У меня была знакомая, Ирка Широкова. Очень классная. Очень некрасивая. Очень несчастливая. Почти слепая - минус восемь. Открытая. Умная. Насмешливая. Скорее, ироничная. Никто, правда, ее иронию всерьез не воспринимал. Уж слишком она была некрасива. А умных – не любят. Я тоже была умная. Я Ирку любила. Она умерла. Давно. Года четыре. Царствие Небесное. Работала парикмахером. Стригла полгорода на халяву. Меня тоже. К стыду моему.
« А…, очарованный странник…, привет-привет,…, пересядьте, пожалуйста,… это я не тебе…, надолго?..., ну, рассказывай…, ассиметричное каре?... И откуда ты нынче?... Ушки откроем?...Че вечером делаешь? Может, побухаем?»
С Иркой было прикольно. Мы как-то с Сашкой Агалаковым, моим первым мужем , полдня потратили, чтобы ее найти, чтобы попьянствовать. Она была тусовая девчонка. А у нас была бутылка рома. Ром мы купили специально, потому что прочитали у Ремарка, что « Ром – это не напиток, это - состояние души…». И пить его нужно было с человеком, который
а) знает, кто такой Ремарк, и
б) способен оценить глубинный смысл эксперимента, а не тупо набухиваться.
Ну, пока мы ее искали, мы сами набухались почти тупо.
Во-первых, потому что было очень жарко: 23 июля в Казахстане очень жарко,
во-вторых, в первоисточнике было сказано, что пить его (ром), нужно неразбавленным, опрокидывая рюмку и выдыхая через нос,
а в-третьих, бутылка была полуторалитровая, и к тому моменту , как мы Ирку нашли, мы отпили треть.
После того, как она присоединилась к эксперименту, и мы обошли еще кучу народу, стало повеселее, а мне полегче, потому что теперь Ирка рассказывала, кто такой Ремарк, и почему неразбавленный, а мы с Илюшкой пили уже только лимонад. Илюшка с самого начала пил только лимонад, потому что ему было тогда всего пять лет. А потом мы оказались в ресторане, и нас вкусно кормили: Илюшку, меня и Инку, у Сашки была беременная подружка Инка, и она, понятно, пила тоже только лимонад, поэтому нас кормили, а остальных еще и поили. И Сашка был нарядный, счастливый, и все время спорил с Иркой.С тех про я ее больше не видела.
А дальше не помню, видимо, Ирку мы нашли все-таки довольно поздно. Помню эпизод, как ребенок вел меня домой, держа за руку своей крепкой маленькой мужской ручкой. Наверное, мы выглядели, как юнга с поднабравшимся боцманом, потому что сын был в рубашке с морским воротником, а мама - в белых штанах, и ее штормило, как настоящего морского волка.
А папа пришел под утро. А че? Просто это был его День Рождения. И гости были его, и праздник его. И ему исполнялось тогда до смешного мало лет.
А теперь уже ничего этого нет. Города нет. Дома нет. Нет семьи. Ребенок вырос. У Инки – взрослая дочь. У Сашки – снова маленький ребенок. А Ирка умерла.
Правда, последние несколько лет она была счастлива и любима, хотя бухала, и умерла от инфаркта. Может, передоз. А может, от любви. Я хочу думать , что от любви. Любовь, по-крайней мере, того стоит. И Ирка того стоит.
А Сашка... Но это уже не мой праздник.