят, когда разбивают их идеальные оболочки. А я умела делать это ненарочно, желая лишь добра. На свою беду. Потом из-за меня поссорились Дождик и Радуга. Совсем ненадолго – но поссорились, потому что я спросила, а можно ли быть, тая в сердце мелкие обиды, которые когда-то могут соединиться в одну, большую… Я точно видела – они смотрели друг на друга с едва заметной злостью. Кажется, один Хмель не прячется за маской. Он понимает, что происходит, но никому никогда не расскажет.
Я сидела и, распахнув глаза, открыв рот, слушала это маленькое русоволосое чудо. Дом был полон пороков и незнания. Люди не могли смотреть внутрь себя, создавали оболочку, в которую прятали свои пороки. Оболочку красивую, как книга, дешёвый женский романчик или детективчик, в обложке от сказки про принца и принцессу, или про Робин Гуда. Они делали это так искусно, так умело, будто прятались всю жизнь. Это была иллюзия. Читаешь детектив про убитую проститутку и детектива, которых проникает в бордель под прикрытием, а тебе кажется что это книжка про Робин Гуда.
А девочка – она попыталась изменить содержание, потому что знала, что такое подлинность, потому что сама была настоящей. Но здесь это было отклонением от нормы, чем-то ненормальным, почти ужасным. Разбить иллюзию – это к несчастью, это к правде.
Глупые, глупые люди. Чудище – не от слова чудовище.
Чудище – от слова чудо.
В эту же ночь я поменяла табличку на её двери.
На следующее утро соседи стали невероятно противными, как в предыдущей квартире. На моей двери висела табличка «Глупость». Через неделю мы вместе с Чудом, которую, на самом деле, звали Аней, переехали в другую квартиру.
Знаете, квартира была на десятом этаже высокого дома, и соседи закрывались от внешнего мира стальными дверьми. И им было абсолютно всё равно, кто живёт рядом. У них была своя правда, своя жизнь и свои мечты.
И знаете… Собственная правда гораздо прекраснее, чем всеобщая иллюзия.