мv

v








В о с х о ж д е н и е























   Древность выдаёт нам свои тайны, и будущее протягивает свою мощную руку восхождения.
                Н. Рерих. «Держава света»

   С горы -  виднее.
                Там же















Главные герои:

Абрамов Борис Вадимович
Абрамов Василий Вадимович
Ашлемов Вениамин Иванович
Будилин Михаил Валентинович
Ившин Геннадий Вячеславович
















                Восхождение

   Восхождение наметили на воскресный день. В девятом часу утра Ашлемов собрал коллег на микроавтобусе, принадлежащем фирме, и в половине десятого они уже миновали Красный Кут, большое село, видное с гострассы Москва – Владивосток.
   Не все легко решились на столь необычную поездку, а Ившин, хотя и согласился - со скрипом,- но заявил, что поедет на собственной машине да прихватит приятеля, Будилина. Однако Ашлемову удалось уговорить сослуживцев ехать в тайгу и всем вместе. Самых упорных он дожал главным аргументом: на гору они, руководители отделов фирмы, идут по просьбе её Хозяина.
   Сначала Вениамин Иванович, который давненько уже не подымался в воскресенье так рано, до семи часов, смотался в гараж, на погреб, и выполнил ещё пять-шесть поручений жены, и только потом отправился со своего Шанхая в микрорайон Лазо, в просторечии – Цемзавод, за братьями Абрамовыми – Василием Вадимовичем и Борисом Вадимовичем. Боря жил совсем рядом, но даже в угоду Хозяину Ашлемов не провёл бы пары минут наедине с молодым коллегой. И дело здесь было не в постоянных трениях по разным рабочим вопросам: они неизбежны, и к ним в фирме давно привыкли. Но зимой из-за пьяного лихача погиб в аварии двоюродный брат Вениамина с дочерью, и пришлось неделю улаживать разные дела, связанные с похоронами и поминками, а когда он вернулся к своим обязанностям в фирме, Кротов и другие «доброжелатели» тут же нашептали: «Борис возмущался. Мол, на похороны обычно отпрашиваются только на три дня. Да и то, если умер кто-то близкий». А вскоре после этих обидных слов Борис Вадимович как будто нарочно начал показывать явную симпатию к племяннице Ашлемова секретарше Ирине. Всё это свело к нулю их и без того не дружеские отношения. Теперь если и разговаривали, то лишь по служебным вопросам и коротко.
   Так что в первую очередь Вениамин отправился в дальний угол Цемзавода, к своему другу Василию. Тот уже ждал у подъезда. Высокий и потому заметный издали, в длинной свободной ветровке, он, как всегда, держал голову чуть наклонённой и улыбался ласково и немного грустно. Вениамин любил эту улыбку, хотя и чувствовал, что за нею скрывается какая-то непонятная внутренняя глубина. Любил и его спокойную уверенность в себе, нетерпимость к криводушию и всему неестественному. И теперь промелькнувшее было с утра сомнение сразу рассеялось: «Нет, Вася сумеет сегодня вправить мозги своему буйному братцу. Хозяин всё хорошо придумал».
   Они весело поздоровались, но до родительского дома Абрамовых ехали

                1
молча. Мелькали тихие в утренний час пятиэтажки, пустые перекрёстки, старики, медленно несущие из булочных свежий хлеб. Несуетливый даже в будние дни микрорайон наслаждался покоем: в выходные дни время здесь совсем переставало командовать людьми.
   Но двое мужчин в бордовом микроавтобусе, ожидая встречи с сослуживцами, не давали себе отдыха и размышляли об одном и том же – о производственных делах. Семь лет минуло с того времени, когда Борис, отслужив в армии, пришёл в фирму, и все эти семь лет почти каждый крупный скандал или конфликт был связан именно с ним. Проблем в их бизнесе хватало всегда. Чего только стоила долгая, изнурительная борьба Вениамина, а потом и Василия с братьями Языковыми. Но те были неприкрыто наглыми и корыстолюбивыми и пользовались поддержкой лишь у трусов и карьеристов. А вот с молодым и настойчивым Борисом Вадимовичем была совсем иная история. Вместо наглости – честность и прямота. Вместо корысти – добросовестность в работе и преданность интересам фирмы. Он даже предложил увеличить зарплаты рядовых сотрудников за их, руководителей отделов, счёт… А к этим качествам ещё и инициативность, целый поток прекрасных идей, которые на ура принимаются большинством, и фанатичная аккуратность и чистоплотность, которые, по мнению женщин фирмы, стали хорошим и заразительным примером для сотрудников-мужчин. Однако, однако, однако… Корпоративный патриотизм у Бориса граничил с крайними категоричностью, бескомпромиссностью и прямо-таки максимализмом, прямолинейность приводила к склонности всё упрощать и переводить в практическую плоскость, а личная требовательность, после того как он стал руководителем одного из отделов, раздвинулась до чрезвычайно ревностного отношения к выполнению Правил внутреннего распорядка. Это пугало даже самого Ашлемова, который ПВР считал основой существования фирмы, и если ему выпадало вести совещания, то начинал их как раз с цитирования Правил, за что и получил прозвище Пэвээр.
   Но более всего и Вениамина, и Василия настораживало другое. Если прежде Борис с юношеской горячностью и уверенностью отстаивал своё мнение, то в последнее время он стал вести себя так, будто только его мнение и могло быть правильным. Теперь он не просто приходил с идеями, а утверждал, что обсудил их с Хозяином и получил одобрение. А это, естественно, вызывало недоверие и даже насмешки, так как все привыкли, что по текущим делам фирмы Хозяин общается только со старшим Абрамовым, с Ашлемовым да иногда с Ившиным. Хотя, с другой стороны, все точно знали: последний утверждённый бизнес-план Хозяин передал именно через Бориса Вадимовича.
   Он был уже готов и ждал у калитки. Василий даже залюбовался на брата, а его приятель подумал о том, что стандарты человеческой красоты – полная ерунда и если природа захочет, то представит гармоничным самое

                2
 непропорциональное.
   Борис был среднего роста, но стройность и широта груди и плеч превращали его фигуру в статную и крепкую. Несколько овальное лицо его рыжеватая бородка делала вполне мужественным, а взгляд живых чёрных глаз и добрая улыбка, открывающая ровные белые зубы, сразу же привлекали к себе внимание и располагали к симпатии.
   Он поприветствовал коллег, немного удивился, услышав в ответ на свой вопрос, что Хозяин предложил ехать только пятерым, и, сев отдельно от брата, повернулся к окну.
   - Теперь на Тракторный за Ившиным и, захватив Будилина, выезжаем через Арматурный,- сказал Ашлемов вслух, а про себя подумал, называя Бориса по его прозвищу в фирме: «Только бы Великий реформатор не начал сыпать идеями о переустройстве фирмы… Испортит воскресный день».































                3
                В дороге

   В дороге, пока не проехали Вишнёвку, почти не разговаривали. И вовсе не из-за раннего часа, когда мягкая осенняя свежесть знаменитого приморского бабьего лета заставляла кутаться в одежду, а хорошая дорога располагала к дремоте. Просто именно в таком составе они бросили неразрешённым последний из вопросов пятничного совещания и, сойдясь вместе, пусть даже в выходной, сразу ощутили не потухшее ещё недовольство друг другом.
   А началось всё на совещании с банального разговора о том, брать или не брать на работу в фирму гастарбайтеров, и никто не ожидал поначалу, что разговор этот перерастёт в ожесточённый спор.
   -… Если человек подходит под наши требования, он может у нас работать. А его гражданство не важно,- утверждал Василий.
   - Чужакам, которые недостаточно знают местный язык, а тем более обычаи, не место в нашей фирме,- категорически не соглашался Борис.
   - Право работать у нас надо давать не за место рождения, а за добросовестный труд и порядочное поведение,- стоял на своём старший из братьев.
   И если другие руководители отделов видели в этой перепалке следствие соперничества двух лидеров фирмы, то Ашлемов точно знал главную причину того, что в последнюю неделю Борис нападает на всё, идущее от его брата. Обычная человеческая ревность. Ревность, которая обострилась после прошлого воскресенья, когда Ира отмечала свою маленькую годовщину, Васю пригласила на ужин, а Борю нет.
   А незадолго до того быстрый на решения Борис Вадимович самовольно перевёл в свой отдел одного из сотрудников Ившина, из-за чего поссорился с Геннадием Вячеславовичем. Тогда же подчинённые младшего Абрамова сгубили целую программу в компьютере его брата. Борис извинился за них, но многим подумалось то, что Кротов назвал вслух диверсией. В общем, конфликтов и раздражения друг против друга хватало, и собирать столь разных людей в одном тесном микроавтобусе было просто опасно.
   - Посмотрите, коллеги, какая перед нами красота и силища! А согласитесь, шикарный вид будет сверху, когда взберёмся!- прервал, наконец, молчание Ившин, который сидел на переднем кресле, рядом с водителем.
   Все глянули на огромную сопку впереди и внутренне согласились со словами Геннадия Вячеславовича. Если из города Лысая гора вкупе с соседними представлялась каким-то незначительным голубым контуром на горизонте, то теперь на них надвигалась грандиозная реальность, занимавшая собой почти всё, что входило в поле зрения. Уже проглядывали ложбины и гребни, пятна зелёного и жёлто-красного, осеннего. Самый же пик можно было разглядеть, только задирая голову.

                4
   - Ты, Геннадий, лучше обрати внимание на облака, скрывающие вершину…- откликнулся Будилин.- Если не разойдутся, мы ничего не увидим…
   Василий боковым зрением взглянул на соседа по сиденью, которого в фирме за глаза называли Будильником. Коренастый, с короткой полной шеей и круглым лицом, он провёл пухлой рукой по ёжику причёски, равнодушно уставясь в спину Ашлемову, а не так, как все, в окна. Красота природы его явно не интересовала. Молчаливый, уравновешенный до созерцательности и ровный в отношениях со всеми, он ехал не за впечатлениями, не ради побед в возможных спорах о работе фирмы, а исключительно уступая просьбе Хозяина, к которому, впрочем, относился без особого почтения и едва ли не так же равнодушно, как к гигантской пирамиде впереди.
   - Но вид-то, действительно, потрясает,- решил поддразнить Михаила Валентиновича Василий.- Целый километр в высоту.
   - Наш Стариков сказал бы,- обернулся Ашлемов, что с точки зрения фэн-шуя Спасский район просто уникален. Судите сами: с востока – хребет, с запада – Ханка, самое большое озеро Приморья, а с севера на юг проходит Транссиб, соединяющий Европу с Азией.
   Никто не откликнулся, и Вениамин продолжил:
   - А представьте, коллеги, если на склоне этой громадины выкорчевать деревья, устроить лыжные трассы, поставить домики для отдыхающих!
   - Испортить такую красоту!- возмутился Ившин.
   - Да и фэн-шуй района нельзя нарушать.
   Все засмеялись, и воздух в салоне автобуса словно повеселел: так обрадовало их, сорокалетних мужчин, участие в разговоре обычно немногословного и резкого Абрамова-младшего.
   - В твоей шутке, Борис,- повернулся к нему Василий Вадимович,- есть доля правды. На вершине сопки прихожане местной церкви поставили крест. Ещё три таких же стоят с трёх других сторон Спасского района. Так что наша земля находится под охраной небесных сил.
   - А мне больше нравится ездить с семьёй на Уссури,- поделился Ившин.- Можно сказать, священная река Приморья. Сильная и красивая. Хотя бы раз в год обязательно ездим.
   - Зачем куда-то ехать?- не согласился с другом Будилин.- Можно прекрасно провести время на даче…
   - Ну, да! Тебе-то далеко ездить не на чём! Не хочешь покупать машину!
   - Копаться с нею… Есть велосипед – и хватит. А дача отвлекает от работы. После пяти дней нервотрёпки…
   Он не договорил, но при слове «работа» все внутренне напряглись. Мало того, что эта тема могла вернуть сослуживцев к привычным и опостылевшим спорным темам. Но в виду такой красоты, когда машина въехала в Евсеевку и теперь спускалась к подножию величественной сопки, говорить о мелком и обыденном никому не хотелось. Поэтому все, как один, залюбовались рядами

                5
берёзок вдоль дворов и с повышенным вниманием прислушались к словам Бориса, хотя и вряд ли разделили их.
   - А я люблю ходить в пещеры. И в Приморье их немало. Есть с озёрами, со сталагтитами-сталагмитами. А на окраине Спасска, кстати, находится самая протяжённая в крае пещера. Наверное, цемзаводские пацаны и теперь ещё в неё лазят.
   - Лучше вверх, на гору,- возразил брату Василий Вадимович и наклонил голову, чтобы лучше видеть вершину.
   Она едва проглядывала сквозь пепельно-белое облако, которое, однако, пока ехали, потеряло свою единую форму и разделилось на части, словно кто-то большой и сильный рвал его и бросал клочки в разные стороны.

































                6
                Я

   -… Я, фактически первый человек в фирме! Единственный, кто смеет спорить с самим Хозяином! И даже указывать ему.Да я сотру их в порошок! Всех этих ашлемовых, будилиных. Потому что я умнее, толковее их в сто раз. Выступлю на совещании и разнесу их в пух и прах. Пусть Ира посмотрит. Впрочем, она не бывает на совещаниях. Но можно оставить открытой дверь в секретарскую. Ира будет слышать мою твёрдую речь. И дурацкое лепетание всех руководителей отделов. А потом я выйду к ней… Кыш, проклятая!
   Он с презрением проводил взглядом ошалевшую от ужаса курицу, которая вдруг метнулась под самое колесо – по вечной куриной привычке долго думать, а потом решительно действовать – и увидел краем глаза двух девушек, которые стояли у калитки и, глядя на него, улыбались.
   - Небось, такие, как я, здесь редко проезжают? Всё больше малышня в лагерь. Пусть полюбуются. Красавец-байкер на шикарном японском мотоцикле! В кожаной куртке. В блестящем мотошлеме. Ничего. Сделаю дело, можно будет и возле каких-нибудь девочек притормозить. Поболтать о том о сём. Можно даже завести себе в деревне подружку. Лет двадцати. Или шестнадцати. А если шестнадцати, то у неё и мама молодая… Опять курица! Лучше притормозить: я не на четырёх колёсах. Прямо куриный день. И село странное. Под всеми дворами одно и то же. Ряды деревьев или высоких цветов. Однообразие.
   Кротов притормозил на развилке. Определив, что дорога вправо ведёт к детскому лагерю «Горный», чьи строения проглядывали белым на плоской сопочке километрах в двух от деревни, он осторожно тронулся прямо вниз: асфальт закончился. К тому же недавно прошёл дождь, и приходилось объезжать большие лужи. Впрочем, старый «Иж», не очень-то резво бежавший по трассе, на лесной дороге, благодаря низким оборотам двигателя, держался уверенно.
   Мотоциклист проехал мостик, кусты и вновь оказался на развилке. Одна дорога уходила в лес под небольшим углом, другая резко поворачивала влево и явно сопровождала высоковольтную линию, на широкой просеке которой он и остановился.
   - Туды и сюды – ЛЭП. Прямо – дорога на гору. Не удалось мне подслушать до конца, когда эти великие путешественники говорили о маршруте. Да и так всё понятно. Вот если бы приехал позже – были бы их следы. Но – надо опередить. Приготовить местечко.
   Кротов приподнял ногу, на которую опирался, накренив мотоцикл немного на бок, и поставил обратно – в глину.
   - След. Заметный. И девчонки могли меня запомнить. А, ерунда. Этот

                7
старый пылесос сожгу. И одежду с обувью тоже. Тогда никто не поймёт, чьи здесь следы. Будут искать среди местных. Всё. Прямо вперёд!
   Он медленно, стараясь цеплять полусухую траву, а не жижу колеи, двинулся по дороге, пересекавшей «высоковольтку», и вскоре скрылся под деревьями.
   Оказалось, что обычно здесь ездят трактора, и даже на мотоцикле-одиночке пробираться вглубь леса было довольно затруднительно. То дорога неожиданно падала в лужи, всё более широкие, которые негде было объехать. То колеи превращались в две полные воды канавы, то вдруг путь преграждался напиленными и брошеными дровами.
   Вскоре пришлось остановиться.
   - Всё! И полкилометра не проехал. Дальше только пешком. И почему дорога всё вправо и вправо? Вершина ведь там.
   Он поискал глазами ориентир, но контур сопки, ещё пару минут назад нависавший над ним своей гигантской массой, теперь потерялся среди деревьев.  Пришлось слезть с мотоцикла, отвести его в сторону и забросать ветками и травой.
   - Крепкая техника. А придётся ликвидировать. Ещё хотел на «Ямахе» ехать. Такую красавицу те девки точно бы запомнили. И с ними все три деревни. Красный Кут. Вишнёвка. Евсеевка. Нет, ребята. У меня всё будет шито-крыто. Никаких свидетелей, никаких улик. Всё рассчитано и просчитано.
   Он снял тёмные очки: среди кустов и так было сумрачно, а потом и тёплую спецназовскую маску с прорезями для глаз-рта, которую купил вчера, потому что приготовленный для сегодняшней поездки и последующего уничтожения старый мотошлем был открытым. Убрав вещи в карман рюкзака и поудобнее расправив его ремни, Кротов глубоко вздохнул, ухнул громко, пугая лес, и двинулся в путь.
   Дорога всё так же упорно забирала вправо и почему-то не желала вести одинокого путника к вершине. Всё та же низина, лужи, напиленные, кое-где и сложенные дрова, очевидно, ждущие зимы и саней, и всё более отчётливое  ощущение, что на макушку Лысой сопки здесь не ходят. Так он прошёл ещё с километр и вдруг встал, как вкопанный.
   - А ведь я поехал не по той дороге! Ну, дела! Она идёт вокруг подножия! Наверное, дровосеки прокатали для себя. Этак я до самого Арсеньева мог дойти. Или до Японского моря. А что мне стоит? Получается, тропа наверх всё-таки где-то слева от развилки. Надо было проехаться туда, поглядеть. Ладно. Возвращаться уже не стоит. Наткнусь на сослуживцев. Лучше махну через кусты влево вверх. И выйду на тропу раньше наших экскурсантов. Так даже лучше. Они идут по тропе, растянулись, друг друга не видят. Я, как тень, крадусь вдоль тропки, выбираю подходящий момент и… А потом растворяюсь среди деревьев и – назад. На эту дорогу. На неё хоть как наткнёшься. Отличный план. Умею я быстро реагировать на изменения обстоятельств. Ребята тупо идут, привязанные к своему маршруту. А у меня

                8
свобода и манёвр. Опять же поехал бы по нужной дороге – оставил бы мотоциклетный след. А так всё чисто. Получается, я правильно выбрал путь! Эта дорога – как место засады. Здесь прячу транспорт, отсюда начинаю операцию. Отлично! Вперёд!








































                9
                Просека

   Просека показалась всем сумрачным тоннелем в высоком жёлто-красно-зелёном лесу. Даже чья-то попытка пошутить, мол, не вернуться ли в село за шампанским, чтобы торжественно распить его на вершине, осталась без продолжения.
   Когда миновали Евсеевку, Ашлемов сильно сбавил скорость и объявил:
   - Подъезжаем к месту, господа. Сейчас включу передний мост, а то слишком много грязи, и постараюсь забраться как можно дальше. Хозяин сказал, что многие оставляют машины на краю деревни, а некоторые – у начала тропы: здесь никто не шкодит.
   Они медленно выехали к ЛЭП и оказались у самого подножия гигантской сопки.
   - А почему ты, Вениамин Иванович, повернул налево? – удивился Ившин. – Как же та дорога, что уходит прямо в лес?
   - Не знаю, куда она уходит, а тропа на вершину начинается где-то здесь.
   Через минуту они увидели узкий вход в просеку, и Геннадий не удержался от удивлённого возгласа:
   - Надо же! Издалека и не приметишь, что здесь настоящая дорога! Если никто не подскажет – проедешь мимо.
   Микроавтобус въехал под деревья. Оказалось, что почва здесь была ещё более сырой, колеи то и дело перерезались промоинами. Зато справа и слева от дороги открывалась настоящая тайга, и взгляд, устремлённый в глубь её, натыкался на тёмно-зелёное пятно широкой и приземистой сосны, на ярко-бордовый клён и терялся среди серых стволов и голого кустарника.
   Ашлемов ехал всё медленнее и пояснял:
   - Как мне рассказал Хозяин, около километра мы сможем проехать на машине. А дальше – крутой подъём. И пёхом, пёхом… Ничего, Михаил Валентинович, тебе здесь понравится,- он обернулся на секунду к Будилину.- Никуда твоя дача не денется. Я, к примеру, сегодня не пошёл в церковь, а ведь каждое воскресенье как нормальный, добропорядочный человек обязательно хожу. Нельзя всё своё время и силы отдавать исключительно работе, то есть деньгам… Я и детям своим, и племяннице Ирине наказал: женитьба, замужество – только через церковь, через венчание. ЗАГС ЗАГСом, а традиции забывать нельзя. А то эта молодёжь… Даже на работе флиртуют. Мало им вечера. А в оправдание разврату придумали новую моду – гражданский брак.
   Установившееся было благодушное настроение оказалось под угрозой. Слова о флирте могли быть поняты, как выпад против Бориса. Повисло молчание, и все отчётливо расслышали, как натужно работает мотор автобуса, пробирающегося по сырой дороге. Ившин, Будилин, старший

                10   
Абрамов да и Ашлемов ждали от других и искали сами каких-нибудь малозначительных слов, которые могли бы вывести разговор в более мирное русло, но, как всегда бывает в таких случаях, все новости, сплетни и анекдоты вдруг разом забываются.
   - И молодёжь часто делает что-то полезное…- громко сказал тот, у кого были все основания оскорбиться.
   Борис помолчал, словно не решил ещё, в какую сторону качнуть чашу весов, а потом продолжил в своей обычной манере, то есть не делая пауз между предложениями.
   - Сегодня в утренних новостях рассказали забавную историю об эксперименте, который провели московские журналисты одного молодёжного издания. Вы не слышали этого?.. А я успел посмотреть новости. Суть в том, что в один день десяткам чиновников из разных министерств и ведомств пришли по почте солидные на вид конверты с одним и тем же обратным адресом: посольства США. А внутри конвертов адресаты обнаружили официальные бланки ЦРУ со всеми атрибутами и с русским текстом. Всем им предлагалось предавать Родину за двести тысяч долларов в год. Условия объяснялись в договоре, подписанном директором ЦРУ, с номером счёта в сбербанке России и с печатями на английском языке. Американцы брали обязательства вовремя выплачивать вознаграждения, премиальные ко дню своей независимости и к Рождеству, строжайше хранить тайну договора и обеспечивать страхование жизни, здоровья и пенсий новых резидентов. От которых в свою очередь требовалось только одно – поставить подпись под обязательством предать Российскую Федерацию и таким образом поступить на службу США. Причём сохраняя зарплату по первому месту работы. И вот журналисты на страницах своего издания объявили, что это был розыгрыш, и опубликовали его результаты.
   - Не может быть, чтобы кто-то согласился!- воскликнул Ившин.
   - Я завидую твоей вере в человека, Геннадий Вячеславович,- продолжил Борис,- но на конспиративный адрес, то есть в редакцию, пришло семьдесят два договора с подписями наших чиновников о согласии. В то время как было отправлено только пятьдесят. И угадайте, откуда взялось ещё двадцать два?
   - Что тут угадывать? Друзья этих чиновников сделали ксерокопии…
   - Верно, Михаил Валентинович. То есть получается, что кто-то из предателей оказался нежадным и поделился возможностью подзаработать… Вот такая нынешняя молодёжь.
   - Выходит,- не разделил общего смеха Василий Вадимович,- 144 % нашей власти готово изменить Родине. Тоска.
   - Чему удивляешься?!- обернулся Ашлемов.- Вспомни последний визит пожарника, когда он грозил оштрафовать нашу фирму из-за того, что на плане эвакуации одна стрелка была короче остальных на пять миллиметров. Мне пришлось отдуваться за всех. И дело здесь не в чиновниках, а в людях

                11
вообще. Они на каждом шагу предают всё и вся, даже самих себя. Вы же знаете, что напротив моего дома стоит пятиэтажка. Весной прошлого года у них украли канализационный люк, и, так как колодец находится перед самым домом, всё лето в него бросали мусор. Детвора – своё, автовладельцы – всякую ветошь и ненужные запчасти, а кое-кто – и бытовой мусор, чтобы не идти до контейнера. В середине лета канализация отказала, и вонючие стоки потекли по двору. Жильцы устроили собрание, поругались, добились приезда коммунальщиков. Те откачали жидкость, а местный алкаш дядя Глаша почистил колодец. Помню, весь день он двумя вёдрами выносил на пустырь мусор. Однако через неделю новый люк украли. Украли прямо днём, а значит, кто-то из своих, из «вонючего» дома. У них всё время кто-нибудь сидит на лавочках, и чужому, однозначно, не позволили бы украсть. Урок не пошёл впрок. Старую беду быстро забыли, и снова начался всеобщий сброс мусора в колодец. В сентябре опять по двору потекло. Вонь стояла ужасная. Приехали коммунальщики, покачали воду, прикрыли отверстие теперь уже бетонным люком, но через несколько дней его раздавило машиной. Течь не переставало, а так как коммунальная служба разорилась, то жильцы собрались, поругались и вызвали мэра. На следующий день дядя Глаша повытаскивал крючком из толстой проволоки крупный мусор, и люк прикрыли деревянным щитом. Зимой Глаша в пьяном состоянии замёрз на улице, и мой приятель, который живёт в этом доме, сразу сказал: «Теперь завоняемся». Я не поверил: «Две сотни нормальных людей, среди которых только мужчин не менее пятидесяти – и завоняетесь?» Не верил, что люди смогут так жить. Но на щит наехали, доски сбросили в колодец, и снова весь дом носил туда мусор. Уже в апреле потекло и начало вонять. Заявился какой-то кандидат в депутаты, пообещал помочь. Его выбрали, но фекалии текли всё это лето. Хорошо, хоть не через дорогу под мой дом. А то пришлось бы мне с сыном ремонтировать их канализацию.
   - Кандидат продался ЦРУ.
   - Наверное… В начале осени появились новые коммунальщики, которые два дня качали жидкость и вытаскивали мусор: камни, тряпки, бутылки, какие-то тазы и даже автомобильную резину. Колодец не закрыли. Ночью один из жильцов возвращался домой, и, так как ни на одном подъезде не горит лампочка, упал в канализацию и сломал ногу. Тогда вместо люка привезли кусок бетонной плиты. Вроде бы эпопея закончилась. Но сегодня утром я отъезжаю от своего дома, смотрю: один из жильцов укрепил на крыше гаража спутниковую антенну и привалил её этой плитой. Он не поленился протащить её двадцать метров и поднять наверх. И тут же какой-то мальчишка вышел с мусорным ведром и – бух содержимое в колодец. Думаю, через месяц вонючий дом потечёт в очередной раз. .. А ты, Геннадий, не веришь…
   - Верю, верю,- покачал головой Ившин.- В прошлом году Кротов распустил слух, что меня увольняют, и мои подчинённые не только не усомнились, но и

                12
в течение двух-трёх месяцев ежедневно обсуждали кандидатуры на моё место, разделились на группы, спорили, кто лучше, соперничали. Ну, а потом Кротов раскаялся и сказал об этом мне. Я собрал отдел и посмеялся: мол, ни о каком увольнении никогда не было речи.
   - Кротов – и раскаялся?- усмехнулся Борис.
   - Что?- не понял Ившин, но ответа не получил: Ашлемов остановил машину, и коллеги увидели, что оказались на небольшой поляне с высокой травой и молодыми деревцами, сквозь которые едва проглядывалась тропинка. Сопка, действительно, уходила здесь круто вверх, а начало восхождения было так же трудно разглядеть, как и начало просеки несколько минут назад.
   Василий толкнул дверцу и объявил:
   - Выходим, ребята. Оставим город с его вонью, пылью и предательством. Сегодня такой чудесный день. И ветер среди деревьев стихает…






























                13
                Непросто

   Непросто оказалось забирать влево. Деревья, кусты, кустики, сухостой, поваленные стволы, отсечённые и брошенные лесорубами кроны, ручейки и топкие места, паутина, а, главное, элеутерококк, низкий, малозаметный, но очень колючий, оставляющий после прикосновения кучу мелких чёрных заноз – всё  это постоянно сбивало с направления, раздражало и задерживало. К тому же в тени, когда нижние листья уже опали, а верхние хотя и пожелтели, но ещё держались на своих местах, царила затхлость.
   - И это тайга?!- возмущался Кротов.- Нет, это джунгли! Не хватает только свисающих с веток змей! Тьфу, опять болотце. Надо обходить. Лучше я поднимусь повыше, а потом возьму левее. А ЭТИ пойдут по тропинке. Без всяких препятствий. Ничего, доходятся… Если б младший Абрамов вдруг не положил глаз на Иру, всё бы у нас с нею получилось. На кого ей обращать внимание, если не на меня? Я брал «город» медленным приступом, неторопливо. А Борька только пугает её. Большая голова, нос – как клюв, одеколонится. К тому же для неё он молод. И горяч. Она его боится. Плюс мои рассказы о его похождениях. Борька не опасен. Другое дело – его старший брат. Так, лучше вправо. Там посуше. Хоть бы какая-нибудь шпана не обнаружила мотоцикл. А Борька – ерунда. Захочу, она вообще с ним не станет разговаривать.
   Он перебрался через гнилую лесину и вспомнил одну из своих недавних бесед с секретаршей фирмы. Борис Абрамов в тот день с самого утра повздорил с Ашлемовым и даже Ире на её вопросительный взгляд только буркнул что-то и ушёл быстрыми шагами в свой кабинет.
   Кротов всё это приметил и поспешил в секретарскую с утешениями.
   Ира оторвалась от одной точки, в которую глядела, и словно остановила взглядом сослуживца, который явно собирался пересечь границу служебных отношений. Он запнулся у её стола, что-то суетливо поправил и заколыхался над сидящей девушкой.
   - Привет, Ирэн! Что невесела? Ох, и тяжёлый человек наш Борис Вадимович. Тяжёлый. Я тебе сочувствую. С утра нагрубил уборщице. Поругался с братом. Теперь с твоим дядей.
   - Как всегда, врёшь?..- усмехнулась она.- Уборщице он сделал замечание и – справедливое, а Василия Вадимовича вообще сегодня не было в офисе.
   - Вчера. Вчера поругались. Но ты права. Я слишком строг к Борису. В его юном возрасте быть горячим и нервным естественно. Опять же женщины тянутся к напористым.
   Ира неожиданно расхохоталась.
   - Иди работай, сплетник! Нашёл юный возраст – двадцать семь лет! Я в двадцать один уже чувствую себя солидной тётей.

                14



Она подняла голову вверх: лицо со слащавой улыбкой всё так же маячило прямо над нею, и голова Кротова с большой плешью прикрывала люстру и разбрасывала её свет в стороны.
   Души у тебя нет,- сказала Ира уже серьёзно и беззлобно.
   - У меня нет души?!. Да у меня она больше всех. У обычных людей душа сжалась где-то в мозгу. Или в сердце. А у меня полное совпадение души и тела. Моя душа растеклась по всему телу. Даже по кишкам. Я ем – наслаждаются и тело, и душа. Я дотрагиваюсь до женщины – удовольствие и рукам, и душе. Потому что она даже в кончиках пальцев. Для всех тело – тюрьма души. А для меня дом родной.
   - А когда смерть разрушит этот дом, твоя душа тоже умрёт?
   - Какая разница? Я не думаю об этом. Некогда. А умру – вообще перестану думать.
   Ира была явно озадачена – к радости собеседника. Однако ответила как всегда уверенно.
   - Не знаю, что ты называешь душой. Может, она и испытывает у тебя всё на свете, но одного, точно, такая душа не испытает никогда.
   - Чего это?
   Теперь в тупик был поставлен он. А Ира смотрела прямо, чуть прищурясь, с усмешкой на своих красиво изогнувшихся губах. Она помедлила и произнесла внятно:
   - Бла-го-да-ти.
   - Что это такое?
   - А вот и не скажу. И ты сам никогда не узнаешь,- отрезала она тоном приговора.
   - Сударыня, слишком много отвлечённых понятий. Ничего этого нет. Рентген не показал. С наукой не поспоришь.
   - А своё настроение ты на рентгеновском снимке видел?.. Или чувства, переживания, заботы, воспоминания? Свои лень и занудливость? Рентген показывает то, для чего предназначен. Его изобретатель не собирался увидеть душу. Ты же не станешь термометром измерять вес своего тела?
   Тут Ира, в пылу спора подавшаяся вперёд, приметила, что собеседник рассматривает её полуобнажившуюся в лёгкой блузке грудь, и отпрянула. Кротов всё понял и, нагло ухмыльнувшись, вышел.
   - Ничего,- сказал он себе, обходя сухой ясень,- повыпендривается и будет моей. Сколько бы Борька ни дарил ей цветов. Я умнее, хитрее. Ах, ты!
   Он наткнулся на большой куст элеутерококка и накололся сразу в нескольких местах руки.
   - Ах, ты гадость! Меня – колоть?! Меня – царя природы!
   Кротов попытался растоптать куст, но только прибавил иголок в тело.

                15
Хватил по нему сухой веткой – та сломалась. Подобрал другую, и, вырванная из мха, она измазала его. Наконец, он сумел придавить стебель растения к земле и торжествующе хмыкнул.
   - Дари, дари цветы, романтик! Мой подарочек вам будет получше.
   И, чтоб не видеть, как куст опять выпрямится, пошёл прочь, не оглядываясь.






































                16
                Впереди

   Впереди других по узкой тропе шли Геннадий Вячеславович Ившин и Вениамин Иванович Ашлемов, оба среднего роста, суховатые, крепкие, со спины – настоящие спортсмены на пенсии.
   - Дебри! Настоящая тайга! – восторженно удивлялся Ашлемов.- Прямо приискал бы место покрасивее, поставил палатку или шалаш и пожил с недельку. Кстати, где-то на склоне находится старая партизанская землянка, и к ней в прежние годы водили экскурсии.
   Обернувшись и перестав мурлыкать песенку, Ившин мечтательно сказал:
   - Да, здесь отрешаешься от жизненной суеты. Если хорошая компания, можно пожить. Только я не думаю, что за красотой надо куда-то ходить: красота всюду. Даже в этой сырой глине.
   Он наклонился и, захватив мягкий бурый комок, принялся что-то вылепливать прямо на ходу. И не прошли они пятидесяти шагов, как Геннадий протянул спутнику готовую скульптурку. Тот даже приостановился от изумления, рассматривая известную всем в фирме фигуру.
   - Вылитая Ирина!.. И как точно ты подметил наклон головы, её плечи и всё прочее!.. Да-а, а я уже и не рад, что устроил её к нам.
   - Неужели?! И почему?! Она хороший работник, добрая и приветливая девушка.
   Они пошли почти вровень, насколько позволяла ширина тропы, и Вениамин, убедившись, что остальные отстали шагов на двадцать и их не услышат, заговорил торопливо, немного нервно и сбивчиво.
   - Я так скажу: слишком добрая и приветливая… Ты помнишь, Геннадий, девяносто третий год? Фирма тогда только основалась, и я поступил в неё на работу вместе с Ирой, моей сестрой… Угораздило их назвать дочку по матери. Ладно, назвали и назвали. Так вот. У нас тогда большим влиянием пользовались братья Языковы. Ты устроился одновременно со мной и должен хорошо помнить те времена. Братья были, можно сказать, в лидерах, но между ними началась жёсткая борьба за власть в фирме. Они выслуживались перед Хозяином, клеветали ему друг на друга, постоянно интриговали… Сейчас так поступает Кротов, который сначала поддакивает мне и наговаривает на Бориса, а потом заискивает перед Борисом и настраивает того против меня.
   - Я помню, помню! Языковы соперничали между собой, и фирма разделилась на два враждебных лагеря! Хотя, согласись, отделов Будилина и Кунина это почти не касалось.
   - Согласен. Будильник тогда руководил очень важным направлением. Языковы его не беспокоили, а он за это терпимо относился к ним.
   - А вот тебе и Василию здорово досталось от тех братцев!

                17
   - Вот именно! Ещё как досталось. Я – единственный, кто открыто выступил против них обоих и потребовал строгого исполнения указаний Хозяина. А они объединились, чтобы выжить меня, да ещё других сотрудников натравливали на нас с Ирой. Сестра не выдержала и уволилась, а я больше двух лет вёл борьбу против всяких злоупотреблений. Но – силы оказались неравными, пришлось уйти и мне.
   - Помню, многим тогда пришлось туго! Но, слава Богу, через год после твоего увольнения их обоих… попросили из фирмы.
   - Через год?
   - Где-то так. Одного – по настоянию Василия Вадимовича. За то, что устроил ночную пирушку прямо в офисе фирмы. А другой немного поработал рядовым сотрудником у того же Василия в бывшем твоём отделе, но… не сумел себя проявить и тоже ушёл.
   - Да-да. Про оргию мне рассказывали. Из-за всей этой истории Василия в фирме в шутку начали называть Георгием Победоносцем.Теперь послушай, к чему я всё это вспоминаю. В начале сего года я возвратился в фирму после девяти лет отсутствия и – снова с Ирой, только теперь уже племянницей. И снова увидел здесь соперничество, даже вражду, двух братьев. На этот раз Василия и Бориса Абрамовых. И вражда эта резко усиливается из-за того, что один из них, сам знаешь кто, начинает преследовать мою Иришку и подвергать настоящей травле её дядю, то есть меня. Ситуация повторилась.
   Ившин повернулся к собеседнику с улыбкой и, видя, что тот от волнения запыхался, сбавил темп ходьбы.
   - Вениамин, побойся Бога! Ты великое чувство любви называешь преследованием?
   - Хороша любовь, которая доводит девочку до слёз. Я так скажу. Если б он любил её, то не относился столь враждебно к родственникам любимой. Тем более именно мне Хозяин поручил проведение совещаний. Да и отдел мой – самый значительный в фирме.
   - Да, твой отдел важен. Но, согласись, совещания ты стал проводить в последнее время вовсе не потому, что вернулся в фирму, а из-за того, что между братьями усилились разногласия. Да ещё эта испорченная компьютерная программа. Ты помнишь. Вот наш мудрый Хозяин и не хочет лишний раз сталкивать их лбами. К тому же в нашей фирме не столь важно, кто ведёт совещание. Всё равно решения принимаем коллегиально… А признайся, Вениамин Иванович,- Ившин приостановился и положил руку Ашлемову на плечо,- ты не подпускаешь Бориса к Ире из-за его неосторожных слов… когда у тебя родные погибли в аварии?
   - Причин много,- быстрые мысли ускорили шаг Вениамина, и он пошёл чуть впереди собеседника.- Ира ещё юная и в людях не разбирается. А Борис слишком много на себя берёт. Я в фирме – от её основания, много лет преследовался Языковыми. Но если б не заступничество Васи, этот напористый молодой человек уже уволил бы меня.

                18 
   - Да, он и моего сотрудника ни с того ни с сего перевёл в свой отдел. С братом ссорится публично, что выглядит не очень-то красиво.
   - Отвратительно выглядит.
   - Ну, и его уверенность в своей главной роли в фирме немного удивляет. У нас много и других отделов. А педантичное следование Правилам внутреннего распорядка? Он многое упрощает. А ведь жизнь сложна и многообразна.
   Они остановились: Ашлемов сильно запыхался.
   Впереди маячили какие-то валуны, а подъём перед ними стал значительно круче, чем весь предыдущий путь. Жёлто-зелёное буйство дубовых листьев, поглощавшее даже и тропинку, господствовало в этом месте безраздельно, притягивало к себе внимание путников и, рассеивая все мысли, восхищало.
   Геннадий с улыбкой озирался вокруг и продолжал говорить – тихо и отрешённо.
   - … Но, с другой стороны, вся деятельность Бориса, за редкими исключениями, направлена на благо фирмы. Согласись, его отдел работает едва ли не эффективнее других, а это подстёгивает всех нас. Ради того чтоб фирма вышла из кризиса, он очень много работает и если требует с других, то и с себя не меньше. Да и как человек он заслуживает уважения: аккуратен, всегда чистенький, причёсанный.
   - Да-да. Борис не переносит плохих запахов и даже не употребляет лука и чеснока…
   - Надо же! И к тому же непьющий.
   - Ты меня совсем сбил с панталыку. Ты осуждаешь или хвалишь Бориса?
   Геннадий Вячеславович улыбнулся – словно в ответ на ласковый лучик света, который в этот миг пробился сквозь кроны деревьев и отразился в сотнях листьев. Потом ответил:
   - Согласись, Вениамин, вся эта борьба за лидерство – немного суетлива и мелковата. Все вы в чём-то правы и в чём-то ошибаетесь.
   - Он покушается на твой отдел, а ты его оправдываешь.
   - Ну-у, я не оправдываю. С Борисом Вадимовичем, действительно, возникают проблемы. А моего сотрудника, я полагаю, он вернёт. Сам поймёт, что был неправ, и вернёт.
    Они снова пошли вверх – молча, недовольные друг другом: Ашлемов не нашёл союзника для того, чтобы вытеснить из фирмы или хотя бы из её руководства Бориса Абрамова; Ившину не понравилось, что его втягивают в тайную борьбу. Впрочем, в ближайшие две-три минуты они и не смогли бы продолжать разговор: взбираться пришлось, открыв рты, часто вдыхая и выдыхая воздух и цепляясь за ветки деревьев и кустов.





                19
                Братья

   Братья в самом начале восхождения немного отстали от других, хотя с поляны у подножия горы все пятеро, вскинув рюкзаки за плечи, тронулись в путь одной дружной группой. Но уже через пять минут худощавый и лёгкий в движениях Ившин вырвался вперёд; Ашлемов, претендовавший на знание дороги, не отставал от него; третьим пошёл Будилин; за ним Василий, и – в двух шагах от него – Борис. Возможно, они и двигались бы в таком порядке если не все три часа подъёма, то хотя бы часть его, и между Абрамовыми вообще не завязался бы разговор, а, значит, и спор, однако Михаил Валентинович сразу опустил голову, уткнулся взглядом в тропу, и Борис за спиной брата удивлённо шепнул:
   - Значит, это правда? Будильник ходит так, чтобы не раздавить даже муравья?
   И получил ответ:
   - А ещё он никогда не сломает ветки и не сорвёт листочка.
   Так невольно заговорив с братом, Борис не счёл нужным сильно отставать от него, и через пару минут они уже бурно обсуждали текущие проблемы фирмы, а Михаил Валентинович, слыша громкие голоса за спиной, посчитал своим долгом быть ближе к Абрамовым и при необходимости вмешаться в дискуссию и напомнить, что сегодня всё-таки выходной день.
    -… Если мы и новый бизнес-план не будем скрупулёзно выполнять, то разоримся,- слышал Будилин решительный голос младшего Абрамова.
   - Это будет не разорение, а реорганизация,- возражал ему Василий.- Порядочным работникам не за чем её бояться.
   - Реорганизация?- не сдавался Борис.- Да ты скоро согласишься с Ившиным, который возможный крах фирмы называет «всего лишь» возвратом к первоначальному состоянию, когда фирмы ещё не существовало.
   - С ним я не согласен. Как не согласен я и с теми, кто считает, что наша фирма будет существовать вечно. Серьёзное переустройство неизбежно, и важнее всего то, с чем каждый из нас к нему подойдёт.
   - У тебя, Василий, не экономическая наука, а сплошная этика. И от Кунина я слыхал нечто подобное. Нельзя ведь утверждать, что главное в работе фирмы – это устранение конфликтов между отделами и улучшение морального климата в коллективе. И что твой отдел поэтому является в нашей фирме ключевым.
  - Именно так и есть. Наши проблемы не вовне, а внутри нас: в конфликтах, эгоизме и соперничестве. А ещё в том унылом ожидании краха, которое захватило многих сотрудников.
   А дальше Будилин, который был от спорщиков совсем близко и сильно отпустил вперёд двух других сослуживцев, услышал от старшего из братьев

                20
то, с чем и сам готов был согласиться, хотя и с оговорками.
   - Многим в фирме,- спокойно и уверенно продолжил Василий,- не хватает уважения к другим людям и умения спокойно относиться к чужой точке зрения. Ты видел когда-нибудь, как легко сходятся незнакомые дети? Почему? Потому что они искренни во всех своих делах и словах. У нас же каждый отдел относится к другим, как к враждебным странам. И внутри отделов царят интриги, подсиживания и клевета. Доходит до того, что некоторые сотрудники уже и Хозяину не верят. Вместо того чтоб спокойно следовать его указаниям, которые ведь никто не оспаривает, не называет ошибочными, наши с тобой коллеги придумывают разные теории спасения фирмы без участия Хозяина и несут их на совещания как нечто единственно верное. И в этой обстановке, когда никто друг другу не улыбнётся, когда каждый ждёт от других подвоха и из-за этого не может нормально работать, ты, Борис, доказываешь мне, что простое следование инструкции спасёт нас.
   - Не простое, а скрупулёзное.
   - Поэтому ты заучил Правила внутреннего распорядка наизусть. При том, что они у каждого лежат на столе.
   Будилин поморщился от этих слов: он тоже знал ПВР наизусть, хотя и не возводил их в культ так, как младший Абрамов.
   - Ты, Василий Вадимович,- возразил Борис,- не станешь спорить, что предыдущий бизнес-план фирма не выполнила? И во многом не выполнила по твоей вине. Так давай теперь попробуем добросовестно следовать каждому пункту в новом плане. А потом будем делать выводы, хорошо это или плохо.
   - И каждому пункту в контракте с Хозяином, как призывает Вениамин.
   - Да, и в контракте тоже.
   - Только тот же Вениамин упорно не желает переписать ПВР, язык которых за пятнадцать лет просто устарел. И время многое изменило. Ежели он составил Правила совместно с Хозяином, значит, слова окаменели и им надо поклоняться.
   - А ты что предлагаешь?
   - Я предлагаю, чтоб законы были в сердце, а не на бумаге или в памяти. Ты всё время говоришь о дисциплине, строгости, старательности. Они необходимы. Я согласен с тобой, что без порядка фирма не сможет работать. Но разве ты не чувствуешь, входя в свой отдел, когда там атмосфера неудовольствия друг другом, а когда атмосфера доброжелательности? Разве ты станешь отрицать, что это влияет на работоспособность людей? Вот ты предложил заниматься благотворительностью, и почти все с радостью тебя поддержали. Фирма начала творить добрые дела. А потом мы зафиксировали обязательный процент отчислений на благотворительность, и добрый порыв из сердец ушёл в бумагу. И мы уже не становимся добрее. Ещё пример. Ты говоришь, что корпоративные мероприятия сплотят сотрудников. Вот сейчас проходит корпоративное мероприятие. Почти все руководители отделов

                21
здесь. Однако не похоже, чтобы мы сплачивались. Кстати, ты догадался, почему Хозяин собрал для восхождения именно нас, пятерых?
   - Я догадался. Он направил на сопку только тех руководителей, между которыми постоянно возникают разногласия. А разногласий вообще не должно быть. Потому что у нас один на всех бизнес-план.
   - Именно так: один. А выполняем мы его по-разному. И ты многих обижаешь уверенностью в своей правоте и уверенностью в первенстве своего отдела. С этим люди не согласятся уже потому, что работают дольше тебя и в силу привычки не смогут изменить свой стиль работы. Да ты послушай другого человека, не меня, и сам согласишься. Михаил Валентинович!
   Он окликнул Будилина. Тот не просто мог рассудить братьев без всякой предвзятости. Более того, он имел все основания недолюбливать Василия: в предыдущие два года старший Абрамов, став фактическим лидером в фирме, сильно сократил отдел Будилина и его полномочия в свою пользу. Однако в последний год ситуация изменилась. Фирме снова стали важны услуги Михаила Валентиновича, и он вернул себе всё утраченное. К тому же не уважать Будильника (так его за глаза дразнили молодые остряки фирмы) было невозможно: добрый и тактичный, никогда не отвечающий злом на зло да ещё и совершенно чуждый карьеризма, он умел поладить со всеми и даже с недоброй памяти братьями Языковыми никогда не конфликтовал.
   Он обернулся, но продолжал идти, потому что тропа была слишком узкой, чтобы двигаться вровень втроём:
   - Слушаю вас, коллеги.
   - Михаил, ты не сторонник ужесточения дисциплины в фирме,- сказал Василий Вадимович.- Но, когда Кунин предложил этические нормы внести в Правила внутреннего распорядка, ты его не поддержал. Как же нам выйти из кризиса?
   Михаил Валентинович ответил не сразу: он не любил обсуждать такие глобальные проблемы, предпочитая решение текущих задач. И ему не хотелось подтверждать чью-то точку зрения и тем самым усиливать непримиримый спор братьев.
   - Да, состояние фирмы не радует… Не радует…- осторожно начал он.- Улучшай фирму, не улучшай, а всё равно надо будет каждый день приходить на работу, решать в общем-то мелкие вопросики… которые назавтра уже никого не будут интересовать… а ещё много говорить, суетиться, расстраиваться по пустякам…
   - Поэтому настоящая жизнь начинается с уходом на пенсию,- продолжил младший Абрамов словами, которые любой работник фирмы не раз слышал от Будилина.
   Михаил Валентинович обрадовано заметил про себя, что Борис сменил раздражённый тон на более мягкий, и, всё так же идя впереди братьев, говорил дальше:
   - До пенсии ещё далеко… А что касается фирмы… Она, конечно, не может

                22
стать идеальной, однако надо стремиться к идеалу… Но лучше каждому отдельно… Да, каждому… Например, быть доброжелательнее к коллегам, прощать обиды, не зацикливаться на мелочах, вести себя более скромно… не ставить выше всего на свете карьеру и спокойнее относиться к критике… У нас кто-то сам болеет, у другого заболел ребёнок. Один мечтает о повышении зарплаты для себя, другой мечтает о понижении для другого. У всех головы переполнены заботами и желаниями… Разве нельзя работать легко, просто, с улыбкой?.. Да, с улыбкой…
   Было непонятно, договорил Михаил или нет, поэтому шагов десять троица прошла молча, вежливо придерживая молодые дубовые веточки, чтобы не хлестнуть друг друга по лицу.
   - Всё это только благие пожелания,- сказал Борис недовольным тоном.- А годятся они для семьи, но не для коллектива работников. И вы мне доказали только одно: то, что существуют тысячи устремлений, желаний и мнений, и потому нам необходима единая опора. Естественно, прежде всего это указания Хозяина. Он создал фирму, сохранил, несмотря на множество трудностей. Он доказал свои талант, мудрость, умение предвидеть.
   Будилин покачал головой и, не оборачиваясь, заговорил снова.
   - Что тут скажешь?.. Поначалу Хозяин ежедневно проводил рабочее время в фирме. Когда впервые возникли конфликты между отделами, он резко повысил зарплату. Но это не помогло… Началось соперничество между Языковыми, потом нападки Языковых на тебя, Василий Вадимович, на других… Хозяин стал всё реже бывать в фирме и проведение совещаний поручал то одному, то другому руководителю отдела… Мы его не видели уже долгое время, а большинство сотрудников – вообще никогда… Понятненько, его бизнес-план – вещь хорошая и нужная, но замыслов Хозяина о фирме, её перспективах мы не знаем…
   - Если б он вернулся или прислал вместо себя толкового управленца, нам было бы намного легче,- сказал Василий тоном размышления вслух.
   - Что об этом говорить?.. Может, и вернётся,- Будилин посмотрел назад с улыбкой сочувствия и заметил, что лицо Бориса стало угрюмым.
   Василий тоже почувствовал, что брат замкнулся и остался при своём. Почувствовал и вспомнил вдруг одно из первых проявлений упорства со стороны Бориса. В детстве тот любил ездить в деревню к бабушке с дедушкой и даже пас там вместе с местными мальчишками небольшое стадо из коз, овец и телят. Однажды он забил себе в голову, что должен научиться ездить на лошади, выбрал самую норовистую, запрыгнул на неё с забора и умчался куда-то за речку. Лошадь носила его целый час, пока не устала сама, и Боря вернулся измученным, но довольным. Казалось, и сейчас он нёсся на коне, радостно подставляя лицо ветру, но не замечая даже того, какая земля мелькает под копытами. В отличие от Будилина, который в очередной раз сделал более длинный шаг, чтобы переступить через лесную букашку.
   - Какие мы все разные…- вздохнул Василий про себя.

                23
                Понедельник

   - Понедельник. Прихожу на работу, а все уже шепчутся. «Представляете! Младший Абрамов убил брата!» «Из пистолета с глушителем!» «Ох!» «Ах!» «Пошли в воскресенье на Лысую, там, в лесу, и убил». И Ира сидит бледная. Нет, она в больнице. С нервной болезнью. Я приезжаю навестить. «Ирэн, разве я не предупреждал, что Борис…» Так. Крутой подъём. Гребень. По нему-то и проходит тропа. Об этом Вениамин говорил остальным. Вперёд!
   Кротов тряхнул рюкзак за спиной и самодовольно представил завёрнутый в полиэтилен пистолет с длинным стволом и – главное – с отпечатками пальцев Бориса Абрамова на рукоятке. Нелегко было заполучить на своё оружие отпечатки пальцев человека, который тебя чурается. Но – «невыполнимых задач не бывает». Теперь остаётся выбрать момент, когда пятёрка растянется в своём восхождении, аккуратно сделать выстрел и, не оставляя улик, подбросив орудие смерти на видное место, скрыться среди кустов.
   - Какой крутой подъём. Почему нет эскалаторов? Надо купить эту сопку и сделать подъёмник, как на лыжных трассах. И совсем не встречается необычных камней. Здесь я не пополню свою коллекцию. Получается, Боря уже семь лет в нашей фирме. Семь лет братья воюют. Никто не удивится этому выстрелу. А ведь говорил я тогда Василию: «Не бери его в фирму». Сразу начал теснить старшего брата. После я убеждал: «Уничтожь Борькин отдел, уничтожь. Или хотя бы ограничь численность». Растёт, как на дрожжах. А сколько раз я предлагал провести переаттестацию и сократить лишних. Или всех. На что он – отдел инноваций? Другое дело – мой, рекламный. Самый главный. Без меня фирме каюк. Не послушался меня, Василий Вадимович? Теперь из-за тебя выбрасывать в этом гадком лесу совсем ещё новый пистолет. Потом его на суде всем покажут. А мне даже нельзя будет крикнуть: «Борьку посадите, а мою вещь верните мне!» Со временем Вася опомнился, начал войну против младшего братца. Когда тот отхватил у него пол-отдела. Почти. Наш тогдашний экономист Раиса здорово помогла Василию Вадимовичу. Некоторые засомневались: не служебный ли роман? Я не сомневался. И мне верили. Своих сотрудников он вернул. Но тут же позволил создать отдел инноваций. Зачем? А потом целых десять совещаний провёл. Чтоб проанализировать работу брата. Понятно – выживал из фирмы. Да только поздно. Боря уже укрепился. Что ж. Не хочешь – как хочешь. Тогда я начал помогать Борису Вадимовичу.
   Кротов остановился на минутку, чтоб отдохнуть, и вспомнил недавний разговор с Борисом вскоре после прихода в фирму Ирины.
   - Боря, хочу, чтоб ты знал,- сказал он тогда.- Я полностью на твоей стороне. У нас все осуждают Василия за нападки на тебя.

                24
   - Нет никаких нападок,- не согласился тот.- Это обычные рабочие дискуссии. Наша фирма в кризисе, и надо искать пути выхода из ситуации.
   - Если б только фирма, Боря! Если б только фирма! Ты совершенно прав. Кризис. Надо всем вместе навалиться, решать, пыхтеть. А он сводит с тобой личные счёты.
   Младший Абрамов покраснел, решив, что это намёк на Иру, за которой он недавно начал ухаживать.
   - Я не вижу ничего личного. А мои сотрудники, действительно, создали Василию проблемы. И я отвечаю за них.
   - И ничего они не создали!- замахал он, Кротов, руками.- Событие явно раздули. Я лично их понимаю. А вот Васины сотрудники совсем расслабились. Зарплату получают такую же, как и все, а пользы приносят мало. Опять же самый многочисленный отдел. Треть всей фирмы! Их надо всё время держать в напряжении. В случае чего – увольнять. Чтоб боялись. Чтоб ночью засыпали и думали: «Хоть бы меня завтра не выгнали».
   - В его отделе есть недобросовестные работники,- согласился Борис.- И я сам указывал на это брату. Но ты хватил через край. С людьми так нельзя. И ещё у меня к тебе большая просьба: не настраивай моих сотрудников против Василия. Потому что от вражды фирма только проиграет. Хорошо?
   - Конечно, конечно. Я и не настраиваю. Просто поддержал ребят в трудную минуту. Ошиблись. Бывает. Нам надо больше отдыхать, и тогда не будет срывов.
   Он перешёл на шёпот.
   - Предлагаю развлечься на выходных. Есть две весьма симпатичные женщины. Опытные и ласковые. Живут на окраине города. Обе разведены. Соседей, можно сказать, нет. Поехали вечером?
   - Значит, мне две,- улыбнулся Борис,- а ты-то что там будешь делать?
   - Не жадничай, молодой да горячий. Одна – мне, другая – тебе.
   - Ты врёшь. Никакая женщина, даже разведённая, не захочет иметь с тобой дело.
   - Это ещё почему?- удивился Кротов насмешливости Бориса.- Да знаешь, сколько у меня их?
   - Чтоб понравиться женщине,- пояснил тот,- нужно её расхваливать, приукрашивать. А ты из каждого человека умудряешься всю грязь вытащить наружу. И у меня такое ощущение, что ты этими подругами не удружить мне хочешь, а мечтаешь увидеть меня в дерьме.
   Абрамов пристально посмотрел на «сваху» и усмехнулся.
   - Боря, Боря!- возмутился Кротов.- Да мы все в этой фирме в дерьме. И вытаскивать ничего не надо. Интриги, сплетни, соперничество. Помню, как-то нам студентами довелось чистить канализацию. Я тогда сказал, когда вылез из колодца: «Человек – самое омерзительное животное». Поверь мне. Так оно и есть.
   - Но человек – это и произведения искусства, и подвиги

                25
самопожертвования, и любовь…- возразил Борис уже без иронии.
   - Не знаю, не знаю. Потенциально – может быть. Но многие ли  реализуют свой потенциал? Чаще и лучше у человека получается именно мерзость. Сам вокруг посмотри.
   Тут он подумал, что «вокруг» собеседника, в кабинете, только один человек – он, и решил, что разговор лучше закончить.
   Закончилось и воспоминание.
   - Ничего, Боря. Ты ещё увидишь «канализацию». Когда тебя арестуют. Тьфу, нет тропы. Ещё и густой, сухой кустарник. Пройду дальше по гребню – там видно будет.


































                26
                Привал

   Привал те, кто шёл впереди, устроили на плоских тёмно-серых валунах, которые вылезли из земли прямо на тропинке – одни полностью, другие только одной гранью, образовав каменный пол.
   - Всё-таки не удержались от дискуссии на производственные темы?- встретил Ашлемов отставших коллег упрёком.
   - Согласитесь вы, наконец, что об этих самых «перспективах развития» фирмы можно спорить бесконечно,- поддержал его Ившин и тут же вздохнул мечтательно.- Эх, хорошо было бы, если каждый работник у нас ощущал бы себя частью единого, дружного коллектива, уважал коллег и просто радовался жизни.
   И, закрепляя свои слова делом, он погладил мшистый валун, на котором сидел.
   Подошедшая троица опустилась на землю: Абрамовы на камни, Михаил Валентинович сбросил рюкзак прямо на тропу и уселся рядом. Выпили воды, неторопливо осмотрелись. Усталости ещё никто не чувствовал, и потому решили отдыхать не более пяти минут.
   - Люблю природу, но в отпусках ни разу не ходил в горы,- продолжил Ившин тем же тоном и глядя прямо перед собой на пройденный участок, который заставил всех запыхаться и даже взмокнуть.
   - А по-моему, отпуска вообще не нужны. И из рабочего ритма выбивают, и многие проекты приходится переносить.
   - Не могу согласиться,- мягко возразил Борису Геннадий Вячеславович.- Ведь после отпуска будто заново рождаешься. И для работы есть польза: посмотришь на свою деятельность со стороны, спокойно переосмыслишь, выявишь ошибки. Отдыхать полезно…
   - Отдохну на пенсии.
   Ившин засмеялся:
   - Ну-у, в молодости и я так рассуждал. Вы с братом помоложе нас, можете обойтись без отпуска. А мне необходимо восстановление сил. Да и Хозяин наш не только гарантировал отпуска, но и ни разу не возражал, когда кто-то решил отдохнуть в положенный срок.
   - Да, Хозяин заботится о своих сотрудниках,- поддержал его Ашлемов.- И отпуск, и страховки, прибавки к пенсии, бесплатные диспансеризация и курсы повышения… Всё у нас есть.
   Однако Борис не уступал:
   - Отпуска не обязательны. Кто сильно желает, тот может ими пользоваться. И наш Хозяин не только заботливый, но и мудрый: он не заставляет отдыхать тех, кто в этом не нуждается.
   - Коллеги…- лениво вмешался Будилин.- Что вы всё о Хозяине да о

                27
Хозяине?.. Вы его сто лет уже не видели… Он живёт своей жизнью, фирма – своей. Зачем о нём так много говорить?..
   - Надо же: «Зачем говорить»?!- поразился Ившин.- Он столько труда и нервов потратил на фирму! Она стала частью его жизни!
   Все улыбнулись высокопарной фразе, но Василий продолжил её:
   - Он, действительно, заботится о нас, как будто мы его семья: даёт работу, уважает права, хорошо платит. Это и есть доказательство его присутствия. Но плохо не только то, что его отрицают. Плохо и когда его боятся, запугивают им других. Недавно одна из наших женщин говорит мне: «Хозяин должен выгнать такую-то, потому что она сплетничает обо мне, и поставить меня на её место». Представляете: «должен»? Странно требовать от него участия в конфликтах и дрязгах. Наоборот, нам всем можно брать с него пример в том, как он сторонится всего непорядочного и грубого.
   - … Есть ещё большая странность, чем эгоизм,- продолжил старший Абрамов, немного помолчав.- Некоторые забывают, что фирма принадлежит Хозяину, и мы должны уважать его волю. А у нас едва ли не каждый пытается переделать фирму по своему разумению в обход её создателя и владельца. Только и слышишь со всех сторон: «Фирма должна развиваться так-то». Хорошо, будь по-твоему. Только рядом ещё десяток умников со своими «должна». Кто из них прав? А прав тот, кто сумел весь этот механизм организовать и успешно управлять им вот уже пятнадцать лет. Представьте, что бульдозер корчует кусты и подъехал к муравейнику. Но муравьи не заботятся о спасении себя и своего потомства, а затевают спор о том, существует ли бульдозер и, если он существует, что он «должен» делать.
   Все внимательно выслушали Василия и даже помолчали, обдумывая его слова. У каждого было своё мнение, но все поняли и кое-что одинаковое: производственной темы не избежать даже здесь, в лесу.
   - Да-да,- согласно покачал головой Ашлемов.- Насчёт разных нелепых новшеств я с тобой согласен. Вспомните, как недавно ни с того ни с сего многие уверились, что техническое переоснащение фирмы выведет её из кризисного состояния. Были закуплены новейшие компьютеры, принтеры, сканеры и прочее, и прочее. Как будто техника может избавить человека от выполнения обязанностей…
   - Однако нельзя отрицать, что всё это оборудование сильно облегчило нам работу с документацией,- возразил Борис Вадимович.
   - И половина фирмы надела очки!- засмеялся Ившин.
   - Облегчила-то облегчила,- настаивал Ашлемов.- Только я так скажу: некоторые не могут остановиться в погоне за этими облегчениями. Кротов, который активнее других проталкивал идею закупки этой техники как панацею от всех проблем, продолжает убеждать нас, что новое надо менять на новейшее, хорошее на лучшее. Если нам стало удобнее и мы освободились от каких-то забот по части оформления бумаг, то и надо теперь работать лучше. Но этого нет. Ирина моментально напечатывает мне копии и тут же

                28
говорит, что стоило бы купить множительный аппарат такой-то марки. Он, видите ли, делает какие-то дополнительные мелкие операции.
   Все согласно покачали головами, но, несмотря на такую длинную и убедительную тираду коллеги, Борис не соглашался:
   - Нам придётся периодически обновлять все эти аппараты, потому что время не стоит на месте. Погоня за новым – это следствие того, что мир живёт во времени и пространстве.
   - Не в том дело, Боря,- вмешался в спор старший Абрамов.- Я, как и Вениамин, считаю, что сама по себе оргтехника не может вывести нашу фирму из кризиса. Она только помощник человеку. Да, с телефоном мы лучше слышим, на автомобиле быстрее передвигаемся, с компьютером эффективнее мыслим. Но нет аппаратов для совести, доброты, взаимопомощи, сочувствия. Оргтехника, как и техника вообще, касается внешней стороны нашей жизни. Она не сумеет улучшить, преобразить человека, равно как и отношения между людьми. Иной подлец может работать на компьютере лучше порядочного человека и тут же портить настроение всем окружающим своими сплетнями. А без внутреннего улучшения человека движения вперёд не будет ни в нашей фирме, ни вообще… Вон Михаил – молодец,- Василий улыбнулся и кивнул в сторону Будилина.- Пока мы стараемся доказать каждый своё, он отрешился и от плохих эмоций, и от всего на свете.
   Будилин приоткрыл глаза и улыбнулся:
   - В офисе спорите, в тайге спорите… Забрось вас на Луну – и там будете спорить. Ты, Василий Вадимович, рассуждаешь об улучшении человека, а что в нём улучшать – не говоришь… Что он такое – человек?.. Мамин нос… бабушкины глаза… папин характер… Ни в одном человеке нет ничего нового… Человек живёт, умирает, его дети под той же фамилией снова собирают в себя разные… «детали» родственников. И эта совокупность «деталей» словно расплачивается за предков: живёт в той же местности, видит тот же окружающий мир – альпийские луга или африканские джунгли.
   Михаил Валентинович говорил так, словно не доказывал свои слова, а взвешивал их, проверяя на весомость и истинность. Любой знал: возрази ему – он не будет спорить, а, скорее всего, пожмёт плечами.
   - Согласитесь, коллеги,- закивал Ившин,- так и есть.
   Ашлемов усмехнулся: речь Будилина он воспринял как шутку, сказанную серьёзным тоном, лишь бы погасить спор.
   - Да уж, конечно! Наговорил! Если бы природа упростилась до такого калейдоскопа и любой человек не был уникален, в каждом роду повторялось бы семь-восемь типов людей. Я знаю одиннадцать поколений своих предков: все совершенно разные люди… Ну, всё. Заканчиваем планёрку. Пора идти.
   - Вот пришлёт Хозяин нам управляющего вместо себя – и не о чём будет спорить. Наступит тишь да благодать.
   Ившин хотел закончить разговор, но и эти слова нашли своих несогласных.

                29
   - Послушай меня, Геннадий,- возразил Вениамин Иванович.- Хозяину надо было присылать управляющего тогда, когда я вёл борьбу с Языковыми, которые едва не развалили фирму. Но этого не произошло, и мне пришлось уволиться. А теперь он нам не нужен.
   - Опять: «Хозяин должен»?- засмеялся Василий.- У нас не Хозяин, а бюро по выполнению прихотей и сбору упрёков.
   Все встали, начали укреплять на спинах рюкзаки, а Борис, ни на кого не глядя, будто обращаясь больше к лесу, чем к сослуживцам, сказал со вздохом:
   - Если наши дела и дальше пойдут так плохо, то фирма станет на грань разорения. Тогда, действительно, понадобится кризисный управляющий.
   - Ну, я не против,- весело согласился Ившин.- Если этот человек будет уважать всех сотрудников и не посчитает нас неудачниками в бизнесе, то он сможет сплотить коллектив.
   - Только нельзя без решения Хозяина назначать себя таким управляющим.
   Этот намёк Бориса Абрамова то ли на старшего брата, то ли на Вениамина Ивановича не позволил привалу закончиться мирно, и коллеги двинулись дальше – и недовольные друг другом из-за разногласий по всему, о чём бы ни заговорили; и недовольные собой, потому что никого не удалось убедить в том, в чём уверен сам; и – некоторые – ещё и недовольные своим Хозяином, которого, в общем-то, уважали, но почти не понимали…























                30
                Подъём

   Подъём становился то более крутым, то более пологим. Так и мысли пятерых мужчин, восходивших на гору… Взяв в руки сухие палки, чтобы легче было идти, цепляясь за деревья и ветки кустов, они совсем перестали разговаривать, шумно выдыхали и приостанавливались иногда, чтобы отдышаться.
   Часто бывает, что человек находится в одном месте, а мысли его – совсем в другом, и ещё вопрос, где же он присутствует по-настоящему. Вот и наши герои. Вроде бы двигались по тропе, шумели так, что большехвостый бурундук, спрыгнувший было на землю поживиться чем-нибудь, испуганно рванул обратно на дерево, однако и засомневаешься, что они шли здесь, по тропе, взбирались на эту высокую сопку, ибо ни один из пятерых не обращал внимания на красоту вокруг, на то, как светятся изнутри, без помощи солнца, нежно-розовые листики низеньких кустов, зелёные и жёлтые гирлянды дубовой листвы, тёмно-густые ветки елей и сосен. На то, что лес вокруг вдруг резко поделился надвое – на левую, берёзово-осиновую, светлую сторону и на правую, тёмную, густо поросшую дубняком, где листья только начали поддаваться осеннему тлению. Они не видели даже забегающей на самую тропу юной сосновой поросли, которая, казалось, у любого человека должна была вызывать только одно желание – наклониться и приласкать её. Нет, ничего этого они не видели.
   Так может, умы наших путников с посохами в руках и котомками за плечами захватили чистые и прекрасные мысли, столь же прекрасные и чистые, как глубокий воздух вокруг, такой бодрящий и насыщенный миллионами запахов увядания? Нет. Природа была чище и безмятежней, чем мысли пятерых сотрудников фирмы с необычным названием «Земля обетованная».
   О чём думали ушедшие вперёд Ившин и Ашлемов – сказать трудно. Их спины едва заметно мелькали вдалеке и вверху, и, если судить по жестам, они опять что-то бурно обсуждали.
   Будилин снова шёл третьим, и мысли его были противоречивы. Сначала он подумал о том, что весь этот поход затеян Хозяином, чтобы помирить братьев  Абрамовых. Потом порадовался тому, что его конфликт с Куниным, оттягавшим у его отдела целый стол с компьютером, Хозяин не считает значительным, иначе Кунин  шёл бы вместе со всеми. А вспомнив о сослуживце и ссоре с ним, соотнеся её с враждой Василия и Бориса, Будилин устыдился своей злости и раздражительности, которые проявил в истории с дурацким столом. «Что тут думать? Заговорю с ним первым, и помиримся»,- решил Михаил Валентинович и, ухватившись своей пухлой рукой за тонкую липу, подтолкнул себя на метр вперёд.

                31
   Братья по-прежнему замыкали группу, только не разговаривали. И без слов трудно было держать дыхание. Но они шли рядом, слышали друг друга, даже опустив головы к тропе, и думали друг о друге. Василию почему-то вспомнилось, как долго его младший брат не мог научиться читать, но как быстро усваивал со слов старшего всё остальное. Своё детство проходит быстро, а чужое тем более – в каких-нибудь двух-трёх событиях и всё. И вот уже в памяти всплывает картина, как Борис возвращается из армии. Василий сразу заметил перемены, которые произошли с братом за годы службы. Он стал грубее, жёстче к людям, оправдывал насилие, чего прежде никогда не случалось. В фирме давно были проблемы с одним нерадивым сотрудником, которого однако жалели. Борис же, едва приступил к работе, более других поспособствовал его увольнению, а потом вдруг завёл роман с женой неудачника. Впрочем он уверял , что они собираются жениться после её развода. Всё это вспомнилось Василию Вадимовичу не потому, что он чувствовал раздражение на брата. Совсем наоборот. Ему пришла в голову мысль, что в более молодые годы он и сам иной раз поступал так, как Борис сейчас. К примеру, ещё каких-нибудь четыре года назад он довольно жёстко боролся за дисциплину в фирме. Из-за этого, кстати, уволилась одна дама из его отдела. Она вдруг фанатично увлеклась магией и всяким сектанством, прогуливала рабочие дни и, хотя ушла по собственному желанию, возможно, при более терпимом начальнике осталась бы на своём месте. А потом судьба будто решила испытать самого Василия. В 2005-м он около полугода опасно болел, отдел перешёл к Борису (и больше не вернулся к Абрамову-старшему), а после его выздоровления среди оставшихся в подчинении Василия Вадимовича сотрудников начались такие конфликты, что дошло до попытки одного из них вытеснить своего шефа и заменить собой. И, как сейчас Борис, который развил бурную деятельность, пышет идеями, вовлекает в круговорот своих преобразований людей из других отделов, не стесняясь переманивать их к себе, так и Василий тогда, после болезни, быстро заставил обленившихся подчинённых добросовестно работать, открыл в фирме новое направление, ставшее ещё одним самостоятельным отделом, перевёл туда несколько работников, трудившихся до того у Ившина и Будилина.
   Василий вдруг так ясно увидел в себе самом своего брата, что даже остановился, поражённый открытием, потом посмотрел назад и, увидев русую, чуть ли не каштановую голову Бориса, улыбнулся своей особой, ласковой и немного грустной улыбкой.
   Знал бы он, какую добрую услугу оказала ему эта улыбка. Борис Вадимович, подотстав от коллег, как раз хорошенько обдумал свой последний конфликт со старшим братом и просчитал, что как минимум дважды Кротов оболгал перед ним Василия,  ведь тот, не требуя наказания для подчинённых Бориса, испортивших важную компьютерную программу, проявил снисхождение, а не злорадство. «Эти два дурака ещё и не такого

                32
натворят»,- слова не Васины, а самого Кротова»,- решил Борис, подняв голову и встретившись с братом глазами.
   - Ты почему остановился?
   - Ребята отдыхают на камнях.
   - Опять на тропе камни?.. Нет, отдышаться не помешает. Сегодня нам некуда торопиться.
   Когда они подошли к месту, где большие тёмные валуны преграждали путь и резко обрывались справа, образуя маленькую нишу, Ившин, Ашлемов и Будилин уже сняли рюкзаки, пили воду, а Вениамин Иванович жевал бутерброд.
   - Посмотрите, сколько элеутерококка вокруг!- сказал он.- Между прочим, очень целебное растение… хотя и колючее.
   - Дальше тропа пошире. И камни на ней, словно ступеньки,- весело прибавил Ившин и, задавая разговору тон легковесности, спросил:
   - Ну, как , Михаил, всё ещё жалеешь, что пошёл на гору?
   - Конечно, лучше взбираться на гору, чем…
   - Под гору!- пошутили над ним.
   -… Чем жить так, как мы все живём в городе,- спокойно поправил Будилин.- Пять дней трудимся, трудимся, суетимся, нервничаем, урывками едим… А потом два дня прожигаем время и на всякую ерунду тратим с таким трудом заработанные средства… Я говорю не о присутствующих. Но – ясненько – западная схема жизни пять плюс два утвердилась и у нас, в России…
   - Да-да, жизнь стала странной,- согласился Ашлемов.- Многие радости исчезли, потому что стали доступными. Помню, в детстве отец принесёт новогодний профсоюзный подарок, которого ждёшь целый год, который, собственно, и есть праздник, и уже на целую неделю хорошее настроение. Самым чудесным в детстве было засыпать в предвкушении чего-нибудь: подарка, поездки куда-то. А у нынешних детей есть такие радости?
   - Моему младшему сыну,- тоном согласия сказал Василий,- на Новый год мы с женой купили большой и дорогой подарок. Бабушки и дедушки тоже подарили. Тётки, дядьки, двоюродные – все что-нибудь преподнесли. Какая у него радость? Просто: грузовик игрушек и конфет. А у нас в детстве? Именно так, как говорит Вениамин. Бывало, повешу я на ёлку с десяток конфет на ниточках и ем по одной в день. А теперь дочка хочет мобильник на день рождения и всем говорит об этом. Наверное, надарим три.
   - Значит, нельзя назначать вам такие высокие зарплаты,- усмехнулся Борис,- а то исчезнет стимул хорошо работать…
   - Это не выход,- возразил Василий, устраиваясь поудобнее на большом плоском камне.-Нникто из нас в советскую нищету с её мелкими радостями не вернётся. Дело в другом. Горизонты раздвинулись, возможности увеличились, а желания остались маленькими: поесть, выпить, развлечься. Люди не увеличились, люди остались мелкими. Если дать миллион долларов

                33
какому-нибудь нищему, он не станет счастливым. Объестся, накупит одежды, машин, может, съездит в Париж и в Антарктиду, и на этом его фантазия исчерпается, утолённые желания погаснут. Да что нищий. На моих глазах в последние годы десятка два знакомых людей сильно разбогатели. Но ни один из них не стал счастливее. Живёт или так же, или хуже. И чем больше у людей становится денег, тем они становятся подлее. Поэтому мы и вспоминаем советские времена с ностальгией. Искушений было меньше и возможностей продать совесть тоже, оттого многие свою подлость хранили где-то в глубине и не проявляли. Хорошо, если человек займётся благотворительностью, как известный вам Александр Иванович. Или, как Нестеренко, выкупит землю и отдаст монастырю. Хорошо, если человек возмечтает стать президентом, займётся политикой и потратит на несбыточное всю оставшуюся жизнь. Но большинство, действительно, живёт по Мишиной схеме 5+2. Пять дней вкалывает, не жалея здоровья, и два дня глупо растрачивает заработанное. Получается полная бессмыслица.
   Все помолчали, обдумывая категоричные слова Василия, а он покачал головой и прибавил, доставая воду:    
   - Смотрю я на эту громадину, и чем ближе к вершине, тем лучше ощущаю мелкую суетность нашей жизни. Именно так: 5+2.
   Пауза длилась минуты три. Спутники ждали друг от друга слова «вперёд» и – оставались на месте.
   - А согласитесь, ребята, все наши проблемы от того, что там, внизу, у нас нет горы,- возобновил разговор Ившин.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Нет горы как ориентира. Когда впереди высокая цель, жизнь не может быть мелкой.
   - Звучит поэтично!- засмеялся Ашлемов.- Но что ты подразумеваешь под высокой целью? Полёт в космос?
   - Разное, Веня, разное. Для кого-то большая и благополучная семья – и есть смысл жизни. Правда, дети вырастают, начинают свою жизнь, и опека родителей подчас им только мешает… Есть люди, которые сосредотачиваются на работе. Хорошо, если она творческая. А если это простое передвижение бумаг по столу, стоит ли ей посвящать жизнь?.. Искусство – сочинение музыки, рисование, какой-нибудь дизайн – это прекрасно, но вряд ли может охватить всю жизнь. Ведь есть ещё огромный мир вокруг, и отгораживаться от него – значит, сужать этот мир.
- Вечно ты всё запутаешь!- сказал в сердцах Вениамин, и все засмеялись. - Говоришь об ориентирах и сам же отвергаешь те, которые понятны большинству, то есть семью, работу, творчество…
   Геннадий Вячеславович нисколько не смутился:
   - А вот и не отвергаю. Но, наверное, лучше, когда всё, что мы ценим, помещено в какую-то… систему координат. Когда эти цели оправданы, сгармонизированны, когда они не выстраиваются по принципу «5+2», по

                34
которому мы крутимся, как белка в колесе, всю жизнь.
   - Внеси ясность, наконец.
   - В этот хмурый день!
   Все снова посмеялись и встали со своих мест.
   - Да объясни же, где та «гора»,- настаивал Ашлемов,- на которую я должен ориентироваться? Которая вмещала бы и любимых людей, и работу, и увлечения, и мою машину, и именины детей, и любимое время года? Которая давала бы уверенность, что я живу не зря, не ради того, чтоб в пятницу попить пива с приятелями, а в субботу поваляться на диване перед телевизором?
   - Не объясню!- и Геннадий даже напел какую-то песенку, словно поддразнивая сослуживца.
   - Тогда зачем все эти заумные рассуждения?
   - Но ты же задумался. Разве этого мало? Говорят, красивая мысль мертвеет при формулировании. Так что подымись на сопочку, получи удовольствие от общения с природой – и что-то откроешь для себя.
   - Одно он откроет точно,- улыбнулся Василий.- Что от пива болит печень и отвисает животик…
   - И это тоже… Нет, дорогой мой, я не найду тебе твой ориентир. Ищи сам. Да у нас с вами и Хозяин такой, что с него во всём можно  брать пример.
   - Это правильно, коллеги,- словно подводя итог разговора, медленно и веско сказал Будилин, который внимательно слушал развитие своей мысли другими.- Это правильно… Без ориентира не обойтись. Не берусь сказать, каким он должен быть, но точно знаю, чего надо опасаться при его выборе больше всего… Что тут мудрить? Главный враг человека – суета. Су-е-та… Вот вы только что советское прошлое вспомнили. Сколько времени, сил тратили мы на суетливый, многочасовой поиск товаров, на которые тогда был тотальный дефицит!.. Теперь, казалось бы, развернулись на 180%. Теперь у нас капитализм и всё есть… Но правит-то опять суета. Мы жадно копим товары, всё время желаем чего-то ещё, и предела у этой погони нет…Вот вам и «Чёрный квадрат». Пошёл в одном направлении – чёрное, развернулся обратно – тоже чёрное… Хоть тысячу лет ходи по периметру и меняй направление, а из черноты не выйдешь. Почему?
   Никто не ответил на риторический вопрос Михаила Валентиновича, да ему это и не нужно было. Философствуя, он не смотрел никому в глаза, даже опустил своё лицо к земле и всё никак не мог попасть левой рукой в лямку рюкзака.
   - Ясненько, что эта чернота квадрата – в душе… Ты говоришь: ориентир. Да можно сколько угодно поставить впереди себя прекрасных ориентиров, но, если душа не тянется к ним, движения не будет… Главное – не «гора»… Человека может вести вперёд только внутренний свет…
   Будилин, наконец, надел свой рюкзак, и они неторопливо тронулись в путь. А сам Михаил Валентинович чуть поотстал и, вынув из кармана платок,

                35
привязал его к ветке. «Видел по телевизору, что так делают. А зачем – не запомнил…- усмехнулся он про себя.- Да что там гадать. Будет отметкой, что треть пути я уже прошёл…»









































                36
                Бессмыслица

   Бессмыслица многих собственных слов и дел вдруг открылась Борису Вадимовичу. В фирме он целыми днями говорил, писал, звонил,  приказывал, спорил и убеждал, целыми днями решал проблемы, гасил конфликты среди сотрудников, обходил острые углы, иногда срывался. И порой, доведённый до предела своих душевных сил, он просто ссылался на Хозяина и указывал что-то сделать от его имени. Распоряжения Хозяина, к счастью, не оспаривались.
   Борис шёл по тропе, смотрел на большие камни слева от неё, которые красиво выглядывали из земли, и думал, что значительная часть его деятельности, сказанного и сделанного, не имела никаких последствий и, следовательно, была совершенно бессмысленна – и потому, что он сам не успевал хорошо подумать, прежде чем сделать, и потому, что даже правильные слова не каждый признает правильными, так как поймёт их по-своему и выполнит распоряжение на свой лад. Вон Вениамин, наверное, до сих пор обижается за грубые слова, сказанные им, Борисом, когда тот хоронил родственников. Это потом уже он понял, что больно ранил человека, который ни разу не уходил на больничный и, как говорят, от основания фирмы не был ни в одном отпуске. А Борис фактически назвал его прогульщиком. И получилось, что один обиделся, а другой постеснялся извиниться: вдруг подумает, что он извиняется из-за Иры, чтобы Ашлемов не мешал их отношениям. Так ненужная гордость построила стену между коллегами, которые более остальных должны были общаться по работе.
   - А согласись, Борис,- сказал вдруг Василий таким тоном, будто слышал мысли идущего рядом брата,- в нашей фирме главный источник суеты – Кротов. Это не человек, а настоящая юла. Мне всегда кажется, что он не один, что его – несколько. Целыми днями снуёт по офису, сплетничает, стравливает и рядовых сотрудников, и руководителей отделов, подбивает на всякие недобрые дела, рассказывает всем какие-то пошлые истории…
   Последние слова заставили Бориса покраснеть: он вспомнил сразу несколько случаев, когда Кротов подталкивал его выступить против старшего брата, отомстить тому за что-нибудь, когда натравливал на Вениамина, а ещё пустил по фирме слух, будто Боря – сердцеед и гуляка. «И ведь я несколько раз повёлся на эту бесовщину»,- подумал он, не ответив Василию.
   - И вот что интересно,- продолжал тот своим мягким до ласкового голосом, в котором иногда вдруг проскальзывали холодные, как металл на морозе, нотки.- Все знают, что он подлец, что врёт безбожно, и все его слушают. Но ничего странного в этом нет. Он чем-то похож на телешоу или сериал. Все знают, что это пошлость, все друг другу говорят: «Такая муть!», а смотрят. И

                37
телевидение, и Кротов  затрагивают нечто такое, что людям тайно нравится. Скандалы и ссоры, неудачи других, грязь в отношениях… Кротова гонят изо всех отделов, но выслушивают. Потом говорят: «Какая гадость» и – передают сплетню дальше. Но это ещё полбеды. Он умудряется поймать на свою удочку в любом случае, даже если ему не верить. Этой постоянной гадкой болтовнёй он отвлекает нас от нормальных, приличных и чистых мыслей. Когда смотришь детектив, кажется, что весь мир состоит из бандитов и продажных милиционеров. Посмотришь телеигру – поверишь, что можно не работать, а только выигрывать и выигрывать. А послушаешь Кротова – всё время разговора с ним и ещё долго после него ни одной доброй мысли в голове не промелькнёт. Он всё вытесняет. Вот он кто такой – вытеснитель. Или заменитель. Нормального на низкое, красивого на грязное. С ним сам становишься кротом, уходишь в землю. А при нынешнем темпе жизни, недостатке свободного времени каждая потраченная на глупые разговоры минута – уже невосполнимая потеря. Просто обворовываешь себя.
   - Это точно: Кротов отвлекает,- согласился Борис.- Ты вспомни, как он надоедал всем с этим… нетрадиционным мужчиной. И говорил Кротов в целом-то правильные слова, с которыми трудно не согласиться. Например, что в передовой фирме должны быть комфортные условия для работы каждого сотрудника. Но в реальности вышло обратное. Сначала мы потеснились и выделили гею отдельный кабинет. Так как он отказывался выполнять трудовые обязанности рядом с представителями сексуального большинства. Затем позволили ему уходить с работы в какие-то их особые праздники. А закончилась эта история тем, что он привёл себе подобных прямо в фирму,  устроил содом и гоморру, ужасно оскандалился и уволился по собственному желанию. И то благодаря нашей с тобой твёрдости.
   - А у Кротова всегда так: носится с кем-нибудь или с чем-нибудь, всех переполошит, отвлечёт от работы, а сам – в кусты. Помнишь ту горе-сотрудницу в твоём отделе, которая беспрерывно  всех упрекала,скандалила, твердила о том, что все перед нею виноваты? Особенно доставалось тем, кто на тот момент имел личный автомобиль и приезжал на нём на работу. Все они были виноваты, что у скандалистки нет машины. Кротов рьяно поддерживал всякую её претензию, бродил по отделам и взывал к жалости и сочувствию по отношению к «обиженной».
   - И это несмотря на то, что он сам без конца меняет машины.
   - Да, купит, неделю радуется, потом начинает вслух мечтать о другой модели.
   - Он около полугода рассказывал всем сотрудникам, какой хочет мотоцикл. Наконец, купил – именно такой – и тут же начал мечтать вслух о квадроцикле.
   - Точно. У меня такое впечатление, что он молится на все эти авто- и мото-
   Они приостановились, дожидаясь других. В этом месте тропа снова пробивалась сквозь россыпь камней – уже третью, если считать снизу, и

                38
взгляды братьев сошлись на одном из валунов в попытке разобрать надпись краской – что-то вроде общеизвестной «Здесь был…»
   Подошли Будилин, Ашлемов, Ившин.
   - О чём это вы так громко спорили?- спросил Вениамин.
   - Ну, рванули! Мы за вами еле поспеваем!
   Ившин почти крикнул и – таким нарочито серьёзным тоном, что было ясно: он просто хочет сказать приятное братьям, которые наконец-то мирно разговорились друг с другом. Геннадий вполне мог бы идти вровень с ними, но отстал шагов на пять, чтобы не мешать беседе.
   - Мы говорили о Кротове,- ответил Василий,- о его таланте находить в каждом человеке самое гадкое.
   - Да, бывает у него такое! Сначала он начинает поддакивать тебе, а потом перевернёт разговор по-своему. Сколько раз он сталкивал меня… да хотя бы с вами. «Ты старейший руководитель отдела в фирме, самый опытный…» Да-да, так и говорил. А через пять минут начинаешь понимать: хочет с кем-то поссорить, на кого-то натравливает. Чаще на Бориса…
   Вениамин едва остановил себя: он чуть не сказал то, что Кротов не раз повторял ему. Главный склочник фирмы постоянно твердил, что братья Абрамовы враждуют и разрушают бизнес и он, Ашлемов, должен взять всё руководство на себя. Говорить такое вслух не стоило, и он закончил поговоркой:
   - В общем, начнёт гладью, а закончит гадью.
   - Именно так,- согласился Василий: предложение уволить Бориса или хотя бы сократить его отдел он слышал от Кротова десятки раз, и всегда этому сопутствовали многочисленные и убедительнейшие аргументы.
   - Дёрнул меня нечистый как-то сказать в его присутствии, что я не хочу машины, не хочу всех этих новомодных электроштучек… и вообще, равнодушен к вещам и всякой престижности. Я-то, конечно, говорил только о себе… а он теперь без конца прибегает и охаивает каждого, кто купил новый мобильник или костюм. Представляете: считает меня недоброжелательным человеком.
   Будилин даже развёл руками от досады.
   - Не считает, Миша,- успокоил своего двоюродного брата Ившин.- Просто наш Кротов постоянно ищет продолжателей своих сплетен. Со мной он тоже много говорит, и никогда не знаешь, какой он потом сделает вывод.
   - Как же не считает, если идёт именно ко мне с такой гадостью!
   - Миша Валентинович,- улыбнулся Василий вместе со всеми искренности возмущения коллеги,- да он ко всем идёт с гадостью. Но вот самая большая гадость получается тогда, когда ему удаётся повлиять на всю фирму. Вспомните, что произошло, когда Борис предложил украсить наши помещения цветочными горшками, а я – включать в обеденный перерыв классическую музыку. Кротов подхватил идеи и вывернул их наизнанку. Половина его цветов – это какие-то скелеты без листьев с тяжёлым запахом.

                39
Вместо классики у нас звучит что-то однообразное и монотонное. Он, видите ли, провёл опрос, и большинство сотрудников выбрало такую музыку.
   - Точно, как сейчас перед разными выборами делают соцопросы: вы за кандидата власти или за кандидата-преступника? Вариантов нет.
   - Именно так он и сделал, пока мы с вами были заняты другими делами. И ещё к тому же. Когда решили повесить красивые репродукции или фотопейзажи, он убедил всех, что самое лучшее и модное – это кубизм. Когда решили разнообразить жизнь фирмы творчеством, он стал убеждать, что делать это лучше всего в виде конкурсов и с призами. В результате творчество превратилось в зависть, и на форуме наших рассказов и стихов половина отзывов недоброжелательная до грубости. Вышло, что все эти задумки не улучшили психологический климат в фирме, а сделали хуже…Правда, кое-кто увлёкся сочинительством, а некоторые – коллекционированием.
   - Люди даже стали ездить во Владивосток на концерты разных московских гастролёров.
   - Василий кивнул:
   - Я тоже езжу. Но суть в другом. Даже без вмешательства Кротова искусство не сильно подействовало бы на нас и наших сослуживцев. Настоящее искусство – это поиск красоты в человеке и природе, поиск… я бы сказал так: «следов» Божественного, идеального на земле. Оно не может преобразить всех людей, сделать их лучше, оно лишь для некоторых может стать мостиком в высший мир. Тех некоторых, у кого уже есть в душе этот «след», искорка. Есть, но находится в состоянии сна. Помните пушкинских Моцарта и Сальери? Одного  искусство одухотворяло, потому что высший дух в нём уже был, а на другого никак не влияло: камень не оживишь.
   - А как ты, Василий, определяешь, что является настоящим искусством, что ненастоящим?- спросил Борис.
   - Очень просто,- ответил за друга Ашлемов.- вот послушай. С древних времён искусство – это выявление прекрасного. Находит художник прекрасное в обыденном – значит, настоящее искусство. А самый большой художник – тот, кто сумел глубже всех опуститься в ад жизни и найти прекрасное даже там. Потому что и из ада нужно возвращать души к свету.
   И тут произошло то, чего присутствующие руководители отделов не видели уже около полугода: младший Абрамов, увлёкшись разговором, прямо обратился к Вениамину, будто и не было между ними конфликтов, обид и – главное – Ирины Салимовой, племянницы одного и дамы сердца другого.
   - Ты имеешь в виду Достоевского?- просто спросил Борис.
   - Не только,- даже не заметив ничего неожиданного, ответил Ашлемов.
   Зато заметили и улыбнулись старший Абрамов, Ившин и Будилин.
   - Не только. Я уверен: таких писателей много. А вот в новомодных романчиках и «суперфильмах» (сказал он презрительно) я выхода к

                40
прекрасному не вижу. Значит, не искусство. Просто – ре-мес-ло. Поиск…
   - Шерше ля деньги!- подсказал Ившин.
   - Да, точно. Изделие, завёрнутое в красивую, яркую обёртку, отрекламленное до посинения, но – вредное для организма.
   - Так и есть,- согласился Василий, вставая.- И раз сегодня Кротов не с нами, продолжаем идти вверх.
   - Идём!
   - Да, хватит отдыхать.
   - Идёмте,- подхватил и Борис Вадимович, и его чёрные глаза вдруг заблестели воодушевлением.- Я читал, что камни могут впитывать мысли людей, которые на них сидели. Так что вот эти камни, наслушавшись нас, станут самыми умными на всей сопке…
   Все засмеялись, а разговор продолжил Будилин, который всегда до конца выслушивал других, никогда не перебивал и не испытывал нетерпения и жажды высказаться во что бы то ни стало. Михаил Валентинович здорово удивился бы, если б узнал, что Кротов часто обращается к нему именно по этим причинам, тогда как другие гонят сплетника уже с порога.



























                41
                Незадача

   - Незадача! На склоне огромной сопки стоит маленькая сопочка. Как бородавка на теле кита. Поднимаюсь на неё. Ищу тропу. Продираюсь сквозь густой кустарник. Трачу уйму времени. И оказываюсь на вершине какого-то нароста. На вершинке. Но где же тропа? Я ведь слышал, как Вениамин говорил остальным: «Тропа идёт по гребню». Где он? Так. Зато отсюда видна главная вершина. Пойду прямо на неё. Где-то ведь пересекусь с «экскурсантами».
   Кротов зашагал быстрее и вспомнил, как неделю назад застал Иру за сборами домой – за час до окончания рабочего дня.
   - Что это ты ходишь – глаза в пол?- приостановилась она, несколько растерявшись.- Камни ищешь?
   - Просто хотел повидаться с самой привлекательной девушкой на свете,- заговорщически  прошипел он с середины кабинета.
   - Да тебе хоть привлекательная, хоть какая – ты ведь никогда не женишься, потому что ненавидишь семейную жизнь. Сам же говорил, что ни одна женщина не ступала за калитку твоего двора.
   - А ты, Ирэн, никак собралась домой?- перевёл он разговор.- Это правильно. Зачем высиживать время? Хозяин так вообще здесь не бывает. Может, его и вовсе не существует в природе. Вот и Василий Вадимович того же мнения.
   Он с улыбкой повернулся к вошедшему в секретарскую старшему Абрамову.
   - Смотря что ты говоришь,- сказал тот, уловив удивление на Ирином лице.
   - Я говорю,- тем же тоном продолжил Кротов,- что для фирмы настали трудные времена. Но мы-то не должны меняться в худшую сторону. Наоборот. Надо лучше относиться друг к другу. Надо старательнее работать. Нарушения дисциплины сейчас – как предательство.
   Он нарочито строго посмотрел на Иру, подошёл к её столу и начал поднимать  и класть обратно карандаши и ножницы.
   - И уж тем более не стоит предаваться унынию. Да, Хозяина нет с нами рядом. Приходится выкручиваться самим. Но так уже бывало. И ничего. Не разорились до сих пор. Работаем, зарабатываем. В фирме достаточно толковых руководителей, чтоб заменить Хозяина в трудное время…
   - Похоже, ты у нас самый храбрый?- Ира вернулась за свой стол, передумав убегать с работы.- Все Хозяина побаиваются, а ты нет.
   - Он больше всех боится,- возразил Абрамов.- Потому что не понимает его и не знает, чего ждать в будущем. Вдруг тот возьмёт и перетрясёт всю фирму, оставит самых порядочных и толковых сотрудников. Поэтому наш храбрый соратник на всякий случай пригрозил своему руководителю отдела,

                42
что «настучит» не него Хозяину.
   Ира посмотрела удивлённо.
   - Да,- не покраснев, подтвердил Кротов,- я прямо ему всё сказал. Хотя и лицо подчинённое. Нельзя так работать, как он. Нельзя расслабляться. Сейчас конкуренты воспользуются любой нашей оплошностью. И утопят. Вся фирма погибнет…
   Он остановился: запыхался при быстром спуске, и, отдыхая, опёрся на молодой кедр. Маленький «нарост», на который, впрочем, ушло не менее получаса, закончился, и предстояло вновь идти и идти вверх. Всё те же высоченные толстые деревья, иные засохшие, похожие на скелеты великанов; колючие стебли элеутерококка; валуны, выглядывающие из земли…
   Разговор тогда прервался: зашёл Борис. Иру явно смутило то, что он застал её за болтовнёй с двумя мужчинами, с одним из которых, родным братом, у Бориса случались постоянные трения по работе, а с другим были просто плохие отношения после того, как тот выставил младшего Абрамова перед всеми женщинами фирмы этаким Лавеласом, покорившим нежные сердца половины Спасска. Ира встала, завозилась у принтера.
   - А в чёрном она ещё соблазнительнее,- продолжилось воспоминание Кротова.- Впервые пришла в юбке. Да! Ведь у неё был день рождения. Я и не поздравил. А, ерунда. Она стояла ко мне боком. Бёдра – как выточенные. Такие бывают у женщин развившихся, но ещё не рожавших. Высокая грудь. Очень привлекательные голени. Шея белая, нежная, слегка прикрытая волосами. С родинкой на самом подходящем месте. О-о, если б я написал книгу о том, как такую девушку раздевают, верно, многие из вас, человечишек, купили бы такую книжонку втридорога. И прочитали бы не один раз. И посмаковали. Все вы рабы своих животных инстинктов. По религиозным праздникам притворяетесь другими и – снова в стаю. В борьбу за самок. Без эротики вас ни книга, ни фильм не устраивают… Так. Отдохнул – вперёд. А то придётся догонять, а не делать засаду.
   - Раз вы здесь собрались, послушайте, что я предлагаю,- заговорил он уже в присутствии Бориса, поглядывая на Иру так, будто вызволил её из затруднительного положения.- Я уверен, что проблемы нашей фирмы не в ней самой. Проблемы – извне. Они – в конкурентах. Ведь до этого года всё было нормально. С 93-го. Пятнадцать лет уже. Никогда на грани банкротства не оказывались. Ну, поссорились недавно Будилин и Кунин – это же ерунда. Вместе спортом занимаются. На том, наверное, и повздорили.
   Братья задумчиво стояли, не говоря ни слова, верно, думая о своём, и его понесло.
   - В фирме у нас и так всё нормально. Проблема в конкурентах. Мы всё в честность играемся, а они нас давят. И задавят. Потому что о честности не думают. Борьба, хоть и конкурентная,- всё равно борьба. Кто в ней преуспевает, тот и победил. А прогорим – и сами пострадаем, и семьи без

                43
средств останутся. Прежде всего надо бороться за клиентов. Уговаривать. Запугивать. Объявлять услуги конкурентов некачественными. Можно раздобыть сведения об их промахах – и раздуть, растрезвонить. Далее – власть. Не проблема навести на наших врагов пару-тройку лишних проверок. Да я таких жалобщиков найду! Старушек, ветеранов труда!..
   - Я вспомнил!- вдруг встрепенулся Борис Вадимович.- Я вспомнил,наконец, где уже слышал это. А точнее, видел. Неделю назад кто-то притащил в фирму компьютерную игру, стратегию. И там надо было создавать фирму, набирать сотрудников, находить сырьё, рынки сбыта и- подавлять конкурентов. Вот откуда идёт эта ахинея.
   - Да, я слышала разговор наших девчонок об этой игре,- подтвердила Ира.
   - Так что же?!- возразил Кротов.- Пусть хоть игра научит нас выживанию. В бизнесе – как в джунглях.
   - Поэтому ты бегаешь из фирмы в фирму,- усмехнулся Борис.- И больше года нигде не задерживаешься.
   - И у нас так же,- согласился с братом Василий.- То у меня в отделе работал, то уволился и вернулся уже в рекламный.
   Кротов опять остановился отдохнуть у дерева и, тряхнув головой, выбросил из воспоминаний и обоих братьев, и насмешливо улыбавшуюся Иру.
   - Ничего, Боря, ничего. Сегодня у меня другая стратегия. Захочу – и станешь ты преступником. Убийцей. Небось, на суде на Иру и глаз не поднимешь. Да она вообще не придёт. Отговорю. Впрочем, я ещё не решил, кто из вас будет убийцей: ты или Вася,- он подёргал плечами, которые уже чувствительно оттягивал рюкзак.- Могу из этого пистолета стрельнуть и подбросить. Тогда Вася – труп, а Боря – в тюрьму. Могу другой пистолет достать. С отпечатками пальцев Василия Вадимовича. Тогда Боря – труп, а Вася – убивец. Всё в моей власти. А могу два раза стрельнуть – и будет два трупа. Снимут отпечатки пальцев: братья убили друг друга. Вот дела! Какие злодеи! Пожалуй, этот вариант – самый интересный. Вениамин Иванович уволится. От горя. Братья – всё-таки его дальние родственники. Я фактически встану во главе фирмы. Переименую её, наконец. Хозяин, верно, и при таких событиях не появится. Ира скоро успокоится: женщины долго не горюют. И тогда настоящий хозяин – я. Никто не посмеет помешать. Ира – моя.
   Он вспомнил, как в 1998-м, когда Василий только пришёл в фирму, а до Бориного прихода оставалось ещё целых три года, он уже выкинул такую шутку со старшим из братьев. Тот, вместо того, чтобы выбросить в урну какие-то свои исписанные бумажки, взял и сжёг их. Но вдруг исчезли важные документы, и вскоре все узнали, что они сгорели в кабинете Абрамова.
   - Только я знаю, куда исчезли документы. Десять лет прошло, а тайна не раскрыта. Тогда ты, Василий Вадимович, удержался, не вылетел с работы стараниями Языковых. Тогда я просто стоял и глядел, как ты краснеешь и бледнеешь. Но сейчас другое дело. Другая стратегия. Надоели вы мне оба.

                44
Слишком влиятельными стали. И дело не только в Ире. Дело в другом. Многие в фирме слушают Василия. Многие – Бориса. И пока те говорят разное – ещё ничего. Но могут и спеться. Этого я не допущу. А потом и всякими Будилиными, Ившиными и прочими займусь.








































                45
                Абстракции

   - Абстракции, которые висят в нашей фирме,- мёртвые картины. Наверное, даже в этом направлении искусства Кротов выбрал худшее… Хотя уверял всех, что нашёл самое модное…
   Тропа пошла почти горизонтально, стала более светлой благодаря безлистым берёзкам слева, и Будилин мог говорить свободно, без одышки.
   - И не просто мёртвые, это… выпендрёж. Конечно, производят впечатление. Но не производят мыслей. А после впечатления – пустота. Внутренней работы нет… Если и попытаешься поразмышлять, найти какое-то отражение жизненного, то получается только хаос в голове… Мысли, чувства, заботы, смысл – ты весь исчезаешь…Весь…
   Что тут думать? Абстракция – это тупик искусства. Надо вернуться к концу хiх века и оттуда начинать поиск более глубокого постижения жизни. Искусство без жизни мертво. Абстрагирование может быть художественным приёмом, но не всем искусством… Модерн решил, что средства реализма исчерпаны. Но разве исчерпана жизнь? Или она стала другой?.. При всех технических достижениях внутренний мир человека изменился микроскопически… Тогда зачем подменять мысль сумбуром, катарсис – ударом по нервам?..
   Он сделал паузу и продолжил, словно спохватился.
   - Искусство не спасло мир? Да у него не было такой цели. Ясненько, что есть только один способ преображения жизни – духовный… внутренний… через веру в высшее, совершенное, через соизмерение себя с идеалом. Искусство ищет совершенное, а вера знает, что оно есть… Знает… Хорошую книгу, мелодию можно переживать день, два, месяц, а с верой, в состоянии благодати человек пребывает всю жизнь, еже-се-кундно. И, конечно, когда каждый человек будет в таком состоянии, произойдёт преображение всего мира к лучшему. А искусство…всего лишь отдушина. Как сказал Василий Вадимович,- поиск «элементов» высшего мира. В то время как у любого религиозного человека этот мир постоянно в душе…
   Может, и есть модернисты, которые пытаются взглянуть на жизнь по-новому… свежее… но у меня сложилось мнение, что большинство хочет выпендриться, ошарашить, выделиться… Представьте, что у красивой девушки упало в воду кольцо. Один, реалист, прыгнет в самую глубину и. может быть, достанет вещь. Другой, модернист, не будет нырять, так как это трудно и опасно, а станет плавать по поверхности, лупить руками по воде, поднимать брызги и спрашивать горюющую девушку: «Ну, как я выгляжу?..» Вы-гляжу…
   Получается, один рисует, а другой рисуется. Причём – рисует ся, т.е. рисует себя… Не таким, каков есть, а таким, каким хочется быть. Это создание

                46
вычурного мира – вариант романтизма… Но самое неприятное, ребята,- Будилин даже остановился на секунду, хотя привлекать внимание не нужно было: его и так внимательно слушали,- самое неприятное – абстракция идёт нога в ногу с новой формой жизни – искусственной… лицемерной… асфальтово-городской… омертвелой… Человек выращивал хлеб, выковывал плуг, а теперь производит что-то… воздушное: услугу, компьютерную или банковскую операцию. Мир на глазах теряет реальность. Абстрагируется, становится иллюзорным, тает… Уже многие судят о жизни по кино, электронной игре…
   - Слушай. Ты тоже абстрагируешься,- шутливо заметил Ашлемов.- Не хочешь жениться…
   - Не сложилось пока, не сложилось…- усмехнулся на общий смех Михаил Валентинович.
   - А кто у нас главный по иллюзиям?- напомнил старший Абрамов.- Как раз Кротов из всего рекламного отдела предлагает самые вычурные проекты, когда между товаром и его рекламой не остаётся совсем ничего общего.
   - Да, он у нас частенько отрывается от реальности,- согласился Ившин.- И с этими картинами в фирме… Я тоже думаю, что искусство – это такой инструментик для открывания дверей в неизведанный мир. Но инструментом открывают двери только взломщики, воры. А ведь за дверью нечто, чего не похитишь, не унесёшь с собой. Получается ложный путь. Тому, кто ходит сквозь двери, инструмент не нужен, и тайна за дверью для него не тайна. Он уже нашёл что-то подобное в собственной душе. Опять же тому, для кого дверь – препятствие, никакой инструмент не поможет. Даже взломав дверь, он ничего не увидит. Вот и получается, совершай дальний путь, погружайся в глубины, возносись в высоты – но увидишь только то, что у тебя внутри.
   - Тогда наш Кротов – иллюзия: он ничего настоящего не несёт собою, и на самом деле его нет,- заключил Будилин.
   - Да-да, завтра вернёшься в фирму, увидишь его картинки – и зарябит в глазах от этой «иллюзии»,- возразил Ашлемов.
   - Сами виноваты. Он вызвался заняться этим делом, а мы позволили и терпим.
   К спорщикам обернулся с улыбкой Василий Вадимович:
    - А зачем возвращаться? Смотрите, как красиво вокруг…
   Собеседники подняли головы и словно очнулись: настолько разговор сосредоточил каждого на своих мыслях, на том, что глубоко внутри. И внешнее – лёгкое, свежее, красивое – вдруг с радостью обаяло каждого, примирило со всем тревожащим, вызвало восторг и грусть. «Боже мой, а то ли я делаю, то ли я говорю, туда ли я ежедневно направляю взгляд своих глаз? Глаз, которые способны видеть совершенство…»- сказал себе каждый, вдыхая прелесть мира.
   Борис шёл чуть впереди брата и своих философствовавших коллег и -слушал и не слушал. Их рассуждения были новы и интересны ему. Он играл

                47
на гитаре, неплохо рисовал и тему искусства не считал чужой для себя. Но тропа, камни на ней, ветки, лес справа и слева от тропы отвлекали его. Слова об искусстве как о попытке найти Бога на земле Борису очень понравились. «И действительно,- подумал он,- если какая-то картина известного художника заставляет меня восхищаться окружающим миром, разве она не божественна? А вот абстракции не вызывают у меня восхищения. Они не возвышают, а опускают в глубь жизни, где нет гармонии, где разорванный на части мир, дно… Но, с другой стороны, коллеги не учитывают, что искусство не передаёт жизнь, а отражает её фрагментами и создаёт миф о ней. К примеру, о Кутузове мы судим по «Войне и миру», Есенин для нас – это актёр Безруков, а для моего брата 70-ые годы – это «Машина времени» и Высоцкий. И получается, что даже реализм – это всего лишь более-менее правдоподобная абстракция».
   Об этом думал Борис Вадимович, пока говорил Будилин. Думал, всё более углубляясь в мысли и не испытывая никакого желания поспорить. Однако упоминанием рекламного отдела и Кротова Василий вернул брата к делам фирмы, и он, очередной раз подумав об Ирине, спросил себя: «А в конце-то концов, есть между нею и Василием роман? Или нет романа? И сколько мы будем друг другу портить нервы? Надо разобраться окончательно и… - слово «успокоиться» не успело стать мыслью: об успокоении не могло быть речи,- и не смешивать больше личное и производственное… А если у них отношения, тогда что? Хватит мне сил уйти в сторону?.. Но выяснить надо. И я бы уже сделал это, если бы мне не мешали. Но возле Ирины постоянно крутятся люди с самыми разными вопросами. В первую очередь её дядя, который почти не выходит из секретарской, оформляя большую часть наших бумаг. А если и выйдет куда-нибудь, то, едва заговорю с Ириной, он снова тут как тут… Да ещё этот… коллекционер булыжников. Которого держим только потому, что согласен на любую работу, даже на такую, которой другие побрезгуют.
   В этот момент заговорил и, как всегда, громко и немного высокопарно Ившин, и Борису захотелось тоже прибавить что-нибудь в общий разговор, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Для этого он спросил себя, в какое помещение ведут двери, упомянутые Геннадием, и решил, что это рай. «Интересно, что имеют в виду под словами «вечное райское блаженство»?.. А что можно считать блаженством здесь, на земле? Это, разумеется, наслаждение музыкой. Когда вместо мыслей – упоение волшебными звуками. Это наслаждение природой, когда, как сейчас, только прикрою глаза и весь ухожу в её запахи и тишину. А ещё, конечно, это любовь. О которой говорят так: влюбился и не помнил себя. И, естественно, та эйфория, которую испытывают творцы: художники, дирижёры, поэты, учёные. Лётчики, творцы полёта. Гонщики, творцы движения…Люди постоянно сотворяют крупицы рая, и у кого-то это минуты, а у кого-то большая часть жизни. Кстати, в этом состоянии время не замечается, оно исчезает. И

                48
человек уходит из мира пространства-времени внутрь себя, в душу, в
само-забвение, забывает о теле, которое капризно и уязвимо. Которому то холодно, то жарко, которое хочит есть, пить, болеет и заставляет страдать душу, велит поклоняться себе, тратить жизнь на массажи, солярии, везти себя в тёплые страны, погружать в бассейны, то есть – обслуживать. А в раю тела нет. И золото, нефть или уран там не в цене. Наверное, там всё заполнено красивыми мыслями и красивыми чувствами…»
   Так, вместо того, чтобы поделиться своими философскими соображениями, Борис всё больше и больше углублялся в размышления, пока не вздрогнул от громкой и резкой фразы.
   - … Я вот что скажу: в наших конкурсах есть польза и – немалая!
   - Ты, Веня, так говоришь, потому что возглавляешь жюри.
   - Главный жюрист,- подсказал Василий Ившину.
   - Вот-вот.
   - Не в этом дело, друзья,- горячо продолжил Ашлемов.- Да, у нас неплохие призы победителям, и для кого-то они соблазнительны. Но посмотрите, сколько талантов проявилось среди наших сотрудников! Нельзя же всё время жить одной только работой! Отупеешь или впадёшь в депрессию. К тому же я и не замечал, чтобы творческие увлечения мешали кому-то работать.
   - Согласен. Теперь у нас на корпоративных вечеринках не только магнитофон, но и гитары. Уже трое играют.
   - Да, моему брату впору открывать музыкальные курсы. Ты как, Борис?
   - Я?..- немного растерялся младший Абрамов и, обернувшись, сказал.- На мой взгляд, в данный момент у нас проходит необычный и интересный конкурс.
   Все с улыбкой посмотрели на Ашлемова, получившего неожиданную поддержку.
   - Да, необычный!- с лёгкой интонацией обиды повторил тот.- А сколько можно писать стишки и рассказики?! Между прочим, подано шесть заявок: четыре ваши, моя и ещё одного сотрудника.
   - Надо же!- удивился Геннадий Вячеславович.- Миша, ты решил поучаствовать в творческом конкурсе? Вроде бы не признавал их.
   - Что ты удивляешься?..- не смутился тот.- Есть в жизни вещи, которые задевают и меня. Язык притчи очень подходит, чтобы высказаться о них коротко и красиво.
   - Наверное, Михаил Валентинович осудит в своей притче владельцев машин, которые загрязняют воздух,- пошутил Василий.
   Будилин, известный в фирме как автоненавистник, засмеялся вместе со всеми, а Ашлемов заключил:
   - Послушайте меня. Раз вам интересно, кто и что написал, давайте устроим конкурсный отбор прямо на ближайшем привале.
   С ним согласились.


                49
                Скалы

   - Скалы. И не обойти. Только если спуститься метров на сто вниз. Ничего. Пройду по краешку склона. Выступ широкий. Зато не потеряю времени. Надоели эти колючки. Надоело обходить деревья, кусты, камни. Отдохну. Вот на этом валуне. И попью. ТЕ, путешественники, уже, наверное, на середине пути. Время к полудню. Им легче: идут по тропе. А у меня от такой ходьбы и животик спадёт. Хотя что такое тропа? Наиболее удобная ломаная линия среди препятствий. Значит, они тоже петляют. Только тропа приводит куда-то. А что у меня за этими скалами? Пока не знаю. Ещё такие тяжёлые, армейские, ботинки напялил. И придётся их уничтожить. Мотоцикл не буду сжигать. Продам шпане. Хоть какая-то выгода. У них не найдут. Они его за неделю угробят.
   Кротов снял рюкзак, положил рядом на камень, развязал и вдруг, словно под влиянием какой-то ассоциации, вспомнил:
   - А ведь в этот день ровно три года назад были похороны матери. Только день был воскресный. Да, сотни студентов отучила она такому важному предмету, как история КПСС. А проводить не пришёл ни один. В газетах поместили объявление о гражданской панихиде. Заказали большую столовую. Но лишь самые близкие да окрестные алкаши.
   Он припомнил ещё, как встретил приятеля, которого тоже учила она, мать, и спросил, почему тот не приходил на похороны. Жил-то неподалёку.
   - Знаешь,- ответил бывший студент, даже не извинившись,- твоя мама была добрым, хорошим человеком. Но из-за таких, как она, я впервые вошёл в церковь в тридцать лет. Я фактически тридцать лет был сатанистом. Не то, чтоб я сейчас истово верил. Но, понимаешь, это естественно, просто естественно для нормального человека: носить крестик, ходить иногда в церковь, ставить свечки во здравие и за упокой, венчаться, крестить детей. Так делали тысячу лет мои предки. А я тридцать сопливых лет считал, что умнее их. Да мне до сих пор стыдно перед бабушкой за ту чушь, которую я говорил, когда она любовно смотрела на нашу фамильную икону… Своим детям я оставил свободу выбора, а мой выбор совсем не тот, что вдалбливали в наши головы…
   - Вот дурак! Наверное, у него много лишнего времени. В церковь ходить, свечки ставить. А тут пять дней в фирме. Тружусь, не приседая. Два дня дома. То мелкий ремонт. То огородные дела. А техника сколько внимания требует! Вот эти пятеро… Выходной. Отдыхай, валяйся на диване у телевизора. Так нет же. Идут. Куда идут? Там просто каменистая вершина с чахлой растительностью. Думают, много чего увидят с высоты? Как же! Воздух на Земле не такой уж прозрачный, как кажется. И вот я должен бежать наперерез, чтобы воспрепятствовать. Укалываться. Ползти по скалам.

                50
Юлить вокруг деревьев. Скорее бы сделать дело да вернуться вниз. Там всё-таки жизнь.
   Он глянул в просвет между деревьями… Где-то вне видимости стояли сёла, вокруг них чередовались луга, перелески, скошенные поля и дороги. И всюду были люди. Их бурная и суетливая жизнь, вращение бесчисленных колёсиков житейского механизма. Где-то частный хозяин Витя выехал на своём тракторе через огород, чтобы тайно накосить отавы на чужом покосе. Витя побаивается и не хочет, чтобы его видели. А мимо Витиного двора как назло едет на «Урале» молодой ухарь и бездельник Коля. На лице сосредоточенность: он едет к другу. Коля знает, что друга нет дома, но ему надо убить время. На пару секунд внимание мотоциклиста привлекает встречная машина. Бизнесмен Максим везёт в свою загородную усадьбу жену компаньона и размышляет о том, что раз нельзя компаньона вытеснить из бизнеса, то хотя бы досадить ему. Правда, сидящая рядом женщина Максиму не нравится. Он через силу с ней любезничает. А во дворе, мимо которого бизнесмен проезжает, плачет ребёнок. Его некому накормить, потому что родители в глубоком похмелье отряхиваются от сна и сейчас пойдут наниматься копать чужую картошку. А вечером на вырученные за работу деньги из еды они купят только булку хлеба и станут закусывать ею и ворованной картошкой. Ребёнок уже не будет плакать: его покормит соседка, подавляя раздражение и слёзы сочувствия. И так всюду и всегда: слёзы, пот, кровь… И снова, и снова миллионы выходят на старт, и начинается гонка – за сытостью, удовольствиями, положением и прочими миражами.
   - А ЭТИ – идут на вершину. И я из-за них несу столько вещей.
   Он достал из рюкзака бинокль, компас, фонарик, большой пакет с едой, ветровку и трико взамен тех, что на нём, обречённых на сожжение, и, наконец,- с самого дна – фляжку воды; отпил немного.
   - Наверное, ОНИ уже растянулись по тропе. Самое время тихонечко щёлкнуть Ваську Абрамова и убраться. Или Борьку. Или вообще всех этих ценителей природы. Этого старого зануду Вениамина, который в 99-м уволился, а этой весной вновь вернулся. Да ещё смеет проводить совещания. Хотя сам в рот заглядывает Василию. О, этого господина я быстро раскусил. Быстро уловил его ненависть к Борьке. Не хочет делить единственную племянницу с этим юным выскочкой. Враждуют. А я помогаю. Стоило только поддакнуть ему и – почти друзья. Мол, верно говорите, Вениамин Иванович. Наша фирма может стать образцовой. Надо только строго следовать правилам внутреннего распорядка. А с таким опытным человеком, как вы… Все должны слушать только вас. Какие инновации? Какой Борис Вадимович?.. Ну, а Ившин, конечно, бежит впереди всех. Старичок-бодрячок. Возраста Вениамина, а Ира с ним на «ты». Упрекнул меня как-то, что моя реклама лживая. Будто реклама может быть другой. А я ему: «А разве вся наша жизнь не насквозь лживая?» Он любит пофилософствовать, вот и поймался. «Что такое,- говорю,- реальность? Её нет самой по себе. Её

                51
создают. Было дерьмо. Отрекламил – образцовый товар. Был вор и подлец. Отпиарил – образцовый депутат. Ошарашил я его. Но больше – толстяка Старикова.
   Кротов вспомнил тот день, когда в фирме установили новую оргтехнику. Кое-кто засомневался, что она поможет значительно улучшить работу сотрудников. Но не он.
   - Конкуренты давят? Давят.- спросил он и сам же ответил.- А мы их – компьютерами. А мы их – принтерами. Раньше была очередь. Ругались, чтобы напечатать что-то или отксерить. Или с ИНТЕРНЕТа скачать. Сейчас всё мирно, без ругани: аппаратов хватает. А то некоторые надеются: Хозяин приедет, всё исправит. А может, мы ему и не нужны вовсе? Может, у него другие заботы? Все твердят о том, как бы сделать фирму преуспевающей. Идеальной. А того не понимают, что для идеальности надо отменить все правила. Все уставы. Всё. Увольнения – отменить. Отпуска – отменить. Зарплату – сделать одинаковой. Должности уравнять. Чтоб никто никому не завидовал. Когда захотел, тогда пришёл. Сколько захотел, столько поработал. Надо пораньше домой – иди. Полная свобода. Тогда все будут работать в пять раз лучше. Тогда фирма и станет идеальной.
   - Ну, и наговорил,- удивился Стариков.- Ты же, вроде, про технику начинал…
   - Да, про технику. Потому что она – кратчайший путь. Больше техники – быстрее станем образцовой фирмой. Чтоб поменьше руками да головой. А побольше – информацией, компьютерными программами. Что ни говорите, а будущее за наукой и техникой. Для человека что главное? Вообще, в жизни? Благополучие и бессмертие. Вот техника и создаёт нам благополучие. Микроволновка варит. Стиральная машина стирает. Посудомоечная – моет посуду, а душ – тебя. Автомобиль перевозит. Самолёт переносит.
   - Осталось чесальную машину придумать,- с иронией поддакнул собеседник,- чтоб не утруждаться.
   - И придумают,- согласился он.- Электрические зубные щётки уже появились.
   - Ну, а как насчёт бессмертия?- напомнил Стариков.- Это-то принтерам не под силу.
   - Зачем принтер? Выращивают под тебя искусственные органы. Надо – поменяем тебе сердце. Камни в почках – меняем почки. Болеешь? В гены влезли – подкорректировали. Всё, болезнь бесследно исчезла. И живи себе хоть двести лет. Клетки мозга и те можно заставить делиться бесконечно.
   - Жалко только, что лабораторий по выращиванию совести никогда не появится. Но ведь можно прожить и без совести?
   - Конечно, можно!- подхватил он, разгорячившись и не понимая, что над ним подшучивают. Впрочем, через минуту Стариков и другие перебили его дружным хохотом.
   …Он уже сложил вещи обратно в рюкзак, лишь немного перекусив и отпив

                52
воды. Вставать не хотелось, и, оглядев камни под ногами, он выбрал один – поприметнее.
   - Помещу его в коричневые. Нет – в серые. Похожий я нашёл, когда копался в огороде. Даже лучше. Но этот тоже сойдёт. Всё, пора идти.
Если сильно устану, то и пистолет не подниму. А много раз стрелять не стоит. Хоть и лес. Опять же аккуратно надо. Чтоб чужие отпечатки не стереть.
   И он пошёл по выступу вокруг скалы, радуясь, что у него всего лишь тридцать восьмой размер ног и что можно помогать себе руками – цепляться за траву и кустики, которые пробились сквозь камни.


































                53
                Разговор

   Разговор ли утомил спутников или крутой подъём, заставлявший тяжело дышать и энергично работать посохами, однако некоторое время они шли молча, и каждый думал о чём-то своём.
   Лес как будто раздвинулся: берёзы, стоявшие почти без листвы, свободно пропускали взгляд на десятки метров по склонам; редкие сосенки и ёлочки никак не могли сбиться в кучу и образовать хотя бы маленькую хвойную рощицу; от папоротника, который всё лето скрывал землю, остались только зелёные стебли, тысячи жалких стеблей. Пространство открылось настолько, что слева можно было разглядеть неблизкое Вишнёвское водохранилище.
   Михаил Валентинович, впрочем, если и почувствовал эту открытость, то не увидел точно: он не отрывал глаз от тропы, то и дело переступая через поваленные и полуистлевшие стволы. «Кажется, такой интересный и общий разговор получился,- думал он.- И я старался изо всех сил, чтобы была тишь да благодать. А завтра выйдем на работу, и всё начнётся заново: склоки, жалобы друг на друга, соперничество… И снова вся фирма будет гадать, кто одержит верх: Вася или Боря». Он вспомнил слова одного из коллег, Старикова, о том, что противостояние братьев складывается в единство и что весь мир держится на притяжении противоположностей, и засомневался: «И где у нас это единство?.. А ведь было время, когда мы с Василием едва ли не вдвоём руководили фирмой: Веня уже уволился, Боря ещё не появился… И ничего, не ругались. Наверное, потому, что по работе наши отделы почти не пересекались. И было это… да, было это в двухтысячном, накануне появления у нас младшего Абрамова и после увольнения Языкова. А через год пришёл Боря и начал соперничать с братом, переманивать его сотрудников, в том числе нашего главного программиста… который после долгих метаний всё-таки работает у Васи…Что тут вспоминать? Так и пошло у них: то один усилится, то другой… В 2004-м старший даже отобрал у младшего целый отдел, правда, Васины сотрудники тогда раскололись на два лагеря. И из-за чего? Из-за ерунды: считать ли указания своего шефа важнее указаний Хозяина или нет?.. Да, годы проходили, а единства не наступало. Даже наоборот. Какой-нибудь отдел сдружится, а потом вдруг все переругаются, поделятся на группы и враждуют… Хорошо, мои подчинённые как-то с самого начала поделились, и вот уже десять лет почти без вражды: внутри отдела – мы по группам, для посторонних – дружный коллектив… А у братьев… Только за эту весну у Васи в отделе два крупных конфликта, которые чуть ли не всю фирму поделили надвое. Кое-кто даже перешёл ко мне или к Боре. А с тех пор, как вернулся Вениамин, появился новый повод враждовать – Ира. Всё у них крутится вокруг Иры. А если у


                54
них, то, значит, касается всех.. Хотя… Хотя в прошлом году Ира ещё у нас не работала, а столько споров было вокруг этого Карапетяна. Вася его защищал,
а Борис всё-таки добился увольнения… Понятненько, наша Ирина – это центр всего. Мало того, что около неё два умных, видных мужчины, которые к тому же родные братья… так ещё и Вениамин из-за всех сил держится за племянницу, всячески опекает, как маленькую… Вот и угадай в такой обстановке, кто победит: Вася или Боря… А ведь по большому счёту их работа в фирме, действительно, дополняет одна другую. И вообще, все эти производственные проблемы – такая глупость, что не стоит наших нервов…Да и вся наша фирма… Если б она вдруг исчезла, мало кто заметил бы…»
   - Согласен! Не о чём заботиться! Разоримся, так разоримся!
   Михаил вздрогнул от голоса Ившина. Оказывается, остановившись у толстой берёзы и переведя дух, он высказал свои последние размышления громким шёпотом и получил от Геннадия ответ.
   Другие оглянулись.
   - Если вы о фирме, то банкротство или какая-то серьёзная реорганизация неизбежна,- сказал Василий.- Как ты думаешь, Борис?
   Младший из братьев, видно, опять удивился прямому вопросу да ещё на такую щекотливую для всех тему и тоже приостановился, чтобы отдышаться.
   - И я думаю, что неизбежна. И каждому придётся самому себя судить, насколько он добросовестно работал и какой участи заслуживает в дальнейшем.
   - Ребята, что за упаднические настроения… на фоне такой прекрасной природы?- вмешался Ашлемов.- Разве Хозяин бросит нас на произвол судьбы?
   - Конечно, нет,- согласился Василий.
   - Для Хозяина эта фирма значит ещё больше, чем для нас, хотя мы в ней трудимся,- прибавил Борис, и Вениамин обрадовано улыбнулся согласию своего частого спорщика.
    - Ну, вот! А вы, старожилы, как думаете?!
   Будилин и Ившин пожали плечами, но возражать не стали. Переведя дух, путники снова двинулись вверх по тропе, а Михаил, упрекнув себя за то, что не поддержал столь миролюбивый разговор, сказал громко, обращаясь сразу ко всем:
   - Всё у нас будет нор-маль-но… Надо только побольше уважения друг к другу и поменьше корысти, карьеризма и прочих крайностей.
   - Верно,- поддержал его шедший рядом Ившин.
   - Да, насчёт крайностей ты совершенно прав!- подхватил Вениамин.- Во всём надо следовать золотой середине: и хорошо поработать, и хорошо отдохнуть!..
   - Без взаимоуважения, ребята, никак не обойтись. Мало у нас внешних врагов, так мы ещё и изнутри подтачиваем фирму. Я согласен с Куниным,

                55
когда он говорит: «Для рядовых сотрудников уважать других желательно, а для руководителей отделов уважать своих подчинённых – обязанность». В ПВР  любовь и уважение, понятно, не запишешь, но было бы здорово, если б каждый к ним искренне стремился.
   - Думаю, Василий прав,- согласился Будилин.- В фирме многим не хватает самоконтроля. Сплетню подхватывают легко, а вот добрый пример – не очень-то… Не лучше ли тратить силы на повышение квалификации,                например…
   - И всё равно, дорогие коллеги, Устав и ПВР должны лежать, как камень, в основании фирмы. Это хорошо, когда сотрудник старается быть компетентнее. Но если каждый знает, что обязан следовать определённым правилам, тогда фирма может нормально  функционировать. И, может, что-то устарело в наших ПВР, но их большой плюс в том, что они едины для всех, и, соответственно, все поступают предсказуемо. Разве не так?
   Никто не стал возражать Борису: его обращение «дорогие» было как протянутая с улыбкой рука, и потому Василий и Михаил промолчали, а Вениамин с Геннадием охотно выразили согласие:
   - Конечно, так. Основание должно быть.
   - Когда есть нормы, тогда легче… Тем более вряд ли есть стопроцентный рецепт сделать всех людей хорошими, неподлыми. Не станем же заставлять? Это ущемление свободы…
   Крутой подъём снова сменился почти горизонтальной тропой среди всё тех же полуголых берёзок, и путники заговорили спокойнее и охотнее.
   - А что оно такое – эта свобода?!- громко сказал Ашлемов, с удовольствием озираясь вокруг.- Выбор?!.  Как говорят… А между чем и чем? Между добром и злом? Какой же это выбор? Я так скажу: если все в нашей фирме превратятся в сплетников и карьеристов, готовых на всё ради прибавки к                                зарплате, фирма просто самоуничтожится.
   - Тогда получается, что выбора нет, свободы нет, а путь один,- усмехнулся Ившин.
   - Выбор есть. Иначе зла в жизни не было бы вообще. Только этот путь ко злу конечен, он тупиковый. Человек может дойти до крайности: возненавидеть всех людей. А дальше что? Или он повернёт обратно, или…
   - Удавится…
   - Вот-вот,- засмеялся вместе со всеми Вениамин.- А настоящий путь – бесконечен.  Так что выходит, что обладать свободой – это или сразу понять, как устроен мир, как надо жить среди людей, или упорствовать, делать всем вокруг гадости, заботиться только о себе… Упорствовать, пока не пришло время помирать. А вот тут-то, я уверен, любой подлец сделает правильный вывод о своей жизни. Барахло-то своё, машины и виллы, ТУДА с собой не потащишь! Возьмёшь только то, что накопил в душе, и, если она пустая, взять нечего. Родился, пожрал, выпил, украл, обобрал и сгнил.
   Последние слова Вениамин произнёс уже с какой-то грустью, словно в эти   

                56    
несколько секунд переоценил и собственную жизнь.
   - Эх, ребятки, помню, когда в девяносто третьем я переехал в Спасск, где уже жила моя сестра, мама нашей Иринки, и когда устроился на работу в эту фирму, у нас, у всех сотрудников, были прекрасные отношения. Никто никого не подсиживал. И эти Языковы поначалу не слишком злоупотребляли. Все работали с радостью, как дети… И Хозяин часто заезжал в офис… Кто помнит?
   - Гена помнит…- ответил Михаил.- А я устроился через два года… Одновременно с Куниным и Стариковым…
   - Это, действительно, было вашим детством,- заговорил Василий, ласково не соглашаясь с приятелем.- Но так не могло продолжаться вечно, человек должен взрослеть. Вы и к Хозяину тогда относились по-детски: раз он сумел создать фирму, собрал всех вас, значит, он мудрый и непостижимый для понимания. Но ему нужны не послушные винтики, которые слепо берут с него пример. Он хотел сотворчества. И потому перестал ездить в фирму, а она сделалась такой, какой её делаем мы.
   - Уж делаем, так делаем,- пошутил Борис.- До ручки довели.
   - Именно так!- сделал согласный жест рукой его брат.- Зато сами, свободно. И если теперь мы сами, свободно победим свои проблемы, фирма станет такой же идеальной, но уже не по-детски, а по-взрослому. Не кажется вам, что это и есть цель Хозяина?
   - Ты хочешь сказать, что Хозяин даёт нам шанс самим изжить зло?- удивился Ившин.-  Только возможно ли это? Представьте. Десятки сотрудников. Все любят и уважают друг друга. Все приветливы друг с другом, откликаются на любую просьбу, соглашаются, когда на повышение идёт наиболее достойный. Красота!
   - Да, картина слишком идеальная. Но невозможно вечно оставаться ребёнком с розовыми очками на глазах. Можно, утеряв эти очки с возрастом, всё-таки сохранить в душе розовые мечты и, много раз пройдя через выбор, искушения, воплотить мечты в реальность.
   - А как же Кротов?- спросил Борис.- Думаю, он будет у нас последним, кто откажется от злобы…
   - Да и откажется ли?..
   - Если не будем ему потворствовать, то не будет и Кротова,- сказал Василий.- Он исчезнет из нашей жизни.
   - Точно: если его не пускать в кабинеты, он просто захиреет…
   - Не думаю, дорогой Веня,- возразил Ившин.- Потому что он живёт тем, что у нас каждый считает себя единственно правым. Получается, моя правда – истинная, твоя правда – истинная…
   - Но не может быть несколько правд!
   - А их не несколько, Борис Вадимович. Просто каждый видит её своими глазами. Скажи, каков в высоту тот кедр? Никто из нас, пятерых, не согласится в точности до миллиметра с другими. Но кедр один, и высота у

                57
него определённая. Вот и получается, что для нашего согласия о высоте надо, чтобы как-то изменился глазомер, стал сверхточным. Другой вариант: вообще не спорить, объявить истину непостижимой.
   - Да-да,- подхватил Ашлемов,- я так скажу. Хоть ты, Гена, и замудрил, как всегда, но выходит, что если людей не может объединить истина, то их может объединить отношение к истине. Мыслители вроде Толстого, Блаватской, Штайнера, Ауробинто Гхоши пытались соединить все истины в одну, а получалась только новая истина…
   - Которая ещё больше раскалывала человечество…
   - Я таких гениев в отличие от Вени не читал,- улыбнулся Василий,- но вы пришли к очень здравой мысли. Если считать взгляды каждого из нас на дела в фирме условными, относительно истинными да если прибавить сюда терпимость к чужому мнению и уважение друг к другу, то кое-какое единство будет.
   - Да что тут мудрить?- прибавил Будилин.- Если на чьё-то мнение есть хоть одно возражение, это мнение не может быть полностью истинным. И тогда разные мнения находятся на разном расстоянии от истины, но ни одно с нею не совпадает.
   - Прямо какая-то теорема из геометрии,- засмеялся Ашлемов, а за ним и другие.
   Будилина это не уязвило:
   - Почему бы не сделать из теоремы аксиому, уважаемые коллеги?






















                58
                Тропа

   Тропа в очередной раз сузилась, круто загнулась вверх, и путники, карабкаясь, выстроились друг другу в затылок. Шедшие впереди Борис и Василий, хоть и запыхивались, но ещё некоторое время продолжали разговор.
   - … Ты, Вася, из этих рассуждений о единстве - неединстве сделал выводы о фирме…- сказал младший из братьев.- А я подумал о всех людях… Об их разобщённости… Например, по религиозному признаку… Вот почему, когда мусульмане ушли из Испании, мечети превратились в храмы?.. И почему, когда греков выгнали из Константинополя, София стала мечетью?.. А почему в Иерусалиме на месте разрушенного римлянами Храма построили мечеть Омара?.. Не потому ли, что различны способы поклонения Богу, а Бог один?.. И не потому ли способы поклонения различны, что нет одного пути познать высшее?.. То есть каждая религия была очередной попыткой приблизиться к нему с какой-нибудь другой стороны?
   - Пусть люди идут к Богу с разных сторон… цель-то у них одна…- откликнулся Василий.- Не могут враждовать те… кто идёт к общей цели, в одном направлении… Враг – тот, кто идёт в обратном… Однако религии никогда не объединятся.
   - А зачем им объединяться ?!.- подхватил Борис.- И зачем какому-то человеку предавать свою веру, отступаться от своих пророков и святых?.. В этом многообразии мира и заключается его ценность… Если смешать разные цвета, то не будет видно ни одного из них… И пускай путей будет много… По одному шло бы меньше народу…
    - Тогда значит ли это… что надо спокойно относиться к разным сектам… которые растут , как грибы, даже в нашем Спасске?.. Они ведь тоже по-своему постигают Бога…
   - Я так не думаю…Чаще всего секты создаются не ради поиска нового пути к единому Богу… А ради сотворения нового божка из своего основателя… Какого-нибудь самовлюблённого человечка, жаждущего денег, славы и власти… И значит, это не религии, а миниатюрные диктатурки.
   - Именно так… А в других случаях секты почти не отличаются от традиционных религий… Просто возводят в принцип какую-нибудь фразу из священной книги и зацикливаются на ней… Здесь тоже не путь к Богу, а общая человеческая тяга к новому… Вот ребёнок просит сотовый телефон… Ему говорят: «У тебя уже есть один. И хороший»…- А он: «В новый добавлена одна функция, которой нет в моём…»- «Но ведь есть пятьдесят функций…»- «Да, а вот одной нет. Купите».
   Борис засмеялся, хотя и просто дышать было нелегкоиз-за подъёма:
   - Получается, что кому-то хватает для общения с Богом старого «телефона»

                59
… А кому-то крайне необходима новая «функция»… Тогда секты ещё будут и будут появляться… А вот новые религии уже вряд ли появятся… Потому что со времён Мухаммеда ничего по-настоящему нового не сказали… Только повторяются, меняют обложку… Ты посмотри, какое интересное дерево!
   Справа, у тропы, стоял сухой гигант с таким большим дуплом у самой земли, что в случае дождя в него могли вместиться сразу два человека.
   - Надо же! Ночной приют для того, кто не успел подняться на вершину за день!- пошутил Ившин, прерывая мурлыканье какой-то весёлой мелодии.- А очень нравятся мне, ребята, вот эти ярко-красные клёны по склону! Как шикарно природа разукрашивается напоследок! Да, лучше Пушкина об этом никто не сказал: «Пышное природы увяданье»! Так и ждёшь, что из этой красоты выйдет красавец тигр, посмотрит на нас и пойдёт дальше.
   Он сделал пару шагов назад, чтобы получше разглядеть что-то, но оступился и упал бы, если б стоящий рядом Борис не схватил коллегу за локоть.
   - И верно, друзья!- поддержал младший Абрамов Ившина ещё и на словах.- Природа жила, жила всё лето и вдруг видит: скоро наступит конец, зима! И тогда всю свою красоту, что скрывалась где-то внутри неё, она выдала наружу, для всех! Мол, любуйтесь, какая я на самом деле раскрасавица!
   От Бориса никто не ожидал такой экзальтации, но ни один не посмотрел на него удивлённо и не подумал про себя чего-нибудь насмешливого. Наоборот, приятели огляделись и, заразившись восторгом коллеги, согласно закивали головами на слова Василия «да, брат, здесь прекрасно». Только Будилин кивал, глядя не на красоты природы, а на радостные лица приятелей.
   Путники пошли дальше и, хотя тропа теперь стала почти пологой, долго не разговаривали. Берёзы шумели в лёгком ветре листвой, оставшейся на верхушках, а маленькие тёмно-зелёные ёлочки, разбежавшиеся по всему левому склону, вглядывались в лица людей с удивлением: идут, идут себе и даже не похвалят, не восхитятся ими.
   Впрочем, наши герои говорили. И немало. Только сами с собой. «Хватит мне сторониться этого парня,- например, думал Ившин.- Да, обижал он меня немало, но, если так и держаться подальше друг от друга, вечно будем полуврагами. А вот если относиться к нему по-дружески, помогать в хороших начинаниях, давать советы там, где у меня больше опыта, тогда он и сам протянет дружескую руку, как протянул сейчас, когда я запнулся… Вот и с Мишей мы будто сторонимся друг друга, хотя двоюродные братья. А ведь более добродушного человека трудно найти. К любому относится с уважением, никому не скажет обидного слова, трезвенник и даже вегетарианец…»
   Что-то похожее витало и в мыслях Бориса. Он шёл следом за братом и, глядя ему в спину, так же, как и Ившин, упрекал себя в излишней враждебности. «Против воли никогда любви не добиться,- думал он.- И пускай Ира сама выбирает между нами. Да и справедлив ли я в своих

                60
подозрениях? Вася – человек семейный, и зачем ему другая женщина? Просто Ира работает секретарём, находится в самом центре всей нашей деятельности, и Васе, естественно, приходится с нею общаться. Да к тому же мы с ним с детства знаем её семью: и Иру – с её детства, и её родителей, и дядю, Вениамина. Я что-то слишком строг к нему в последнее время. А ведь он – человек из другого поколения и вырос в других условиях . Да, Иваныч часто вспоминает, как пострадал от Языковых. Но ведь, действительно, пострадал, и я знаю это точно. А то, что он много говорит о тех событиях… Так ведь у него больше жизни в прошлом, чем в будущем, как и у всякого пожилого человека. Нет, коллеги у меня нормальные: опытные, терпимые к другому мнению. А брат вообще…»- тут он представил обычную Васину тёплую и немного грустную улыбку и сам улыбнулся. А ещё ему вспомнились слова старшего – он говорил их редко, но со странной уверенностью, с которой почему-то не было сил поспорить. «Я всегда, прямо с детства, знал, что до старости не доживу, знал, что моя жизнь будет короче, чем у всех». Так несколько раз говорил Василий, и у Бориса при воспоминании сжалось сердце. «О каких мелочах мы спорим, на какую ерунду мы порой тратим время…- удивлялся он.- Нет, мне надо быть мудрее и сдержаннее. С этими людьми вполне можно изменить фирму к лучшему. А начать надо с того, что примирить собственных сотрудников. В первую очередь, ту воинственную парочку, которая портит весь микроклимат в моём отделе».
   Борис даже зашагал быстрее от таких мыслей. Впервые он почувствовал себя уютно среди коллег. Шапка вершины была совсем близко и хорошо просматривалась, а мысль о том, что до цели путешествия подать рукой, бодрила и придавала сил.
   И Михаил Валентинович думал о своём отделе. «Ясненько то, что он у меня слишком большой и разношёрстный…- решил он.- Оттого и столько проблем с сотрудниками. Большое количество всегда распадается на группы… А ещё поле деятельности очень широкое… Из-за этого и пересекаемся постоянно то с Куниным, то со Стариковым, то даже с Абрамовым-младшим… У Вениамина вот тоже люди очень разные, хотя их поменьше, чем у меня. Но в работе они едины… Без моего отдела фирма развалится, так что, хотя я этого не страшусь, на мне большая ответственность… Надо сплачивать людей… сплачивать… Искать не разъединяющее, а объединяющее…»
   Вениамин Иванович, которого Будилин упомянул в своих мыслях, не считал, что с его сотрудниками полный порядок, однако, переступая через многочисленные корни деревьев, он думал не о фирме, а словно вёл немую беседу с Борисом и в конце концов решил больше не вмешиваться в отношения коллеги со своей племянницей. «Не моё это дело – чувства. Ира и сама разберётся, без дядиной опеки… Да в двадцать пять-тридцать я был ещё жёстче и категоричнее, чем Борька. Бывали и слова, и поступки, о которых

                61
сейчас вспоминать не хочется. Родители жены поначалу с большой опаской на меня посматривали за мою резкость…»
   И он тоже задирал голову, посматривал сквозь редкую листву берёз на макушку сопки и радовался тому, что большая часть пути уже пройдена.
   Помимо самокритичных и миролюбивых соображений, было ещё нечто общее, о чём так или иначе подумал на этом этапе подъёма каждый из путников. Точнее, некто. А именно – племянница Вениамина Ивановича, Ира, которая и до того незримо присутствовала на тропе среди мужской компании. Вот и Василий, который сейчас шёл первым, так же, как и другие, поразмышлял о проблемах фирмы, о проблемах своего отдела – самого многочисленного-, а потом вдруг решился на что-то и сказал себе шёпотом: «Всё, хватит его мучить , пора сказать правду об Ире…» С этим он остановился на пару секунд, дождался брата и постарался идти с ним вровень.
   - Боря, а ты знаешь, что Ирина пишет стихи?
   Борис вздрогнул: они не говорили друг с другом о девушке с самого момента её трудоустройства в фирму.
   - Знаю, конечно. Это же она победила в нашем творческом конкурсе стихов. Хотя там у неё почти не было конкурентов. А когда-то давно Ира показывала мне свои первые поэтические пробы. Я тогда учился в старших классах и объяснил ей, что такое силлабо-тоническая система, размер, рифма… А что?
   - И как тебе её последние стихи?
   - Немного наивные. Однако интересно видеть, что человек постигает мир через поэзию… через красоту звука.
   - Да, постигает. Несколько сумбурно, правда. Я видел у неё на столе даже Книгу Перемен. Вот…
   Василий не договорил: в этот момент тропа повернула вправо, заставила переступить через два больших ствола и вышла на широкую, ровную поляну, по одну сторону которой лежал толстенный ствол, словно специально сваленный для отдыха путников.
   Братья вышли на поляну и впервые с начала восхождения попали под солнечные лучи, которые до этого не могли пробиться сквозь листву и кроны. Вышли и другие. Горное солнце щедро облило всех пятерых друзей мягким жёлто-розовым светом, согрело, сколько было в его силах в этот облачный и ветреный осенний день и родило в сердцах ещё более благодушное и восторженное настроение.
   - Привал! Привал!- закричали все так радостно, как будто восхождение уже было закончено и они освободились от связанных с ним трудностей, а заодно и от всех тягостных мыслей, забот, неприятностей, которые остались где-то там, внизу, или были разбросаны по пути сюда.
   Рюкзаки упали на землю, плечи расправились, дыхание выравнивалось.


                62
                Склон

   - Склон! Какой огромный! А выше?.. А выше гребень. Гребень, хребет, соединяющий соседние вершины. И та, на которую идут ОНИ – далеко слева. Мне нужно не менее полутора часов, чтобы дойти до неё. Даже два часа. А сил уже нет. Всё за компьютером да в машине. Совсем слабым стал. Даже если доберусь – ОНИ могут уже уйти обратно. Это провал!..
   Кротов опустился на траву, прислонился к широкому дереву и прикрыл глаза.
   - Такой путь мне не по силам… Просто гигантский… И склон всё круче и круче. Там, повыше, ещё и кучи поваленных деревьев. Видать, был ураган. Пока их обойдёшь… Ясно: настоящая тропа была слева от той дороги. Сбила меня эта ЛЭП. И у местных нельзя было спрашивать. Завтра ЭТИ расскажут всем про своё восхождение. Распишут. А в следующее воскресенье уже вся фирма отправится на гору. Кроме меня. Меня для них не будет существовать. Я что-то значу, пока сидят на месте. А когда идут… А что мне делать внизу одному? Растаять? Исчезнуть? Или отправиться следом за всеми? Чтобы вся наша фирма собралась на вершине? Но они меня не возьмут. Как говорил Василий Вадимович? «Ты, Кротов, добр в душе, как и все люди. Ты подсознательно жаждешь любви, ты не жаждешь ненависти. Но ты, желая любви к себе, не хочешь сам платить любовью.Твоя тяга к людям – односторонняя, и потому она – не любовь. Тебя могут пожалеть, но не полюбить. И ты вечно сражаешься с самим собой. А всё просто: нельзя брать, не давая. А отдавая, обогащаешься…» Ничего я вам не дам! И с вами не пойду. Сорвалось, не убил. Но это только сегодня, Вася. Только сегодня… А мог ли я его убить? Его или Бориса? Ира как-то говорила: «Убить человека – это убить самого себя, потому что разрушается весь твой привычный мир. Хочешь кого-то вычеркнуть из него, а получается, что вычёркиваешь себя». Не будет Абрамовых, стану ли я главным в фирме? Нет. Без них не будет и фирмы. Даже без одного из них. Она так реорганизуется, что я останусь вообще без работы. Братья меня не слушают. Зато они собрали десятки людей вокруг себя, и некоторые из них ко мне прислушиваются. Фирму я не получу. И пусть Хозяин не балует нас своим присутствием, создал всё и хозяин всему – он. Другого никогда не будет.
   Он открыл глаза, снова подавленно посмотрел на широченный склон, похожий на развёрнутую книгу, и выше – на прогнувшуюся спину хребта.
   - Если бы видел хоть километр пути, когда поднимался… Тогда б не ушёл в сторону. А то метров сто или меньше. Выбросить еду из рюкзака? Плечи болят. А вдруг проголодаюсь. Вниз-то полегче идти. Представляю, как завтра Ира будет слушать Борьку! Ира… Любая нормальная молодая женщина хочет выйти замуж. Если этого нет, значит, какой-то сбой в мозгах. Как

                63

недостаток хромосомы у даунов. Так что даже если я ей понравлюсь, я-то никогда не женюсь. Да и не понравлюсь. В этом Борисе она находит что-то, чего нет во мне. А у других есть. Потому они и идут вместе. А меня в ту компанию даже не приглашали. Ну, убил бы я Бориса. Ира погорюет с годик. И всё равно выберет не меня, а такого, как он. И всё равно, кроме мужа, рядом с нею будут дядя Веня и крёстный Василий. К тому же мёртвый Боря или мёртвый Вася – не в моей власти. Только живых я могу их ссорить, стравливать, злить. Так зачем тогда шёл на гору?
   Он не ответил на свой вопрос и приподнялся. Не ответили на него и деревья вокруг. Только сильный верховой ветер хрустнул где-то сухой веткой.
   - Обратно по камням не полезу,- раздражённо сказал Кротов себе и тайге.- Лучше сделаю крюк. Как шёл – помню. Сильно мимо мотоцикла не промажу. Теперь таиться не надо. Можно и притормозить в деревне. С местными девушками полюбезничать. С теми, что улыбались. Из-за того, что я думаю вслух. Расскажу им, что пять дураков стоят на вершине сопки. С довольными лицами. Будто их там наградят за восхождение.
   Он посмотрел перед собой, намечая ориентир, чтобы при обходе скалы не забрать чересчур влево и снова не просчитаться.
   - А что ждёт меня внизу?.. Зима. Долгими холодными месяцами мы будем работать. Бороться за клиентов. И бояться разорения. А я буду развлекаться. Стравливать между собой самых глупых из коллег. Стравливать и бояться перейти грань. Потому что если друг друга возненавидят все – фирма рухнет. И мне нечем будет заниматься. Даже в случае маленького сокращения я – первый на вылет. Хозяин терпит меня, пока я мелок. И не замахиваюсь на разрушение всего.
   Он вспомнил свой давний, но яркий кошмар, который приснился ему в январе, когда многих разочаровало то, что Хозяин не поздравил сотрудников фирмы с Новым годом лично, и когда, воспользовавшись болезнью руководителя отдела, он, Кротов, попытался уговорить сослуживцев по отделу больше не упоминать о Хозяине, будто его и нет, и тем самым подать пример остальным отделам. Поначалу эта козня даже удавалась ему, но потом… Потом он очень натурально, будто и не во сне, оказался на краю чёрной пропасти. Чёрной настолько, что рассмотреть что-либо вглубь даже на метр не было никакой возможности. И тем не менее он был совершенно уверен: это пропасть. Его тянуло вниз. Так, как тянет по мокрой глине с какого-нибудь обрыва реки. И он едва не упал в эту пропасть. Испугался страшно, но никого не просил о помощи. А потом произошло то, что заставляет ломать голову над смыслом произошедшего до сих пор – стоит только глянуть вниз из окон офиса или столкнуться ночью с близкой и непроглядной темнотой. Ему удалось уйти от края пропасти, но он почувствовал, как что-то ушло из него туда, вниз. И, проснувшись, он долго

                64
думал: «Я остался или ушёл? И кто стоял у пропасти: моя душа? А что тогда отделилось? Если бы ушла душа, я бы умер телесно. Но вроде я жив…»
   Он возвращался вниз, всё более и более ускоряя шаг. Неудача нисколько не расстроила его. Он знал, что не будет носить её в себе, как этот дурацкий сон, поработивший память. Нет, он отомстит, отомстит. Кому? Да хоть всему человечеству. Он любому посулит деньги и положение, роскошные виллы и автомобили, толпы поклонников и прислуги. Он даст каждому то, к чему тянется душа: обжорство и пьянство, праздность и прелюбодеяние, купание в лучах славы и в тёплых водах холуйски нежных бассейнов. А когда души в погоне за миражами вытянутся из людей и оставят их тела, он станет со злорадством наблюдать, как люди будут меняться, как их дыхание станет зловонным, словно вода старого болота в густом лесу; как их взгляды станут грязными, словно дождевая вода из-под колёс быстро несущегося мимо вас автомобиля; как их кости и мышцы обрастут жиром, водянистым, прелым и вонючим, сколько бы они ни мылись. Их внутренности наполнятся невидимыми червями, глаза, изъеденные изнутри, потускнеют, они перестанут слышать мир… Люди сами ежеминутно, ежесекундно губят себя. Им даже помогать особо не приходится…
   Тот густой, темноватый лес внизу, куда он направлялся, вызывал у него презрение, но мысли становились по мере спуска всё бодрее и бодрее.
   - Я – самый толковый и перспективный сотрудник в нашей фирме. И без всяких убийств мне ничего не стоит вытеснить любого. Хоть Василия, хоть Бориса. Женщины любят таких, как я. Уверенных в себе красавцев. Так что привлечь на свою сторону Иру мне будет легко. Я каждого сотрудника настрою против братьев. А их – друг против друга. Никогда Ира Салимова не изменится, не станет новой Ирой, женой младшего Абрамова. Никогда Вениамин не примирится с Борькой. И братья не станут одной семьёй. Потому что я так хочу. И так будет.
















                65
                Притчи

   - Притчи рассказываем по старшинству?!. Хорошо, уважаемые коллеги! Итак! Очередное творческое состязание в нашей фирме объявляю открытым! К указанному ранее сроку на сайте фирмы представлено шесть произведений в жанре притчи! И так как пять авторов из шести присутствуют здесь, то по общему согласию мы будем рассматривать не электронные варианты, а, так сказать, устные… Что касается шестой притчи, сочинённой нашим секретарём Ирой, то беру на себя смелость представлять здесь интересы автора и пересказать произведение племянницы. Что касается жюри, то большинство его также присутствует здесь, и в случае единого мнения (а вы настаиваете на том, что наше мнение сегодня будет единым) мы сможем здесь, на этой уютной полянке, объявить победителя. Всё правильно?
   Вениамин Иванович оглядел присутствующих. Они улыбались и кивали.
   - Ты делаешь такое вступление, как будто мы собираемся подписать крупный контракт,- заметил Василий.
   - Контракт не контракт, но я не совсем понимаю, как мы выберем лучшую притчу, если на этот раз наши сотрудники, кроме Иры, проявили пассивность, и оценивать мы будем фактически самих себя.
   - Да не пассивность, не пассивность,- возразил Геннадий.- Жанр трудный! Вспомни, стихов, рассказов были десятки!
   - А частушки,- напомнил Борис, и все засмеялись:
   - Верно! Вот где было творчество!
   - Ладно, попытка не пытка. Надеюсь, что кто-то из нас сочинил нечто такое, что все признают: вот – лучшее…Напомню также,- в прежнем официальном тоне продолжил Вениамин,- одно из важнейших условий конкурса: никакой мистики, никакого оккультизма!.. А то в своё время один товарищ, которого мы сегодня не раз уже вспоминали, всю фирму увлёк подобной литературой, уводя Бог знает куда от реальности… Итак, свою притчу я назвал «Праязык».
   - Пра?
   - Пра. То есть тот, который был раньше всех других… Слушайте. Один мужчина, уже в летах, едет за границу развеяться. Сделать это его уговаривают дети, потому что он уже семь лет как в трауре по умершей жене, и сам, словно мёртвый. Он почти не говорит на языке этой страны, впрочем, и не испытывает необходимости, т.к. больше сидит в гостинице, чем интересуется памятниками искусства или развлекательными мероприятиями. Однако ему понравилась одна из работниц гостиницы. И она обратила своё внимание на грустящего иностранца. Знакомство завязалось и быстро развилось. Они не знали языков друг друга, но очень хотели разговаривать, поэтому при ежедневных встречах много болтали – каждый по-своему. Более

                66
того, они начали понимать друг друга – может, по интонациям, может, потому что оказались похожими людьми. Они не пытались усваивать значения иностранных слов, но со временем понимали один другого всё точнее. И вот к мужчине, оторвавшись, наконец, от дел, приехала дочь. Молодая женщина не узнала отца и была счастлива увидеть его совершенно изменившимся. Они пошли гулять втроём. Дочь предложила себя в роли переводчицы, но получила решительный отказ. Для общения этой паре переводчик был не нужен. И, сидя в кафе, слушая разговоры отца и его женщины, дочка с удивлением понимала: они говорят на одном языке. И ещё она вспоминала бесчисленные разговоры со своим мужем, свекровью, детьми, начальником, в которых каждый слышал только самого себя и не мог вырваться из собственного мирка, чтобы понять чувства и мысли собеседника. И ей было грустно.
   Полминутки все молчали. Потом вдруг разом выдохнули:
   - Здорово!
   - Ну, Веня!
   - Эта притча – прелесть! А нас можно и не слушать!- с чувством сказал Борис.
   Чувство это отразилось на лице, и сомневаться в искренности слов не приходилось. Вениамин Иванович с боку глянул на младшего Абрамова и окончательно понял, что любит этого категоричного и горячего парня, что видит в нём многое от себя молодого и что часто просто специально не хотел его понимать, искусственно вызывая в себе раздражение против него.
   - Спасибо, друзья, спасибо. Но… Состязание продолжается. Кто следующий? Ирину притчу позвольте мне рассказать последней. Не могу же я выступать подряд…
   - Можно и последней,- согласился Геннадий Вячеславович.- После тебя, Веня, трудновато говорить, но я попробую… Моя притча попроще, и название тоже очень простое – «Мудрец».
   - Встретились как-то восточный мудрец и учёный-европеец. Каждый считал себя умнее другого, и каждый был убеждён в бессмысленности устремлений собеседника. Но мудрец ничего не хотел доказывать, у него вообще не было желания разглагольствовать, и поэтому начал учёный.
   - Скажи, ты много знаешь?- спросил он.
   - Да,- ответил мудрец.- Я знаю целую каплю из моря того, что мог бы знать.
   - Если так мало, то стоит ли вообще стремиться к знаниям?- усмехнулся европеец.
   - Но я же родился,- улыбнулся житель Востока.
   Его собеседник призадумался ненадолго, а потом заговорил вновь:
   - Я знаю естественные науки, язык математики и программирования, изучил искусства и философию. Скажи, что осталось неведомым для меня?
   - Всё,- с сожалением покачал головой мудрец.- Здешняя жизнь коротка. Скоро мы с тобой уйдём на небо. Зачем ТАМ знания о земле? Похоже, ты

                67
совсем не готов к своему следующему дню.
   - Красиво,- сказали одновременно Михаил Валентинович и Василий Вадимович, и другие поддержали их одобрительными улыбками.
   - Это и есть настоящая притча,- прибавил Вениамин.- А у меня больше рассказик.
   Ившин растерянно улыбнулся и пожал плечами:
   - Давайте слушать других.
   - Тогда и у меня тоже рассказик,- сказал Борис.- И, честно говоря, я в литературе никогда не был силён. Только в детстве очень любил сказки. Но уверен, что как минимум скучным не буду. Итак, «Бессмертие». Это название.
   - Один богатый человек не верил в бессмертие души и потому решил обессмертить тело. Он регулярно обновлял кровь, вырастил клон и пересадил себе его молодые органы, он всюду возил с собой баллоны с идеальным и здоровым воздухом, содержал двух диетологов и пятерых поваров, он использовал лучшее в древних и современных методах оздоровления. Личные врачи осматривали его два раза в день и моментально реагировали на самые слабые недомогания его организма. А богач рассчитывал прожить сто пятьдесят лет, в два раза больше всех людей, и в семьдесят лет был очень бодр, совершенно здоров, с собственными зубами, с лёгкой проседью, был женат вторым браком на тридцатилетней женщине и абсолютно чужд всяким стрессам и депрессиям. Но законы жизни и смерти не переписать. И в один прекрасный день он потерял двадцать процентов своих капиталов из-за обвала на бирже, молодая жена, поддавшись порыву страсти, бежала с его лучшим врачом, а по телевизору показали внучку богача по первому браку, которая сбила и тяжело ранила человека, находясь за рулём в наркотическом опьянении. И крепкие нервы дали сбой. Богач снял со стены пистолет девятнадцатого века, приложил к виску и подумал: «А не застрелиться ли?..» Скорее всего он не сделал бы этого, ибо привык к неприятностям ещё в начале своей бизнес-карьеры и не питал к родным большой привязанности. Но двумя днями ранее на яхту, пользуясь отлучкой отца, приезжал с весёлой компанией его младший сын, который устроил пальбу из всего коллекционного оружия, и злополучный пистолет остался заряженным: с ним долго возились, да так и не стрельнули. А теперь вдруг курок легко поддался, грохнул выстрел, и наш герой обрёл бессмертие.
   Как и после рассказа Вениамина, коллеги Бориса пару минут сидели молча, будто желали продолжения. Наконец, заговорил Василий:
   - Однако!.. Я будто кино посмотрел…
   - Точно: картинка!- удивлённо покачал головой Геннадий.- Нам, ребята, не бизнесом заниматься, а сценарии писать!
   - Это на пенсии,- возразил Ашлемов.- А притча Бориса очень современная. Все люди сейчас ругают медицину, а сами верят в неё больше, чем в Бога.
   - И мечтают до бесконечности продлить земные проблемы,- согласился

                68
Будилин.- А теперь я, ребята. Смотрю, Вася не торопится…
   - У меня длинноватая. Рассказывай, Миша.
   - Хорошо… Свою притчу я назвал «Искра Божия», и она маленькая. Размер ведь не важен?.. Итак, представьте себе некий крупный город… по улице идёт бездомный… бомж… и идёт он с чувством раздражения и даже ненависти ко всему свету… Особенно, к богатым людям, чьи дорогущие автомобили то и дело мелькают мимо… Бедняге негде ночевать, нечего есть, сквозь худую одежду его донимает холод…
   В это же самое время в свой офис едет преуспевающий менеджер. Он говорит по телефону, краем глаза следит за дорогой и совсем не обращает внимания на тот мир, который мелькает справа и слева от его тёплого и комфортного автомобиля…
   Бизнесмен подъезжает к офису. Бомж проходит мимо. Первый едва не падает на льду. Второй инстинктивно хватает того за руку, поддерживает и слышит в ответ: «Спасибо»… Это длится всего секунду. Всего на секунду в обоих вспыхивает истинная сущность, искра Божия. И тут же они покрывают души шелухой заблуждений: бродяга отдёргивает руку и быстро уходит, а бизнесмен озирается: не видел ли кто. Один стыдится своего поступка, другой стыдится своего «спасибо»…
   Остаётся только заметить, что солнце, проглянувшее было с утра, скрылось на весь день за грязными, мутными облаками… облаками, которые частенько висели над этим городом. Впрочем, это не так важно…
   - Надо же выдумать такое! Да ты, Миша, просто поэт!- воскликнул в удивлении Ившин.
   - Молодец1 Это лучше моей.
   - И моей.
   - Ребята! Ребята! – поднял руку Будилин.- У нас конкурс восхвалений или творчества?!
   - В любом случае то, что ты сочинил, - настоящее литературное произведение,- сказал Василий, улыбаясь, как всегда, немного грустно.- Конечно, сидя на этом стволе, в двух шагах от вершины, мы немного восторженны. Но если бы ты рассказал чепуху, то догадался б, что наши похвалы неискренни. Ведь нам самим часто не хватает такой искры в жизни. Тихо! Замрите.
   Он резко прервал себя и кивнул на другую сторону поляны. Все увидели там белку, которая смело спустилась по стволу и, обшарив траву, направилась прямо к кострищу в центре поляны. Она быстро перебегала с места на место и не обращала внимания на людей, будто принимала их за часть того толстого ствола, на котором они сидели.
   Геннадий медленно засунул руку в карман куртки и осторожно бросил на землю горсть семечек. Белка отбежала к кустам, приподнялась там и пристально оглядела путников. Поверив, что обиды не будет, она вернулась и не только перещёлкала подарки, но и пару раз пробежала под стволом у

                69
самых ног людей, пока не исчезла так же незаметно, как явилась. Они посидели ещё, не шевелясь и с сожалением продолжили беседу.
   - Слушайте, никогда не видел их так близко,- выразил Вениамин общее удивление.- Прямо ручная… Ну что, Вася, хватит скромничать? Рассказывай.
   - Да, моя очередь. Хотя главную притчу нам рассказала эта белка. Так… Как же я её назвал?.. «Голос». Думаю, по жанру это тоже скорее рассказ. Но мы с вами не литераторы. Просто захотели немного пофилософствовать.
   - Итак, в одну поликлинику, к психиатру, женщина привела свою старуху-мать. «Ей всё время слышатся какие-то голоса,- раздражённо пожаловалась она доктору, не стесняясь присутствия родного человека.- С раннего детства помню, как мать без конца твердила: «Что люди скажут? Что люди подумают?» и всю жизнь так по другим мерялась. А в последнее время, что бы я ни сделала, она сразу это своё «люди скажут». Прямо замучила. Я её и спроси: говорят они, эти «люди», что ли с нею. Мать подтвердила: «А как же! Всё время говорят!» Мы с братьями поначалу не знали, что делать, собирались, обсуждали, как маме помочь, а вчера она сама подошла к нам и говорит: «Отведите меня к врачу, пусть он нас рассудит».
   Психиатр выслушал, попросил женщину выйти и некоторое время беседовал со старухой наедине. Потом позвал её дочь и объявил:
   - С вашей мамой всё в порядке.
   - А голоса?- удивилась та.
   - Это хорошо, что ею всю жизнь руководит Голос,- сказал врач.- Когда мне предлагают за взятку сфабриковать диагноз, мне хочется взять деньги, но Голос изнутри говорит: «Не продавай совесть!» И я гоню взяткодателей. Когда в воскресенье внук просится в парк, а мне хочется поваляться на диване, у телевизора, Голос громко требует: «Погуляй с ним!» А вы что, без Голоса живёте?.. Совсем без Голоса?..
   Женщина растерялась, с удивлением посмотрела в глаза доктору и попятилась к двери. Врач улыбался, мать улыбалась, а женщине хотелось поскорее выйти из кабинета. «Беги отсюда! Брось свою сумасшедшую мать и беги! Она лишняя в твоей тесной квартире!»- твердил ей голос изнутри.
   Ившин даже ударил себя по коленям:
   - Боже мой, Вася! Какая прелесть!
   Борис поднял руки и трижды похлопал:
   - Спасибо, брат. Так красиво при мне никто о совести не говорил.
   - Спасибо и вам. Честно говоря, мне и самому нравится. Будто не я сочинил…
   - Голос!
   - Точно, Голос!..- улыбнулся Василий Вадимович вместе со всеми.- Всё лучшее в нас, в людях, появляется откуда-то из неизвестности… А теперь Веня перескажет нам притчу Иры, и идём к вершине.
   - Да, да, пересказываю. За точность деталей, ребята, не ручаюсь, но главное я помню хорошо. Итак, «Дождь».

                70
   - Тюрьма. Один из недавно арестованных подошёл к окошку и приоткрыл его. Вместе со звуками дождя в камеру ворвался прохладный, сырой воздух.
   - Закрой!- громко пробурчало сразу несколько голосов.
   - Потерпите минутку… Христа ради! Больше всего на свете с детства люблю шум дождя.
   И столько в этом голосе новенького оказалось силы чувства, столько душевной глубины, что ни один из лежавших или сидевших не возразил. Более того, разговоры стихли, словно всем присутствующим были милы стук капель по карнизам и шуршание воды по стенам тюрьмы.
   А когда арестант закрыл окошко и вернулся на своё место, несколько минут никто не нарушал молчания, боясь попасть не в тон новому общему настроению. Наконец, самый пожилой и мудрый почувствовал: он должен сказать. Не восторженно и не цинично.
   - А я в детстве любил на лошадях гонять… У нас на краю посёлка стояла ферма – колхоз там был, что ли – вот мы туда и ходили… Несёшься без седла, с самодельной уздечкой прямо на реку. Девки визжат, бабы, что бельё полощут, кроют матом…
   Следом за старшим о том же заговорили и другие: кто погрубее, а кто и без стеснения – как вспоминал те, уже подзабытые детские эмоции, так и изливал их. Сотоварищам и самому себе.
   Дождь то усиливался, проверяя силу, то слабел, прислушиваясь к суровым мужским голосам, вспоминавшим лучшее, а разговоры всё лились и лились ровным светлым потоком. Лишь часа через три заключённые умолкли, стали засыпать, и перед сном каждый с удивлением вспоминал проникновенные слова новенького: «Христа ради!» А удивляться было нечему, просто люди открыли для себя вечный закон: как дождь омывает древесную листву от пыли, так очищает душу страдание. Нет, арестанты не исправились, не стали лучше с той самой минуты, когда вспомнили детство. Но они так близко, почти осязаемо прикоснулись к Изначальному. Верно, сам Бог, отправляя Адама и Еву на Землю, видел у них на глазах слёзы. Слёзы горечи утраченного детства. Может, он и сам плакал в свою красивую седую бороду. Плакал, потому что любил их – своих детей, своё творение. Но, будучи сверхмудр и сверхпрозорлив, понимал и другое: когда они вернутся к нему, это будет уже не любовь овечек к своему заботливому пастуху. Это будет чувство, пронизывающее всё существо человека, чувство выстраданное и осознанное. Они действительно станут подобны Ему и вернутся не как неразумные дети, а как други, товарищи в Великом Созидании, которое пока сокрыто от них завесой тайны.
   Вениамин закончил и, так как все молчали, прибавил:
   - Вот такая у неё притча. Признаться, я и сам не всё ещё осмыслил.
   - Что и говорить… Живём, как в тюрьме,- заметил Михаил.- Я – за Иру.
   - И хорошо, если есть «окошко»,- прибавил Геннадий Вячеславович.- Я тоже за её притчу.

                71
   Борис согласно кивнул, и Василий спрыгнул со ствола:
   - Думаю, все согласятся, что наши притчи были хорошими. Но Ирина чуть больше, чем другие, даёт пищи для размышления. Я тоже за неё.









































                72
                Облака

   - Облака теперь ниже нас?- спросил у коллег и у самого себя Геннадий.
   - А может, мы как раз идём сквозь облако?- предположил Вениамин.- Не кажется вам, что воздух здесь какой-то… мутноватый?
   - Прямо как наше будущее,- пошутил Михаил.
   Путники только что преодолели участок с крутым подъёмом, когда приходилось идти по сильно выбитой тропе, хвататься за стволы и обходить толстенные сухие берёзы. Приятели активно орудовали своими самодельными посохами и поддерживали друг друга. Там, где наклон тропы становился таким, что впору было двигаться на четвереньках или даже ползком, а глина под ногами крошилась и осыпалась, кто-нибудь цеплялся за дерево и протягивал руку следующему. Тот, кому он помогал, поднявшись выше, делал то же самое.
   Но вот тропа немного выровнялась, и они остановились перевести дух.
   - Смотрите,- кивнул Борис направо,- это кедры!.. Прямо богатыри-великаны. И верхушки у них намного выше, чем у других деревьев. Будто присматривают со своей высоты за всей тайгой…
   - Мы тоже высоко забрались. И левый, и правый склоны прекрасно видны… Никогда не думал, что у природы столько красок и оттенков. Если все посчитать, получится не одна сотня. Как вы думаете?
   - Тысячи, Веня. Десятки тысяч,- согласился Василий, всматриваясь сквозь деревья.- У людей стольких цветов нет. А вы обратили внимание, что чем выше, тем больше сухих деревьев. Здесь их пилить некому. Гляньте на эти причудливые берёзы: какие-то окаменевшие лешие. Кажется, шли они, шли, как мы, на вершину, а потом усомнились в себе и – замерли навечно…
   - А кедры?- заразился картиной брата Борис.- Они-то живые!
   - Живые.
   - Подожди, Вася, я попробую… Эти цари таёжного леса не идут на вершину. Их место здесь. Они помогают таким, как мы, путникам, не разочароваться в себе, не усомниться в вершине.
   - Так и есть…- согласился Михаил.- Я заметил: как бы мы ни запыхивались, а остановимся на пару минут – и все силы сразу возвращаются. Даже сильнее становишься… Воздух здесь особый… красивый. И запахи бодрящие. Внизу таких нет.
   - Ну вот, а только что говорил, что нас ждёт плохое будущее!- засмеялся Вениамин.- Сейчас прочистим лёгкие, обновим кровь – и горы свернём. Идёмте, что ли?
   Они двинулись гурьбой по тропе, обставленной со всех сторон остриями папоротниковых стеблей, сбросивших листья, и беседа не только возобновилась, но и стала более шумной и весёлой. Она перескакивала с

                73
одного на другое, уходила в сторону и возвращалась, но в каждой её фразе чувствовалось острое желание сгладить противоречия, а может, и устранить вовсе.
   - …Да подумаешь, прогорит фирма! Жизнь на этом не остановится!- кричал один.
   - Точно!- поддакивал другой.- Эта мелкая суета двадцать четыре часа в сутки только мешает нам жить!
   - Ну, и пойдём все в бессрочный отпуск! Или на пенсию! А потом отдохнём и воссоздадим фирму.
   - Конечно! Суетись – не суетись, а в конце всё равно пенсия! Коллеги! Надоело каждый год ожидать отпуска! Хочу на пенсию! На покой!
   - Согласись, в отпусках немалая польза! Пенсия-то навсегда, а в отпуске отдохнёшь и – с новыми силами – за работу!
   - Ребята! Не спорьте! Хочешь в отпуск – ходи, не хочешь – не ходи! Какая разница!
   - Точно! Главное – честно работать!
   - Да, это главное!
   - Только не говорите, что для этого надо соблюдать Правила внутреннего распорядка и Устав!
   - А что, не надо?!
   - Конечно, надо! Я тебе, дорогой мой, так скажу! Законов и правил должно быть ровно столько, чтобы восполнять у сотрудников недостаток нравственности! Если их будет меньше – нарушители законов подавят мораль! А если их будет больше – фанаты законов подменят ими мораль, и получится поклонение букве закона, а совесть, осознанное поведение исчезнут вовсе!
   - Короче! Нужны и письменные правила, и устные моральные нормы! И мы все должны следить за соблюдением ПВР и улучшать моральный климат в коллективе!
   - И заботиться о повышении квалификации каждым сотрудником!
   - Конечно! А чего-то одного из этого будет мало!
   - Хорошо сказано! Полнота всегда ближе к правде, чем ограниченность!
   - Согласитесь, лучше следовать живой жизни, чем выдуманной схеме жизни!
   - Да, а жизнь всегда говорит одно: будьте счастливы!
   - Вот вам и главный закон! Всё, что против счастья – то против морали, против закона, против жизни!
   - Точно! И никакие законы сами по себе не сделают нашу фирму идеальной, равно как и всякие компьютеры и картинки на стенах!
   - Потому что не улучшают человека автоматически! Могут только посодействовать!
   - А что улучшает человека?!
   - Улучшает вера в то, что правильно идёшь по жизни! Вот мы видим

                74
вершину и идём к ней! А если бы шли без тропы и не знали, где вершина, то неизвестно, куда бы забрели!
   - Тогда зачем нам управляющий от Хозяина, если будет ориентир?!
   - А если этот человек и будет ориентиром?! Если он будет идеален с точки зрения моральных и деловых качеств?!
   - Ну, если такой… то можно! Хотя ведь есть Хозяин!
   - Ребята, только не начинайте снова спорить о Хозяине! Мы ведь его попросту не понимаем! И потому что находимся на ступеньку ниже, и потому что не знаем других его дел! Разве не так?!
   - И надо признать: мы никогда до конца не будем понимать его!
   - Однако, согласитесь, все его предложения по фирме в конце концов оказываются совершенно правильными!
   - Да, он очень мудр! Если бы мы его слушались, всё бы у нас было прекрасно! И не дошли б до такого!
   - А всё мелкие страстишки! Сиюминутная выгода ценится больше судьбы всей фирмы! Многие твердят: «Хозяин выручит», а за собой не следят!
   - То, что Хозяин не появляется в фирме, говорит только об одном: он не хочет подчинять сотрудников своей воле, навязывать своё мнение об устройстве фирмы!
   - Вот уйду на пенсию – и буду сам себе хозяином!
   - Ишь какой всесильный! Может, ты свою жизнь на пенсии заранее всю знаешь?! По минутам!
   - Не знаю! У нас ведь ещё не было пенсионеров! Никто не приходил и не рассказывал!
   - Смотрите, папоротник кончается – и опять крутое место!
   - Сейчас мы не кричать будем, а пыхтеть и отдуваться!
   - Да, что-то мы разгалделись! Я так и не понял: мы спорили или соглашались?! В чём правда-то, ребятушки?!
   - Говорят, все истины вышли из одного источника. Так что мы не спорили и не соглашались. Мы возвращались к источнику.
   - Ладно, пусть будет так. Давайте хоть на вершине не говорить о работе… А вот здесь, очевидно, путники жгут костры и перекусывают.
   Они поутихли и остановились на пару секунд у маленькой полянки справа от тропы, где несколько стволов лежали, как места для сидения, а между ними виднелись остатки кострищ. Впереди было метров тридцать крутого подъёма, а далее, судя по просвету, находилось открытое место, может, вершина сопки.
   Когда двинулись дальше, Василий взял брата под руку и, придержав, шепнул:
   - Боря, ты когда сделаешь предложение Ирине? Вся фирма давно ждёт…
   И, видя, как тот растерялся и покраснел, Василий засмеялся.
   - Как брат, я твой выбор одобряю, а как крёстный Иры, я одобряю её выбор.
   - Ты ей крёстный?!
 
                75
   - Да. В прошлое воскресенье она как раз собирала родных в честь восьмилетия своего крещения. Каждый год отмечает будто день рождения. А ты, наверное, не знал, что она крестилась, потому что тогда был в армии.
   - Значит, это была годовщина крестин…
   - Да. Так что сватайся, не тяни. Будем одной дружной семьёй: Веня, её дядя, я, крёстный папа, ты, муж, и Ира, центр нашего родственно-производственного объединения.
   Они двинулись вслед за другими – один с улыбкой ласковой насмешливости на лице, другой – растерянности, и Василий продолжил:
   - Кто-то из великих сказал, что искусство и наука – это сотворчество Богу. Но самый главный творческий акт человека – устранение разъединённости полов, воссоединение мужчины и женщины в одного человека – человека-любовь. Бог словно намеренно при сотворении мира устроил это разъединение, чтобы предоставить возможность самому человеку восстановить единство. Восстановить любовью. Недаром в этом единении рождается новый мир – ребёнок.
   - Он рождается и без любви,- возразил Борис.
   - Но он рождается и в любви. То есть можно физиологически создать мир живого, мир животного-детёныша. А можно величайшим единением в любви прийти к рождению богоподобного мира – человека. Внешне различия малозаметны. У нелюбящих супругов даже гении рождались. Но внутренне – другое дело.
   - Да, я тоже замечал, что в любящих семьях дети немного другие. Это трудно объяснить. Там… воздух счастья.
   - Ради этого и нужны семьи. Пусть вокруг нашей замечательной Ирины и будет этот воздух счастья.


















                76
                Ангелочки

   - Ангелочки нас встречают! Посмотрите на эти сосенки! Так и хочется погладить их нежные курчавые головы!
   Геннадий протянул руку и осторожно потрогал хвою маленьких деревьев. Путники только что вынырнули из тоннеля лесной тропы и здесь, на бело-серых камнях небольшого пригорка, остановились, зачарованные. Вольный горный ветер, огромное открытое пространство с юга и востока, ярко-мягкий солнечный свет и особая, таёжно-тундровая, растительность – всё это разом хлынуло на них и вызвало поток новых ощущений и восторга.
   - Боже, какие сопки! Да им нет конца и края!- воскликнул Василий, глядя на соседние вершины Синего хребта.- Теперь я вижу, что главная способность человека – это умение видеть красоту!
   С ним согласились восторженными детскими улыбками. И только Михаил почему-то смотрел не по сторонам, а вверх, словно примерялся, насколько ему удалось приблизиться к чему-то неизведанному. А может, просто не привык громко говорить: ветер здесь, на открытом месте, заставлял переходить почти на крик.
   - Знаете, ребятки!- сказал с неожиданной грустью Вениамин, посмотрев на уходящую круто вниз тропу.- У меня такое чувство, что мы назад уже не вернёмся! Что там наступит вечная зима и возвращаться будет некуда!..
   - И согласитесь,- прибавил Геннадий,- мы будто не поднимаемся, а возвращаемся! Словно мы когда-то родились там, на вершине, а потом из любопытства разошлись в разные стороны разными тропинками, долго-долго жили каждый сам по себе, каждый своим умом, а потом решили: «Хватит! Пора возвращаться домой!»
   - Ну, так возвращаемся!- воскликнули все разом и, побросав свои «посохи», нырнули в низкий колючий кустарник, за которым виднелся широкий склон, весь покрытый россыпью гладких мшистых камней.
   С этого склона открытое пространство ещё более раздвинулось, и друзья постояли немного, любуясь равниной справа и тайгой слева, но – лишь немного: вершина звала их к себе, и с каждым метром они ускоряли шаг.
   Макушка сопки оказалась широкой и разнообразной: где-то с низенькими деревцами, где-то с тонкой степной травой. Но путники быстро сориентировались и подошли к западному краю вершины. Здесь россыпь всё тех же гладких булыжников уходила на сотни метров вниз и стоял православный крест, водружённый прямо в камни несколько лет назад прихожанами местной церкви во главе с её настоятелем отцом Владимиром. И здесь же весь Спасский район был виден, как на ладони. Только ладонь этой равнины ширилась на десятки километров во все стороны.
   Приятели встали у самого края, молчали, не пытаясь перекричать сильный местный ветер, и упивались открывшимся перед ними чудом.

                77
   - Никогда не видел столько…- шептал сам себе один.
   Но другой будто слышал его и прибавлял в мыслях:
   - Стоим, как на вершине мира, словно там, в дымке, не только сёла, заводы и городские  кварталы Спасска, а прямо вся земля: Китай за Ханкой с его буддистскими и даоскими храмами, Великой стеной и могилой Конфуция; Индия, страна мудрецов и храмов, с деревом, под которым понял всё принц Гаутама, с райским дворцом Тадж-Махалом; бесконечные арабские страны с устремлёнными в небо минаретами; ухоженная Европа с Вечным городом и собором святого Петра…
   - А в центре всего этого мира – Иерусалим!- подхватывал про себя третий.- Иерусалим, город Божественного света, город мира, а не войны, город единения, а не раскола, город братской любви, а не конфликтов…
    И четвёртый глядел влево вниз, видел то же, что и все, и с удивлением думал о том же, о чём и другие:
   - А ведь мы прошли вон по тому гребню, по самому удобному месту! Но поначалу так не казалось, и лес представлялся везде одинаковым. И совсем другая дорога в самом низу казалась правильной…
   - Боже мой! Какой огромный густой лес!- поражался пятый.- Без тропы, вслепую, дойти до вершины невозможно: она видна только в самом начале, а дальше идёшь, не видя её, и только вера, что идёшь правильно, даёт силы двигаться вперёд. Будто специально сделал кто-то на этом беспредельном склоне гребень для тропы. Без него ни один человек не дошёл бы до вершины.
  И они стояли и стояли и не могли насмотреться
 - Смотри, Вася!- крикнул, перекрывая ветер, Борис.- Вон там находится наш с тобою микрорайон Лазо! Старый и тихий Цемзавод!..
   - С прямоугольными перекрёстками, ёлочками и тёмным сосновым парком у клуба…
   - А рядом мой Шанхай!- радостно показал рукой Веня.- Самый характерный квартал в городе! С его аккуратными трёхэтажками и школой-дворцом!
   - А разве моя Сантехника не имеет своего лица?!- возразил Миша.- Розовые пятиэтажки, дорожки, улочки, тропки, лавочки – прямо город в городе!
   - Ну, а мой райончик – самый таинственный в Спасске!- засмеялся Гена.- Все знают, что он существует, все постоянно проезжают мимо, но мало кто бывал в нём! Однако тот, кто побывает, сильно удивится: в таком маленьком месте так много домов! Можно даже заблудиться!
   - Понятненько, почему место таинственное!- прибавил Миша.- Трактора не ремонтируют, а называются Трактороремонтным заводом.
   - Ребята! А я, кажется, вижу район Силикатного! И даже его водохранилище, где люблю купаться с семьёй летом!
   - Не может быть! Я и Красный Кут не могу разглядеть!
   - А вон то – трубы Цемзавода!

                78
  - Надо же: железнодорожный мост!
   - Какой из двух?!. У нас в городе и въезжаешь по мосту и выезжаешь!..
   - Интересно, воздух всегда такой непрозрачный?! Ханку можно когда-нибудь увидеть?!
   - Наверное, можно! А пока посмотри на Вишнёвское водохранилище!
   - Это оно?! То самое, что поит водой весь город?!
   И от дальних далей они перенесли свои взоры ближе – на игрушечную Евсеевку у подножия сопки, на гигантский красно-жёлто-зелёный ковёр, который расстелила природа у их ног.
   - Неужели здесь километры и километры расстояний?! Кажется, можно протянуть руку и погладить все эти кустарники и леса – вот они, совсем рядом!..- сказал Веня и даже сделал движение, чтобы присесть на корточки.
   А Боря, который не старался, как другие, угадать кварталы города, а глядел в одно место, главное для него – в то, где жила Ирина, сказал тихо, задумчиво, но потому, что в эту минуту ветер сделал паузу, словно набирая полную грудь воздуха, все услышали Бориса:
   - Вы знаете, друзья, есть такие картины – натюрморты, которые говорят о художнике самими изображёнными вещами: у одного нарисовано что-то античное, у другого – охотничье, у третьего – деревенский кувшин да блюдо с земляникой! И мне кажется, что перед нами натюрморт, нарисованный самим Богом! Будто бы он только что создал эту Красоту и, услышав наши голоса и шаги, сделался невидимым! Но в каждой веточке этого лесного безбрежья, во всём этом огненно-розовом, густо-зелёном, бордовом и жёлто-блестящем, в самом этом сочном голубом воздухе я чувствую Его присутствие! И если есть какой-то дурак, который не верит в Него, пусть зайдёт в лес, выберется к берегу озера, поднимется на гору и – посмотрит вокруг! Кто ж всё это создал, если не Он?!. Случайность?!. А почему тогда – с такой любовью?!
   - Согласен, брат!- добавил после недолгого молчания Вася.- Миллионы раз люди задают себе вопрос: зачем Бог создал этот мир?! Да затем, чтоб было красиво! Затем, чтобы выплеснуть переполнявшую его любовь!
   -… Вершина, ребятки, не здесь!- сказал Веня, когда немного ослабло жадное созерцание мира.- Как объяснил мне Хозяин, нужно пройти по тропинке через кусты в сторону восточного склона! Там будет геодезическая метка, обозначающая самую высокую точку сопки!
   - Ну, так идём!- воскликнул Гена.- Если уж дошли, неужели не разыщем эту самую метку?!
   Путники с воодушевлением двинулись в обратную от каменистого склона сторону и, действительно, через минуту наткнулись на едва заметную тропу в колючих кустах. Она вывела их на другое открытое место, где среди груд камней и мягкого кедрового стланика стоял в обрамлении ёлок и сосен металлический столбик.
   - Ура! Мы на самом верху!- крикнул Гена.

                79
   Все подхватили, наполнив поляну восторженными криками, схватили друг друга за руки и, вопя, свистя, дурачась, захороводили вокруг столбика. Сначала это были хаотичные скачки, но каждый старался подладиться под других, и танец быстро становился всё более упорядоченным, единым. И вот уже между танцующими установилась полная гармония. Они, разного роста, комплекции, веса, делала одинаковые шажки, разом подпрыгивали, вскидывали с дружным гиканьем руки и, будто чувствуя друг друга, разом останавливались и шли по кругу в обратном направлении. Всё это продолжалось лишь пару минут, но за эти минуты друзья успели почувствовать такое глубокое чувство своей неразделённости, братского единства и любви, которое разлилось по всему миру, заполнило все зримые и незримые пространства, что им показалось , будто стих ветер, замерцал огоньками буро-зелёный стланик, и мохнатые сосны, ёлки, пихты вокруг поляны превратились в эльфов или каких-то других духов природы, а небо то ли спустилось ниже, то ли, наоборот, их приподняло повыше, ближе к себе, и из бело-голубого превратилось в фиолетово-синее, одело шапкой всю вершину сопки и украсилось большими разноцветными звёздами. И они , пятеро сомкнутых в единый круг людей перед лицом дохнувшего им в лицо космоса ощутили себя не отдельными личностями, а пятью элементами, слитыми в единое кольцо, крепко спаянную молекулу, вершину земной цивилизации, которая на большее отважилась, большего возжелала и большее поняла в законах бесконечности и безвременья.
   Они глядели друг на друга, всё так же весело кричали и улыбались, но им казалось, что теперь их тела стали расплываться в контурах, приобретать серо-лиловый цвет, ежесекундно менять очертания. Движение по кругу превратилось в плавный полёт, а слова и мысли в виде цветных облачков отделялись от их фигур, расплывались в пространстве, перемешиваясь и становясь доступными любому.
   Но вот друзья остановились и посмотрели друг другу в лица, всё такие же радостные и улыбающиеся. Казалось, с того момента, когда они встали в круг, не прошло и двух минут. Но в эти минуты они ощутили не только собственное движение по кругу, они почувствовали большее – то, как вращается сама Земля. И вращается она, как и всё в этом мире – Любовью. Не надо выдумывать идеальной модели фирмы и средств её воплощения, поняли они. Никакой модели нет. Есть огромный, единый, красивый и счастливый мир, высокое, чистое, бесконечное и непостижимое небо, а всё остальное – неважно. И ещё они поняли, что сила любого из них – не только внутри, в личных воле, уме, способностях, но и в тех двух братских руках, за которые каждый из них крепко держится. Что центр мира – не в какой-либо из столиц, а в точке, где лучше  понимают единство Всего, где сильнее любят. Что смысл земной жизни – не в достижении чего-то, смысл – в пути, в восхождении…


                80
                Приложение – 1
                (постэпиграфы)

   …И Бог наклонился поближе, когда созданный из глины человек привстал, оглянулся и заговорил. Человек подмигнул и вежливо спросил: «А в чём смысл всего этого?»
   - Разве у всего должен быть смысл?- спросил Бог.
   - Конечно,- сказал человек.
   - Тогда предоставляю тебе найти этот смысл!- сказал Бог и удалился.

                К. Воннегут. «Колыбель для кошки»

С поляны коршун поднялся,
Высоко к небу он взвился;
Всё выше, дале вьётся он
И вот ушёл за небосклон.

Природа-мать ему дала
Два мощных, два живых крыла –
А я здесь в поте и в пыли,
Я, царь земли, прирос к земли!

                Ф. Тютчев

   …жизнь без Бога и смерть без воскресения делают не только каждого человека в отдельности, но и всё человечество «гниющей массой»…

                Д. Мережковский. «В обезьяньих лапах»

Милый друг, иль ты не видишь,
Что всё видимое нами –
Только отблеск, только тени
От незримого очами?


В. Соловьёв

   Вельзевул, властитель всех демонов, источник всего зла, затаился в телах всех Сынов Человеческих.

                Евангелие мира от ессеев

                81
… Мы блаженство желали б вкусить в небесах,
Но с миром расстаться нам жаль.

                М. Лермонтов. «Земля и небо»

   Мир развивается циклично; и существование этих циклов определяется импульсами двух антагонистических по отношению друг к другу и взаиморазрушающих сил, одна из которых стремится возвысить человечество, приблизить его к духу, а другая – затянуть его вниз, в самую пучину материи.

                Е. Блаватская. «Тайная доктрина теософии»

Почто ж кичится человек?
За то ль, что наг на свет явился,
Что дышит он недолгий век,
Что слаб умрёт, как слаб родился?

                А. Пушкин. « Подражание Корану»

   Если ты ещё живёшь, это потому что ты ещё не пришёл в место, в которое должен прийти.

                П. Коэльо. «Мактуб»

В этом мире я только прохожий…

С. Есенин

   В нашей земной жизни мы переживаем процесс непрерывного умирания.

                Е. Трубецкой. «Миросозерцание Блаженного Августина»

   …техника всегда есть средство, орудие, а не цель. Не может быть технических целей жизни, могут быть лишь технические средства, цели же жизни всегда лежат в другой области, в области духа. Средства жизни очень часто подменяют цели жизни, они могут так много занимать места в человеческой жизни, что цели жизни окончательно и даже совсем исчезнут из сознания человека. И в нашу техническую эпоху это происходит в грандиозных размерах.

                Н. Бердяев. «Человек и машина»


                82
   …кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним… но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы. Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идёт к свету…

                Евангелие от Иоанна

   Много людей, живших до нас, проложили эти скорбные пути, по которым нас заставляли проходить…

                Августин. «Исповедь»

   …если люди уходят от Бога, они неизбежно приходят к идолам.

                А. Мень. История религии

   Зло по своей сути чисто человеческое явление.

                Э. Фромм. «Сердце человека»

   …грешники сами ад топят. Сами люди ответственны за количество зла.

                Е. Рерих. «Мир Огненный»

                *  * * *
 
 Все, более чем когда-либо прежде, ныне чувствуют, что мир в дороге, а не у пристани…

                Н. Гоголь. «Авторская исповедь»

   …человеку разумному надлежит избирать пути, проложенные величайшими людьми, и подражать наидостойнейшим, чтобы если не сравняться с ними в доблести, то хотя бы исполниться их духа.

                Н. Макиавелли. «Государь»

   …новое чувство космоса будет становиться всё более и более общим достоянием, проявляясь всё раньше и раньше в жизни людей…

                Р. Бёкк. «Космическое сознание»




                83
Пора – пора – пора
Творцу вернуть билет.
Отказываюсь – быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь – жить,
С волками площадей
Отказываюсь – выть,
С акулами равнин
Отказываюсь плыть –
Вниз – по теченью спин.
Не надо мне ни дыр
Умных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Ответ один – отказ.

М. Цветаева

   Искусный человек, как считал Гурджиев, не позволяет своему прошлому стать будущим, он пытается капля за каплей отыскать в себе божественную искру…

                В. Алексахин. Биография Г.И.Гурджиева
   
 …мы выбираем следующий мир в соответствии с тем, чему научились в этом.

                Р. Бах. «Чайка по имени…»

   Дух, Бога ведающий, естественно постигает красоту Божию и ею единой ищет насладиться…

                Преподобный Варсонофий

   Видеть высшую и последнюю цель бытия в этом преходящем и случайном существовании невыносимо для человека.

                С. Булгаков. «Основные проблемы теории прогресса»

То жажда в нас должна вспылать огнём
Увидеть Сущность, где непостижимо
Природа наша слита с Божеством.

                Данте. «Божественная комедия»

                84
   Благо тому, кто, не довольствуясь настоящею действительностью, носил в душе своей идеал лучшего существования…

В. Белинский

   И я понял, что то, как я жил, не стоило того, чтобы жить… Поэтому я изменился.

                К. Кастанеда. «Путешествие в Икстлен»

   Человек ищет полноты и совершенства, которых не может ему дать одно лишь природное бытие.

                А. Мень. История религии

   Чья жизнь была – беспрерывное совершенствование, тому на земле знакомо небесное, тот бодро оставляет прах земной, он привык отрясать его!- но горе оземленелому телом и духом!

                В. Одоевский. «Елладий»

   …человек есть Бог… и - может, должен стать им, т.е. энергийно стать, неотлично отождествиться с ним…

                А. Лосев. «Очерки античного символизма и мифологии»

   Уподобиться богам… Именно для этой цели был сотворён человек; и к ней он должен стремиться, приобретая знания.

                Платон. «Теэтет»

   Решающим условием, необходимым для того, чтобы зародилась любовь… является уверенность, что некое существо имеет отношение к неведомому нам миру и что его любовь нас туда ведёт.

                М. Пруст. «По направлению к Свану»

И нам недолго любоваться
На эти, здешние, миры:
Пред нами тайны обнажатся,
Возблещут дальние миры.

А. Блок

                85
                * * * *

В небесах торжественно и чудно…

М. Лермонтов. «Выхожу один я на дорогу…»

   …конец всем горестям, глубокий, глубокий океан радости внутри…

                Э. Карпентер. «К демократии»

   Земной язык совершенно недостаточен для того, чтобы описать, что за радость, счастье и очарование заключены в сокровенных чудесах Бога.

Я. Бёме

…Мы видим: с голубого своду
Нездешним светом веет нам,
Другую видим мы природу,
И без заката, без восходу
Другое солнце светит там…

Всё лучше там, светлее, шире,
Так от земного далеко…
Так разно с тем, что в нашем мире,-
И в чистом пламенном эфире
Душе так радостно-легко.

                Ф. Тютчев. «Е.А. Анненковой»

   Океан полон радости, вся атмосфера – одна радость. Радость, радость в свободе, поклонении и любви! Радость в экстазе жизни: довольно только существовать, довольно дышать! Радость, радость! Везде только одна радость!

                У. Уитмен. «Листья травы»

   … в высшем напряжении созерцания, пребывая в молчании и совершенно отрешившись от всех вещей, душа освобождается. Тогда она может видеть Бога, источник жизни, начало всех существ, колыбель великого добра, корень души. В этот момент она наслаждается высшим, неописуемым блаженством, она как бы поглощена божественностью и погружается в свет вечности.

                Р. Бёкк. «Космическое сознание»
                86
   Поклоняющийся Божеству… сливается с Брамой и получает Брамическое блаженство.

Махабхарата

   Человеческому разуму присуща способность неизмеримо более высокая, чем все прочие его способности – врождённые или благоприобретённые. С её помощью мы можем достичь единства с вышестоящим разумом, возвыситься над реалиями своей земной жизни и приобщиться к более совершенному существованию и сверхчеловеческим способностям обитателей небесных сфер.

                Ямвлих. «Мистерии»

   …сам человек по своему вечному началу принадлежит к тому высшему миру и смутное воспоминание о нём так или иначе сохраняется у всякого, кто ещё не совсем утратил человеческое достоинство.

                В. Соловьёв. «Три силы»

   Ибо все мы – сыны света.

                Апостол Павел. 1 Фессалоникийцам

   «Тот, кто возвратит свою первоначальную чистоту,- говорил Исса,- получив прощение грехов, по смерти будет иметь право созерцать величественный образ Бога».

                Тибетское Евангелие

   …И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти уже не будет, ни плача, ни вопля, ни болезней, ибо прежнее прошло.

                Откровение Иоанна Богослова

И я чувствую
Потрясающие мгновенья,
Что за гранью
и галактической
и земной,
Ты нас примешь, как сопричастников вдохновенья,
Для сотворчества
и сорадования

                87 
с Тобой.

                Д. Андреев. «Железная мистерия»

   И Аллаху принадлежит власть над небесами и землёй, и к Аллаху – возвращение.

                Коран, сутра 24 «Свет»

   Бог же в своём сверхестественном бытии превосходит ум и сущее, и потому вообще не есть ни что-либо познаваемое, ни что-либо существующее, а существует сверхестественно и сверхразумно познаётся.

                Дионисий Ареопагит

   Бог не может целиком и адекватно втиснут в прокрустово ложе наших земных человеческих мышлений и представлений.

А. Мень. Из лекции «Перевоплощение и оккультизм»

   …что нам потребно знать, открыл нам, а чего не можем понести, о том умолчал.

Иоанн Дамаскин. « Точное изложение православной веры»

    * * * *         

      
   Разные религии провозглашали единую весть различным образом.

                А. Безант. «Братство религий»

   Истина едина, она является множеством, и так ради нас, чтобы научить нас единству посредством любви через множество.

                Евангелие от Филиппа

Смотри, как на речном просторе,
По склону вновь оживших вод,
Во всеобъемлющее море
За льдиной льдина вслед плывёт.

На солнце радужно блистая,

       88
Иль ночью в поздней темноте,
Но все, неизбежимо тая,
Они плывут к одной мете.

Все вместе – малые, большие,
Утратив прежний образ свой,
Все – безразличны, как стихия,-
Сольются с бездной роковой!..

О, нашей мысли обольщенье,
Ты, человеческое Я,
Не таково ль твоё значенье,
Не такова ль судьба твоя?

Ф. Тютчев

   Единством Божиим логически требуется единство человечества, связанного с Богом, то есть единство истинной религии для всех народов. Открыть истину одним и скрыть её от других было бы противно правде и милосердию Божию.

В. Соловьёв. «Магомет, его жизнь и религиозное учение»

   Бесконечное ты можешь постигнуть лишь высшей, чем разум, способностью, приходя в состояние, в котором уже ты перестаёшь быть своим конечным Я, в котором тебе сообщается божественная сущность. Это – экстаз. Это – освобождение твоего ума от его конечного сознания… Приведя твою душу к её простейшему Я, к её божественности, ты осуществляешь это единение – эту тождественность.

                Плотин. «Из письма к Флакку»

   …духовный прогресс возможен только для всей массы человечества в целом. Ибо индивидуальный человек может рассчитывать на вечное счастье только в том случае, если все люди будут счастливы, потому что индивид является неотъемлемой частью Целого.

                Е. Блаватская. «Тайная доктрина теософии»

   Все дороги ведут к одному и тому же месту. Но дорогу выбираете вы сами…

                П. Коэльо. «Мактуб»

                89
   Ибо в месте, где начало, там будет конец.

                Евангелие от Фомы

   Все существа… образуют гармонию.

                Дао Дэ Цзин

   Все расходящиеся мнения имеют общую основу.

                А. Штейгзальц. «Введение в Талмуд»

   Всё есть бог. Душа есть бог. Нет множественности.

                Чаттерджи. «Введение в индийскую философию»

   На верх дома можно попасть по приставной лестнице, по бамбуковому шесту, по внутренней лестнице дома или по верёвке; так различны и пути, и средства приближения к Богу, и каждая мировая религия указывает один из этих путей.

                Из изречений Рамакришны

   Божественное послание, которое должно быть найдено во всех религиях… приходит не только к определённой части человечества, так же как и дождь падает не на одну лишь часть земли, и солнце светит не на одну лишь страну.

                Хидаят Хан. «Учения суфиев»

   …всё из Него, Им и к Нему.

                Апостол Павел. Послание к римлянам

   Поистине весь этот мир – Атман; нет ничего отличного от Атмана.

                Шанкара. Атмабодха

   Весь мир полон жажды Безусловного, одухотворён стремлением к единому безусловному центру.

                Е. Трубецкой. «Смысл жизни»

Ты создал нас для Себя,

                90
и мятётся сердце наше,
доколе не успокоится в Тебе.

                Блаженный Августин. Молитва




               


































                91
                Приложение – 2
        (стихотворения Иры Салимовой)


               




Вспыхнул свет, свет вспыхнул во Вселенной,
И в пространство искры разнеслись,
Сила их ослабла вне единства.
Темнотою искры облеклись.

Но они горят, они свет дарят.
Он незримо сплачивает их.
К месту вспышки память искры манит,
Помнят всё в блужданиях своих.

И настанет час: они вернутся,
Чтобы слившись там, где был их дом,
Снова вспыхнуть, но уже вовнутрь,
В мир, который объят сном.

И в том мире вновь дойти до края,
Вновь вернуться к горлышку миров
И, на маятнике времени летая,
Всякий раз рождать планеты и богов.

Вечно то движенье? Затухает?
Не узнать нам и не угадать.
Только тот, кто Вечность прозревает,
Может недоступное понять.








       92





Нерукотворный свет твердел
И воплощался в человека,
Покровы мира Бог одел,
Настали дни иного века.

Он был, как мы, ходил и ел,
Хотя глаза не так сияли.
Он до последнего дошёл:
Холодный труп с креста снимали.

И вот предел. И вот нора,
Где тело передано тленью.
Но, в глубь материи сойдя,
Бог повернулся к возвращенью.

Вновь стал живым, как я и ты,
Вновь звал уйти от жизни мнимой.
Но вскоре, тело утончив,
Развоплотился в Свет незримый.

То – нам урок: дойдём до дна
Сует и наслаждений плоти,
И всех охватит мысль одна –
О неизбежном развороте.















                93




Что есть зло – вопрос столетий.
Сила бесов – в чём она?
В искушениях, желаньях,
Привлекательности дна?

Зло есть пыль на мире-сказке.
Пыль покрыла мир в тот год,
Когда с дерева познанья
Перволюди сняли плод.

И с тех пор из праха, тлена
Бес рождался всякий раз,
Когда быть богоподобным
В человеке импульс гас.

Ветром – волей человека –
Иль святым дождём с Небес
Пыль исчезнет с лица мира,
И растает в Свете бес.





















                94



Мир не таков, как сказка и кино.
В нём подлецы живут себе и здравствуют.
И вновь и вновь твержу себе одно:
«Есть в мире зло,
Но я в нём не участвую!»

Из века в век под мудрою луной
Лишь сладострастники и честолюбцы царствуют.
Я знаю, но твержу себе одно:
«Есть в мире зло,
Но я в нём не участвую!»

По правде жить не каждому дано:
Мешают страсти, и грехи препятствуют.
И потому твержу себе одно:
«Есть в мире зло,
Но я в нём не участвую!»
























                95



Жизнь – это благо?..
Отчего ж
Родимся в муках, горе?
Смерть – зло?..
Но почему ж тогда
Уходим тихо и без боли?

Где лучше:
Здесь?
А может, ТАМ,
Откуда с плачем прибываем?
Заботы мира, зло и тлен
В довесок к телу получаем.

Мы говорим:
«Он в мир пришёл…»
Потом –
«Душа освободилась».
Как будто бабочка на миг
На листик твёрдый опустилась.

И вот опять
Она летит,
Играя в круговерти ветра.
И вот опять
Она спешит,
А лист тускнеет и ждёт смерти.














                96




Стремиться ввысь,
Быть другом ветру?
Иль погружаться в омут, в топь?
Есть два пути
У человека:
Эдемский сад или потоп.

Свобода выбора –
Несчастье?
Тяжёлый, неизбежный труд?
Или великая возможность
По-своему
Жизнь повернуть?

Лишь человек
Из Божьих тварей
Решает сам во всякий миг:
Заполнить душу
Сонмом бесов
Иль Ангелов в ней поселить.

И третьей нет
Дороги людям:
Лишь вверх лететь иль в глубь вползать
И до скончания
Их века
Топь или небо выбирать.













                97





Нет в мире человека,
Который
Хоть раз в жизни
Не вымолил чего-нибудь у Неба.

Нет в мире человека,
Который
Хоть раз в жизни
Не восхищался чудом.

Нет в мире человека,
Который
Хоть раз в жизни
Не любил.

И если все мы прикасались
К чудесам, гармонии, любви,
Мы зрели Бога
И сами были Богом.




















                98





Вчера Христос явился мне:
Гулял он в парке с мамой.
Впервые видя голубей,
Он бегал и терял панаму.

И, наблюдая за собой,
Постигла я закон Вселенной:
Тогда возникнет рай земной.
Когда полюбим мы Творенье.

Когда любовь родит в душе
Ольхи серёжка, ёлки шишка
И станет младшим братом нам
Простой и слабый муравьишка.

И. как преобразился Он,
Предметов души засияют!
И в каждой сущности земной
Искра Создателя вспылает.

Тогда меж Небом и Землёй
Стена разрушится, растает;
И мы поймём закон второй:
Земной мир люди со-творяют.















                99





Верую, что мир един.
Что единство зовём Богом,
Что создание Земли
Было для Любви предлогом.

Верую в Учителей,
    Приносящих Откровенья,
Кто из тысячи путей
Нам указывает верный.

Верую, что дух и плоть
Родственны и совместимы,
Что союз их создаёт
Новый мир, неразделимый.

Верую, что всё прейдёт,
Тленное переродится.
И блаженство обретёт.
Кто в шестой день появился.

Верую: вернёмся в Сад,
Припадём к Отцу в смиренье.
«Для тебя я этот край,-
Скажет,- создавал в Творенье».















                100








И Бог един, и небеса едины.
В потустороннем мире нет границ.
Нелепо было б, если б Яхве и Аллах
Сидели на соседних облаках.

Как можно ВСЁ назвать обычным словом?
ОН – все слова и те, которых нет.
А тот, кто хочет до конца ЕГО постичь,
ЕГО высот душой должен достичь.



























                101






Умерли деревья, воздух омертвел:
Наступило время Кали-юги.
Тот, кто расцвести живой душой успел.
С птицами теперь в ином мире – на Юге…

Там – восторженность, блаженство и любовь,
Ангел иль святой – твой собеседник,
Ветра злобы нет в Стране садов,
И твой Бог – твой вечный исповедник.