Ветер набирал силу. Он был упругий, хлёсткий, пьянящий. Причёска давно потеряла очертания, и разлохмаченные волосы шумно трепетали за плечами, открывая лицо, обычно прячущееся под чёлкой и аккуратными локонами. Она с радостью, неимоверной и дикой, подставляла его свежим порывам и смеялась странным, близким к истерическому смехом.
Прохожие поспешно уступали ей дорогу, а потом оглядывались вслед сумасшедшей девушке, очень смахивающей на ведьму, но её это мало волновало. Она отдалась стихии, стараясь впитывать её своим телом. Ветер будто заполнял какие-то пустоты в ней, отдавал свою энергию, и она, казавшаяся себе нескладной и смешной, вдруг ощутила внутри неведомую до сих пор силу, возносящую её над толпой, поспешно зачехляющейся в ветровки-штормовки.
Всё вокруг вдруг стало пронзительно ясным. Краски, обычно тускнеющие в непогоду, сейчас, напротив, стали яркими и резкими. Исчезли полутона, недоговорённости, компромиссы. Мир предстал перед ней в своём истинном, абсолютном и совершенном облике и замер в ожидании.
Огромные клубы пыли, прокатившиеся по улице, заставили её брезгливо отступить. Через несколько минут за ними следом пронёсся ворох мусора, выметаемого из подворотен, где он бережно копился десятки лет. Запахло тухлятиной, но в следующее мгновение очередной порыв ветра унёс эту вонь, оставив приятную свежесть, которая, тут же сменилась накатившей духотой.
«Генеральная чистка планеты» – пронеслось в голове, хотя это было неправильно. Ветры сейчас буйствовали только на этом маленьком кусочке суши и уносили всю грязь в какой-нибудь другой уголок. Девушке захотелось раскинуть руки и взлететь ввысь, несясь навстречу стихии. Захотелось вместе с этим неистовствовавшим потоком поднять всю мерзость, прячущуюся по закоулкам и вышвырнуть её далеко-далеко, дальше неба в сизо-свинцовых тучах, дальше космоса, вышвырнуть из Вселенной раз и навсегда! Не просто захотелось, она жаждала этого, она была уверена: стоит забраться на любую крышу и шагнуть с неё – необузданная сила захватит в свои объятья и не выпустит...
Поток мыслей прервался ярко-голубой вспышкой. Гроза началась прямо над головой. Почти мгновенный раскатистый грохот заставил прохожих, ещё испуганно снующих по улице, броситься в ближайшие укрытия.
Она не боялась. С детства не боялась этого грозного и величественного разгула стихий. И сейчас чувствовала себя королевой шумного, грохочущего бала... Гордой, надменной, одинокой. Это одиночество было совсем не похоже на то, какое сводит с ума. В этом одиночестве не было тоски и слёз. В нём были сила, могущество и горькое злорадство. Она была одна и ей не было равных.
Непрерывно сыпались молнии, освещая её путь, удары грома не смолкали ни на минуту. Наконец, гроза достигла своего апофеоза, и мощный поток низвергся с небес, постепенно превращаясь в тугие водяные канаты, хлеставшие её по лицу и ногам. В них не было злости, лишь всеобъемлющая очищающая сила, смывающая остатки грязи и уносящая их в бурные, рокочущие потоки.
Она шла не разбирая дороги, запрокинув голову, следуя голосу древних внезапно проснувшихся инстинктов, легко перескакивая через какие-то балки и ограды, уходя всё дальше от замеревшего в тревоге города, навстречу новым раскатистым ударам.