Из старого деревенского кладбища находившегося за лесом, медленно выходили люди. Шли они, не спеша, осознавая, что торопиться куда-то, смысла нет. Главное дело, сделано. Женщины в черных косынках шли отдельной группой, поддерживая друг друга за локти. Мужчины шагали порознь, оглядываясь и делая, друг другу руками жестовые знаки, понятные только им самим. Некоторые из этой группы людей, направились в дом покойного, чтобы совершить еще одно важное на их взгляд дело - вспомнить усопшего добрым словом.
Теперь несколько слов об умершем. Это был обычный деревенский мужик, с силой в руке и умом в голове. Звали его Семен Михайлович Колосков. Но все звали его просто Сеня. Работал Колосков столяром. Помимо основной работы, было у Семена хобби, как и у всякого нормального человека. Безумно он любил лошадей, считая их самыми преданными животными на планете. Каждый день с раннего утра, он первым делом направлялся в конюшню, находящуюся в самом конце деревни. Там был его любимый конь белого цвета по кличке Снежок. Этого Снежка, Семен любил безумно, каждый день, принося ему кусочки сахара, морковку, дыню и прочие вкусности. К сожалению, имелась у Колоскова не очень хорошая привычка, хлопать коня сзади по спине, когда тот ел. Конюх Николай делал неоднократные замечания на этот счет.
- Смотри Сеня – говорил он – рискуешь. К коню нельзя подходить сзади. Особенно когда он ест. Опасно это.
Семен предупреждения слушал, но каждый раз веселым голосом говорил, что Снежок ему не враг и ничего плохого не сделает. В один прекрасный день, беда все-таки наступила. Во время очередной ласки Снежка за едой, Семен получил мощный удар копытом задней ноги в грудь. Два дня он пролежал без сознания, с высокой температурой, а на третий день, умер. Как выяснилось, от удара, произошел разрыв бронхов, оказались сломанными четыре ребра, а в плевральную полость попало много крови. Местные врачи приложили все усилия, но, увы, напрасно. Уж очень сильный был удар. Было Семену сорок девять лет.
И вот теперь, вернувшись с похорон, трое близких друзей, это тракторист Петр с женой Вероникой и конюх Николай переступив порог дома покойного, уселись за стол. Вдова, Анна, женщина сорока лет с моложавым лицом, которое в данный момент выражало сильную боль, начала разговор первой.
- Спасибо вам дорогие мои, что пришли почтить память Семушки. Мы собрались для того, чтобы в своих сердцах оживить образ этого человека. Спасибо вам.
Произнеся эти слова, Анна поставила на стол пятилитровую бутылку самогона, которая заметно подняла настроение гостям. Через несколько минут, стаканы были у всех наполнены до краев. Встал Петр. Мужчина с толстым носом, пышными усами и лысым черепом.
- Семен Михайлович – начал он – был человеком непостижимой доброты. И, наверное, среди нас, нет таких, которым не довелось бы это почувствовать. Мы питались его положительной жизненной энергией. Получали заряд оптимизма, веры, стойкости, любви, наконец. Но, к сожалению, мы не задумывались, что этот источник может закончиться. Не задумывались и не предприняли никаких мер для сохранения и продления его функций. Стыдно. Нам всем должно быть стыдно. Мы принимали все это как должное. Извините меня за прямоту, но мы просто зажрались товарищи. Зажрались настолько сильно, что проворонили замечательного друга. Не знаю как вы, но лично я, никогда себе этого не прощу. Давайте выпьем за светлую память этого замечательного в отличие от нас, человека.
Все молча выпили по первому стакану. Женщины от крепости напитка заохали, закашляли, начали жадно глотать ртом воздух. Мужчины, как и полагается, стойко перенесли ядреный вкус самогона. Минут пять стояла тишина, прерываемая лишь хрустом огурцов, чавканьем и шуршанием обуви под столом. Затем Петр предложил высказаться остальным, но те, сославшись на свои речевые недостатки, поручили ему вновь блеснуть языком. Стаканы снова наполнились до краев. Петр поднялся.
- Нелегко говорить. К горлу подкатывает такой ком, что просто хочется криком кричать. Зачем он поперся к этому идиотскому коню?
- Конь ни при чем – подал голос Николай.
- Да? – иронично спросил Петр – А кто тогда виноват? Ты, старая скотина видел назревающую опасность и не принял никаких мер. Неужели ты не мог уводить коня жрать в другое место, более огороженное?
Николай резко встал со стула.
- Да как ты смеешь подонок, хлеборезкой своей на меня здесь щелкать? Предупреждал я Семена. Я тысячу раз его предупреждал. Я его уговаривал. Я что ли виноват, что он такой упертый был?
- О мертвых либо хорошо, либо ничего – подала голос Вероника.
- А ты подстилка заткнись – вскипел Николай, слегка качая седой головой. – Когда ты сдохнешь, про тебя не то, что плохого говорить, навоза конского на могилу выгрузить надо будет. Вся деревня уже знает, каких цветов ты трусы носишь. И что в них находится, тоже, наверное, уже все мужики изучили.
Жена Петра открыла, было, рот для возражения, но не смогла произнести ни слова. Вместо них вырывались прерывистые и слезные вздохи.
- А ну повтори мразь – прошипел Петр, взяв в руки нож – повтори все слово в слово.
Анна, побелевшая как снег, подбежала к Николаю и загородила его собой.
- Вы что делаете мужики? – дрожащим голосом произнесла она – Вы опьянели?
- Прости Анна – смутился Петр – на мгновение забыл, где и зачем нахожусь. Виноват. Прости.
Анна села и с тревогой на лице продолжала смотреть на мужчин. Вероника беззвучно плакала, закрыв рот ладонью. Ее хрупкие плечи тряслись настолько часто, что со стороны могло показаться, будто у нее на спине выросли крылья, и она усердно размахивает ими.
- Я с тобой на улице разберусь – шепнул Петр Николаю.
- Со своей «рогонаставницей» сначала разберись – усмехнулся тот.
Видя, что обстановка снова накаляется, Анна поднялась со стула.
- Вы больше ничего не хотите сказать про Семена Михайловича? – слегка сердитым тоном произнесла она.
- Да, да, конечно – оживился Петр, беря в руки стакан – Давайте выпьем. Пока живы мы, жив и он.
Все выпили по второму стакану. Снова пятиминутная тишина, а затем Николай, обхватив голову руками петь песню гнусавым и уже опьяневшим голосом. Минуту спустя, все хором принялись подпевать. Пение постепенно разрасталось, и вскоре образовался целый хор из четырех голосов. Ложки, тарелки и стаканы, превратились в музыкальные инструменты. Сидящие за столом, при пении очередной песни, постукивали ими друг о друга, создавая определенный ритм. Концерт продолжался до тех пор, пока Петр не вспомнил о бутылке. Стаканы наполнились по третьему разу. Все приготовились слушать Петра.
- Мы собрались здесь…- начал он и резко замолчал.
- У Семена какое-то событие – шепнула ему Вероника.
- У нашего Семена событие! – радостно подхватил Петр и снова умолк.
- Ну, так…давайте,…давайте…выпьем за это сбыт…событие – промямлила Анна.
- Логично – крикнул Николай.
В третий раз опустошились стаканы. После этого, гостям жутко захотелось потанцевать. Анна тут же включила музыку. Все тут же пустились в пляс. О, если бы это можно было назвать танцами. Это был самый настоящий топот. От него дребезжали стекла, покачивалась люстра, падали под ноги стулья. Несчастная вдова скакала, словно ошалевшая кобыла, которую долго держали взаперти, а затем резко выпустили на волю. Вероника, уже, по-видимому, забыв про конфликт с Николаем, улыбаясь, скинула с ног галоши, залезла на стол и устроила так называемый танец живота. Петр и Николай, вновь ставшие закадычными друзьями пытались плясать лезгинку. Со стороны, это, безусловно, напоминало притон. От первоначальной атмосферы не осталось уже и следа. Вскоре подошло время для четвертого стакана. После него, вся эта великолепная четверка побежала купаться на озеро. Проходившие мимо люди, останавливались и с ужасом в глазах глядели как несчастная вдова и трое других уважаемых в селе людей, пьяные и голые барахтались на берегу деревенского озера, распевая неприличные песни и частушки.
А тем временем, у могилы Семена Михайловича, легкий ветерок трепал черную, траурную ленточку на венке. На ней, яркими буквами было написано: «Спи спокойно дорогой Семен. Мы не забудем тебя. Жена, друзья».