Вот что я узнала из первого же своего разговора с ним на сайте:
1. Он любит девушку, которая изменила всю его жизнь до неузнаваемости, а потом бросила его.
2. Он вырос у моря, среди роз Ботанического сада, в котором после распределения института работала его мама, и бешено хочет жить.
3. Он родился и вырос на Кавказе. Там была война, когда он, спасая свою семнадцатилетнюю сестру перед очередным штурмом города, выехал из своего города на последнем корабле для беженцев, в это время на улицах его города уже шли настоящие бои. "Но об этом не надо... Я не хочу."
Позднее я узнала: он собирался отправить сестру из города, где погибали люди, и штурмовики насиловали молоденьких девушек и женщин прямо на улице, и вернуться за матерью, которая оставалась ещё в том городе. Она пряталась вместе с другими жителями в подвалах уцелевших зданий, где не было ни еды, ни воды, ни тёплых вещей, ни одеял... Он хотел разыскать свою мать, чтобы попытаться защитить её от ужасов войны. Но, оставив на корабле сестру, он не смог уже выбраться с него обратно, так много набилось народу, что ехали стоя, плечом к плечу, и он во всё время пути не знал, где его сестра. Только на берегу ему удалось разыскать свою Дину в толпах бегущих от войны людей.
4. Ему было чуть больше двадцати, когда они с сестрой, без документов, вещей и денег, оказались среди беженцев, не зная, куда им ехать и что делать дальше.
Он продал свой новый кожаный ремень, и купил два билета на поезд до города, где жила их тётя по матери. Там их приняли не очень охотно, в добавок тётка начала ревновать своего мужа к его сестре, начались скандалы... с тех пор он вычеркнул из своей жизни эту родню, как впоследствии вычёркивал из жизни каждого, кто однажды предал его.
Сестру удалось устроить на работу и в общежитие. Сам он решил пробиваться дальше, нужно было выживать (виживать"), вставать на ноги, строить жизнь заново. Почему он выбрал для этого плана Москву, не имея там родных или друзей, без документов и денег?
"Разве не понятно? Только в Москве можно как-то пробиться в этой жизни, и я дал себе слово, что добьюсь всего сам."
Здесь и далее: он был грузин, хоть и наполовину, гордый и свободный мужчина Кавказа, поэтому всегда хотел, чтобы у него было всё самое лучшее, начиная от какой-нибудь мелочи, кончая вселенским масштабом.
4. Москва встретила неприветливо. Эммиграционные службы ничем не помогли, ему приходилось спать на вокзалах, в подвалах, словом, где придётся.
Парня с кавказскими внешностью, речью, не имевшего никакого удостоверения личности, то есть человека, нарушавшего паспортный режим, по сути, бомжа, постоянно забирали в милицию. До сих пор он вспоминает о том времени с возмущением: "Я родился и "вирос" в этой стране, и вдруг оказался в ней чужим, на меня смотрели, как на врага, на убийцу и вора, а я не хотел грабить и убивать. Я не просил у властей ничего, ни жилья, ни работы, я собирался всё сделать сам. Мне нужно было только, чтобы дали хоть какую-то бумажку о том, что я беженец, и это позволило бы мне работать, чтобы не стоять среди нищих с протянутой рукой."
Никаких механизмов по восстановлению документов людей, приехавших с войны, из руин, оттуда, где стреляли по мирным жителям, убивая их, безоружных, лишая их крова и пищи, не было.
5. Работа, учёба. Мой друг, тогда ещё совсем мальчишка, работал, кем придётся. Его обманывали в курьерской службе, не отдавая заработанных денег... Он был молод, подвижен и упрям.
Его послужной список: начиная с мойщика машин на улицах Москвы, до шашлычника, к тому времени ему уже удалось добиться восстановления документов. Это был нелёгкий путь, его забирали в милицию, били там, он обивал пороги всех известных ему инстанций, но в конце концов добился всего сам. Теперь у него были документы и более-менее стабильная работа шашлычника, которая нравилась ему, но пора было уже двигаться дальше, поднимаясь со дна этой жизни к заоблачным высотам.
Он выбрал себе будущую профессию, и стал вечерами учиться на логиста. Попутно он сам, как умел, при помощи кассет и плееера, книжек и просмотра фильмов на языке носителя языка, выучил английский, устный и письменный, необходимый для его специальности.
6. Любовь. Из песни слова не выкинешь: именно в то время, когда он был "никем и ничем", молодой и горячий парень с Кавказа нашёл для себя выход: он знакомился с девушками на улице, на дискотеках, если удавалось заработать деньги шёл в публичный дом. Так решалась для него тогда проблема полов. Рассказывая мне в первую нашу встречу о том. как он ходил в публичные дома, он, конечно, не удержался и похвастался: "Меня там все уже знали, потому, что я не был жмотом, и все самые классние девушки в тех домах были со мной." Я впервые в жизни слышала, чтобы человек говорил ОБ ЭТОМ. "Почему!, - спрашивала его я, - почему Вы ходили туда?"
"А что мне было делать? Ни одна приличная московская девушка не хотела со мной даже говорить, не то, что знакомиться."
Привычка решать эту проблему таким образом, похоже, осталась у него на всю жизнь, потому что и дальше, как ему казалось или не казалось, его статус не позволял ему общаться с девушками, которых он хотел видеть рядом с собой - разумеется, самых красивых, шикарных и успешных. Для таких девушек, с которыми он умудрялся знакомиться, и даже посещать самые дорогие рестораны, боулинги и т.д., он был лимитой, прицеливающейся на их московскую прописку.
Ему нечего было предложить своей возлюбленной, кроме себя самого...
7. Женитьба. "Я встретил свою будующую жену на улице, - рассказывал мне он, - у неё были очень красивые глаза, она мне понравилась, и я нагло увязался за нею."
В первый свой, ознакомительный, приезд, он признался мне почему-то в том, что изменял своей жене. Он даже присвистнул, и поднял глаза вверх, когда я с удивлением переспросила его: "Почему?"
"Да я не знаю, - спокойно объяснил мне он. - я всегда был таким неуёмным в этом плане, мне всегда не хватало этого, и я мог подцепить себе девушку прямо на улице."
Из более поздних высказываний на эту тему мне стало известно о том, что живя со своей женой, он по-прежнему посещал дома терпимости. Как-то, в минуту покаяния и депрессии он признался мне: "Я ведь заражал свою жену венерическими заболеваниями, и ей приходилось лечиться от них..."
Я закрыла лицо руками... "Но почему? - хотелось спросить мне его, - почему нельзя было предусмотреть того, чтобы не делать жене таких неприятностей?" Хотела спросить, и спросила.
- Не знаю, - уже спокойно пожал он плечами, - иногда я приходил от какой-нибудь девахи домой, и думал: моя жена лучше её в триста раз!
- Но зачем же тогда вы так делали?
- Это трудно объяснить.
- Вас что-нибудь не устраивало в жене, были какие-то проблемы?
- Я не хочу говорить об этом, - это была его обычная манера, начать тему и бросить, - это очень личный, интимный вопрос.
- И всё-таки?, - мне хотелось понять причину того, что женщина, бывшая на протяжение более, чем десяти лет его женой, не пустила его ни разу переночевать, когда он жил в машине, когда он остался без работы, и не хотел жить.
- Дело даже не в физических аспектах наших отношений... были другие причины.
- Какие?
- Я не хочу об этом говорить.
Вот так с ним было всегда - затронет важную тему, и тут же уйдёт от неё. А я всё пыталась решить задачку: как разобраться в его "Тупике"? Ведь не даром я уже несколько лет посещала разные группы тренингов, училась на очень престижных и дельных курсах по психологии...
Иногда он заявлял, придя с работы и садясь на диван в гостиной. делая несчастное лицо, и чуть не плача:
- Я так скучаю по своей жене!
и дальше я должна была слушать о том. что жена его очень красивая, что у неё великолепная фигура, что он скучает по своему дому, в котором всегда было очень чисто и красиво...
Следующий вечер мог начинаться со слов:
- Я так скучаю по Марине!
Вот эта заявка была настоящим бедствием. тут разговор в основном строился на жалобах в адрес бездушной Марины в сочетании с тем, что без неё он "не может дышать".
Ещё по переписке и телефонным звонкам из Москвы я знала во всех подробностях историю его роковой любви к Марине. Здесь он канючил и требовал участия, понимания, утешения на все сто... После такого вечера я обычно была совершенно без сил, и чувствовала себя больной. Мне всё чаще приходило в голову, что он попросту "вампирит", выкачивая из меня всю жизненную энергию без остатка. Потому что на следующий день у меня не было сил ни на что, он же был, как никогда, весел, смеялся, шутил, был обворожителен... ну, а дальше всё шло по обычной схеме: звонок из своей комнаты, душ, парадная одежда, чистка модных и дорогих штиблет...
В такие дни он исчезал на свои "свидания", о которых не желал ничего рассказывать. Я-то спрашивала его по началу о том, что за девушка, и т.д. Было очевидно, что ему необходимо устраивать свою жизнь.
Девушек, когда он ещё рассказывал мне о них, он безошибочно подбирал так, чтобы невозможны были длительные отношения, и не было никакой надежды на будущее.
8. Марина. Вы уже поняли, что это была за любовь? Какой девушкой была Марина? Вам ничего не напоминает его необъяснимая, казалось бы, привязанность к той, которая крушила его жизнь на протяжении нескольких лет, и, когда он умудрился потерять всё, что имел, бросила его окончательно? О Марине и её периоде жизни с моим другом можно написать целый роман. Возможно, когда-нибудь я именно так и поступлю. Но это будет отдельная история, иначе мой рассказ обретёт объём романа Льва Толстого "Война и мир".