Скитов
В Туапсе стоянка затянулась, и Валерка Логинов снова вылез на перрон с сигаретой. Возвращался он после двухнедельного бурного отдыха в Лазаревском. Там и ухнул все свои журналистские отпускные, как икру отметал – на прогулки по морю, экскурсии по горам и ущельям, и на короткие «лямуры». Масса впечатлений, тем, сюжетов – писанины ему хватит на год. Хорошо, что появились силы, только море так восстанавливает и заряжает.
Он затянулся жадно сигаретой, с любопытством оглядывая пассажиров. От их заспанных, пресыщенных лиц веяло беззаботностью. Лишь проводница – худенькая, нервная брюнетка с тревогой смотрела по сторонам. Внезапно внимание всех привлек старик, которого вели под руки две юные особы.
- Таня! Ира! Какой номер поезда? – вопрошал он визгливо. – Это вокзал? Куда вы меня ведете? Где мой вагон?
- Это ваш десятый, дедушка,- успокаивали его.
На нем был потертый синий костюм, красная футболка и огромные разбитые ботинки. Пот катился градом по его морщинистому, круглому лицу. Глаза он щурил, то ли притворялся, то ли действительно плохо видел – пока не было понятно. Девушки передали его на поруки проводнице и стремительно удалились.
- Таня! Ира! – воскликнул старик и стал хлопать себя по карманам. – Партмоне-то, партмоне-то умыкнули. Нет, на месте. Значит, докторскую мою уперли.
Но и колбасу он обнаружил в своей сумке.
- Вот озорницы мои, племянницы.
- Проходите, пожалуйста, ваше место седьмое, - сказала ему ласково проводница.
- Что, милая? Я плохо слышу. Направляй меня, не вижу ничего. Меня зовут Семен Данилович Скитов.
«Очередной Паниковский, наверное, - подумал про себя Логинов, - да и плацкарта его рядом. А это значит, что веселенькое будет путешествие». В вагоне было душно, жарко, окна в купейных отсеках не открывались. На Валеркиной нижней полке уже как ни в чем ни бывало сидел Семен Данилович. Он копошился, вертелся на месте как уж, проверял на ощупь содержимое и сумки, и одежды. Две крупных блондинки бальзаковского возраста, прижавшись одна к другой, в страхе наблюдали за ним.
- Кто-нибудь есть рядом? – спросил Скитов.- Колбасу порезать надо. Есть мужчина?
Женщины в ответ молчали и морщились.
- Ну, есть, - отозвался Логинов.
- Помоги мне, пожалуйста, не вижу ничего. Вернее, вижу только силуэты.
Валерка нехотя взялся за колбасу.
- Вот спасибо тебе, сынок. Поговори со мной, пожалуйста, не отказывай. А мы морем едем?
- Морем, морем.
- А какое оно сейчас?
- Да обыкновенное, с лазурью, чайками, яхтами.
- О, ты не прав! Оно всегда разное…колыбель моя, тоска и радость. Неправ. Хотя, да что с вас взять с нуворишей. Ты угощайся со мной, парень, а? Не могу я один.
Соседок куда-то как ветром сдуло, не хотелось им возиться с инвалидом. Валерка достал свой пакет с провиантом. Теперь их столик ломился от кушаний.
- Отец, вы тоже угощайтесь.
- Чайку бы…
Логинов поднялся, занял очередь за кипятком, ловя сочувственные взгляды пассажиров.
- Помогите! Ой! – раздался вдруг душераздирающий женский крик. – Милиция! Мы этого так не оставим.
- Шалавы сисястые! Халявщицы! У фронтовика последнее отнимают. Шельмы, вот я вас!
Оказалось, это Семен Данилович ущипнул вернувшихся в купе блондинок. Ему показалось, что они покусились на бутерброды. На шум сбежалось пол вагона. Больше всех перепугалась проводница, ее натурально трясло, она говорила дрожащим голосом:
- Дедушка, если вы будете хулиганить, то я вас высажу на первой же станции. Вы меня слышите?
Скитов покорно закивал, в глазах его стояли слезы.
- Все меня гонят. Вот и дочка меня из дома выставила, выбросила как сломанный стул. Внуки издевались надо мной, рабы интернета. А главное за что? За то, что правду говорю.
- Вы едете до Саратова. А кто же у вас там?
- Сестра там Машенька живет, одна-одинешенька. Вот и я один.
- Ведите себя тихо, ладно?
- Ладно, доченька. Я смирный.
Когда Валерка возвратился, Семен Данилович отстраненно сидел у окна, кланялся кому-то невидимому и крестился.
- Господи, прости меня грешного, - шептал он, - прости за мой норов, несдержанность, скупость. Щедрее надо быть в этой жизни, щедрее. А я всегда копил и жадничал, гостей не привечал, смотрел на всех исподлобья. Вот и наказал ты меня за мнительность. Все очень даже справедливо. Очень…И вот я наг и никто не оденет меня. И вот я бездомен и никто не приютит меня...
Он говорил и казалось бы не слышал, как Валерка размешивал в стаканах чай, вскрывал консервы. Но вот старик встрепенулся, потер руки и достал из-за пазухи початую, плоскую бутылку коньяка.
- Это армянский, качественный, - виновато начал Скитов, - сынок, давай за встречу опрокинем? Ты – хороший человек.
- Откуда вы знаете?
- Чувствую, меня не проведешь, я старый морской волк.
После выпитой рюмки Семен Данилович преобразился, расплылся в улыбке, активно стал закусывать. Логинов же пить не стал, не хотелось ему. Накрыли воспоминания: отчим – пропойца, чиновник и взяточник, связавшийся однажды со своей очередной секретаршей - моложавой, распутной бабенкой. И сразу мамины переживания, болезнь и похороны. А месяц назад отчима не стало, бабенка все его барахло, естественно, прибрала к рукам. Такая, в общем-то, обыкновенная история. Если в маме он души не чаял, то отчима всегда недолюбливал, не мог простить, и каждое общение с ним было пыткой. Да и бытие Валеркино теперь сложилось – холостяцкая квартира, гонка за газетными строчками, однодневки – женщины и редкие свидания с сыном.
- Валерик, давай споем? – выпалил Скитов, - я так давно не пел.
- А не ссадят нас с поезда?
- А мы тихо, сынок. Вот эту: и все-таки море останется морем…
Пел Семен Данилович проникновенно. Потом рассказывал взахлеб о своих морских приключениях. Он воевал с японцами, потом плавал на разных судах то механиком, то помощником капитана. Говорил убедительно и Валерка кивал. Жаль, что монолог его прервали ворвавшиеся в вагон, как ветер, цыгане. С картами, цацками, шалями закружили они над пассажирами точно коршуны. Больше остальных старалась гибкая, юная смуглянка.
- Дедулечка, купи шальку своей бабулечке, - ворковала она, извиваясь перед Скитовым, - из собачьей шерсти, тепленькая.
- Девушка, в чем дело? Проходите дальше, - вмешался прокурорским тоном Логинов.
- Парень, в полцены отдаю.
- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался старик, запуская руки в шаль, - я в этом деле как-никак специалист, столько разного товара перевозил, столько стран повидал.
- Тысяча рублей ей цена, дедуля, а я за пятьсот отдаю.
- Годится, я беру, я думаю, у Маши нет такой. Ой, как она обрадуется. Отсчитай-ка, сынок, пожалуйста.
Он протянул Валерию старый, потрепанный кошелек. До требуемой суммы в нем не доставало сотни. Логинов выудил из пиджака свои.
- Хватает? – спросил Семен Данилович.
- Да, хватает.
Девушка, многозначительно хихикнув, упорхнула. За ней следом растворился весь цыганский хоровод. Скитов нервно теребил шаль, морщил лоб.
-Ты понимаешь, хоть и послал я Маше телеграмму, но ответа-то так и не дождался, жива она – нет, - лепетал он.
- Как же это, куда же вы едете?
- И сам не знаю, в никуда.
Сказал, как отрезал, и лег, отвернулся к стенке. «Неужели и меня ждет та же участь: старческий маразм, пессимизм, мизантропия и беспросветное одиночество, - подумалось Валерке, - у сына жизнь своя. В газете конкуренция, там были бы рады от меня избавиться. Хорошо, что свой угол имеется». Под перестук колес Семен Данилович благополучно стал похрапывать. В купе к ним заглянула проводница.
- Успокоился, сердечный? – вымолвила она участливо.
- Кажется, да.
- Саратов в четыре утра.
- Разбужу я деда, вы не беспокойтесь.
За окнами мелькали столбы и деревья, бездорожье, начинало смеркаться. Логинов никогда не умел спать в поезде – вот и сейчас он боролся с бессонницей ворочался на полке с бока на бок, зажигал на сотовом часы, курил. В какой-то момент потерял контроль над собой, задремал на полустанке. Вагоны, казалось бы, замерли. Все объяла вселенская тишина.
- Сынок, который час? – толкнул Валерку голос Скитова.
- Три десять.
- Не проводишь до умывальника?
- Провожу.
Закрывшись в туалете, Семен Данилович фыркал и плескался. Валерка терпеливо его ждал, вычитывал график прибытия и стоянок поезда.
- Скоро уже санитарная зона, - с вызовом сказала проводница.
- Не может быть, - улыбнулся Логинов.
Вагон слегка передернуло и он стал разгоняться. В ночи призывно замерцали огни большого города. Кроме Скитова в Саратове никто не выходил. Старик суетливо, с волнением принялся собираться, не обращая никакого внимания на Валерку, что очень задело последнего. Наконец, показались серые, старые здания вокзала.
- Ты прости меня, сынок, - сказал Семен Данилович, - если что-то не так было. Несносный я, тяжелый человек.
- Я выйду с вами, покурю заодно.
- Да? Ты мой хороший.
Логинов помог старику спуститься на платформу, по которой летали обрывки газет и шарил холодный осенний ветер.
- Маша… Она где-то рядом, я чувствую, - шептал Скитов.
- А какая она из себя?
В ответ Семен Данилович заохал и закачался как маятник из стороны в сторону.
- Ты уходи, не мешай, а то поезд тронется, - выпалил он.
- Здесь большая стоянка.
- Она видит тебя и не решается подойти, понимаешь ты или нет?
Махнув рукой, Валерка подчинился, поднялся в вагон. Когда, не удержавшись, он все-таки прильнул к окну, то Скитова уже на платформе не было. Неужели старик пропадет вот так, потеряется, он абсолютно никому не нужен?
- Встретил он сестру-то свою, встретил, обнимаются, - донесся вдруг радостный звонкий голос проводницы.
У Логинова отлегло от сердца, ему показалось, что в вагоне сразу посветлело, потеплели взгляды проснувшихся пассажиров.