Моей ошибкой оказалось то, что я не спала в ту ночь, по привычке прислушиваясь к монотонному журчанию голосов за стеной.
Тринадцатилетних не зря называют «ходячими ушками». Они ловят каждую звуковую волну, пытаясь разобраться в смысле слов, и пока не догадываются, что слова лгут.
Лежать, замотав острые коленки одеялом, было жарко, но без мягкой ватной защиты – неуютно, и я никак не могла разрешить эту проблему. Над головой звенели комары.
Я встала и подошла к окну. Темная августовская ночь глянула мне в глаза, и я подумала: «Сколько же людей, незнакомых друг с другом, сейчас смотрят на звезды!» От такой простой мысли одиночество слегка отступило.
Детство – уязвимая пора, когда в ответ на свою наивность получаешь шрамы, которые потом кровоточат до старости. Ты смел и робок одновременно, в мечтах ты дерзаешь на все, а наяву стесняешься похода в булочную.
От окна к двери вела лунная «дорожка», и я прошла по ней на носочках, прямо держа спину, как балерина на вчерашнем спектакле.
Дверь, коварно скрипнув, отъехала всего на пару сантиметров, и из этой маленькой щели, как из ухмылки недоброго существа, послышалось отчетливо произнесенное: «чужой ребенок».
Мне стало любопытно, откуда в нашем доме мог взяться чужой ребенок. Я слушала непрерывный словесный поток и ничего не понимала. Отец негодовал на что-то, мама выражала сожаление и пыталась в чем-то оправдаться.
Теплой летней ночью я стояла на лунной дорожке, и мои ноги заледенели. Чужая – это я…
Во дворе меня прозвали Рыжиком за цвет волос, в школе – Гвоздиком, за жуткую худобу, а теперь появилось новое прозвище.
Я вернулась в постель, села, обхватив руками колени, и просидела так до самого утра. Горячее какао на завтрак и манная каша. Оставьте себе эту детскую еду!
Я с облегчением вырвалась на улицу, не слушая напутствий матери и избегая холодный взгляд отца.
Родной город, знакомый малейшими закоулками, встретил меня как чужестранку. Словно я приплыла сюда из дальних странствий. В ушах еще звучит скрип корабельных мачт и тяжелое шлепанье парусов. Карманы набиты жемчугом и ракушками.
Но теперь мне придется жить с людьми, которые никогда не видели стремительный полет бригантины по волнам. Твои трудности для них – всего лишь тема для разговора среди других тем: о погоде и автомобильных пробках. Ради своего бесценного спокойствия эти добрые горожане избегают долгих раздумий и веселых лиц.
Они даже могут по привычке молиться перед сном, потому что боятся потерять последнюю тайну и очнуться в пустоте.
Я вдруг понимаю, что здесь не мой причал, и начинаю грезить о потерянном рае, на поиски которого нам отпущена целая жизнь.