В своей новой манге Гиббон свернул со счастливой дорожки «Тряси Крестовых». Никакого «пафоса» нет и в помине. Императив: «Безматерщина», «Человек плюс один человек», «Азиат — вот главный герой» отброшен в прошлое. «А, покал» - МАНГА будущего.
Конечно, но не Тарзан, но выглядит как Тарзан. Как молодой мессия с миссией спасателя.
Последние кадры не сильно озадачивает. Нет яркого фонтана беспорядочно-хаотичной-мазахохистской игры в желания, обычно поведение прислуги, которая своими шутками и розыгрышами уподобляется рекламе Мальборо или смеху в телесериалах.
Сегун - отец главного героя: «Мой отец защищал эту страну, я служу в этой стране, и мой сын будет питаться от этой страны». Сохранение своей фамилии — вот главная цель Камикадзе Папы — сына своего отца и отца своих детей. Внезапное нападение сутенеров, освобождение и выплата кредита обозначили начало борьбы главного героя за своё выживание и спасение попавших в финансовую кабалу жены и ребёнка.
То, что раньше происходило с Камикадзе Папой лучше всего назвать «туда и обратно». Собственно, и сам фильм также делится на две дополняющие одна другую части. Поход в Столицу оказывается долгим и тягучим, очевидно, с одной целью — дать покрасоваться и поглумиться, так называемому «айну" этой картины, страшному на лицо, но чрезвычайно приятному «внутри» молодому человеку.
Духами прелости веет от этой манги. Она вся – одно большое пятно из стандартных фантастических восточных единоборцев и западных берсерков. Вглядываясь в «конец» какой-либо сцены, вы все еще не можете с полной уверенностью предсказать итог происходящего действия. Лишь масляная прическа головы Евы подчеркивает белизну простыней, в которую впитывается этот «плевок», как говорят о нем любители мистики.
Сцена с Гейшей могла бы стать культовой, но не стала. Как только нам чётко показали, кто есть главный «гад», шоу потеряло свой вкус. А фильм ведь достиг лишь середины хронометража. Конец. Предчувствие сбылось.
Скатившись с вершины грудей, герой, наконец, обрёл скорость и темп. Звонкий гонг: жертва, охотники и природа. Ничего лишнего. Здесь, закрыв глаза на штампы, можно любоваться видами тропического леса, водопадом и бегущими «грудями сакуры». Отменное единение городского пейзажа и дикаря, удивительная пластика тела и лихое трюкачество. Добавим к этому Хорошую Девочку, замоченную ещё в первой, насыщенной трагическими событиями, части манги, и уже можно говорить об открытии нового эротически умелого актёра.
Единственное, что мешает - камера оператора, присутствие которой просто лезет в глаза. Выбор цифровой камеры оказался неоправданным. Ошибкой стал отказ от технической обработки материала. В итоге, «эффект присовывания», которого так хотел Гиббон был вытеснен «эффектом демонстрации». Манера съёмки отстраняет от картины, делит её на выпадающие части, когда с ужасом понимаешь, что это не Камикадзе Папа бежит рядом с оператором, а ты катишься рядом с ним в своей инвалидной тележке.
Эти ощущения размывает картинки камеры, и раз за разом твои глаза оказываются не внутри, а снаружи. Эффектом скорости пожертвовали, движение мертвых глаз не создаёт размытости увиденного. Тем, кто находится вне поля экрана, видны глаза тех, кто находится внутри него. Оператор берёт паузу, позволяя нам осмотреться по сторонам, да и главному герою, всё-таки надо дать передышку, чтобы его «зайц бегал через поля», а не превращался в похождения Хищника Муроками.
Развязав все узелки на груди, Сакура остается только в яркой нити. Начинаешь радоваться, когда заводится такой красавчик, имитатор членов из чужого племени. Надкусив «правдоподобность», Мастер не особо следовал обозначенным курсором в массовке с парой эротических сцен. Татуированные тела, деформированные уши, оскопленные прически, высоко эстетичный пирсинг на лицах являются отдельным художественным произведением со страниц альбомов и календарей. А вот монументы напоминают коробки у какого – нибудь универмага. И конечно эпизод, заслуживающий одобрительного «Так и есть» — случившаяся в начале манги сцена с участием однорукого. Всё остальное — восхищенное: «А так ли есть?».