В то лето, я, наконец, собрался приехать к своему дяде. Его дом, окружённый виноградником, находился на юге, у Чёрного моря. У калитки меня встретила девушка со светлыми, вьющимися волосами. В руках она держала плетёную корзину полную винограда. Там, в резной тени живой изгороди мы и познакомились. Это была дочь моего дяди – Фрида. Я помню, что у неё были необыкновенно красивые глаза – лучистые, светлые и спокойные. Глаза – зеркало души. Она показала мне самые красивые места в окрестностях, мы ходили собирать травы, и она вплетала в волосы ромашки. В моей памяти, Фрида не отпечаталась чётко, я не помню её до малейшей чёрточки и веснушки, для меня, она как – бы состоит из пушистых, лёгких волос, аромата винограда, исходящего от её кожи, тихого, звенящего голоса. Я удивлялся себе – за короткое время, она так вошла в мою жизнь, что я не представлял, как жил без неё раньше. Фрида любила море. Очень любила. Рано утром она уходила на пустынный пляж и плавала. Я находил её позже, с мокрыми заплетёнными в косу волосами, в платье, облепившем мокрое тело. Она лежала на камнях и смотрела в небо. Неизменно, эта картина навевала на меня какое – то нехорошее, лёгкое чувство грусти, которое оседало на сердце и оставалось там, пока мне не удавалось утащить Фриду от моря. Я понимал, что она рассказывает мне далеко не всё, что чувствует, но однажды, я всё же решился спросить её:
- О чём ты думаешь каждый день, лёжа там, на пляже?
Она глянула на меня своими необыкновенными глазами и ответила:
- Я думаю, что когда я умру, то, наверное, превращусь в пену морскую, как Русалочка. Солнце отнимет меня у моря, и я воспарю вместе с ветром. А ты вдохнёшь морской воздух и ощутишь вкус соли на губах. И вспомнишь обо мне.… А может и нет.
Тогда, мне стало как – то нехорошо от такого ответа и я постарался отшутиться:
- Ты умрёшь ещё не скоро. Будешь жить долго – долго, а я буду с тобой.
- Может быть – Улыбнулась она и куда – то ушла. Мы больше не вспоминали о том разговоре.
Мне было хорошо здесь и сейчас. Ночами мы с Фридой выбирались из дома, гуляли до рассвета, и я смотрел, как она прыгает в утреннее, ещё прохладное море со скалы. В одну такую ночь, я, наконец, решился высказать вслух, то, что чувствовал:
- Я тебя люблю.
Она как – то грустно улыбнулась:
- Это запретная любовь.
- Почему? – Я боялся ответа.
- Ты мой дальний, но родственник.
- А мне плевать! – Я уже не мог себя сдерживать и вскочил на ноги. – Я всё равно люблю тебя!
Некоторое время она молчала, глядя на начинающие алеть небеса. Я ждал. Наконец она вздохнула и прошептал:
- Я тоже тебя люблю Матвей.
В ту минуту, на скале, я был самым счастливым человеком, наблюдая, как чувства материализуются в слова.
Днём Фриде стало плохо. Она внезапно побледнела и прошептала:
- Матвей, позови папу.
Увидев дочь в обморочном состоянии, дядя Роберт подхватил её на руки и понёсся к машине. Взревел мотор, и автомобиль с огромной скоростью выехал за ворота. Я ждал новостей. К вечеру, наконец, показалась машина дяди. Стараясь держать чувства под контролем, я сжимал и разжимал кулаки – дядя Роберт был один. Очень бледный, он вылез из машины и, не глядя на меня, так, что мне даже показалось, он разговаривает сам с собой, пробормотал:
- Фрида умерла.
В неожиданной тишине того вечера, страшные слова прозвучали как церковные набаты. И я тоже умер. Чувства, мысли, эмоции, ушло всё. Уже позже, я выяснил, что у Фриды была опухоль мозга. Врачи давали её меньше года… В то лето, она прощалась с морем, со мной. Я стоял на скал. Вздохнув морской воздух, я ощутил вкус соли на губах – это была она.