Кормчий

Ночь забери же мои слова,
Боль разорви моё тело.
Мне не пробиться сквозь силы зла
Сердце моё почернело.

Испокон веков люди чествовали страхи своей кончины, боялись и ждали с упорством достойным лучшего применения. Они жили с этим чувством, из вчера в сегодня, из сейчас в потом. Фанатики всех мастей, скептики и фаталисты, все они приближали начало конца. В день, когда это случилось, никто не мог предположить, что две столь разные причины сольются в одну, и мир перевернется, вовеки рухнув в лапы нового порядка. В мои руки. Руки связанные, скованные рабскими цепями, тянущими мою ненависть и страх к иссушенной страданиями земле. Моя тюрьма выложена черным мрамором, наполнена слугами и мнимым изобилием, меня назвали Кормчим, но не сразу можно понять, что этот титул имеет корень «корм». Я пес, пасущий послушное стадо, на радость ленивому пастуху мясоеду. Где же вы писатели библейских притч? Смотрите же, как пришли ваши боги, и как ваши манускрипты сгорели в пламени Падения, как мои руки столетия назад писали им замену - ложью своей, спасая жалкие остатки людей. Смотрите, если вам есть еще, чем смотреть.
Шаги в огромной зале слышны задолго до входа гостей. Звуки стремительно пролетают полутемный коридор, врываются в зал, взлетают под сводчатый потолок и погибают там, ударяясь о стены. Гость был один, и мне не приходится взывать к иным силам, что бы узнать его.
-Здравствуй, Джар, - поприветствовал я вошедшего.
-Приветствую, тебя Мастер, - ответил он, в почтении преклоняя колено.
-Не надо титулов и пустых формальностей, мой верный ташиим. Встань.
-Учитель, я смею просить совета, - слуга не встал, лишь еще ниже наклонил голову.
Как сломал я вас, как всех нас сломали. Горько…
-Крестьяне на полях сеют смуту, говорят, больше не могут работать. В этом сезоне эпидемия Загорской чумы унесла много жизней, и каждому приходится работать за троих. Как мне поступить? Наказать их?
-Не чтящий закон да будет наказан. Сейчас всем тяжело, следуйте Законам, и река судьбы минует опасные пороги. Или ты забыл и уподобился древним? – Угрожающе спросил я.
-Я помню, Мастер.
-Да что ты помнишь? Лишь текст манускрипта огненной луны. Вы не видели все это своими глазами! Три тысячи лет прошло с тех пор как все погибло! Погибло из-за человеческой глупости и тщеславия! Три эпохи я тешил надежды дать новым поколениям шанс исправить путь. И что я вижу!? - здесь я слегка повысил голос, и охранные големы почувствовали мой гнев - глаза двух древних статуй, чья сила неведома даже мне, стоящих по обе стороны от моего престола, вспыхнули мрачным огнем. Их тела, пробуждаясь, угрожающе затрещали, от чего мой юный ученик в непроизвольном ужасе вжался в пол.
- Вы всё забыли. Вы мните, что это лишь сказки и предания, повторяя свой путь. Иногда мне кажется - вас вообще не изменить. Что вы всего лишь ошибка этого мира, вы не можете и не должны существовать. Не важно, с Кормчим или без, в свете или во тьме. Не важно. А теперь иди, делай что должен, и не позволяй сомнениям и ложной жалости мешать этому. И да, направь мастеровых на помощь крестьянам.
Слуга резко наклонил голову, встал с колена, несколько мгновений задумчиво смотрел на меня и ушел, не смея больше говорить. Сегодня большой день. Первый день месяца Харандира. Три тысячи и двадцать лет прошли, мутным тягучим потоком смывая судьбы и унося на белых крыльях тысячи жизней.
-Сколько еще это будет длиться? – спросил я безмолвных големов, но в их исполинских телах сейчас не было и капли той псевдожизни, бушевавшей  в их груди минуты назад. Собачьи морды на человеческих торсах горделиво молчали. Что же вы такое? Защитники или тюремщики? Но химеры не отвечали, как им и подобает. Когда-то я тоже был человеком. Когда-то, так бесконечно далеко и давно. Те дни кажутся сном.
Он всегда предупреждал о своем приходе, и сегодня не стало исключением - виски заломило, а в голове на мертвых языках зашептали голоса. Только шагов не было слышно. Грохот тяжелых створок прозвучал словно взрыв. Големы ожили, но узрев вошедшего, тут же снова уснули. В залу вошло двухметровое нечто в белоснежных одеждах. Лицо скрывал капюшон, являющийся, по сути, единственным реальным предметом одежды. Ангелы не любили одеваться, их белые крылья словно бы обнимали их тела, кутая и защищая от внешней среды. Но Посланник специально надевал капюшон, скрывающий его лицо.
-Пусть путь твой будет ясен, Кормчий, – зазвучала в моей голове его ментальная речь, будучи лишенным рта и голосовых связок, он мог общаться только так. Своеобразная, монотонная музыка его мыслеообразов лишала всякой воли. 
-И тебе попутного ветра, крылатый, – с теми же интонациями ответил я, - чем обязан?
Ангел возвышался надо мной грозной громадой. Он смотрел на меня немигающим взором желтых тускло светящихся глаз. Никаких эмоций нельзя прочесть на бледно-фиолетовом каменном лице. Иногда мне казалось, что они больше машины, чем существа из плоти и крови, но стоило мне вспомнить их победный яростный клич, как иллюзия теряла свою состоятельность. Никогда мне не понять этих существ. Никогда.
-Нам нужен материал. Мы намерены его взять, - нисколько не обидевшись на мою иронию, ответил посланник.
-Но сезон еще не кончился, вы нарушаете условия!
-Не стоит спорить с теми, кому ты обязан, червь! – его крылья возмущенно раскрылись, демонстрируя долговязое тело с узловатыми суставами конечностей, - Крыло решило. Мы забираем две сотни!
Количество заставило меня выругаться сквозь зубы. Черт, и это тогда, когда дела идут хуже не куда. Сто человек! А я еще не подготовил партию отребья, значит, заберут достойных. Крылатый не стал слушать мои возражения и, с достоинством высших, удалился. Я не мог сделать ничего. Бессилие душило меня хуже удавки. Вся моя сила и могущество ничто по сравнению с ними. Я мог убить его, мог бы утащить в ад и десяток. Но их придет сотни и тогда они не оставят тут никого. Это закон, так было всегда. Я так и сидел, до хруста сжимая подлокотники кресла. В городе забил набат. Воображение тут же услужливо нарисовало панику владеющую жителями (звуки которой пока еще не достигли моей обители), и парящих над лачугами безжалостных ангелов.
Створки дверей вновь потревожили. В залу вбежал Джар, его лицо сплошь залито кровью из разбитой головы. Меня словно ударило разрядом, насколько сильно было ощущение дежа вю, настолько же оно было и неуловимо. Я мгновенно успокоил себя по давней привычке. Джар, казалось, не замечал кровоточащей раны, спасительный шок защищал его.
-Мастер, ангелы напали! – взмолился он.
-Они пришли забрать дань, пусть даже и раньше условленного срока.
-Они унесли мою жену! Учитель, спасите ее, умоляю! – неутомимый и бесстрашный Джар был раздавлен истерикой. Мне оставалось прикрыть глаза и сказать:
-Будьте смиренны дети мои, ибо грехи отцов искупаете. Смирись, Фидан потеряна для нас, как и две сотни прочих почетных горожан. Великая скорбь поселила дома Астамазди.
-Кормчий, ты… - неожиданная вспышка ярости захватила его разум, -  ты ничто! Как мы столько верили тебе, если ты не можешь спасти единственную душу!?
И ученик кинулся на учителя, на ходу доставая клинок. И без того беспокойные големы встрепенулись, исполинская ладонь правого монстра наотмашь ударила моего подопечного раньше чем я смог это прекратить. Тело бедняги отлетело к противоположной стене, и с противным звуком стукнулось об многострадальные двери. Створка пошатнулась. Ученик захрипел. Я кинулся к нему, понимая, что уже опоздал.
-Ты всего лишь... кхм… - выдавил он свои последние слова вместе с алой кровью.
-Ты прав, я всего лишь никто. Спи, вы скоро будете вместе…
Я нащупал на груди талисман. Он был теплым и приятным на ощупь. Ломать его казалось кощунством. Я оглянулся назад. Ненавистные големы невозмутимо несли свой вечный караул. Я черпнул немного силы и направил его на одного из них. Раздался хлопок, и он с треском развалился. Второй автомат мгновенно ожил, и двинулся на меня, на ходу замахиваясь. Посланный в него заряд он отразил играючи, и в самый последний момент, когда его рука уже готовилась обрушиться на мою голову, я сломал амулет.
Волна искривлений разодрала воздух, безжалостно вспарывая мраморные панели. Движения голема замедлились.  Было видно, как сложно ему пробиваться сквозь взбесившееся пространство. Глаза на звериной морде злобно светились, но магический конструкт тянул ко мне свою лапу в попытках достать меня. Амулет невыносимо жег руку, но я терпел.
Разрушение голема началось с руки. Сначала пальцы, потом предплечье рассыпались в пыль. Мельчайшие крупинки материала конструкта уносила сила искривления. Избыток энергии заставил песчинки светиться. Было что-то завораживающее в тающем големе, особенно в шлейфе искрящейся изумрудной пыли за его спиной. Лишь два красных огня посреди этой феерии напоминали о той злобе заключенной внутри машины.
Вся схватка заняла секунды. Действие амулета кончилось, и он осыпался жирным пеплом из моей обожженной руки. Изумрудная пыль перестала светиться, и почерневшими крупинками осыпала разодранное покрытие пола.
Я отнес тело моего Вдохновленного к своему трону. Осторожно положил его на пол, как последнюю ценность, связывающую меня и прошлое.
Все кончено, Джар. Для тебя.
Дверь открылась вновь. На пороге застыл незнакомый мне человек. Из-за его спины выглядывали напуганные лица челяди. Незнакомец осмотрел зал, немного задержал взгляд на теле моего ташиима и чему-то улыбнулся.
-Крамола опасна в наши дни, не так ли, Владыка? – двусмысленно проговорил он. Его интонации были бесцветны, но я уловил нотки надменности и даже издевки.
-Кто ты такой? – незнакомец мне сильно не нравился, особенно учитывая предшествующие его приходу события.
-Я Малик, сын Накира, наместника восточных земель Идиша.
-Хм. Сын Накира, я приму тебя позже. Сегодня день скорби, - я, наконец, поднялся от тела бедного Джара.
-Уберите здесь все, - слуги бросились ликвидировать следы разгрома.
-А что ты будешь делать с телом предателя? - подал голос незваный гость.
Наши взгляды встретились. На его холеном лице не отражалось ничего, лишь в глазах плясало злое веселье.
Его веселит моя ярость! Откуда столько самоуверенности?
-Похороните его со всеми почестями положенными ташииму, - повелел я слугам.
Малик поджал губы, но промолчал.
-Так как, ты говоришь, тебя зовут? – я постарался придать своему тону все высокомерие, что накопил за свою жизнь, и попал в цель.
Ноздри Малика гневно раздулись, но надо отдать должное его выдержке – больше он ничем не выдал свои эмоции.
-Малик… господин, - он даже слегка наклонил голову, изображая почтение.
Он опасен, подумал я. Очень опасен.
Более я не мог находиться в этом зале, где только что принял смерть мой ученик. Я, бросив прощальный кивок,  вышел, провожаемый задумчивым взглядом Малика.
Гнев тлел во мне, раздуваясь под ветром мыслей. Звуки моей поступи набрасывались на каменные стены и рикошетили в гневном безумии. Лишь в своей келье я смог успокоится и привести мысли в порядок.
Они послали за мной соглядатая! Крыло проверяет меня? Или провоцирует? Будь они прокляты! Недаром во всех наречиях Идиша, слово малаак означающее ангел, стало синонимом слову фараш – скверна. Эта мысль заставила повторить старую крестьянскую формулу отвращения зла: Идиш исторумо фараш - да избавится мир от скверны.
Сотни лет скитаний души и тела. Тысячелетия изысканий. Неужели мой путь подходит к концу? Больше нет сил и желания терпеть. Больше я не смогу удерживать остатки человеческого.
Давно задуманный план начал медленно обрастать плотью. Мне нужно много ярости, и мне нужны знания. Даже всей боли этого мира будет мало. Быть может я задумал невозможное. Быть может... всё.
Этот день закончится, настанет последняя ночь, проведенная мной во дворце черного камня. Завтра я оставлю за спиной напуганный Астамазди. Завтра часы будут отмерять последние дни. Оставалось лишь одно дело – разобраться с сыном Накира, но это тоже будет завтра. Только лишь подождать рассвет.
Больше нет сомнений.
Утро, повинуясь скорбящему городу, выдалось пасмурным. Плаксивое небо куталось в серых облачных платках, еле сдерживая свое горе. И не было силы способной пролить радость на безблагодатную округу. Одно утешает – ночной дождь потушил последние догорающие пепелища в хаосе разоренного города.
Разрушенный пол в зале приемов за ночь подлатали. И сейчас почти ничего не напоминало о развернувшейся здесь трагедии. Новый настил прикрыли узорным ковром, дабы не оскорбляли гостей несуразные оттенки свежего камня. И больше не давили с боков ненавистные големы.
Они знают, что здесь произошло. Почему же ангелы не реагируют? Или их ответ стоит предо мной? Малик, кто же ты?
-Подойди, сын Накира.
Малик шел, словно вся его сущность квинтэссенция вызова. В другое бы время я порадовался тому, что во всем Идише остался хоть один не сломленный человек. Но человек ли это? И если он все же людской сын, насколько же человечна его душа? Но судя по всему, душа его пожрана бездной.
-Зачем ты пришел во дворец? До западных земель много дней пути. Это долгое путешествие должно иметь причину.
-К моему отцу явился ангел, весь день и всю ночь они говорили, а на утро он послал меня сюда, помочь Кормчему в его нелегком труде и засвидетельствовать свою преданность, - витиевато ответил он.
Безусловная ложь, но в чем именно?
-Что ж, мое почтение твоему отцу. Он и его предки верно служили народам Идиша много столетий.
-Благодарю, господин.
-А теперь иди, отдыхай. Мне нужно остаться одному, – сказал я, поднимаясь.
Этим коридорам сотни лет, этот черный мрамор пола запомнил наизусть мою походку. Эти люди вокруг все как один готовы умереть за меня. Но готов ли я умереть за них? Если бы я был уверен, что это вообще возможно, я бы ступил на эту тропу без колебаний. Смерть забыла о тебе Старик.
Моя комната смутила бы и древнего спартанца бедностью своей обстановки. Семь шагов повдоль, три шага поперек. Циновка на полу – место для сна и медитаций. Небольшой стол для ведения записей и простой табурет при нем. Последнее пространство отбирал у помещения сундук для вещей; в нем не было ничего важного, лишь одежда и несколько безделушек. Время шло, я физически ощущал, как осыпаются крупицы в воображаемых часах.  Нужно поспешить, пожалуй, впервые за великое множество дней.
Усилием воли я заставил пространство, корчиться в муках, доставляя мне, необходимые вещи. Схрон заготовленный в незапамятные времена, наконец, готовился выполнить то, что ему было предначертано. Сейчас моя сила сшивала в одно лоскутки пространства: кусочек в храме, кусочек в личной келье, кусочек в комнате стражи - все вместе свернутые в тугой жгут искривленного вакуума - в идеальный тайник. После упорной борьбы сопротивляющееся мироздание сдалось, и мне под ноги, испустив зеленую вспышку, упал увесистый сверток.
Я еще раз проверил содержимое свертка.
Все эти предметы собирались мной почти сразу после прихода ангелов на эту землю. Артефакты прошлого, таящие в себе силу. Набор стержней из неизвестного металла, испещренных рунами – я нашел их далеко на севере. Амулет – который я изготовил по инструкциям, найденным на поверхности камней в развалинах великих пирамид. И небольшая стальная капсула с предупреждающими надписями на языках, существовавших до Падения. Россыпь кристаллов, собранных по всему миру и способных концентрировать естественную магию. Я не сомневался, что всему этому найдется место в моих планах. Мне была необходима любая помощь сил не подконтрольных Крылу.
Стержни и кристаллы я закинул в приготовленную наплечную сумку, амулет надел на шею, а капсулу закрепил на поясе. Неужели все? С минуту на минуту в келью должен будет придти Малик, и если я правильно понял – он попытается меня убить. Способен ли он на это? Какие силы стоят за ним? Одно я знал точно – наша встреча пройдет не здесь.
Амулет нагрелся, когда я направил в него поток энергии. Мир мутнел перед глазами. Последнее, что я увидел перед перемещением – это то, как открылась дверь перед моим убийцей. В руках Малика светился энергией небольшой клинок. Во взгляде его не было разочарования, упустившего добычу хищника, лишь самодовольная ухмылка.
Короткий всполох в глазах, краткий миг тошноты и внезапно нахлынувшая жара. Меня встретили сухие пески Харанума - великой пустыни.
Когда-то здесь была моя родина, огромная страна с великой историей. Все поглотил песок. Три тысячи лет - немалый срок. Мне предстоял путь памяти до великих гор Дахаразди, которые представляли собой края огромной воронки, оставленной каменным кулаком Дахар - астероидом так же известным, как огненная луна. Он был причиной падения, в краткий миг, оборвав текущий мировой порядок. Но еще рано вспоминать, надо идти. Сорвав с шеи уже бесполезный камень перемещения и кинув его в песок, я побрел на восток.
Через два дня скитаний я достиг оазиса, моей первой цели в этом пути. Напившись воды, я лег на песок и стал слушать. Понадобилось несколько минут, чтобы настроиться, и услышать голос земли. Песок шуршал, вместе с ветром пов свою вечную песню, он воспевал великую боль, и великую радость свободы. Он поведал про зелень лугов и гладь озер, что погрязли в его необъятном теле. Он показал мне, где сокрыт ковчег. Пустота обнаружилась в пяти десятках шагов к юго-западу и в пяти метрах под грунтом. Что ж, это проблема.. Достав несколько разноцветных кристаллов из сумки, я причудливым узором выложил их на песке, скрепил я эту импровизированную силовую линзу несколькими стержнями. Сев напротив получившейся конструкции я закрыл глаза.
Астрал встретил меня буйством красок и звуков. Восприятие обострилось и охватило все окружающее пространство, в сознание хлынул поток образов и звуков – отголосков всего свершившегося и будущего. Иногда из этого потока можно вычленить, что-нибудь полезное, но меня сейчас не интересовал голос хаоса. Захлопнув отверстие сферы отрицания, через которое проникала посторонняя информация, я стал настраиваться на фигуру. Почувствовав-услышав ток энергий в выверенной магической фигуре, я начал подпитывать ее преобразованной энергией почерпанной из другого пласта бытия. Песок напротив пришел в движение, обиженно зашипел, нехотя образовывая воронку с центром над найденной мной пустотой. Он двигался все быстрей и быстрей пока не начал подниматься в воздух, в этот момент я перенаправил энергию через другие камни, песок мгновенно окуклился в невидимый кокон. Секунду поразмыслив, я отправил его на три дня в будущее. Думаю, мне хватит этого времени.
Спустившись в новообразованную воронку, я обнаружил знакомую до боли крышку шлюза - это был ковчег. Сверхпрочная композитная сталь помутнела и вся покрылась коррозией. Сухой климат дал ей возможность прождать моего прихода спустя многие годы. Входное реле, естественно, давно не работает, пришлось вскрывать вход грубой силой. Я безжалостно выгнул некогда непреступную диафрагму шлюза, щедра расходуя энергию. Несмотря на глубокую консервацию, здесь также ощущался тяжелый след прошедших тысячелетий. От капсул лифтов остались лишь полуистлевшие остовы, от технологической лестницы не осталось даже трухи. Я прыгнул вниз, придерживая свое тело в воздухе. Пять переборок, из них открылись нормально лишь две последних. От безжалостного времени их  уберег хронораздел, скрывающий почти нетронутую тленом часть подземного города.
Древняя автоматика, почувствовав близость человека, запустила до этого спящие системы. Включился неяркий свет, а громкоговорители после веков полной немоты вновь издавали звуки:
-Внимание, внимание, выключение хроноквантового поля консервации. Идет вывод реактора на рабочую мощность. Хронополе будет отключено через пять… четыре… три...  два... один, – мигнул свет, на секунду мне показалось, что я лишился тела.
-Фазовый переход завершен. Потенциалы темпоральных полей выровнены. Реактор в норме. Продолжается процедура реконсервации. Разрешен доступ в основные зоны города – продолжал вещать бесстрастный голос машины, впрочем, чудилось в нем радостные интонации. Массивные створки ворот дрогнули и неспешно раскрылись, оставляя меня наедине с городом Ной. Пятнадцать лет моей жизни прошли в нем. Ковчег.
Он был построен внутри идеально круглой полости диаметром несколько десятков километров. Тайна происхождения, как и полости, так и города до сих пор неизвестна. Огромный подземный город, практически абсолютно защищенный от внешнего воздействия, полностью автономный, питаемый от единого сверхмощного кваркового реактора - город спасение, город жизнь. И пока тонны пыли, поднятые в воздух ударом, медленно оседали, пока экосистема приходила в стабильное состояние мы жили в нем и этот город жил нами. Темпоральные генераторы изолировали нас от внешнего пространства и сжимали само время в десятки раз. Довольно длительный процесс восстановления планеты для нас занял каких-то полтора десятка лет. Он сохранил нас для совсем другого мира. Новый и совершенно чужой, в нем не осталось и следа процветавшей здесь цивилизации. Континенты поменяли свои очертания, города разрушены и развеяны. Всего две сотни лет.
Монорельс, протянутый от шлюза до основания города, довольно быстро нес меня над городом, ярко залитым искусственным светом. Все строения и системы были свежи, словно череда лет не коснулась их своей костлявой рукой.
-Компьютер, сколько лет субъективного времени прошло со времен исхода?
-Три года четыре месяца и десять дней.
-Всего?
-В отсутствии людей протокол приписывает переход всех систем в глубокую консервацию, включая вывод хронополя на максимальную мощность.
Все ясно, напряженность поля взвинчивается до таких мощностей, что любая сложная органика начинает разваливаться. При этом потребляется огромное количество энергии.
-Каково состояние систем питания и генераторов поля? – поинтересовался я.
-Ресурс реактора израсходован на восемьдесят семь процентов, ресурс генераторов поля на девяносто пять.
Город умирает, он выполнил свою миссию и теперь гибнет в одиночестве. Что ж, ничто не вечно под луной. Я вошел в нулевые уровни, содержащие в себе сердце и легкие ковчега. Мимо проплывали огромные змеи кабелей, машинные залы регенераторов воздуха, очистные и прочая машинерия. Помещения до отказа набитые техникой и электроникой. Все создавало впечатление, что весь персонал и жители ненадолго покинули город и скоро вернуться. Казалось, что и не проходили все эти столетия после того, как я покинул это место вместе с ними - что все как прежде. Тишина. Лишь мои шаги нарушали этот покой.  Меня интересовало лишь одно место - системный терминал ИИ.
Через десять минут блужданий по техническим коридорам я достиг места назначения. Перед моим взором предстала бронированная дверь. Справа от неё располагался сенсорный замок. Я, без особой надежды приложил, к нему ладонь. Аппарат тревожно запищал. Совпадение ниже допустимого предела. С моей стороны глупо было бы ожидать иного, рисунок ладони чуть-чуть изменится за эти годы, к тому же за время своих странствий я успел изрядно изранить свои руки. Обратившись к ИИ, я добился своего. Компьютер визировал меня с самого начала, и еще на входе признал. Дверь с шипением отъехала в сторону.
Первое что бросается в глаза входящему это полутораметровый шар, плавающий в глубине помещения на силовых опорах, от него сложной паутиной выходили шлейфы проводов. Они тянулись по полу и ряду консолей, стоящих вдоль стены. Вот он - святая святых, центральный мозг всего города. Я замер оглядывая старое свое рабочее место, вот центральный пульт, молча взирающий на меня пустыми мониторами и лениво мелькающими индикаторами. Вот удобное кресло с аккуратно повешенной на ручку дугой гипно-интерфейса. Я не торопясь подошел. Блестящий глаз камеры безмолвно взирал на меня из-под потолка. Я же, не отрывая от него взгляда, проговорил:
-Стас, очнись. Достаточно играть в прятки, я знаю, что ты здесь.
Секунду ничего не происходило. Вдруг ожили расположенные по периметру лазеры, проецируя голограмму. Передо мной стоял обычный человек, в джинсах и футболке, немного лукавый взгляд, лицо задумчивое и слегка недоверчивое. Призрак стоял, небрежно подпирая консоль. Руки в картинном жесте сложены на груди. Я сам сделал его таким, сколько времени я провел над индивидуализацией? Уже и не помню, несколько месяцев кропотливой работы, не меньше
-Давно ты не посещал старого друга, ох давно. Я уже думал, что ты забыл про меня. А сам за столько лет почти не изменился. Все тот же мрачный огонь в глазах, все та же стать в осанке. Не поделишься секретом?
-Тебе-то зачем?
-Ну, так, - Стас сделал неопределенный жест рукой, - интересно же.
-Почему так долго молчал? Мог бы меня еще в тамбуре встретить.
-Да вот, захотелось, чтоб ты прогулялся, подумал, предался ностальгии.
-Тебе это удалось, - заявил я, садясь в свое кресло.
-Фи, какой ты неприветливый стал, портится характер, - призрак, по-стариковски крякнув, плюхнулся в соседнее кресло. Натурально вздохнув, он продолжил:
-Ну, рассказывай. Ты ведь не просто так сюда пришел, верно?
-Не просто, мне нужно полное подключение. С мостом в подсознательную область.
-Ты же знаешь, это невозможно! Человеческое сознание не выдержит нагрузки, и…
-Вот именно! Человеческое!
Недоверчиво покосившись на меня и картинно закатив глаза, он ответил:
-Ну что ж, я тебя предупреждал… - пробормотал он, и исчез.
Я снял с ручки дужку ментального приемника, и водрузил на голову. Холодный пластик надежно обхватил виски. В голове зазвучал голос Стаса:
-Настраиваем синхронизацию. Представь голубое море, теперь красный квадрат, радугу, хорошо, теперь мысленно повторяй за мной: «Ни один человек, который, подобно мне, вызывал самых злых из тех полуприрученных демонов, что живут в душах людей и ищут борьбы с ними, не может выйти из этого сражения невредимым».
Я повторил с ухмылкой, отметив эту цитату из трудов старика Фрейда, жившего в незапамятные времена - Стас старается даже теперь отговорить меня от этой затеи, не выйдет. Я слишком долго ждал.
Наконец, это случилось. Я висел в пустоте и думал, что же делать дальше. Где-то далеко, на самой границе сознания, прозвучали слова Стаса:
-Удачи, друг.
Мне нужно за что-то уцепиться, найти точку опоры. Голова кружилась. Вокруг моего фантомного тела носились неясные тени. Я потянулся к своей памяти, надеясь спровоцировать свое подсознание на активные действия. Вспышка. И голос матери зовущей меня из коридора:
-Сынок, к тебе пришли.
Открыв глаза, я спрыгнул с кровати и быстро оделся. Уже в коридоре, возле видеофона, я попытался дотянуться до него, но мой рост не позволил мне этого. Ну, когда же, наконец, я буду большим? Пришлось взять рядом стоящий стул. Встав на него, я как раз был наравне с экраном. Из него на меня глядело озорное лицо друга:
-Привет, Олег! – как всегда полным энергией голосом поприветствовал он меня.
-Здорово, Стас. Ты че в такую рань? – мой голос особой энергией не отличался, все-таки девять утра! Я остервенело протирал глаза, давя могучую зевоту.
-Да брось ты! Всю жизнь так проспишь. Пошли гулять, погода класс! Искупаемся.
-Я даже еще не поел, – сказал я обреченно.
-Потом поешь, все пошли! – экран безапелляционно погас.
-Мам, я гулять!
Я не успел услышать ответ, мир вокруг рвало и корежило, меня резко выдернуло из воспоминаний. Свет померк, но вокруг был слышен многоголосый, пугающий шепот, один из голосов упорно пытался прорваться к моему сознанию, он спрашивал:
-Зачем ты здесь? – это был женский голос, до боли знакомый голос. Что-то защемило в груди. Но я ответил спокойным уверенным голосом:
-Что бы отомстить.
-За что? – еще один женский голос. Новый приступ боли, сердце забилось быстрее, пересохло во рту. Это она…
-За вас – дрожащим голосом проговорил я.
-Не стоит жить ради мести, сынок, - теперь мужской голос. Отец.
-За всех людей. Ради всех.
-Уходи, немедленно. Поймешь… - хором проговорили они, - совсем скоро…
-Пойму что!? – Кричал я, но тени родных исчезли, так и не дав ответ.
Я начал медленно проваливаться в неизвестность, с каждой секундой всё ускоряясь и закручиваясь вокруг собственного центра тяжести. Неизвестно сколько продолжалось это падение, прежде чем новая вспышка повергла меня в пучину моей памяти.
Я никогда не видел столь пугающего неба. Огромная клякса несущегося на землю астероида, огненные росчерки адского дождя, порожденные бесчисленными осколками, входящими в плотные слои атмосферы. Кроваво-алый закат, и толпа обезумевших от страха людей. Всё вместе создавало ту непередаваемую картину безысходности и ужаса. Картину истинного Армагеддона. Мне было страшно, чудовищно страшно. Как и каждому из нас. Лифты Ковчега были уже совсем близко, они ездили с максимальной нагрузкой и на максимальной возможной скорости в тщетных попытках спасти всех. Но все иллюзии стирались, стоило оглянуться и увидеть многокилометровую очередь, а если после этого взглянуть наверх, то последняя надежда угасала даже для тех, кто был в считанных метрах от шлюза.
Я не нашел ничего лучше, чем прижаться к отцу в своей детской надежде обрести защиту. Он еще держался, как и подобает мужчине. Скорее всего, именно наше с матерью присутствие и сохраняло в нем последние капли мужества. Лифты были совсем близко. Уже видны суровые лица людей в камуфляжной форме, в спешке запихивающих туда перепуганных гражданских. Мне показалось, что я видел, как за закрывающейся дверью второго лифта промелькнула оранжевая куртка Стаса. Где-то за спиной послышались дикие крики людей, вносящие свой вклад в общую сумятицу, за ними последовали резкие выкрики приказов, и почти сразу треск автоматных очередей. И повсюду плач, крик, безумие и страх. Я навсегда запомню этот запах - запах страха.
В этот момент чьи-то сильные руки схватили меня и запихнули в набитый лифт. Решетчатая дверь сразу же в спешке захлопнулась, и лифт ухнул вниз. Я что-то кричал и бился в створку подъемника. Последние что я видел, было заплаканное лицо мамы и отца успокаивающе обнимавшего ее. Его губы шептали:
«Живи сынок, живи. Господи, спаси и сохрани…».
Потом мы скрылись за переборками, как раз в этот момент чудовищный удар потряс землю. Сквозь прорезь закрывающихся створок хлынули копья резкого света, затмившие дневное светило. Нас отчаянно тряхнуло, сила катаклизма ощущалась даже через десяток бронированных перекрытий. Судорожно мерцали лампы аварийного освещения, с громким скрежетом и грохотом рухнул вниз третий лифт, спускавшийся следом за нами. Крики умирающих людей утонули в какофонии звуков разыгравшейся катастрофы. Страх затопил мое сознание, страх и горечь потери.
И я кричал, даже после того, как видение прекратилось. Оно распалось в клочья, разорванное безумным вихрем. Вокруг с бешеной скоростью крутились люди, события и картины моей памяти, сливаясь в монотонное мельтешение, все глубже и глубже погружая меня в пучину полного хаоса.
-Они унесли мою жену! Учитель, спасите ее, умоляю!
-Пошли гулять, погода класс! Искупаемся!
-Живи сын… живи…
-Олег, я не меньше тебя люблю ее, но всё же ты ее больше достоин. Счастья вам. Я завтра ухожу с первой группой, туда, на поверхность.
-Удачи тебе, друг…
Это был последний мой разговор со Стасом. Удача ему не помогла. Из первой группы вернулся лишь один человек, и тот был обезумевшим от страха. Он так и умер в бреду, рассказывая страшные истории про крылатых демонов. После того дня я провел несколько месяцев в изоляции, восстанавливая его эмоциональную матрицу в памяти центрального ИИ.
-Любимый, обещай что, когда ты вернешься, мы поженимся.
-Обещаю.
Я помню. И не забуду. Никогда. На следующий день она погибла, вместе с деревней, осмелившейся убить ангела. Я ничего не мог сделать. Меня не было рядом. Ангелы! Они забрали у меня все! Ненавижу! Ненавижу. НЕ-НА-ВИ-ЖУ…
Ярость. Гнев. Эти чувства затопили сознание, окрасив вихрь в багровые тона. Призраки в ужасе ринулись прочь.
-Остановись сын!
-Олег, не надо!
-Да! Да! Больше, больше! – Хохотал кто-то, страшно и люто, - Ты всегда был нашим. Всегда. Червь!
Мое сознание расползалось, размывалось, как акварельный рисунок, упавший в воду. Еще немного - и я сам утону в пучине собственного разума. Начал собирать разрозненные нити своего эго в единый комок, пытаясь подчинить бушующий поток: но было уже слишком поздно. Вдруг, я осознал себя стоящим на коленях в кругу ангелов. Под ногами спекшийся до состояния стекла песок, руки были в крови, в собственной крови, сочащейся из проломленной головы. Я плохо соображал, что творится вокруг. Помню, наш охотничий отряд настигли ангелы, словно стервятники, патрулирующие жиденькие прерии. Смутно вспоминались картины отчаянного бега, прежде чем что-то рухнуло на меня, и чудовищный удар свалил меня с ног. Теперь возле меня стоял незнакомец со шрамом во все лицо, и он говорил. Его слова, как тысячи молотов, ударяли по моему разуму, вызывая волны боли.
-Оставьте его. Он нам пригодится, в нем есть сила, – говоривший взглянул на меня полными презрения глазами, радужка этих глаз была необычной – бледно-серой, словно обесцвеченной. - Послушай червь, и хорошенько подумай над моими словами. Ты силен, к тому же потерял больше, чем может выдержать любой из твоего племени. Я дам тебе силу. Ты будешь вести всех, кто остался, как стадо животных. Ты будешь еще сильней. Но твоей силы не хватит, чтобы избавиться от нас, а мы рано или поздно придем и заберем то, что нам нужно. Ты будешь биться в клетке своей беспомощности, не в силах даже умереть. Такова кара вашему грязному отродью. Вам давали шанс исправиться, но вы не вняли. Теперь ваше время пришло. Посмотри на них! - указал он мне куда-то за спину. Меня грубо повернули в ту сторону. Там стояла кучка перепуганных и от этого сбившихся в стаю людей. Все перемазанные смесью крови и грязи, практически голые и израненные. Мало кто из них сохранил хоть каплю разума. Многие валялись на земле и бились в истерике.
-Посмотри на них – стадо грязных животных. Где ваша гордость? Где вся ваша спесь?! Вы мнили себя царями природы? Вы ничто без вашей техники. Чем она помогла вам? Спастись? Смотри же червь, смотри!
Ангелы хватали людей, кидали их на что-то, похожее на алтарь, и кромсали дико вопящие тела здоровенными уродливыми тесаками. От умирающих людей в воздух поднималось слабо светящее облако и, сливаясь с другими такими же, и улетало выше. Перед алтарем лежал огромный красный кристаллический камень, где-то обгоревший, где-то даже подплавленный. В некоторых местах еще остались куски каменного панциря, и я понял, это тот самый астероид, повергший мир в этот ужас. Он размеренно пульсировал легким внутренним свечением, а над ним висела огромная туча, в которую и вливались эти эманации человеческих страданий. Она медленно кружилась. Иногда из-за каких-то неизвестных сил вся черная масса сотрясалась в конвульсиях, и тогда внутри нее возникали вспышки очень похожие на зарождающиеся молнии, от чего она еще больше напоминала тучу… Грозовую.
-Жаль, что ты этого всего не запомнишь, очень жаль, – продолжал человек, - несите его к Дахар.
Загадочная сила подняла меня в воздух, и тугая волна толкнула меня к камню. Из тучи вытянулось призрачное щупальце, подхватившее меня. Земля резко ушла вниз. Я висел в десятках метрах от поверхности, точно над камнем в самом центре тучи. Лютый ветер трепал мои слипшиеся от крови волосы, ветвистые, извивающиеся молнии больно жалили мое тело. Дьявольский туман своими ложноножками избавлял меня от остатков одежды. Постепенно я переставал ориентироваться в происходящем - измученное тело перестало реагировать на боль. Помутненным сознанием я смотрел на то, как ангелы расставляют пять человек. С высоты было видно, что они стояли на лучах гигантской пентаграммы. В голове промелькнула мысль - беднягам осталось жить от силы пару минут. Я не узнавал себя, своих мыслей. Подобные размышления обязаны были породить во мне страх, жалость, гнев, да все что угодно, но только не это холодное безразличие. Сил не осталось даже для страха. Я молча висел, покорно ожидая своей участи. В этой ситуации я ничего не могу сделать, даже последний путь к отступлению - и тот отрезан.
В этот момент в голове зародился едва слышный монотонный голос, еще больше затягивающий меня в полузабытье транса. Сила и ярость шепота нарастала, теперь это не еле внятное бормотание, а четкое и ритмичное песнопение на неизвестном мне древнем языке. Откуда пришло это знание? Я не знал, да и не хотел знать. Голосов становилось все больше, мелодия сложнее и жестче. Сотни голосов, нараспев читающих слова, гремели в моем сознании. И им отвечали неведомые силы. Окружающие пространство выло, раздираемое бушующей мощью. На самом пике, под резкий выкрик всех поющих, ангелы короткими отточенными взмахами перерезали жертвам горло. Кровь вспыхивала, едва касаясь земли внутри пентаграммы, воздух кипел от витавшей в нем энергии, ранее едва заметные линии ритуального рисунка ярко светились. Туча пришла в движение, превращаясь в вихрь, я чувствовал, как с каждым ударом сердца моё тело исчезает, сдирается миллиметровыми слоями, сначала кожа, потом пришел черед мышцам и костям, а вместе с тем пришла боль. Невыносимая боль, заставляющая мой рот искривиться в диком вопле. И я кричал, пока еще было чем. Это хотя бы немного помогало. Вскоре мой вопль оборвался. Единственная мысль, посетившая меня в тот момент: «почему, почему я еще не умер?» Смерть стала бы желанным избавлением, как вода для умирающего от жажды. Впрочем, боги услышали мои молитвы, и я канул в небытие.
***
Кто объяснит, упокоит, прижмёт меня
Кто убедит, что так надо
Что ты молчишь, почему я стою один
Для чего я живой в центре ада…

Очнулся я от испуганного голоса Стаса:
-Олег, очнись! Не вздумай умирать, зараза. Черт! Очнись же!!!
С большим трудом открыв глаза, я попытался встать. Это было большой ошибкой, ноги не удержали вес тела, и я рухнул. Меня колотило, слабость была в каждой клетке. Бунтующий организм никак не хотел подчиниться. К горлу подступал неумолимый и мерзкий комок. Спазмы сжали желудок, и меня вырвало прямо на пол. Через несколько долгих, томительных минут я на негнущихся ногах поднялся и упал в кресло. Вытерев со лба холодный липкий пот, я кое-как успокоил Стаса.
-Ну, ты меня и напугал приятель!
-Я же сказал - все будет нормально.
-Ты дергался и вопил, как резанный. Сердечные ритмы и давление просто зашкаливали. Мне пришлось резко вырубить тебя из контакта.
-Спасибо за заботу, ты мне очень помог. Я получил то, за чем пришел, - устало пробормотал я, откидываясь на спинку.
-Ну и? Снова уходишь? – Нахмурился призрак.
Я кивнул, сил на что-то большее уже не было. Пару секунд сидели молча. Стас, поджав губы, встал и первым нарушил затянувшееся молчание:
-До встречи друг. Надеюсь, до скорой…
Я снова молча кивнул, и вышел. В дверях обернулся, Стас с задумчивым видом смотрел мне в след. Наши глаза встретились, и мне стало невозможно тоскливо. Мысли путались, а голова кружилась. Но, несмотря на это, я четко осознал свой долг перед этим призраком, как бы мне не было сложно.
-Нет, мы больше не увидимся…
Шар центрального процессора взорвался тихо и очень прозаично. Отчаянно искря из пробоины в боку, он медленно падал со своего места. Силовая опора повредилась, и больше неспособна удержать его. Кабеля извивались согнутые неумолимой силой замыкания. Змеями бились они в агонии, отрываясь от шара, пока не срабатывал предохранитель. Центральный процессор окончательно выпал и ударился в шкафы консолей, те обиженно взвыли и затихли. Навсегда. Лазеры проектора бешено метались, образуя причудливые фигуры, но вскоре погасли и они. Тишина овладела этим местом. А я больше не смел оставаться здесь.
  Обратный путь, как это обычно и бывает, занял в разы меньше времени. Молча наблюдая за проплывающим внизу городом, я допивал вторую бутылку воды. На душе было пусто, и только где-то в глубине тлел разгорающийся уголек злобы. Итак, значит, я был прав – Дахаразди, вот где ваше логово.
Шлюз уже изрядно засыпало песком, он струйками стекал по стенам шахты стремясь поглотить созданное человеком. Так было всегда, песок и пыль всегда были верными слугами Хроноса, пряча прошлое под своим зыбким телом. Последние силы ушли на подъем, и поверхность встретила меня прохладой ночи. Нагретый песок стремительно остывал, и уже не был столь обжигающе горячим как днем.
Оазис принял меня как родного, дал сухие ветки для костра и защиту от вездесущего песка. Огонь плясал свои завораживающие дикие танцы, все так же увлекая мой взор, как и тысячелетия назад зачаровывал моих соплеменников.
Я не заметил, как разрушилось мое одиночество. Ангел сидел напротив меня, закутавшись в крыльях, и задумчиво смотрел на костер.
-Иногда наши пути петляют вдалеке от наших планов, - ласково зашуршали в голове слова, - иногда наши планы становятся чужими, и тогда нужно найти в себе силы свернуть с неверного пути. А ты в силах, могучий Кормчий?
-Опять ты, ступай в ад, вам там самое место, - спокойно ответил я, подкидывая в огонь очередную ветку.
-Иногда надо разделять врагов. Быть может враг окажется другом, а то и спасителем. Ваша история часто давала подобные уроки.
-Наша история уничтожена вместе с нами. И крылья тому виной.
-Ты вправе гневаться на моих павших братьев, но, ни ты, ни я не можем с этим ничего поделать.
-Кто был этот человек? – четко по слогам произнес я
-Мне неведомо, оставь его, боюсь, ты придерживаешься его планов. Пойдем со мной, в этой реальности много миров, и там мы можем помочь. Здесь не поможешь уже ничем.
-Убирайся, я тебе сказал это еще тогда, повторю и сейчас – сгинь, к чертям собачим.
-Пойми же ты, наконец. Есть другие пути!
-Не смей! Это мой путь! Мой! И никто, слышишь, никто не посмеет меня отговорить. Это мой путь! – Я уже не сдерживал себя, и кричал, срывая голос.
-Очень жаль, у меня были большие надежды на тебя.
Я сплюнул. Ангел медленно истаивал. Через мгновение больше ничто не напоминало об его приходе.
Утро встретило меня отчаянным злым светом. Песок с энтузиазмом глотал энергию светила, постепенно превращаясь в могучую сковородку. И даже куцая тень даваемая листвой уже  не спасала от этого ада. Медлить больше не стоило. Мой путь лежит в сторону города-оазиса Зиаста. Через семь долгих дней город встретил меня буйством зелени, уютно пристроился среди листвы и ключей. Он жил своей жизнью, шумел на все голоса, уличные торговцы громко привлекали покупателей, лениво проходящих мимо. Я шел, точно зная, что нужный мне человек последние лет сто безвылазно живет где-то в пределах этого небольшого перевалочного городка. Мимо проплывали грязные кривые улочки местных трущоб и помпезные дворцы местной знати и вот, наконец, вполне чистые и аккуратные проулки спального района Зиаста. По двору с веселыми криками и заливистым смехом бегала задорная детвора. Я остановил одного мальчугана, показавшегося мне наиболее смышленым. Достал из кошеля серебряную монетку, и, держа ее в руке, спросил:
-Не знаешь ли ты, где живет почтенный старец Хастаб?
У мальчишки при виде столь щедрого вознаграждения загорелись глаза. Он показал мне в сторону одинокого старого дома и затараторил:
-Там живет старик Хастаб, вам туда надо!
Потрепав его по волосам, я отдал ему монетку. Схватив ее, мальчуган пробормотал слова благодарности и убежал, держа свою награду в вытянутой руке, словно знамя. Он громко окликнул своих друзей, дразня вожделенной монетой. Я не стал наблюдать за их чистой, незамутненной пока радостью и двинулся в указанном направлении. Негромко постучал в ветхую дверь, за которой через некоторые мгновения раздались шаркающие шаги. Без лишних слов хозяин отворил, секунду вглядывался в мои глаза и пробормотал:
-Я давно ждал тебя, мой юный ученик.
-Простите, что заставил вас ждать, учитель, - сказал я с почтением.
-Заходи, не стой в дверях.
Я прошел в его простую, но уютную обитель. Мой учитель, это первый человек, которого я помню после того эпизода в Дахаразди. Он помогал мне освоить ту силу, что дали мне ангелы. За все три тысячелетия, что прошли с той поры, он ни на йоту не изменился. Вся та же согнутая годами спина, всё те же седые редкие волосы до плеч и куцая бородка.
-В твоей душе сомнения и нетерпение. Уйми их, и рассказывай, что случилось?
-Я выяснил, что сотворили со мной ангелы, учитель. А так же, где находится их источник.
Учитель пристально осмотрел меня, на секунду потупил взор, задумавшись.
-Что ж, пей чай, и рассказывай.
 И я, как можно подробнее, пересказал ему события последних дней. Хастаб задумчиво почмокал, чему-то улыбнулся и, закрыв глаза, надолго замолчал. Я терпеливо ждал решения человека, который был старше меня почти в два раза. Секунды неумолимо перетекали в минуты, и когда мое терпение начало давать пробоины, старец заговорил:
-Много тайн сокрыто в горах, где лежит Дахар. Одна страшнее другой. Но твоя судьба ведет тебя неумолимо. Пройдешь ли ты до конца или сгинешь, а может быть, откажешься и поверишь в сладкие речи последнего из верных крылатых детей. Решать тебе.
-Я уже все решил, мастер.
-Тогда иди, не трать моё время. Там всё решится, - ответил он, поджав губы и прищурив глаза.
С одной стороны отправиться прямо в логово к врагу будет верхом безрассудства, но учитель велит идти - значит надо идти. Я еще немного посидел, но старец так свирепо на меня глянул, что я больше не решился задерживаться.
Все дальше на восток, прямо в когти неведомого. Как давно я не странствовал.
Дальняя дорога – повод для мыслей и бередящих душу воспоминаний. Подключение заставило вспомнить далекое детство, укрытое в далеких краях памяти плотными слоями бархатной пыли времени. Я вспомнил, как впервые в мою жизнь вошла та, что навеки займет все пространство моего израненного и высохшего сердца. Анна. Аня. Анюта. В то солнечное утро мы встретили ее в соседнем дворе, одинокую скучающую девочку. Лишь скрип старых качелей был ее собеседником. Она увязалась за нами. Тогда мне сильно не нравилась, что в наш исключительно мужской дуэт вторгается какая-то девчонка - как и каждый девятилетний мальчуган, я не доверял этим странным и непонятным существам. Но Стас настоял и с тех пор мы сдружились. Прошло всего полтора года, прежде чем Падение перечеркнуло беззаботное детство, оставив после себя глубокие уродливые шрамы в душах. Нам повезло, несказанно повезло – все трое спаслись. Последующие пятнадцать лет наши отношения не распалась, даже не смотря на то, что наша дружба стремительно превращалось в классический любовный треугольник. Где же ты? Неужели что-то там за гранью мира все же есть? Может быть, мои друзья и родители терпеливо ждут моего к ним возвращения? Никто не знает. Никто. И это к лучшему,  ведь пока бал правит неизвестность, есть место надежде.
Над великими горами восходит солнце, и где-то на благородных землях человеческих поселений оно находит свой ночной приют. Все старо и неизменно, даже без людей этот механизм как огромные часы, тикающие и бегущие в неизвестность, не требуя подводки. Забытые часы старого гениального часовщика. В них насыпалась пыль, сломались несколько шестерней, но они продолжают свой бег. Тик-так, тик-так. «Эш нафер джабар» - часы без часовщика, так иногда называли наш мир некоторые вольнодумцы, прежде чем попасть в лапы ангелов. Эш нафер джабар...
Дни тянулись, и пустыня казалась бесконечностью, лишь медленно и угрожающе вырастали горы Дахаразди. Впереди всего лишь два дневных перехода. Во время ночных стоянок мне виделись огни на склоне гор, всегда на одном и том же месте. Ориентир? Почему бы и нет.
Когда твое тело не знает усталости, слабости и голода, любой путь не проблема. Когда тебе подчиняются потусторонние силы даже изломы и кручи гор сдаются твоей воле. Люди всегда мечтали летать, вопреки притяжению и смерти. Люди всегда о чем-то мечтают - бессмертные не мечтают, они располагают, не стал исключением и я. Сила, истоки которой теперь мне ясны, но не понятны законы, подняла меня в воздух словно пушинку, и вознесла к широкому уступу. С этой идеально ровной площадки мне открылся вид на пустыню, тонущую в мареве нагревающегося воздуха. «Шарифаарт» - время миражей, вспомнилось мне. На самом уступе высился храм, древний и примитивный. Это его огни я видел холодными ночами. Ветер неприветливо свистел в щелях и настороженных смотрящих на меня окнах-бойницах. Внутри шум шагов гулко рикошетил от стен, полумрак обнимал некогда резные колонны, единственный источник света был у алтаря – неверный огонь факелов трепетал от гуляющего сквозняка.
-Неужели к нам пожаловал любимец крылатых владык? – раздалось из тьмы. Акустика храма подхватила голос и разнесла даже в самые темные углы, эхо с удовольствием повторило и усилило слова.
-Кто вы? – Спросил я неизвестного.
-Смиренные слуги, как и ты.
Я дошел до алтаря. Пошарканная плоскость грубого камня потемнела от крови жертв. По периметру тянулась вязь букв: «Эш шафари исторумо Дахар ташиим» - избавлены будут от голода, вдохновленные Дахар, прочел я. Три человеческих черепа образовывали постамент, на котором покоился темный кристалл, мрачно светившийся тусклым красным светом. Я сжал кулаки, ненависть подступила к горлу, ненависть и омерзение.
-Я запретил культы во всем Идише! – рявкнул я, - как вы посмели ослушаться!?
-Мы служим не тебе, неверный пес! – воскликнул кто-то из неожиданно появившейся толпы в белых одеждах. Культисты выныривали из тьмы, словно и не было на них демаскирующих белых балахонов. Двенадцать человек. Всего двенадцать.
-Лучше уходи. Твое место среди колонн храма Астамазди, в кругу твоих любимых людишек, - бесцветным голосом сказал один из них, стоящий посередине. Единственный, чье лицо не скрывала накидка. И я с удивлением узнал его.
-Малик! Как ты опередил меня?
-Не одному тебе покровительствуют высшие силы, - пренебрежительно ухмыляясь ответил Малик.
Тишина. Культисты ждали моей реакции. Я же раскалял в себе злость. В полной тишине в моих руках появились два клинка, тьма была их плотью и она жаждала крови. Слажено, словно единый организм культисты достали свое оружие – тонкие загнутые жала. Они хороши лишь для жертв, но никак не для боя. Последователи культа напали молча и организовано. Сталь запела свою песню. Я бил с упоением, выплескивая свою злость на них, рубил с остервенением. Вжик. И блестящий металл отлетел в сторону вместе с держащей его кистью. Кровь бьет фонтаном мне в лицо. Вжик. Подкошенное тело падает кулем, истекая кровью. Молча. А мои мечи уже метят в другие цели. Я не разбираю противников, я не разбираю методов. Я забыл, что такое гуманность. У бессмертных нет мечтаний и сомнений, у них есть только цель.
 Идиш исторумо фараш!
 Вжик. Катится по полу окровавленная голова, заматываясь в клочке некогда белой ткани. Вжик. Вжик… и лишь белое мельтешение перед глазами. Удары, блоки, парирование. Чей-то нож вонзается мне в грудь. Боль союзник, боль друг. Ненавижу. НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!! Рычу как зверь, рву противника на части. Они не люди, для нелюди ответ один – смерть. Сталь с легкостью и жадностью впивается в податливую плоть, и вскоре все закончилось.
Остался лишь один враг.
-Браво! Зло в очередной раз наказано! Великолепно, Кормчий, - он даже похлопал в ладоши, продолжая держать одной рукой свой нож.
-Малик, как ты опередил меня?
-Не одному тебе покровительствуют высшие силы, - надменность этого слуги малаал переходила все границы.
Кто же ты, сын Накира?
-Кормчий, скажи, как ты уничтожил големов? Уж не хочешь ли ты сказать, что их разрушил тот малодушный ташиим? – между тем продолжал он.
-У меня свои секреты, - ответил я, нащупывая на поясе очередной сюрприз, - лучше скажи, зачем ты пришел ко мне во дворец?
-К моему отцу действительно захаживали ангелы, а после его смерти и ко мне, ведь как ты видишь, - Малик жестом обвел пространство храма, -  наша семья всегда была верна крылу, во всем. Вот только отец мой жил три столетия назад, еще во времена твоих странствий, и звали его совсем не Накир.
Он самодовольно улыбнулся, посмотрел мне в глаза и продолжил:
-Накир одно из моих имен. Верным слугам крыло дарует множество интересных возможностей.
-И ты считаешь бессмертие подарком? – возвысил я голос.
-А разве нет? Разве это не подарок когда бессмертие совпадает с твоим желанием? Или ты считаешь лучшим подарком смерть? А, Кормчий?
-Зачем ты пришел ко мне, слуга? – проигнорировал я его вопрос.
Малик расхохотался. Вся эта сцена была нелепа, среди горного ветра, крови и трупов. Споры бессмертных - фарс воплоти.
-Совсем недавно, ко мне пришел человек. Очень могущественный, настолько, что даже ангелы почитают его. И он повелел заменить тебя. Да, ты стал не нужен. Бедный, бедный вождь народа.
-Этот человек, у него был шрам на лице и серые почти бесцветные глаза? – вдруг осенила меня догадка.
-Хм. Забавно, - Малик (или все же Накир?) сделал шаг ко мне, - Но это ничего не меняет, кормчий. Ты знаешь, отсюда уйдет только один?
-Конечно! – Выкрикнул я, одновременно резко выкинув руку. Блеснул металл метательного ножа.
Силуэт Малика на секунду расплылся и исчез. Брошенный кинжал обижено звякнул о камень колонны.
-Неплохая попытка, - раздался насмешливый голос откуда-то из темного угла.
-Я не собираюсь играть с тобой, Малик!
В ответ я услышал лишь смешок.
-Зато я собираюсь! – раздалось из-за спины, и тут же последовал сильный удар. Меня отбросило в сторону выхода, точно в лужу крови какого-то неудачливого культиста.
Я вскочил, ожидая новый удар, но его не последовало.
-Не понимаю, что он нашел в тебе? Ты же слаб! – в голосе Малика и, правда, слышались недоумевающие нотки.
Пришла очередь и для моего козыря. Нащупав в складках одежды холодную поверхность капсулы, я стал озираться в поисках цели. Снова послышались злые смешки.
Он забавляется. Игра когда-нибудь подведет кошку, и крыса вцепится ей в глотку. Я успокоился. Чуть-чуть приоткрыл себя астралу, слушая его шепот - он подскажет. Надо лишь верить.
Угроза возникла откуда-то слева. Астральная ткань озарилась красными сполохами, но я был готов. Стремительно летящего врага встретила волна всепоглощающего огня. Я успел разглядеть в глазах Малика удивление сменившееся страхом, затем все поглотил пламя. Его тело вспыхнуло как спичка, под своды храма взлетел дикий вопль.
-Будь ты проклят, кормчий! Будь ты проклят! – кричал слуга малаал. Даже когда его обгоревший остов с шипением рухнул среди тел его соратников, он продолжал завывать проклятия.
-Да я проклят, как и ты. Но ты не бессмертный, ты всего лишь жил взаймы. Пора возвращать долг.
Мой черный клинок оборвал его никчемную жизнь. Меня спасла лишь капсула, которую я хранил долгие годы после того как последний раз покинул город. В этом кусочке железа содержался запал сверхгорячей  плазмы, сдерживаемой нульэнтропийным полем. Когда-то такие использовали источником энергии в промышленных объектах.
От запаха крови и горелого мяса мутило. Стараясь не смотреть на пол, я прошел к алтарю. Астрал кричал от боли и смерти. Над телами поверженных нелюдей поднимались субстрат их душ и эманации страданий, и темный камень с жадностью глотал этот отвратительный супчик. Он разгорался все ярче и ярче, пока я не попытался перерубить его клинком. До сих пор не знающее поражений оружие дало сбой – лишь только коснувшись камня, развеялась его призрачная плоть, истаяла словно дым, та же участь постигла и второй меч.
Я сбросил нечестивый кристалл с уступа, и долго наблюдал, как его осколки сыпались вниз по неровностям горы.
Даже знойный воздух разгорающегося дня показался свежим и бодрящим после пропахшей смертью атмосферы храма. Я сел на край, свесив ноги в бездну. Кровь на лице и руках начала быстро подсыхать и стягивать кожу. Обтерся краем своего плаща. Вот и все.
-Фараш, - сказал я, и плюнул в бездну.
-К чему столько ненависти и жестокости? Скажи, сын человеческий. – Прошуршало у меня в голове.
Ангел присел рядом со мной, по левую руку.
-К чему вообще все это? Ответь мне, перворожденный! – прорычал я.
-Я не знаю.
-Все ты знаешь, последний из верных. Весь этот ужас и смерть не случайны. Скажи, как такое вообще мог Он допустить?
Тишина тянулась. Ангел смотрел на раскинувшуюся вдалеке пустошь.
-Когда он ушел… мы остались без его света. Мы намного совершенье вас людей, но больше зависим от него. Голод, невыносимый голод, сводил с ума моих братьев. Их падение длилось не одно столетие. Единственный кто остался на той стороне это я.
Я хмыкнул.
-Эш нафер джабар! Но ты ведь как-то справился с голодом?
-Во вселенной есть тысячи миров и миллионы дорог. Кто-то просто выбрал простую дорогу, кто-то идет длинным и тяжелым путем.
-Кажется, догадываюсь каким иду я.
-Свернуть еще не поздно, - терпеливо повторил ангел.
-Ты знаешь мое решение…
-Мне жаль, человек.
И он снова исчез.
-Фараш! – Снова выругался я, и поднялся на ноги.
Сердце привычно наполнилось ненавистью, я щедро изливал ее. Позади что-то сильно затряслось, послышался треск и звук падающих по склону мелких камушков. Грохот нарастал. Когда все кончилось, на месте храма осталась лишь груда камней.
Идиш исторум фараш.
По ледяным вершинам великих гор Дахаразди, куда не достает жаркое дыхание пустынного самума и  никогда не ступала нога верных детей Идиша, прочерчена граница обитаемого мира, за которой начинается Стеклянная пустошь. Проклятые земли, обожженные ударом Огненной луны, место, где безраздельно правят ангелы. Как странно, но пыль, оседающая из атмосферы долгие столетия, избежала этого места, оставив обожженные минералы блистать под лучами солнца. Дальше в сторону рассвета, где покоится черная плоть Дахар, неумолимо вело меня чувство мести. Дорога памяти осталась позади, там же остались суетные улочки Астамазди и тихий, провинциальный Зиаст. За последние дни ненависть окончательно поселилась в моем сердце, и эта жгучая сила не давала мне свернуть с моего пути. Дневное солнце жгло мою кожу, ночь пыталась отнять последнее тепло, только ненависть согревала и утоляла жажду все эти долгие дни. К вечеру второй седмицы мой путь завершился.
Над Дахар не властно время, лишь прибавилось вокруг человеческих костей, и потрескался монолитный когда-то алтарь. Где-то здесь погибли многие кого я знал. Черный огонь тлел в грудной клетке, ожидая, когда призовут его силу. И я не заставил ждать. Но и здесь моя магия оказалась бессильна, она напрасно стекала по черным граням. Неистовая ярость снова владела моим разумом, словно и не было того спокойствия, приобретенного за многие тысячелетия. В гневе я разнес алтарь на атомы, и даже их распылил на более мелкие частицы. Но тело Огненной луны оказалось мне не по зубам, она словно не принадлежал этому миру, и на все мои яростные наскоки отвечал лишь непоколебимым безразличием.
-Да! Больше! Гнев твоя сила, кормчий! - Словно гром средь ясного неба раздалось за спиной. Я резко оглянулся. Но кроме теней и ветра там не было ничего. – Или мне лучше называть тебя Червь!?
Тени от мелких камней, они двигались, собирались в кучу приобретая объем и форму. Спустя мгновение передо мной стоял человек, и я узнал его. Я кинулся было скрутить его, распылить и сжечь. Злость застилала мне глаза и как прежде давала силы, но все мои потуги не значили для врага ничего. Тогда я ринулся на него с голыми руками с горячим желанием порвать ему глотку, но лишь с размаху натолкнулся на невидимую преграду. Ненавистного мне человека только забавляла данная ситуация.
-Я вижу, ты страшно зол на меня. Но все же советую умерить свой пыл. Мы оба знаем, что заемной силой не уничтожить ее исток. Так что давай просто поговорим.
-Нам не о чем разговаривать!
-Я знаю, что у тебя много вопросов.
Мой гневный выкрик он просто проигнорировал. По лицу его пробежала еле заметная тень, теперь передо мной сидел совсем другой человек, взирающий скорбным усталым взглядом.
-Ты! – от удивления у меня даже слегка подкосились ноги.
-И только что их стало гораздо больше, - невозмутимо продолжил он.
-Ты все это время водил меня за нос! – с чувством выпалил я, – Ты назвавший меня своим ташиимом, тот, кто заменил мне отца!
-Поверь, так было нужно, мой ученик. Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Я стар, я жил слишком много, больше, чем способен перенести человек. Такова моя кара.
-Я не хочу с тобой разговаривать, фараш!
-Заткнись и слушай! Когда я худо-бедно прожил первое тысячелетия, и уже было отчаялся найти покой, они нашли меня. Без меня они лишь тени, первые дети творца. Ты знаешь, не такие уж они и добрые, впрочем, так же как и он сам. Лишь его сын был добр, безмерно. Вот этими руками, - он выразительно поднял, и с отвращением посмотрел на них, - я убил бога, в ту ночь на Голгофе они обагрились его кровью. Перед тем, как моя пика остановила биение его сердца, он прошептал мне: «Прости». С тех самых пор мне не было покоя, все-таки, это страшно – наказание бессмертием. Первый век я совершенно ошалело прожигал ставшую бесконечной жизнь. Но время бежало, умирали мои друзья, дети, любимые. В моей жизни больше не оставалось места для смысла. Я столько раз пытался убить себя, и все для того, чтобы на следующий день снова очнуться. И в один из таких дней они нашли меня, и дали мне новый смысл.
Он на минуту замолчал, я упал на песок.
-Ты дал мне другой смысл. И он оказался фальшивкой. Я нашел себе другую цель и все что я могу сделать, это лишь сжимать свои кулаки, здесь, перед Дахар и тобой. Лучше убей меня, чем продолжать этот позор!
-Послушай дальше. Они дали мне силу, и с ее помощью я стал тайно править человеческими сердцами, я распространял порок, склонял людей к греху. О, сколько имен мне только не давали. Я ненавидел себя, я проклинал тот день, когда убил его. И, в конце концов, под напором человеческих грехов пала та стена, данная вам Иисусом ценой собственной гибели. И тогда они смогли придти. Оголодавшие, потерявшие свою цель без своего отца. Ангелы, да, как они пировали. Я надеялся, что творец увидит сотворенное мной зло, и в гневе уничтожит меня. Но ему все равно. Он покинул этот мир, бросил свою надоевшую игрушку, оставив своих детей без присмотра.
- Эш нафер джабар! Сколько раз я повторял эту фразу за последнее время? Но зачем это все? – Я оглянулся, обвел ладонями окружающий мир.
-Я ожидал такого исхода: еще давно выбрал тебя. Я выторговал у ангелов право спасти многих, я заставил людей построить ковчег, и все ради тебя, мой друг.
-Ты мне не друг! – рявкнул я, - ты столько забрал у меня, моих родителей, моих друзей, мою любовь.
По бессмертному легионеру снова прошла темная волна, меняя его.
-Ты не прав, я был твоим другом, - тихо проговорил Стас, глядя в пол.
Земля качнулась. Как? Неужели вся моя жизнь лишь театр. Он превратил все в ничто.
-Я был твоим другом, Олег, я всегда был рядом. Потом ушел. И я также безмерно любил Анну. Но так было нужно, Олег. Так было нужно. В тебе много ненависти, а ненависть меняет мир. И я думаю, ты знаешь, как его изменить.
Стас с бесконечной надеждой посмотрел на меня, потом на камень.
-Сейчас они спят, насытившись очередной порцией душ. Они скопили много силы, возьми ее! Она поможет тебе стать тем, кто ты есть.
Я долго стоял не в силах решиться. Буря чувств боролась во мне. Но вскоре я потянулся к астралу, сознание расширилось, в уши ударила какофония звуков вселенной. Я потянулся к Дахар, схватил за невидимую нить и стал тянуть, распутывая мерзкий комок. Ангелы будто почувствовали неладное, они тысячами призрачных силуэтов ринулись наружу. Но было слишком поздно, некоторые еще успевали получить физическую форму, но прочих сдуло сразу. Остальных начало затягивать обратно в тускнеющий на глазах камень. Они цеплялись за неровную поверхность. Тогда неумолимая сила стала сдирать их плоть, которая на глазах стала превращаться в пепел. Через минуту все кончилось. Лишь черный камень стоял посреди мертвой пустыни.
-Вот и все, теперь ты в силах. Прости меня.
Я глянул на этого раздавленного жизнью человека. Разом увидел его путь, ту ночь, когда он, будучи римским легионером, убивал осужденных на горе под Иерусалимом. Тот день, когда он встретил ангелов, и ночь падения. Я прочел все. Его мысли, его горе, его радость.
-Прощай, Лонгинус.
И мир свернулся в точку, скомкался, словно ненужная бумага, в комок сингулярности. Этот мир больше не имеет права существовать. Я создам новый, где Лонгинус не встретит ангелов, где не будет ужаса падения. Где не будет места мне – богу, рожденному ненавистью. Я могучим жестом снова расправил лист творения. И вошел в новый старый мир.
Это была комната в безызвестном мне, постоялом дворе. За стенами жил своей жизнью девятьсот восемьдесят третий год от рождества Христова. В центре, на кресле в пьяном сне валялся человек. Я вгляделся в него, то же самое лицо, что так недружелюбно встретило меня в мой первый визит к ангелам. Лицо повзрослевшего Стаса.
-Вставай, - негромко сказал я, но этого было достаточно, чтобы человек проснулся. Он встрепыхнулся очухиваясь. Но тут же успокоился.
-Ты пришел, - хриплым с похмелья голосом протянул он, - я ждал тебя, господи милостивый, - он, не вставая, рухнул на колени, держа в руке деревянный крест.
-Ты прощен.
-Спасибо, господи! Да святится имя твое…
И он рухнул замертво с улыбкой на лице, так и не успев дочитать молитву. Спи. Ты причинил слишком много зла, больше чем может просто человек. Ты заслуживаешь забвения. Спи, верный солдат империи, кто ж знал, что так случится.
Больше мне нечего делать в этом пласте времени. И я пошел сквозь эпохи, мимо пролетали века войн, мира, процветания, и упадка. Пал Рим, на его руинах строились новые государства. Но и они со временем рассыпались. Я видел, как сталь постепенно вытеснялась порохом. А на место пороха пришел атом. Видел, как мир менялся, оставаясь все тем же в своем противоречии. И вдруг я остановился, достигнув нужной мне точки.
2012 год от рождества христова, год моего рождения. То смутное время, прошедшее под знамением придуманной современниками катастрофы. Конец эпохи. История изменилась, этот мир стал чище и светлее, но время под моим руководством все же породило три маленьких жизни. Пройдет десятилетие, прежде чем их судьбы пересекутся. И моя власть будет тому залогом.
Часы, наконец, обрели своего часовщика, и послушный механизм наматывал упрямое время. Девять лет пронеслись мимо. Я присел на пустующую лавочку, наслаждаясь давно потерянным утром. Летние птахи беззаботно щебетали свои песни, радуясь теплу нового дня. В остальном было тихо - слишком рано для городской суеты. Вот вынырнул из-за поворота маленький Стас, вот он вприпрыжку добежал до подъезда. Несколько минут о чем-то болтал со мной, после чего я вышел, как всегда не выспавшийся и слишком серьезный в отличие от энергичного друга. Он что-то рассказывал, помогая себе жестикуляцией, и незаметно увлекал меня куда-то в сторону водохранилища.
Я улыбнулся, теперь у них все будет хорошо. Я снова потянулся к еще одному человеку, и вошел в ее комнату. Маленькая Анна еще спала, безмятежно посапывая в своей кровати в нескольких кварталах от двух мальчиков друзей. Ей еще предстоит ворваться в их жизнь.
Я поправил одеяло и бесплотным призраком прошел на кухню, где хлопотала ее мать. Боже мой, как они похожи. Я несколько долгих минуту любовался, но вскоре покинул и их.
На скамейке меня ждали. Милая девушка с белоснежно белыми волосами, пригревшаяся под солнечными лучами. Я присел рядом.
-Время довольно гибкая штука, - сказала она.
-Тебе лучше меня известно, какая это иллюзия.
-О да!
-Как видишь, не все пути ведут в ад, - сказал я.
-Я всего лишь посланник. Никто еще не становился богом так…
-Так жестоко?
-Да, - прошептала девушка.
-Как твое имя?
-Люди называли меня Гавриил.
-Правда? Тебе оно не идет.
-Это лишь имя. Что будет дальше?
-Дальше? – я оглянулся. - Теперь это твой мир. Храни его.
-А ты? Последуешь за Ним?
-Мне больше некуда идти, - ответил я, вставая со скамейки.
И я слился с космосом, растворился в нем. Теперь я знал все, ответы появлялись одновременно с вопросами. Бог, ты не ушел, ты стал плотью этого мира, ты стал холстом, на котором сам же и рисовал все сущее. И израсходовал себя полностью без остатка, растворился в бесчисленных расстояниях своего творения. Я прикоснулся к твоему теплу, и понял, что там мне самое место, лишь оно сможет исцелить мою искромсанную душу…

Где ты, отзовись!
Отзовись или дай мне знак.
Дай мне понять,
Я достану.
И пусть холод и боль -
Это всё, что питает нас.
Верь, я идти не перестану.

Декабрь – Без тебя.