один вечер из...
Резкий взвизг тормозов, приятный хруст коробки, урчание мощного движка на задней скорости…
Он парковался так всегда. Сегодняшний вечер не был исключением. Плавно погас ближний свет, остановились слегка утомлённые "дворники", мотор убрал свои децибелы до нуля. Приехали.
Он вышел из машины, привычным взглядом окинул паркинг – место напротив пустовало.
"Угу, - подумал он про себя, - всё верно, рано ей ещё"
Запрокинул голову, совсем по детски высунул язык, поймал пару капель тёплого июльского дождя. Ммммм. Вкуснотень! И пофиг, что только вчера весь рунет кричал о выпадении "кислотных" дождей. Кислота так кислота, какая нафик разница, с кислинкой оно даже прикольнее.
Чесалась спина, и хитро извернув руку он поскрёб лопатки под кожаной курткой.
Совсем не по-человечьи поведя ухом, понял, что его таки засекли. Улыбнулся. Пружинящей походкой отправился к подъезду. Код, быстрый (а как иначе, если за раз – четыре ступеньки махом?) подъём на 33-й этаж, два поворота ключа в замочной скважине – ну вот и дом.
В тёмном коридоре его встретило радостное повизгивание и поскуливание – четыре блестючих глаза, и повиливающие хвосты во всю показывали как же их обладатели рады его возвращению.
- Ну что, Псы Апокалипсиса, чего опять нафулюганили? – спросил он, заглядывая в ближайшую комнату в ожидании увидеть очередные жертвы разгула псячьей стихии в лице разодранных покрывал, пуфиков или даже, о дьявол, банальных тапочек. К его удивлению в комнате всё было тихо и спокойно. Даже как-то непривычно. Он хмыкнул себе под нос, внимательно посмотрел на собак, подмигнул, и те, чётко поняв его намерения, синхронно уронили свои окорочка у входной двери. Пара поводков уже была в его руках. Снова быстрый (да-да, собаки тоже умеют очень быстро бегать по лестнице) спуск, кивок ошалелой соседке, дверь в подъезд нараспашку, и вот уже они идут втроём по вечерней алее, а ветви каштанов с огромными разлапистыми листами укрывают их от дождя. И не смотря на это, его длинные распущенные волосы довольно быстро стали мокрыми и, как обычно, заволнились на концах.
"Ну вот, только локонов 18-го столетия мне и не хватало для полного счастья" подумал он, - Эй, Псы, давайте закругляться. Полугодовалый маламут и двухлеток берн послушно развернулись в обратную сторону.
А он снова и снова вспоминал прошедший год. Каждый день всплывал из недр цепкой памяти отдельной яркой картинкой. Ровно год. Год с того дня. 365 картинок. Цветных. Живых. Ярких. Улыбки, слёзы, раздражение, недовольство, возмущение, непонимание, радость, секс, хитринки в глазах, улыбки, тепло рук, снежинки на ресницах, секс, секс, секс, слёзы, слёзы радости, умиление, восторг, раздражение, умиротворение, спокойствие, тревога, взрыв, море, полёт, небеса, пространства, звёзды, секс, улыбка, усталость, сжатые губы, уверенность, ожидание, дорога, щенячий восторг, глаза, слова, разные стороны, тепло, руки, спокойствие, ожидание…
Хрясь! – О чёрт, - ругнулся он про себя – к зудящей спине добавилась стремительно наливающаяся огнём аккуратная шишка на лбу. – нет, ну надо же… опять! Дверь подъезда ничего не ответила ему, псы всем видом показывали, что они, мол, тут вообще не при делах, а он стоял и не мог понять, как его опять угораздило впилиться в это железное препятствие. Увлёкся, - резюмировал он, и быстро набрал код. Дверь, виновато пискнув, отворила подъездные недра и впустила троих в свои прохладные покои.
Пока прыгал через ступеньки – подул на ладонь и приложил к гематоме на лбу. Шишка моментально начала сдуваться, и огненная река вновь потекла по привычному руслу, не тратя свой жар на поддержание пожара на лбу.
Дома он разулся, вместе с собаками помотал головой стряхивая тяжёлые капли прямо на ковёр в прихожей – Мы опять получим от неё нагоняй за разведённую грязь, - сообщил он своим подельникам ожидающую их кару. Собаки согласно вздохнули, понимая, что за всё надо платить.
- Хорошо, что и я понимаю это, - пробормотал он.
Прошлёпал босиком на кухню, выудил из холодильника бутылку, ловким движением кисти свинтил крышку, налил себе дополна тяжёлый стакан чистого тоника. Отхлебнул, довольно кивнул сам себе и побрёл дальше в комнаты. Оставляя за собой след из одежды добрался до компьютера. Пара кликов мышом и помчались по выделенной линии мегабайты информации.
Интернет всё таки великое изобретение нынешнего человечества. Какие-то мгновения – и перед тобой открыт весь мир. Чудеса да и только.
Сзади укоризненно засопели. Он обернулся – берн смотрел на него грустными глазами – в зубах была заботливо собранная одежда, и только один носок болтался из растянутой в хитрой улыбке пасти молодого маламута.
Пожевал?, - поинтересовался он у мехового шарика. Тот утвердительно моргнул в ответ. – Ну вот и отлично, теперь отдай папе игрушку. Носок беспрекословно был выпущен из пасти, и перекочевал в руки законного хозяина. В свою очередь, берн, сложил джинсы, футболку и одинокий носок (белья его хозяин не признавал) аккуратной кучкой рядом с креслом у компьютерного стола.
- Спасибо, дорогой, - сказал он, - вы обо мне позаботились, теперь и мой черёд.
В чём мать родила он прошествовал на кухню, добыл из недр огромного холодильника пару пакетов собачьих деликатесов, аккуратно вскрыв их выложил содержимое в две стальных миски и поставил на пол.
Собаки не сводили с него взгляда, поворачивая головы на каждое его движение.
- Можно, - сказал он, чуть смещаясь в сторону. Успел, как обычно, вовремя – две нехилых комка мышц и шерсти ломанулись к угощенью со скоростью гоночных болидов. Он довольно ухмыльнулся. Есть вещи, которые никогда не перестанут радовать.
Вернулся в комнату. Собрал вещи. Добрёл до стиральной машинки. Механически взглянул на светящийся циферблат наручных часов – уже скоро. Прислонился к прохладной плитке ванной комнаты. Закрыл глаза. Вновь замелькали картинки прожитого года. Постоял. Тепло улыбнулся какой-то картинке, из тех, на которые нельзя смотреть не улыбаясь. Не открывая глаз отклеился от стены. Прошёлся по комнате до балконной двери. Открыл её настежь. Вышел на балкон, нисколько не смущаясь своего обнажённого вида. Раскинул руки. Перевесился по пояс через перила. Спиной назад. Открыл глаза. Зрачки моментально расширились практически полностью скрыв голубой лёд радужки. Звёзды. Луна. Спутник. Звезда падает. Медленно. Загадать? А смысл? Если хочешь чего-то – не стоит загадывать желания падающим звёздам. Они не помогут уже. Хочешь – делай сам. Не делаешь? Значит не хочешь. А звёзды… Звёзды оставь прожжённым романтикам. Не беспокой их в последнем пути…
- Хм… Как же я всё таки изменился…
Резким движением вернул тело на балкон. Вошёл в комнату. Сел у компа. Интернет это конечно хорошо. Но сегодня хочется немного побыть творцом.
Так. Где тут у нас последние её фотки? Ага. Так. Редактор запущен. Начали.
И он действительно начал творить. Пусть маленькое, и, скажем честно, совсем незначительное, но, тем не менее – чудо. Быстрые, немного резкие движения курсора по экрану. Её тело, её лицо, её руки, глаза (оооо!!! Глазаааа!!!!!) … Пара штрихов тут, немного убрать здесь, тут сменим цвет, а тут подправим тень. Вот с этими двумя деталями надо аккуратнее. И он и она сама довольно трепетно к ним относились. Как и к некоторым частям его тела.
Опять зачесалась спина. Не отрываясь от своего занятия, он почесал лопатки острым кончиком гибкого хвоста.
Почти закончил. Осталось пара мазков мягкой кистью…
На балконе раздался какой-то шорох.
Не оборачиваясь, он спросил, – Опять ленишься? Вот так вот и рождаются нездоровые сенсации…
- Кто бы говорил, - буркнула она, переступая порог балконной двери, - я устала, хочу есть, спать, и чтоб мне почесали пятки…
- А больше, ты ничего не хочешь?, - спросил он, вставая и разворачиваясь к ней лицом. В глазах его блеснул озорной огонёк.
- Милый! Всё что я хочу – я перечислила!, - отрезала она.
- Не вопрос, - он улыбнулся, - между прочим, я не виноват в том, что твои сотрудники рас****яи, что Николаич сегодня опять страдал гастритом и потому с утра испортил тебе настроение, и в том, что в нашем городе восьмые сутки дожди в середине июля – я тоже, поверь мне, не виноват.
В следующее мгновение он ловко увернулся от запущенной в него подушки, и резко пошёл на сближение. В самый последний момент он успел всё-таки понять, что зря подошёл так близко, и только нечеловеческая реакция позволила ему присесть в тот самый момент, когда огромное крыло цвета январских сугробов просвистело в том месте, где только что была его голова.
В следующую секунду они уже боролись прямо посреди комнаты. То он, то она, оказывались сверху. В какой-то момент они одновременно оказались в положении "на боку" и одновременно же откинули головы. Замерли. Сначала прыснул он. Потом, с лёгкой хрипотцой (ну да, пачка в день – это наш минимум) засмеялась она. Потом они уже в голос смеялись вместе. А напротив сидело четыре уха, восемь лап, два хвоста и во все свои четыре карих глаза в полном офигении смотрели на своих сумасшедших "родителей".
- Отпусти, - она с силой надавила ему на грудь.
- И не подумаю, - усмехнулся он, ловко переворачивая её на живот усаживаясь сверху и обвивая хвостом её лодыжки, - пока не отмассирую твои пятки – не выпущу.
- Щас получишь, - с угрозой предупредила она.
- Угу, я в курсе.
- Я не шучу!
Он прислушался к её голосу. Ясно. Устала – да, но не смертельно. Есть хочет, но минут 30 без еды ещё совершенно спокойно может обойтись. Спать… спать – в принципе хочет конечно… Но готова ещё немного пободрствовать. Не то чтоб разводят, но явно лукавят. А значит – вперёд!
Большие пальцы на пятку, плавными движениями размять, пройтись к пальцам, вернуться, обратно, уделить особое внимание месту под пальцами – да, за радость хождения на 12-сантиметровых шпильках тоже надо платить.
Плавными движениями он возвращал её пяткам нормальную чувствительность, сгонял усталость, возвращал нормальный ток крови. Она начала тихонько мурчать. Он взялся за вторую пятку. Расплёл из хитрого замка хвост. Массаж. Простые движения заботливых рук. Потом каждой пятке по одной ладони. Пусть обе покайфуют. Сполз с неё на пол. Устроился рядом. Продолжал массировать.
Она перевернулась на спину, предварительно спрятав крылья. Улыбнулась. Тепло. Ласково. Потянулась к нему. Он подался к ней навстречу. Поймал губами руку. Поцеловал. Взял её ладони в свои. Развёл руки в стороны. Прижал к полу. Поцеловал в шею. Лизнул ложбинку на груди. Прикрыл глаза предвкушая. Она раскрывалась навстречу ему. Осязала каждое его движение. Отзывалась. Тянулась навстречу…
Собаки распластались по полу. Молодой маламут спрятал голову под лапы. Берн, с достоинством отвернулся в сторону. Некоторое время чуткие уши ловили только вздохи, шёпот двух голосов, протяжные стоны, а под конец – его бешеный рык и её грудной вскрик…
Он стоял на кухне, совершенно нагой, жарил картошку с беконом, и кончик его хвоста размеренно гулял из стороны в сторону. Она вошла к нему. Такая же нагая. Подошла, обняла со спины. Запустила руку в густые длинные волосы. Привычно нашарила небольшие рога. Нежно ухватив поводила его голову из стороны в сторону. Он повернулся. Поцеловал её. Она молча протянула ему руку раскрытой ладонью наверх. Ладонь была полна белых перьев.
- Опять? – нахмурился он.
- Вторую неделю подряд, - с лёгкой грустью в голосе кивнула она.
Он молча обнял её. Прижал к себе. Погладил по копне рыжих волос. Заглянул в рыжие глаза.
- Я всегда тебе говорил – ты ведьма, а не ангел. Самая настоящая ведьма… Уж мне ли то не знать?
- А я всегда тебе говорила – ты только внешне чёрт…
"Дьявол, как же чешутся лопатки" подумал он гладя её по голове…
москва, июль 2008