- Вот увидишь – он идиот, - в глазах Сашки светилась радость, - Полный придурок! Он на бойне работает – коров мочит! Ну сам скажи, нормальный на такую работу пойдет? Не пойдет!
- Так рассуждать… - ответил я, - мало ли - обстоятельства!
- Умрем с тоски! – подмигнул Сашка, - А жопа просит приключений!
- Разберемся!
- Ага! Помоги своей жопе сам, а то кто-то ей поможет!
Разговор происходит на окраине нашего города, во дворе частного домика постройки 70-х годов. Двор наполнен малознакомыми людьми – шумной свадебной толпой. Попали мы сюда благодаря Сашке, конечно. У него неуемная прыть. Так было в 18, и в 25, и сейчас, когда мы с ним достигли возраста Христа. Он любит веселье! Причем веселье на грани. Хотите посмотреть, как в смеющуюся рожу влетает кулак? – дружите с Сашкой! Хотите, чтоб рожа была вашей? – поддержите его в какой-нибудь подколке.
Сашка – человек без возраста. Живой, подвижный, вечно без денег, вечно не работающий, но главное – главное получающий радость от бытия, даже если все заканчивается битиём.
Свадьба, на которую мы попали, проводилась по всем канонам современного народного творчества: ансамбль (певица и мужик с ноутбуком и колонками), шатер из брезента для гостей, какие-то тетки в халатах и тапочках с мисками оливье и ведрами нарезанного хлеба, гости… Гости! Рассказывать обо всех не буду. Буду только о тех, которые как-то в этой истории замешаны.
Начнем! У Сашки есть любовница! Вообще слово «любовница» к образу жизни Сашки никак не вяжется. Это у солидных людей есть любовницы. Они их балуют, дарят им подарки, снимают квартиры или ищут, где бы поуютней встретится. Справедливости ради -у несолидных тоже любовницы есть. Ну кто запретит коллегам после работы совершить акт неповиновения семейной повседневности?! Никто не запретит. И нигде не запретит! На рабочем столе, на верстаке, в кабине башенного крана. В автомобиле, наконец. Совершили – и по домам!
У Сашки другое. У Сашки – это продолжение вечного беспланового веселья. Поэтому пошарить под столом по коленке незнакомой дамы он может даже если муж сидит с другой стороны. Да что коленка! Помню, как он называл себя князем Болконским за то, что управился на балконе с одной бальзаковской матроной, пока его жена показывала семейное видео ее мужу.
Так вот, Олька, конечно, никакая ему не любовница. Просто когда-то летом он встретил ее, идущую с сумкой домой. Взялся провести. Потом сказал, что «так, через школьный двор путь короче». И там, в темном школьном дворе, по взаимному (для партнерши неожиданному) согласию они стали любовниками. Как на нее повлияло это событие – не знаю, а на Сашку никак не повлияло. Разве что, появилось желание собрать коллекцию «школьных дворов», отметится, как говориться, по всем имеющимся номерам средних общеобразовательных заведений города. И будьте уверены – он выполнял поставленную задачу со страстью настоящего коллекционера, пока не отвлекся на какую-то другую идею.
Так вот Олька и Сашка –любовники условно. Отсутствие каких-либо подарков и внимания, а также нерегулярность соития не позволяют нам назвать их любовниками в полной мере. Они встретились накануне, как всегда случайно, и после короткой и страстной связи где-то на заброшенной стройке от нее Сашка узнает, что завтра она с мужем Кириллом идет на свадьбу.
- Чья свадьба?
– А, кстати ты их знаешь: это сын Елены Михайловны, ну той, помнишь – была как-то со мной в кафе – ты еще приходил…
Сашка помнит Елену Михайловну. Еще как! Олька даже не представляет, как он ее помнит. Два года назад он придумал для жены версию недельной поездки по какой-то религиозно-образовательной бесплатной программе, а сам залег у этой Леночки в двух кварталах от своего дома. Сын ее тогда в армии служил. Одна в квартире – с мужем рассталась 10 лет назад – обеспеченная несогретая женщина подарила Сашке дни умиротворения и сытости от деликатесов. Она звала его Александр. Перескакивала с «ты» на «вы» и обратно. И потом звонила! Но… Сашке все некогда – так и потерялись. И вот вдруг выплыло.
Он быстренько прощается с Ольгой, тут же находит в памяти мобилки номер и набирает Елену Михайловну. Елена Михайловна смущена, говорит, что вокруг много народу – жарят, варят: решили свадьбу праздновать не в ресторане – что поэтому сейчас разговаривать неудобно… Сашка поздравляет с наступающим счастьем и говорит, что хотел бы лично… глаза в глаза засвидетельствовать так сказать… Она в ответ: «Вот тут рядом ее муж. Ой, да вы не знаете, я же вышла замуж!»
Но не такой Сашка человек! Он говорит, что ему просто посмотреть бы на нее… А на свадьбе гости разные – кто кого знает?
- Ну, конечно, приходите, - говорит Леночка, - приходите! Народу – 90 человек!
- Я пришел бы, - говорит Сашка, - Но у меня друг гостит – мне его деть некуда.
- Н-н-н-ну, приходите с другом…
- С другом – это можно.
Вот так я оказался на свадьбе. В шумной толпе нетерпеливо переминающихся людей. Рядом с Сашкой, который недостаточно тихо произносит известные уже читателю слова:
- Вот увидишь – он идиот. Полный придурок! Он на бойне работает – коров мочит! Ну сам скажи, нормальный на такую работу пойдет? Не пойдет!
Это он про Кирилла. Кирилл – муж Ольги. Квадратный низкорослый мужик лет сорока, красномордый, застегнутый в новенький пиджак, который сидит на нем как-то косо. Видно, что всё на нем – от туфель до галстука – вчера куплено. И он весь в этих обновах скован до предела. Его крепкое рукопожатие и мясная статура вызывает у меня дрожь. Я представляю, что вот сейчас каким-то невероятным способом он узнает об эпизодических проникновениях Сашки в лоно его жены – и все! Грохнет, как корову на мясокомбинате. И Сашку, и заодно меня.
А Сашка ведет себя беспечно и расковано. Понятно, что такое поведение отводит от него всякое подозрение. Я же с собой совладать не могу: мне начинает казаться, что именно меня Кирилл, на всякий случай, подозревает в тайных связях с его женой.
- А вы как сюда попали? - спрашивает Оля.
- Леха же их родственник! – бессовестно реагирует Сашка (Леха – это я).
- Подожди! – радуется Оля, – Ты брат Елены Михайловны?
Вовремя успеваю сообразить, что подтверждать этого не надо.
- Не-е-е-е, - отвечаю, - Я по линии невесты…
- А мы как раз ни с кем там и не знакомы, - говорит Оля. - Даже не знаю, как невесту зовут! - она вопросительно смотрит, я в ужасе поворачиваюсь к Сашке, и вижу, что этой скотине моя растерянность нравится! А я вообще не знаю, как кого зовут. Для меня Кирилл здесь – самый знакомый! Когда отчаяние наползает уже на мои глаза, Сашка приходит на помощь:
- А не говори! Как это: припираетесь на свадьбу и имени невесты не знаете! У вас же в пригласительном написано.
- Да я и не взяла свой, - беспечно говорит Оля, - Дай хоть ваш посмотреть!
Я вижу, что веселое настроение моего друга как-то не очень разделяет Кирилл. Вообще этот парень не в своей тарелке. Водку, судя по роже, пьет он стаканами, а тут рюмки стоят и еще наливать не торопятся. Опять же -- компания хоть и не состоит из врачей и кандидатов наук, но тоже не его. Да и галстук жмет.
- Тебе в падлу сказать? – голос Кирилла чуть высоковат для его дикого вида. А вот агрессия чувствуется сразу. Ситуация – тупик, и отвечать надо быстро. Спасает то, что начинает народ шевелиться – жених с невестой появились. Сашка, эдаким главным гостем прошаркивает к ним по цементной площадке двора, обнимает нагло за шеи и подтаскивает к нам.
- Во-о-о-от! Наши красавцы! Самая красивая пара на Земле! А дядя, - обращается он к невесте, кивая на меня, - отказывается знакомить молодых с друзьями. Познакомьтесь! Это тетя Оля… Дядя Кирилл.
- Ну, Мишеньку мы знаем, - пошла пятнами Оля, а вот…
- Марина, - говорит невеста.
- А вот Мариночку… Очень приятно.
- Да… - говорит Кирилл и становится еще более неуклюжим.
Как Сашка и предполагал, на меня молодые отреагировали правильно – то есть никак не отреагировали. Мелькание дядь, теть, кумовей и крестных не оставляло у них желания что-либо выяснять. Да и хмель любви, перемешанный пополам с отравой веры в будущее счастье, туманил голову жениху и невесте.
Как только молодые отошли, Сашка стал серьезным и даже немного злым:
- Нехорошие это разборки, братан, - обратился он к Кириллу, - Мы тут все друзья, все веселится пришли, а ты «в падлу – не в падлу». Чего ты на хороших людей?
Я аж глаза зажмурил. Вот сейчас Кирилл развернется и превратится этот бетонный двор в место Сашкиной смерти! Но я ошибся. Кирилл стал оправдываться:
- Да я…
- Да ты! – не унимался Сашка. – Да тебя пригласили к приличным людям. Что тут - жену твою лапают? Может, ты встретил здесь ее любовника?!
- Нет, - виновато ответил Кирилл.
- Нет! – Сашка стал похож на завуча, поймавшего пятиклассника-курца. – А что ж мы тогда людей пугаем? Кто нас должен бояться?
Кирилл был жалок. Ольга с упреком и осуждением глядела на него. Сашка великолепно держал паузу.
- Ладно! Забыли! Все нормально!- в это время пригласили за стол и заиграла музыка. -
Садитесь рядом с нами. Нормальный ты, Кирюха, парень! И здоровый такой – молодец! Мы с тобой тут покуролесим. Ты, главное, меня держись – и все будет нормально.
Гости расселись за столом. Пошел монолог приглашенного тамады и предоставления слова первым лицам свадьбы. Мамы поплакали в микрофон, гости покричали «Горько!». Сашка, Кирилл и я после нескольких тостов сбились с ритма и начали вырываться вперед. Шум застолья стал как-то отдаляться, зато наши голоса зазвучали громко и выпукло. Говорил больше всех Кирилл. Есть такой тип выпивших людей, которые любят рассказывать о своих подвигах. Кирилл такой.
- Идем, - удивленно подняв брови, рассказывал он, - Никого не трогаем. Вдруг трое! Мы им: ребята, все нормально! Они нам: все нормально, но пацаны… надо порешать вопрос. Один как-то вбок пошел, я приметил. В сторону. И вдруг Коле ногой по яйцам. А Коля – ты Колю не знаешь! Это «гибель «Варяга»»! Он его ка-а-ак ух..ячит!
- Кирилл! – осуждающе одергивает его Оля, разомлевающая под рукой Сашки, не на шутку разгулявшейся под столом.
- Он его, - Кирилл с заговорщицким видом понизил голос, - как ух..ячит… Ну тут я, конечно… Вы ребята нормальные. Вы, если надо, мне говорите. Я любого могу…
- Да мы и сами можем, - вставил я, и сам же почувствовал неубедительность своего голоса.
- Не-не-не! – вмешался Сашка, - Ты его, Кирюха, не слушай. Ничего мы без твоей помощи не сделаем. Ты нам нужен! Я вообще уважаю людей дурных до драки.
- Да вы только скажите, - загорячился Кирилл. – Я… Мы с вами …
- Рано, Кирюха, рано! – Сашка аж заерзал, незаметно мне подмигивая.- Пусть ближе подойдут! Давай выпьем!
Мы выпили еще. И еще. И наш разговор шел все дальше и дальше… Как вдруг на нас зашикали. Мы повернули потяжелевшие головы в сторону молодых, и увидели, что с микрофоном, спокойно дожидаясь полной тишины, стоит седоватый мужик. Костюм в полосочку. Мягкие морщины на лице.
- Я…, - начал мужик, - я… не родной отец Миши. Я - не отец Миши. Просто мы с его мамой, Еленой Михайловной, моей супругой, полтора года уже, как говорится… Мы год как поженились!
- Ага! – крякнул Сашка и потянулся за бутылкой.
- И Лена волновалась: как будет? как будет? Я ей говорил: не волнуйся. Придет парень из армии… Пристроим. Я торгую аккумуляторами. Мою точку хорошо знают – люди на меня не в обиде… Да. Так Лена волновалась, а я говорю: не волнуйся… А Миша пришел… Ну – познакомились. Я ему предложил: давай решим как-то. Авторынков много. Откроем точку –аккумуляторы продавать. Он – нет. Ну это такое дело… Пошел в милицию. Борьба с организованной преступностью. Тоже хорошо будет. А тут жениться. И я что хочу сказать! Вы на ноги, конечно, еще не стали. Молодые! Поможем. Вот этот двор и дом – это ж мамы моей! Мне не жалко – гуляем свадьбу! Я вообще хочу, чтоб мы… как родные! И гостям: угощайтесь и все такое. Короче, слава Богу, все нормально, все есть. Горько!
- Горько! – заревел Сашка. – Горько! Я сдержаться не могу, как человек сказал! Я…
Он вскакивает с места, подбегает к седому мужику и начинает трясти его руку. «Дай я тебя поцелую, дорогой человек! За все тебе спасибо! И Лену береги…» Тут же он подскакивает к зардевшейся Елене Михайловне. «Ленчик, и тебя целую! Нет, ну честно, молодцы! Так все организовано». Он впивается в губы Елене, как-то слишком уж страстно обнимает ее за талию и быстро, пока никто не опомнился опять лезет обниматься к ее чуть растерянному мужу. «Надо чаще встречаться! Ну так нельзя! У тебя аккумуляторы, у меня – несущие балки, но это ж не дело! Обязательно!» - и идет садиться на место.
- Роман Петрович такой свойский, - говорит мне и подошедшему Сашке Оля. – Хороший мужчина!
- Роман Петрович – да, - отвечает Сашка. – Сколько уже знаю его… Отличный мужик!
Я наблюдаю за Романом Петровичем. Он садится какой-то растерянный.Долго смотрит на полную рюмку в своей руке и, наконец, выпивает ее. Потом, вероятно вспомнив Сашку, наклоняется к жене, чтобы узнать, кто это. Но не успевает: жених и невеста картинно отваливаются на своих стульях и шумно, привлекая внимание всего стола, тянут восторженное «О-о-о-о!!!», глядя на вход в шатер. Вдоль стола проносится: «Это с Мишкиной работы».
К столу молодых, стесняясь, пробираются четверо крепких коротко стриженных мужчин в костюмах и четыре женщины в разных блестящих коротких платьях с налакированными прическами-стружками на голове. Старший из мужчин пожимает Мише руку, через стол целует невесту. Другие делают то же самое, передают огромные букеты. Когда ритуал окончен, один из вновь прибывших – самый шустрый – хозяйски озирается по сторонам, забирает у невесты букеты и всовывает их в ведро перед столом с другими цветами. Вдоль стола – уважительный шепоток:
- Вишь, и начальник всего отдела с женой пришел, и все его ребята.
- Он из них самый младший.
- Мишка работой доволен.
- Ну, понятно, после армии – такой отдел!
- А что за отдел?
- Борьбы с организованной преступностью.
- Да…
Пришедшие менты чувствуют себя звездами на красной дорожке Голливуда. На физиономиях их почти одинаковых жен – высокая самооценка. Что-то вроде того, что «мы здесь из уважения к сослуживцу, а так – сочли б за труд сюда переться. Мы привыкли к отдыху в совсем других местах – где уют, обслуживание и евроуборные, извините!». Одна из этих красотулек бросает взгляд в нашу сторону и резко отворачивается. Смотрю на Сашку – он, кажется, тоже ее заметил, узнал и от этого еще больше повеселел.
- Скажи ка мне, брат, - задумчиво обращается Сашка к окосевшему Кириллу. – Здоровые ребята в ментуре служат?
- Нам их тренировки – тьфу! Тут практика. Они на горло берут, а так… Пусть подлезут – их вытошнит!
На наших свадьбах наедаются быстро! А напиться не могут никогда… Поэтому сидение за столом больше сорока минут теряет всякий смысл. Ведь подойти для опрокидки стопарика всегда можно.
Тамада это должен чувствовать. В общем-то, это и отличает хорошего тамаду от плохого. На этой свадьбе был хороший тамада! Он все почувствовал, и пригласил гостей в круг, чтобы они полюбовались на первый танец жениха и невесты.
Я люблю тебя до сле-е-е-ез!
Каждый вздох – как в первый ра-а-а-аз!
Как сентиментальны наши женщины! Они склоняют на бок голову, их глаза увлажняются…
Вместо лжи красивых фра-а-а-аз…
А мужчинам надо покурить и пописать! Вот хоть стреляй их! Как будто не могут подождать, когда танец закончится! Ерзают, хлопают себя по карманам…
Лепестками белых ро-о-о-оз
Я наше ложе застелю-ю-ю-ю….
Кирилл ушел. В противоположную сторону двора, где, спрятаный кустами сирени, стоял деревянный летний туалет, вокруг которого кучками расположились курцы.
Молодые дотанцевали свой танец. Все похлопали. Тамада сказал что-то дежурное, начинающееся словами «А сейчас…», и загремела веселая прыгающая музыка! Зашаркали туфли и босоножки по цементной стяжке, неровно запрыгал круг приглашенных, и двор охватило безудержное веселье, уравнивающее почетных гостей с самыми никчемными дальними родственниками.
Сашка танцевал. Танцевал, обхватывая то одну, то другую даму, весело верещал в такт музыке и быстро становился любимцем всего скачущего круга. Когда я смотрю на танцующего Сашку, я вспоминаю концертный номер «Соперники». Знаете, такой псевдонародный танец: два парня – одна девушка. Они ее пытаются соблазнить сумасшедшими коленцами, напрыгивая грудью друг на друга. А она кружится так, что трусы сверкают, а в конце убегает, оставляя своих партнеров ни с чем. Вот выражение лиц этих дуралеев Сашка здорово передает. Плюс смешные движения – и полный успех! На втором-третьем танце его уже все знали по имени и тащили в круг, вопреки желанию немного постоять отдышаться. Все должно было пройти чудесно…
Райончик подвел! Окраинный райончик – это почти село! За воротами на грунтовой улочке собрались соседи – музыку послушать и поглазеть на танцующих из-за невысокого забора. Меня всегда удивляло поразительное умение окраин бездельничать. Как талантливо они умеют это делать! Стар и млад подтянулись под ворота, удобно расположились и пошли чесать языками. А граница – условная! Гости выходят за калитку. Прогуливаются. Фотографируются. Калитка настежь. Во дворе стоял «Москвичок» какого-то племянника. Места танцевать стало мало – племянник вывел машину. Ворота настежь – и уже никто не стал закрывать. Короче, два каких-то покуривших травы молодых парня лет по двадцать прислонились сначала к створке открытых ворот, а потом, чтоб сподручнее было слушать, присели на корточки уже в границах двора. Никто и внимание не обратил. И вдруг…
Роман Петрович весь свой гнев обрушил почему-то на одного из них. «Порву!» - кричал он и мотал щуплую фигуру несопротивлявшегося пацана из стороны в сторону. Второй приподнялся и виновато смотрел на разыгравшуюся сцену, пытаясь что-то объяснить.
«Порву!» - лицо Романа Ивановича раскраснелось, слюна густо и обильно летела вперемежку с матом из его рта.
Музыка оборвалась, удивленные гости сбились в сторону. У меня в голове стали проноситься предположения. Я почему-то подумал, что этот накурившийся юноша знаком Роману Петровичу. Что, может быть, он даже его родственник. Родственник, которого Роман Петрович и видеть-то не желает! Это ведь дом его мамы – так он сказал? Вот, наверное, этот мерзавец имеет свои претензии на недвижимость и, чтобы расстроить Романа Петровича в столь радостный для него день, приперся со своим дружком и стал мозолить глаза. Но все мои предположения были ошибочны.
«Дядя Рома, - лепетал пацан, - Я ж Валерка, три дома отсюда… Я ж музыку послушать… Сосед…» Его товарищ тоже пытался что-то объяснить, но Роман Петрович просто зашелся. Он стал фиолетовым, крик перешел в беззвучное движение губ, и стало понятно, что на пощаду нарушитель границы собственности может не рассчитывать.
И тут в дело вступили сотрудники Миши. Свой профессионализм и сноровку стали демонстрировать работники отдела борьбы с организованной преступностью! Боже, какие они были молодцы! Как мягко они отстранили Романа Петровича, как поставили на «растяжечку» этих двоих: руки к стене на пальчиках, ноги врозь подальше. Как они их обыскали и…
И тут из туалета наконец-то вернулся Кирилл. Он бросил взгляд на происходящее и спросил:
- А что это тут?
- Наших бьют, - бросил через плечо Сашка.
Может, в далеком темном прошлом эта фраза и означала что-то. Но сегодня – глупая шутка. Да не шутка даже, а так – штамп. Отговорка!
Никто ничего не успел понять. Первый мент, сбитый с ног, получил хлесткий оглушающий удар в ухо. Второй успел удивленно обернуться – и его настиг жесткий прямой в нос. Все произошло так неожиданно, что Кирилл успел налететь на третьего – того самого, что пристраивал букеты в ведро – и стал его душить. Только тут все опомнились. Ольга закричала, за ней заголосили другие бабы, кто-то попытался повиснуть у Кирилла на руках…. Но остановить забойщика скота - какой там! Отцепить невозможно! Измазанные грязью и кровью опера, женщины, подоспевшие мужики пытались разжать пальцы Кирилла, вдавить его в землю и освободить слабеющего, уже не сопротивляющегося мента. Кирилл был разорван в клочья, но не сдавался. Краем глаза я увидел тихо смывающихся пацанов-планокуров: свой шанс сосед Валерка использовал. Наконец, к голове Кирилла, облепленного со всех сторон людьми, подобрался старший ментовской начальник и коротким тычком вырубил его. Что тут началось! Одни реанимируют опера. Другие приводят в чувство Кирилла. Придушенный удивленно хлопает глазами, и я подумал, что, наверное, он очень похож сейчас на корову – ни в чем не повинную корову, принявшую смерть от руки безжалостного работника мясокомбината. Наконец, менты пошли умываться к водопроводу, и внимание как-то переключилось на Романа Петровича. Вид у него - просто растерянный! Из главного героя он превратился в черт знает что! Рядом Елена Михайловна. И в глазах ее – ну просто безысходность. Как теперь не старайся, чем не угощай – главным воспоминанием о свадьбе ее сына Мишеньки все равно останется эта драка!
Оля пытается объяснить выходку Кирилла: «Да он неправильно понял! Он думал, что те – со свадьбы, а что эти…» Даже Сашка разволновался: не знал, что походя брошенная фраза могла так разволновать этого придурка.
- Кирюха, ты, правда, не понял!
- Ага… - сидя в цементной пыли, отвечает он. – Все нормально….
В общем, как-то объяснили. Этому. Тем. Утеревшись, они даже подошли и пожали друг другу руки.
Но как-то все расклеилось. Уже не танцевалось, не пелось. Да и не пилось. Мы с Сашкой стали собираться. Оля с Кириллом ушли вместе с нами. Двигались по пустым улочкам глухого района молча. Сашка попытался шутить, но смеяться было некому. Кирилл шел впереди. Я прибавил шаг и поравнялся с ним.
- Здорово ты их, - сказал я.
- Да…
- И быстро – никто даже пикнуть не успел!
- А чего тянуть.
- Может как-то встретимся – посидим?
- Да я поздно работаю. Даже не знаю.
Я понял, что больше встречаться ему не хочется. Скоро мы остановились, чтобы попрощаться.
- Он всегда так, - сказала Оля, - Выпьет лишку – и морды бить.
Кирилл виновато хрюкнул.
- Подожди, - не понял Сашка, - Он же по ошибке!
- Ага! По ошибке. Каждый раз зальется и ошибается! Не ошибся бы с этими – нашел бы других.
- Кого, например?
- А хоть вас!
Мы стали прощаться. Никогда еще я, пожимая руку малознакомому человеку, так тепло и искренне не смотрел глаза.