Пикник в лунную ночь

Татьяна Шмидт
«Пикник в лунную ночь»
Повесть

Глава 1
В теплый летний вечер в небольшом провинциальном городе был праздник, на который собрались толпы молодых людей.
На центральной площади города, на большой сцене выступали приезжие артисты. Молодежь ликовала, бурно встречая своих кумиров. Два молодых артиста в зеленых костюмах метались по сцене, под причудливой игрой цветомузыки их лица казались из какого-то фантастического мира. С ними выступала в подтанцовке молодая, стройная, полуобнаженная блондинка. Гремела музыка, молодежь танцевала и подпевала артистам.
Среди толпы зрителей ближе к сцене стояла белокурая девушка с хорошеньким точеным носиком и голубыми глазами. Она не отрываясь, как завороженная, смотрела на сцену. Один из артистов был ее кумир, раньше которого она видела только по телевизору или на DVD, и вот он выступает в ее родном городе! Разве это не чудо? Сзади на нее напирала толпа, но девушка не чувствовала толчков - широко раскрытыми глазами она смотрела только на сцену. Девушка была очень молода – на вид ей было лет шестнадцать не больше. Одета она была как все: обтягивающие с заниженной талией джинсы и легкая маечка. Она выделялась легкой стройной фигуркой и хорошеньким кукольным личиком. Казалось, девушка не замечает ничего, увлеченная музыкой.
Но вот какой-то парень положил свою руку ей на плечо со словами: «Детка, не пора ли баиньки? Малышам пора в кровать, малыши домой хотят.
-Да отстань ты, Славик, не хочу я домой, рано еще.
-Какое рано? Пошли, пошли детское время кончилось. Уже без десяти десять. Забыла, что мама сказала – это был брат девушки Славик. Он был на три года старше сестры.
-Ну я же с тобой, что может случится? Давай до конца останемся.
-Ну как знаешь, Вероника я тогда пиво пошел пить с ребятами.
-Да что вы так раскудахтались? – закричали на них из  толпы,- смотреть не даете.
-Извините, молчим, как рыбы, - сказал Славик и пошел к друзьям, которые пили пиво возле фонтана. Вероника же осталась стоять недалеко от сцены, где все еще под бликами разноцветных огней выступал ее кумир.
После концерта, который прошел «на ура» самые «продвинутые» девчонки стали протискиваться к автобусу, в котором приехали артисты, чтобы взять автограф. Не отстала от них и Вероника, расталкивая острыми локотками всех, кто встречался на ее пути. В конце концов, ей повезло. Ее кумир сходил со сцены, когда она подбежала к нему, и, протянув блокнот с ручкой, умоляюще попросила: «Автограф, пожалуйста!» Видимо взгляд ее голубых глаз выражал так много любви к нему, что молодой артист взял блокнот и размашисто расписался в нем, но она не уходила. К нему еще протянулось много рук с блокнотами, и он не успевал раздавать автографы, затем артисты дружно пошли к автобусу. Разгоряченная толпа не уходила, слышались выкрики: «Приезжайте еще! Это было круто! – и тому подобное.
После концерта вдруг небо расцветилось огнями салюта, потом еще и еще. Молодежь ревела, очарованная зрелищем. Артисты тоже еще стояли возле автобуса и смотрели фейерверк, а Вероника вся сияла, она была рядом с самим Вадимом Хрусталевым! Вдруг как-то так получилось, что в порыве счастья она взяла сама его руку и тихонько пожала его тонкие изящные, как у девушки, пальцы и вдруг почувствовала, что он тоже ответил на ее пожатие, только гораздо сильнее, а потом внимательно взглянул на нее опытном глазом московского ловеласа и увидел, что девушка очень молода, наивна и красива. Он наклонился к ней в своем модном костюме и шепнул на ухо: «Может, поедем с нами на турбазу, отметим праздник вместе?
Вероника вся распылалась в ослепительной улыбке и сказала только одно слово: «Да»! В это время она забыла про все на свете: про вечно недовольную мать и противного брата, который с самого детства шпионил за ней и все докладывал матери, считая сестру совсем еще пацанкой, не зная, что она давно превратилась в хорошенькую девушку с далеко идущими амбициями.
Вероника мечтала о хорошей жизни, больше всего на свете любила современную музыку и дискотеки. Училась она так себе – в полсилы, считая, что ей не пригодятся все эти тангенсы - котангенсы, а также многие другие предметы. Зато всегда у ней была модная прическа, светлый розовый лак на хорошо ухоженных ногтях. Она знала все модные группы, но больше других любила группу «Карнавал», где солистом был Вадик Хрусталев. Он был ее кумир – она его фанатка. Поэтому с легкостью и ни о чем не задумываясь сказала ему: «Да!»
И вскоре автобус мчал её на одну из турбаз, где было сказочно красиво. На турбазе были маленькие домики. Вадик занял один из них. В двух других расположились его товарищи по группе Олег Храмцов и девушка с подтанцовки, которую звали Геля, а так же их продюсер.
Турбаза располагалась на берегу Катуни, кругом был лес и горы. На территории турбазы была сауна. Потные разгоряченные артисты после жаркого дня решили сходить туда после ужина.
За ужином пили коньяк, ели шашлык и какой-то острый салат. Хозяин турбазы был кавказец.
Первыми пошли в сауну Геля с Олегом. Потом Вадик сказал Веронике: «Ты пойдешь со мной? На что она не задумываясь ответила: «Да»! И смело разделась, заходя в парилку. Там можно было регулировать жар. Они долго сидели в расслабляющей теплоте при неярком свете, тесно прижавшись друг к другу, и вдруг Вероника почувствовала, как руки артиста жадно ощупывают ее грудь, потом скользят по всему ее телу. Вдруг он начал целовать ее соски, отчего они стали острыми  и твердыми, этого выдержать она не могла и  опрокинулась на спину на теплые сухие доски и закрыла глаза от страха – Вероника была еще девственницей… Он не спеша, умело продляя удовольствие, продолжал ее ласкать, и в друг в какой-то момент она почувствовала резкую боль и закричала сквозь зубы, но Вадик впился ей в губы и уже не отпускал их, и ей вдруг после боли стало так хорошо, и они долго летали, как на крыльях. Потом он сам ее помыл, целуя при этом и говоря: «Девочка, моя девочка». А потом, завернув ее в простыню, унес как ребенка в домик, и там они продолжили ночь любви…
Его покорили ее свежесть и чистота. Он был приятно удивлен, что она оказалась девочка,  только немного побаивался последствий.
Утром они спали как дети, положив свои головы на одну подушку, сплетя руки и ноги, оба обнаженные, прикрытые лишь простыней, когда к ним постучался Олег. Вадик вышел, прикрывшись только большим полотенцем: «Чего тебе?»
-Ну ты опять в своем репертуаре, - глядя на спящую девушку сказал он, почесывая свою лохматую голову.
-Слушай, у тебя выпить ничего не осталось? Башка трещит после вчерашнего. Здорово бухнули. Похмелиться бы сейчас не мешало, - Вадик пошарил на столе, нашел недопитую бутылку коньяка – подал ее Олегу: «На старик, и молчок – ты никого у меня не видел.
-Конечно, брат. Все понял, удаляюсь. Приятных сновидений, хотя, черт, уже утро. Я сейчас похмелюсь, и на речку пойдем с Гелей на красоты здешние посмотреть, а ты наслаждайся. Да, часов в одиннадцать поедем, шеф так сказал. Девочку – то дома поди хватились, ты бы хоть спросил, сколько ей лет, она по - моему малолетка. Ну, пока. А хороша чертовка, - смотри, не попадись на крючок, – и он тихонько прикрыл дверь.
А малолетка крепко спала, совсем по-детски раскинув тонкие руки, и румянец играл на ее щеках, а на губах блуждала полуулыбка мадонны.
Полдесятого в дверь постучал их продюсер Виктор Иванович Познанский: «Ребята! Подъем! В одиннадцать выезжаем в город Б, там вечером даем концерт в клубе железнодорожников. Давайте завтракайте и собирайтесь, - и он ушел, стуча каблуками туфель – шеф был маленького роста, но его слушались беспрекословно.
Выехали после завтрака, прихватив и Веронику, смущенную ночным происшествием. Она сидела, притихшая, в микроавтобусе на заднем сиденье рядом с Вадиком. Когда доехали до ее города, остановились заправиться, и он вышел с ней попрощаться: «Ну, до встречи в Москве и сунул ей бумажку с адресом, она уткнулась ему в грудь и чуть не расплакалась. Ну ладно, ладно без слез – некогда нам – шеф лютует. Пока». Она дошла до остановки, села в автобус и поехала домой, где ее поджидала разгневанная мать: «Ах, ты дрянь! Уже по ночам шляться начала? Где ты была? Я тебя спрашиваю?
-У подруги ночевала, боялась одна домой идти.
-А Славик, почему не проводил?
-Да  она же сама не захотела, я ей предлагал, мам – она отказалась, - оправдывался брат.
-А у кого ночевала?
-У Олеси Козловой – ты ее не знаешь, она не из нашей школы.
-Ты думаешь, я тебе поверила?
-Мамочка, ну когда я тебя обманывала? – ласкаясь к матери, сказала Вероника и смотрела ей в глаза невинным взглядом. И мать поверила – ведь она и мысли допустить не могла, что дочь провела ночь с мужчиной.
Оказавшись в своей комнате, Вероника вздохнула полной грудью и сказала «Ес!», радуясь, как ловко ей удалось обмануть мать и как ни в чем не бывало, стала помогать готовить обед. А вечером, уже лежа в постели, стала вновь грезить о Вадиме и думать, что ей делать дальше.
В этом году она закончила одиннадцать классов и думала, куда ей теперь поступать. Ей очень хотелось стать косметологом, но для этого надо было ехать учиться в другой город. Она давно мечтала уехать из своего провинциального городка куда-нибудь в большой город, где жизнь кипит ключом. В будущем ей хотелось открыть свой салон красоты, но для этого нужны были деньги. А где их взять?
У мамы, конечно, есть для нее годами скопленная сумма на ее образование. Она знала, что мать ее любит больше чем брата и хоть ворчит, не пожалеет для нее ничего. Брат тоже поддержит ее материально, если ей потребуется его помощь – зарабатывает он неплохо в строительной фирме на евроремонте офисов. Часть денег даст бабушка, которая тоже ее любит. Главное, теперь всех их подготовить к отъезду. А что она скоро уедет отсюда, она теперь не сомневалась. Ведь он дал свой московский адрес, жаль вот номер телефона забыла спросить. Ну ничего, Вероника девичьим своим чутьем поняла, что этой ночью она ему очень понравилась.
Еще бы, - подумала она, встала и стала рассматривать себя в большом зеркале: «И грудь, и попка, и ножки, - все как надо. А лицом прехорошенькая и волосы чудные – длинные, мягкие, шелковистые и притом натуральная блондинка. Ни дать ни взять – Барби или картинка с американского журнала» - думая. Девчонка стояла перед зеркалом разглядывая себя и училась делать соблазнительные улыбки, показывая острые белые зубки, а потом прыгнула в постель и уснула сном праведницы.

Глава 2
Несколько дней после памятной ночи Вероника нежилась на пляже – погода была жаркой, она купалась, загорала – ездила с подругами на озеро и скоро стала коричневая, как шоколадка.
А сама потихоньку, готовила мать к тому, что она скоро уедет поступать учиться в Москву. И когда, наконец, решилась сказать матери, та разгневалась:
-Да ты что сдурела? Не отпущу я тебя в такую даль. Пропадешь там. Для чего я растила тебя без отца, мучилась? Никуда ты не поедешь, поступай здесь!
-Мамочка, мне уже семнадцать лет. Могу я сама принять решение?
-А жить ты на что будешь? Ты ведь знаешь наши возможности.
-Мама,  у меня судьба решается. Я все равно добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило!
-Нет, нет и нет и слушать не хочу! – говорила ей мать, но капля, как говорится, и камень точит. Видя, что мать не соглашается, Вероника стала просить брата:
-Славик, миленький, поговори с мамой, убеди ее, чтобы она меня отпустила.
-А потом тебя где мы искать будем? Через передачу «Жди меня»?
-Да ну тебя. Я серьезно, а ты смеешься. И с чего ты взял, что я пропаду там? Плохо ты меня знаешь. В конце концов, брат сдался:
-Ну ладно, попробую сегодня с мамой поговорить, только ты не суйся.
-Ладно.
А на другой день между матерью и сыном состоялся такой разговор: «Мам, ты знаешь, что Вероника в Москву собралась?
-Да уж она надоела мне – пусти да пусти.
-Мам, а может правда пусть едет, раз так загорелось ей.
-И ты туда же. Она пропадет там, закрутится. У ней же ветер в голове.
-Плохо ты ее, мама, знаешь. Она ведь настырная до ужаса. Не отпустишь – сама удерет. С ней лучше по - хорошему. Ну, мечта у нее такая, ничем из ее башки не выбьешь.
-Ну допустим, она поступит, а вытянем мы ее с тобой?
-Ну я буду помогать, когда смогу с получки, пусть только учится.
-Ну ладно, сынок, я подумаю, к бабушке съезжу, с ней посоветуюсь, поговорю, - решила мать.
Баба Рая жила в десяти километрах от города в селе, в своем доме, она тоже очень любила внучку и все готова была для нее отдать.
Узнав о решении внучки, бабушка поплакала в фартук, поохала, поахала, а потом достала из старого сундука заветную пачку тысячерублевых бумажек и сказала: «На, Люба, это на учебу от меня Веруньке. Пусть учится, да голову не теряет, а я уж пока жива, чем смогу, помогу».
В пачке оказалось двадцать пять тысяч рублей. «На дорогу и первое время Веронике хватит, да я десять добавлю, - сказала мать сыну, вернувшись от бабушки.
-Я пять штук дам, через два дня у меня получка, - сказал добрый брат.
-Ну вот, пожалуй, ей хватит сорок тысяч, больше мы никак не можем дать.  А дочери вечером сказала: «Собирайся, дочка, раз решила ехать. Вот деньги на билет. Остальные потом, когда поедешь, получишь.
И Вероника стала собираться к отъезду. Она решила взять с собой немного вещей – только самое лучшее – то в чем была неотразима – пару летних брюк, джинсы, маечки, две коротких юбки и одно летнее вечернее платье – нежно – голубое, то самое, в котором она была на выпускном вечере. А еще и красивое белье. Вот так налегке она хотела начать новую жизнь в столице.
Поехала Вероника поездом. Провожали ее мать, брат, бабушка и лучшая подруга Олеся Козлова, с которой они вместе зажигали на дискотеках.



Глава 3
Веронике немного жаль было покидать родной город, расставаться с матерью и теми, которые ее любили. Но она всем сердцем стремилась к Нему Единственному и готова была лететь, как на крыльях, к своей мечте.
И вот последние поцелуи и объятия, слезы  и напутствия, и она садится в автобус. Мать с бабушкой вытирают слезы, Олеся машет ей вслед рукой. Славик нервно курит. А автобус плавно трогается с места, а у Вероники все замирает в груди: «Свобода, свобода, свобода! – поет ее душа. По дороге до железнодорожной станции Вероника сладко дремлет, а проснувшись, рассеянно глядит в окно. На остановке выходит, ест с аппетитом гамбургер, пьет пепси-колу, а в автобусе грызет румяное яблоко. Потом с нетерпением едет опять. Вечером с облегчением садится в поезд в купейный вагон. Соседями по купе оказывается пожилая семейная пара. Оба солидные: муж с брюшком, а жена толстая неимоверно и к тому же постоянно ест.
Вероника соблюдает фигуру, но глядя на них, ей тоже хочется есть. Она достает заранее купленный йогурт и яблоко. Соседи едят обильно и много – у них какой-то культ еды. Толстая женщина тщательно разворачивает чистую салфетку на столе, режет колбасу, огурцы, помидоры, хлеб, достает из объемистой сумки домашние пироги. Потом они сосредоточенно долго жуют, молча работая челюстями и ложатся спать. Ночью оба храпят, особенно женщина, грудь и живот ее колышутся при каждом толчке поезда. Ночью Веронике долго не спится. Это первая ее ночь в поезде, вдали от мамы. Она тупо глядит на слабо мерцающую над головой лампочку, потом переводит взгляд на толстую женщину напротив, которая продолжает спокойно спать, всхрапывая, и вдруг видит, возле нее в проходе на полу лежит большое кожаное портмоне. Наверное, женщина обронила во сне. Соскочив со своего места, Вероника с трудом расталкивает толстую пассажирку:
-Женщина, а женщина вы кошелек обронили!
-А? Что? – спросонья спрашивает пассажирка.
-Это ваш кошелек  на полу лежит?  -  чуть не в ухо кричит ей Вероника.
-Кошелек? Да, да, конечно, мой. Вот спасибо-то! Там у нас все деньги. Мы за товаром в Москву едем.
-Как же вы так? – укоризненно говорит ей девушка, кладет голову на подушку и мгновенно засыпает. Юность берет свое. К ней приходит молодой, здоровый, крепкий сон, и она уже не слышит ни стука колес, ни шума встречных поездов, ни дружного храпа соседей.
А утром просыпается свежая и румяная, как маков цвет, а проводница уже стаканы с чаем по купе разносит, и соседи ее улыбаются, приглашают пить чай с домашними кренделями. В общем, доехала Вероника до первопрестольной благополучно и решила сразу же по приезде поехать к Вадику, только боялась, а в друг он на гастролях?
Вышла на площади трех вокзалов, залитой солнечным светом, села в метро, доехала до нужной станции Щербаковского. На удивление быстро отыскала дом, где жил Вадим Хрусталев, позвонила по домофону. Отозвался ей такой знакомый и родной для нее голос артиста:
-Кто это?
-Это я, не узнал? Вероника.
-Ну поднимайся, я сейчас открою. Двери подъезда открылись перед ней, она взлетела по ступенькам на пятый этаж, открыла дверь квартиры 65 и вдруг увидела его в красной футболке,  трико и шлепанцах на босу ногу. Сердце так и запрыгало птичкой, и Вероника упала ему на грудь в его объятия.
-Ну что, лягушка-путешественница,  разыскала меня все-таки? – спрашивал он ее, посмеиваясь. А что – если бы я не один был? Предупреждать надо!
-Так ты же сам дал мне адрес, - простодушно отвечала ему Вероника. Вот я взяла и приехала.
-Ну раз приехала – располагайся. Только я на гастроли уеду. Есть хочешь?
-Хочу, - кивнула Вероника.
-Ну иди на кухню, посмотри, чего-нибудь в холодильнике и мне тоже приготовь, - сказал Вадим, лениво развалясь на мягком диване, положив под бок две подушки.
Быстро освоившись в чужой квартире, Вероника приготовила горячие бутерброды с колбасой и сыром на гриле, сварила кофе. Они сели, позавтракали. Потом Вадик сказал:
-Ты не хочешь принять ванну с дороги?
-Пожалуй, приму.
-Ну иди там все есть: мыло, шампуни, полотенца.
Не успела она набрать в ванну воды, и помыть голову, как он зашел к ней в одних трусах и увидев ее загорелое тело, все облепленное пеной зарычал, как зверь, и, скинув трусы, прыгнул в ванну, подняв фонтан из брызг. Теперь они лежали вдвоем в ванне, и он ласкал ее тугую упругую девичью грудь и целовал умело в губы, так, что у нее захватывало дух, а потом, утомленный желанием, сам обтер ее мягким махровым полотенцем и унес на диван.
Без слов, молча, ненасытно он ласкал ее тело, и девушка, возбужденная его страстными поцелуями, гладила его по спине, ягодицам, твердым, как железо, мышцам и отдавалась ему вновь и вновь… А Вадим, казалось, был ненасытен, казалось они забыли о времени, даже не слышали городской шум за окном огромного города. Сюда в этот уголок любви даже казалось, не проникало солнце сквозь плотные, тяжелые вишневого цвета шторы. Утолив желание, он с интересом изучал ее стройное красивое тело. Поглаживал тонкие по-девичьи руки, целовал ложбинку на груди, клал руку на тонкую талию, нежно касался губами ее бедер и возбуждался вновь и вновь. Так длилось, пока они не почувствовали зверский голод. Первой опомнилась Вероника, она соскочила и стала стыдливо прикрывать грудь простыней.
-Зачем? Ты так прекрасна. Пожалуй, ни одна девушка так не волновала меня. Что-то есть в тебе такое, что сводит меня с ума. Но знаешь, я чертовски проголодался. Иди на кухню и приготовь чего-нибудь поесть, - и он шлепнул ее рукой по голым ягодицам.
Она открыла холодильник – там было небогато. Надо было покупать продукты. В конце концов, нашла там кусок колбасы, пожарила с луком и яйцами, добавила кетчупу, заварила чай и, они мигом все съели.
В квартире у Вадика кроме самой необходимой мебели ничего не было, зато два шкафа ломились от сценических костюмов и модных вещей.
Он видел, каким взглядом она окинула его комнату и сказал:
-Что, небогато живу? А ты думала, все артисты просто богачи, нувориши, но я не из таких, я еще только начинаю, ну стали появляться деньги, так я же квартиру вот эту купил в центре столицы, а здесь каждый метр знаешь сколько стоит? Потом алименты плачу своей бывшей. Дочка у меня растет в Долгопрудном, три года ей уже. А еще матери с сестрами приходится помогать.
Но Вадик умолчал про тусовки и ночные клубы, казино, на которые у него уходила большая часть гонорара. В общем-то, он вел беспорядочную, самую что ни на есть богемную жизнь, он просто упивался ею, хотя в данное время он был на мели -  последний гонорар опять уплыл в черную дыру казино. А так хотелось отыграться, провести вечер в хорошем месте, ну хоть в ночном клубе, выпить хорошего вина! Внезапно его осенило: эта девчонка приехала сюда наверняка не с пустыми карманами, и он без обиняков спросил:
- Слушай, детка, у тебя деньги есть?
-Есть на учебу. Я же поступать собралась на косметолога.
-И много?
-Около сорока тысяч.
-Ну этого более, чем достаточно. А ты не хочешь перед поступлением развеять свою хорошенькую умную головку в приличном месте?
-Хочу, - недолго думая согласилась наивная провинциалка.
-Ну так бери свои денежки, мы их утроим сегодня! – вскричал воодушевленный предстоящей выпивкой Вадик. Собирайся! Поедем.
-А если ты проиграешь?
-Если такое случится, я тебе потом верну. Не боись, детка.
И вскоре они мчались в метро в ночной клуб, где было и казино.
-Ставь ты – новеньким всегда почти везет, - сказал ей Вадик, которому нетерпелось отыграться за недавний, злополучный, крупный проигрыш.
Вероника поставила. Сначала ей, правда, фантастически повезло. Вместо поставленных трех она выиграла тридцать тысяч, и хотела уйти, но Вадика было не остановить, его уже понесло. №Ставь все тридцать, и ты сорвешь громадный куш!» – закричал он, и девушка вновь поддалась ему и поставила на все и проиграла. Из пятнадцати тысяч, что она взяла с собой, у нее осталось всего ничего.
-Поехали, Вадик, - в отчаянии просила его Вероника. Он еще порывался кому-то что-то доказать, и хотел отыграться, но крупье был неумолим.
Они вернулись в подавленном состоянии.
-У тебя же еще есть деньги - поехали, вернемся, я отыграюсь, -твердил Вадик, но Вероника была непреклонна. Она уже смекнула, что это за штука – казино. Да и в их городе тоже были ночные клубы, и игровые автоматы и даже казино. Она знала одного парня, который повесился из-за большого долга, и всячески стала отговаривать Вадика от затеи отыграться.
-Милый, ну давай в другой раз. Не сейчас, не сегодня. Сегодня я хочу побыть с тобой, ты же скоро уедешь на гастроли. Я так мечтала о нашей встрече, сколько труда мне стоило уговорить мать отпустить меня, если бы ты знал! С каким трудом они собирали эти деньги, чтобы меня отправить. Нет, я не могу их подвести. Или я сейчас пойду в гостиницу.
-Что-ты, оставайся, ладно, никуда я не поеду. Иди ко мне. Нет – иди, приготовь покушать. Ах, да!  У меня же ничего нет.
- А у  меня в сумке еще остались две банки тушенки, - вспомнила Вероника.
-Ну так иди и разогрей их! – и он проводил ее долгим поцелуем.
После позднего ужина Вадим посадил ее на колени и стал качать, как маленькую. А потом сказал: «Хочешь, я тебе спою?»
-Конечно, хочу! – обрадовалась Вероника.
Вадик взял со стены гитару и стал петь, сам подыгрывая себе, - а она снова и снова не могла наглядеться на своего кумира, и ей  даже не жалко было проигранных денег.
А он скоро начал зевать, и они пошли в постель и опять наслаждались друг другом.
На другой день с утра к ним приехал продюсер Виктор Иванович и громко поздоровался, увидев Веронику, он закричал: «Как, эта пичуга уже здесь?! Ты опять шашни развел? На днях гастроли! Сегодня в четыре репетиция и смотри – чтоб ни капли спиртного, а то я не посмотрю что ты солист! Он еще поворчал и вскоре ушел, а Вероника все это время сидела скованно на краешке дивана, отвернувшись к окну.
А потом после его ухода сказала:
-Какой злой, неприятный человек и так  командует тобой.
-Глупая, это же продюсер, весь успех зависит от него – вот он и мечется. Он в нас большие деньги вложил и продолжает вкладывать. Да я на него молиться должен – так бы и пел в ночном клубе, если бы он меня не заметил. А кто знал меня тогда? У меня даже угла своего не было. Скитался по разным квартирам у знакомых. Ночевал, где придется.
-Но ты, же учился?
-Конечно, учился дома в Саратове. В Москве ведь я все начинал с нуля. Ты давай тоже время не теряй. Действуй. Раз задумала поступать учиться - поступай. Подавай документы. Я бы поехал с тобой, но у меня репетиция сегодня.
-Хорошо. Я сегодня же поеду. Вот по этому адресу – она достала бумажку, только подскажи, как доехать.
Вероника быстро собралась, взяла с собой деньги, Вадик проводил ее до метро, и она скрылась в толпе. Девушке из провинции было страшно видеть столько людей на перроне. Все ей было непривычно в столице. Она села в поезд и поехала по указанному адресу. Благополучно доехала до института. День был жаркий. От жары и волнения у нее все пересохло в горле, она подошла к киоску где продавали напитки  и мороженное, и тут, о ужас! – обнаружила, что у нее пропал кошелек с деньгами. Ей чуть не стало плохо. Господи! Там было двадцать тысяч рублей!  Именно эту сумму ей надо было внести за первое полугодие обучения.
В кармане брюк у неё еще оставалось немного денег – рублей двести и сотовый телефон остался цел. Куда, к кому обращаться? Она решила пойти в ближайшее отделение милиции и обратиться в дежурную часть. Хмурый капитан милиции, узнав, что ее обокрали в метро, посоветовал пройти по коридору направо и обратиться к следователю. Следователь, молодой, но уже полноватый мужчина с одутловатым неприятным лицом сказал, что надо написать заявление, но развел руками:
-Вы знаете, сколько у нас за день происходит краж в метро?, - но заявление от нее принял.
Из отделения милиции, в котором она провела около двух часов Вероника вышла расстроенная, голодная и опустошенная. К тому же она почти была уверена,  что деньги ее, собранные с таким трудом матерью и бабушкой не найдутся. Теперь у нее от сорока тысяч оставалось всего несколько сотен рублей.
Что делать?! – задавала она себе этот вопрос и не находила ответе. В том, что ей поможет Вадик, она сомневалась, неглупая девушка понимала, что и он оказывается, не богат и полностью зависит от продюсера.
На к квартиру к Вадиму она приехала в подавленном состоянии. Он оказался дома, нежился в красной пижаме на диване у телевизора с плоским большим экраном.
-Ну что? Подала документы?
-Ты знаешь, меня ограбили в метро, вытащили кошелек, - и Вероника заплакала.
-Да-а, история. И сколько денег? – поинтересовался Вадик.
-Двадцать тысяч.
-Это конечно не фонтан. Ну не убивайся ты так!
-Я в милицию заявление написала.
-Ну это бесполезно. Дохлый номер. В Москве такие кражи каждый день случаются. Ты сама проворонила. Лучше бы мы их в казино проиграли – и может, выиграли бы большой куш. Или кутнули бы в ресторане. Но ты не огорчайся. Деньги – зло. Запомни деточка, от них надо избавляться.
-А как же я теперь буду поступать?
-Знаешь, я бы тебе дал, но сам весь в долгах. Немного, конечно, я дам. Вот пойду, сегодня в ночном клубе спою, и бабки будут. А хочешь, я тебе работу найду? Не веришь?
-Где это?
-Где ты хотела – в салоне красоты – у меня там хороший знакомый работает, он поможет.
-Ну давай, я попробую.
-Хорошо, я поговорю с ним,  а сейчас мне пора на репетицию. Ты без меня никуда не ходи. Я приду поздно, и Вадик вскоре ушел,  а Вероника поела, приняла ванну, посушила феном свои роскошные волосы, легла в постель и незаметно уснула, а проснулась уже вечером, почувствовав, что хочет есть.
В холодильнике нашла креветки, но не знала, что с ними приготовить. У них в доме никогда не покупали креветок, но она вспомнила, что подруга угощала ее креветками и рассказывала, что креветки надо сначала отварить. А потом обжарить в растительном масле, лучше в оливковом. Вероника так и сделала, а потом отварила еще картошки, посыпала  зеленью. Получилось очень вкусно, и стала дожидаться Вадика, но он пришел под утро, утомленный и сразу лег спать. Он спал, как убитый, почти до обеда, а она ходила на цыпочках, боясь его разбудить, а потом легла с ним и стала перебирать его светлые кудрявые волосы. Вадим открыл глаза, поморщился, потом сказал: «Послезавтра я еду на гастроли, ты пока поживешь у меня.  Сегодня я видел Виталия – он возьмет тебя в салон красоты, будешь пока помогать и учиться, а потом будет видно. Вот тебе пока семь тысяч - это часть моего долга, ну те, что я у тебя занимал. Остальные отдам потом. А сейчас пойдем, купим продукты – сегодня вечером к нам придут гости – мои друзья.
Они направились в супермаркет и набрали там всякой всячины: оливок, красной рыбы, вина, кусок корейки, фруктов. А вечером к ним пришли Олег с Гелей. Они пили вино, закусывали, пели песни – в общем, вечер прошел весело. Только Вероника заметила, как Геля смотрит на Вадика. Она липла к нему, ласкалась, как кошечка, кокетничала напропалую, прижималась к нему грудью, а Олег не сводил глаз с Вероники, и она слышала, как он сказал Вадиму: «А ты не хочешь поменяться девочками?» Веронику это покоробило, но она напряженно ждала, что ответит ему Вадик, а тот просто отмахнулся от друга: «Да иди ты», - и махнул рукой. Девушка успокоилась, хотя на душе у нее было тревожно, она думала: «Завтра он уедет на гастроли, и рядом будет она,  а не я. А Олегу она, видимо, не очень нравится. Что же будет?» Она чувствовала какую-то шаткость их отношений с Вадимом, ее пугало, что ждет ее в будущем, но решила зацепиться в Москве любой ценой. Хотя на те семь тысяч она могла уехать домой, но что там ждало ее? Одни насмешки. А ей надо двигаться к своей цели.
Вот утром возьмет и попросит Вадика отвезти ее в этот салон красоты. Но получилось не так, как она думала. Виталику, хозяину салона, оказалось, нужна была няня для ребенка - девочки двух лет, неожиданно для себя самой Вероника согласилась, она уже почувствовала, что Вадик тяготится ей, да и ее не устраивала такая жизнь непонятно в какой роли. Она отдала ключ от квартиры, собрала свои немудреные вещи в сумку и попросила отвезти в дом к Виталию, но Виталий приехал сам за ней и увез.
Дом оказался за городом в престижном месте, это был двухэтажный красивый особняк с высоким каменным забором. После звонка их встретил сам хозяин – среднего роста полный мужчина лет тридцати с небольшим, жена крашеная блондинка худая с высокомерным лицом, увидев Веронику, презрительно поджала губы и сказала мужу: «Ты кого еще привез?»
-Как кого? Няню для нашей дочурки.
-Да ты посмотри на нее. Она сама еще ребенок. С ней самой надо нянчиться. Мне такую няню не надо.
-Тебе не угодишь Стелла. Что ж раз не надо, я ее сейчас отвезу обратно, – и он стал звонить Вадиму на сотовый, а потом повез растерянную девушку обратно.
Вадик встретил ее с кислой миной, потом увидев, что она чуть не плачет, похлопал ее по плечу и сказал:
-Ну и детсад, зачем я только с тобою связался? Ладно, оставайся, вот тебе ключ, деньги. Живи, пока я не приеду, там видно будет, что к чему.
А на другое утро он уехал на гастроли, и Вероника осталась одна. Ей захотелось прогуляться по городу. Она ходила по московским улицам, поражаясь обилию машин и людей, блеску витрин магазинов и нечаянно наткнулась на один модный салон красоты, который назывался «Афродита» и рядом на двери увидела небольшое объявление: «требуется уборщица». Вероника зашла внутрь салона. Кругом были зеркала, удобные мягкие кресла, розовые шелковые занавеси, столы из стекла и металла и множество цветов. Женщины в красивых легких халатиках небесного цвета с красивыми прическами колдовали над посетителями салона – в основном это были женщины.
Вероника подошла к одной из сотрудниц салона, немолодой, но все еще красивой женщине. И сказала, что зашла по объявлению.
-Да-да нам нужна сотрудница, только документы у вас в порядке? Посмотрев документы и поговорив с девушкой, она сказала:
-В общем, вы нам подходите, жаль, что без прописки, но пока поработаете, там видно будет, а сейчас давайте знакомиться:
-Меня зовут  Алла Степановна. Я хозяйка этого салона. В ваши обязанности будет входить уборка салона, и если хотите – учитесь у мастеров. У вас такая яркая внешность, что со временем вы могли бы стать лицом нашего салона.
Вероника зарделась от смущения.
-Ну как вы согласны? Зарплату будете получать, как все – два раза в месяц и в зависимости от посещаемости клиентов. У нас заведение частное.
-Я на все согласна, - почти прошептала Вероника и спросила: «А когда приступать к работе?»
-Да хоть с завтрашнего дня, деточка с девяти утра. Идет?
-Конечно. До свидания! -  и девушка поехала на квартиру  к Вадику, думая по дороге, что ей здорово повезло. Что-то подсказывало Веронике, что это именно так. Ничего, со временем она выучится и утрет нос всем подругам. Они  и так уже завидуют, что она уехала в Москву. Еще не так будут завидовать, когда она сама станет хозяйкой такого же салона, а может еще лучше.
Она верила, что будет именно так, а начинать тоже будет с нуля. Главное – квартира, ну а пока она поживет у Вадика, он хоть ненадежный, но все же тянется к ней. Ему нужна женщина. Этой женщиной будет она.

Глава 4
В новой для нее суете она совсем забыла о доме, о матери, брате, бабушке. Матери она за это время звонила несколько раз. Во-первых, это было дорого, а во-вторых, пока беспокоить не хотела, а то еще чего доброго назанимает денег и приедет за ней сюда. Вероника любила мать, но какой-то своей эгоистической любовью. Она считала, что мать ее просто обязана содержать, пока она сама не станет достаточно зарабатывать. И вообще, последние два года стала смотреть на мать как-то по - другому. Ее стали раздражать ее слова, ее манера одеваться, двигаться и неумение устроить свою жизнь лучше. В душе она обвиняла мать в том, что это из-за ее тяжелого характера ушел из дома к другой женщине отец, когда она была совсем маленькой. Она считала, что мать старомодно одевается в свои сорок лет, и вообще считала ее недалекой. Дочь никогда не посвящала мать в свои девичьи тайны, школьные дела. Мать же переживала за нее больше жизни, готова была отдать ей все: не вышла замуж за хорошего человека, когда ее с маленькими детьми бросил забулдыга муж. Мать была женщина еще советской закалки. Могла терпеть всякую нужду – лишь бы хорошо было ее детям.
Сын Славик вырос характером в мать, он и внешне был похож на нее – коренастый, крепкий, и тоже работящий и добрый, как она. Вероника с детства была капризной, умела добиваться своего,  умела пользоваться любовью матери. Когда она подросла и стала ходить на дискотеки и поздно приходить домой, мать ругала ее, не могла уснуть до ее возвращения, ходила по комнате взад и вперед, потом посылала сына встречать сестру на остановке, несмотря на сильный мороз.
Когда мать начинала ее ругать, Вероника собиралась и уезжала на несколько дней к бабушке и оттуда ездила в школу. Бабушка тоже не чаяла в ней души. У Раисы Андреевны мать Вероники – Люба была единственная дочка. Мужа у нее никогда не было. Любу она прижила от одного командированного, когда работала в колхозе бухгалтером, вышел у нее такой грех в 55 году, когда мужиков в колхозе холостых не было, а невест было хоть отбавляй. Родила она свою Любу, вырастила, выучила на продавца, и Люба долгое время работала в промтоварном магазине, потом в перестройку стала частным предпринимателем, но торговля шла у нее неважно, хотя она изовсех сил выбивалась – ездила за товаром в Новосибирск на барахолку, с тяжелыми сумками возвращалась обратно. От постоянных тяжестей у нее обнаружили опущение правой почки, но она давно махнула на себя рукой. Операцию не делала, все тянула. Хотелось выучить дочь, все откладывала ей на учебу понемногу. Торговала она на вещевом рынке в городе, зимой постоянно простужалась. Ходила она теперь только в брюках, платья совсем перестала носить. И вся радость у нее была в детях, особенно в дочери. С восхищением она глядела на дочь, когда та собиралась на дискотеку, и когда Вероника, сделав макияж, выходила из дома, то мать не могла наглядеться на нее, свою красавицу и места не находила, когда дочь не возвращалась домой.
Ведь были и не раз случаи у них в городе за последние годы, когда убивали и насиловали не только девушек, но даже маленьких девочек, и мать боялась за свою дочь, а теперь, когда она уехала в Москву, ее сердце болело за Веронику еще больше. И вечерами, посмотрев криминальную хронику происшествий,   долго стояла перед сном у иконы Богородицы и молилась, шепча одними сухими губами слова молитвы…
С нетерпением мать ждала от дочери каждого звонка, но Вероника звонила редко, видимо берегла деньги, а тут в хороший ясный день раздался звонок, когда она торговала на базаре. Торопясь, вынимала мать сотовый из кармана, дрожащими от волнения руками, нажала кнопку. В трубке раздался голос милой ее доченьки: «Мам, у меня все в порядке – устроилась на работу.
-Как на работу? А учеба как же?
-А я буду работать, и учиться, - затараторила ее дочь. Ты не беспокойся, все будет в порядке.
-Тебе тяжело будет, доченька,- вырвалось у матери.
-Ладно, мама, пока, целую. Я все выдержу, - ответила ей Вероника и отключила телефон. Вот так закончился их разговор. А мать еще долго раздумывала, держа трубку в руках, недоумевая о решении Вероники. На душе у матери было почему-то неспокойно за дочь.
А Вероника на другой день уже вышла на работу, в салон, там старалась во всю, в салоне все блестело, а она все протирала и протирала несуществующую пыль, полила все цветы, перегладила все халаты сотрудников и успела ознакомиться, чем занимаются в этом салоне мастера. В основном там делали прически, модные стрижки, маникюр и педикюр, наращивание ногтей, а так же  пилинг, косметические маски, массаж, электроэпиляцию и многое другое, работал визажист и специалист по парфюму и косметике. С удовольствием наблюдала девушка за работой мастеров: несколько взмахов волшебных рук визажиста и получалось чудо: из серенькой городской мышки женщина превращалась в королеву…
Вечером, идя с работы домой, она думала, что обязательно освоит все тонкости одной или двух специальностей. Особенно ей понравилась работа визажиста – она давала клиенткам почувствовать себя счастливыми.
Да, в салоне делали чудеса. Вероника убедилась в этом.


Глава 5
Она скоро освоилась здесь. Веселая, приветливая девушка понравилась многим, особенно чувствовала она на себе расположение хозяйки салона Аллы Степановны Лозанской. Та к ней просто благоволила и сразу взяла ее к себе в ученицы, показывая, как делать косметический гигиенический массаж, говорила ей: « Красота до двадцати пяти лет – это подарок, после двадцати пяти лет – это работа, а после сорока пяти лет – это самая трудная работа». Свежая, всегда подтянутая и эффектно, ярко одетая, она производила приятное впечатление. Она была ярой сторонницей вегетарианского питания, в частности сыроядения и утверждала, что применяя огонь, люди утратили основной источник своего здоровья – сырую пищу. Она говорила своим коллегам, смеясь: «Долой кастрюли и сковородки! – и приводила пример племени хунза, люди которого исключительно питаются фруктами и овечьим сыром. Возраст этих людей достигает ста двадцати лет.
Вероника, как завороженная, смотрела ей прямо в рот, и каждый ее совет брала на заметку. В отсутствие Вадима она почти не варила себе – питалась фруктами, пила сок, ела сыр и иногда варила курицу.
Однажды утром, собираясь на работу, после завтрака ее стошнило, на другой день еще и еще. К тому же появилась задержка менструации. Она купила тест на беременность, проверила на себе - тест оказался положительным. Это случилось накануне приезда Вадима. Он приехал поздно вечером и, даже не поцеловав ее, лег спать, не притронувшись к ужину – сказал, что очень устал и отвернулся к стенке. Это показалось ей очень подозрительным, но девушка ничего ему не сказала, решив подождать до утра.
Это было воскресенье. У нее был первый выходной день. Вадим спал до одиннадцати часов, широко раскинув мускулистые волосатые руки и ноги. Вероника уже давно приготовила завтрак – яичницу с беконом, салат из креветок и кофе со свежими булочками и ждала все его пробуждения, и думала, как сказать ему о беременности…
Наконец он проснулся, зевнул, открыл глаза. Она присела к нему на постель и, поглаживая его по волосатой груди, сказала:
-Знаешь, Вадик, я, кажется беременна.
-Что?! – он подскочил с кровати, как на пружинах. Скажи, что ты пошутила?
-Нет, я серьезно.
-Ну вот, доигрались, - вздохнул он. Придется делать аборт.
-Как аборт? – спросила Вероника, изумленная его равнодушием.
-Очень просто – как все. Пойдешь в клинику и сделаешь, платно с обезболиванием. Я заплачу за все.
-Да разве в этом дело? Я думала, ты захочешь ребенка.
-Еще чего. Жениться я пока не собираюсь. Да и тебе ребенок сейчас совсем ни к чему. Рассуди здраво. Тебе надо учиться, а ребенок помешает. Да, еще, что я хотел тебе сказать, - он помялся, а потом, продолжая ходить по комнате в одних красных трусах, честно признался:
-И вообще мне очень нравится другая девушка – Геля, мы давно вместе работаем и любим друг друга. Она страшно ревнует меня к тебе. У нас чуть группа из-за этого не распалась, Геля грозилась уйти или покончить с собой, из-за того, что ты у меня. Извини, что я так прямо тебе говорю, но лучше сразу все оборвать.
Вероника сидела, как каменная, из глаз ее мелким бисером капали слезы. Она была в шоке: «Как? Он бросает меня и предлагает аборт вместо женитьбы! И куда я пойду? И деньги мои растаяли, мне не хватит, чтобы даже доехать домой» – все эти мысли вихрем пронеслись за одну минуту, которые показались вечностью.
Вадим тоже замолчал, боясь видимо, чтобы она не наделала глупостей. Получается, что он ее обманул, а он считал, что это не так. Она сама захотела поехать к нему. И на турбазу тогда тоже ее никто не тащил. Приятная девочка, ничего не скажешь, но не жениться же на ней в самом деле. Он мысленно сравнил ее с Гелей, и сравнение это было не в пользу Вероники. Та была совершенно раскованная, с огненным темпераментом, а эта какая-то провинциальная пичужка со смазливым личиком и стройной фигурой. Нет, он прав, - решил он, быстро оделся и сел завтракать.
-А ты не что ешь,  - спросил он Веронику.
-Не хочется. Я потом.
-Ладно. Вечером придут Олег с Гелей, чтобы без фокусов и ревности. А в понедельник я отвезу тебя в клинику, где делают миниаборты, потом поищем тебе квартиру, денег я тебе дам. Я хорошо заработал на гастролях. А сейчас пойдем в супермаркет, купим что-нибудь к ужину.
-Сходи один, мне не хочется.
-Ну как знаешь, - сказал Вадим и отправился один. Через час он пришел и принес несколько бутылок разного вина и водки, большой кусок розовой семги, баночку красной икры, мясо, креветки, дыню, землянику, фрукты, и хороший пучок сельдерея и петрушки. К вечеру стол был накрыт по - королевски: в центре стояли разноцветные бутылки с яркими наклейками, на большом плоском блюде красовалась тонко порезанная на ломтики, истекающая жиром семга, пламенели бутерброды с икрой, сверху слегка смазанные сливочным маслом, в салатнике красовались обжаренные в масле хрустящие креветки, на горячее Вероника приготовила жареное мясо в сметане с  луком, обильно посыпанное зеленью и отварным картофелем на гарнир, а на десерт – салат из дыни с земляникой. Над этим салатом ей пришлось потрудиться: посередине крупного блюда она уложила вымытую и просушенную землянику пирамидкой и посыпала ее сахаром, ягоду обложила тонкими кусочками дыни без кожицы, а сверху облила ягоду взбитыми сливками. Этим салатом ей хотелось удивить гостей. Она научилась готовить у своей бабушки – та была очень хлебосольной и знала множество всяких рецептов. И сама придумывала все новые и новые, а некоторые даже посылала в местную газету и их печатали.
Чего только не было у нее в погребе: и маленькие хрустящие огурчики один к одному, и томаты, и пюре из черной смородины, и замечательное лечо, и джемы, и компоты, и многое другое. Всем этим добром она делилась с дочерью и любимыми внуками. Внучку свою Веронику она с ранних лет учила готовить, солить, мариновать, печь. К семнадцати годам девушка умела делать многое.
Накрывая на стол, не раз Вероника вспомнила свою бабу Раю, и не одна слеза скатилась из ее прекрасных глаз.  Но вот, наконец, все было готово. Целый день Вероника ничего не ела, и у нее от слабости слегка кружилась голова и опять подташнивало, а по лицу разлилась от всех переживаний последних дней молочная бледность, но все равно она была хороша, даже в своем простеньком легком платье, красиво облегающем ее стройную фигуру и загорелые ножки, а светлые волнистые волосы рассыпавшись по плечам, красиво обрамляли лицо и оттеняли загар. Перед приходом гостей она взглянула на себя в зеркало и осталась довольна.
Раздался резкий звонок, и Вадим пошел открывать. Олег и Геля вошли, и в квартире сразу стало шумно.
-Да, натюрморт – что надо, - потирая руки в предвкушении выпивки, сказал Олег, глядя на накрытый в зале стол, а Геля сразу восхищенно заохала и залезла пальчиком в пирамиду с клубникой, достала одну ягодку, съела, зажмурилась от удовольствия и облизав свой пальчик сказала: «Как вкусно!», - но я знаю рецепт еще лучше – салат с кальмарами не пробовала делать? Готовые кальмары нарезать меленько – соломкой, отдельно нарезать вареные три картошки, три моркови, один соленый огурчик и немного зеленого горошка. Все перемешать, соединить вместе и полить майонезом.
-В следующий раз попробую приготовить кальмары по твоему рецепту, отвечала ей Вероника, на что Геля ехидно заметила:
-А что, ты еще долго тут собираешься жить? Тебе наверно неизвестно, что мы с Вадиком скоро поженимся?
-Да мне – то что. Хоть сегодня, - ответила ей Вероника и пошла на кухню за фужерами.
Мужчины не слышали эту их перепалку – они курили на балконе.
-Все за стол! – позвала их Вероника, когда все было готово, и все дружно уселись, причем Вадим и Геля оказались рядом, а Вероника села напротив. За столом Геля хохотала, без конца сама подливала себе из бутылок, пробуя, то одно, то другое вино, под конец «на посошок» пили водку. За отличной закуской, аппетит у всех был отменный, никто почти не опьянел, кроме Гели, которая все больше прижималась к Вадиму, а потом предложила поиграть в «поцелуйчики».
Олег завязал глаза ей и стал спрашивать «Куда будем целовать? Сюда? – и показывал на щеки, глаза и уши Вадима, а Геля все говорила «нет», а когда Олег показал на губы, захлопала в ладоши, как девочка и закричала: «Да, да, да!» - и обхватив шею Вадима руками, прильнула к нему всем телом, запрокинула голову и стала целовать его взасос, а Олег все считал, пока не сбился со счета. «Нет, так нечестно», - сказал он и пошел на кухню, где Вероника мыла  под краном тарелки и попытался обхватить ее за талию, но тут же получил такой пинок в пах, что чуть не отлетел к стене.
-Да ты чего ломаешься? Потастуха! – взревел он и хотел ее ударить, но тут на кухню влетел Вадим со словами: «Оставь ее, не лезь, чего ты раздухарился?» – и увел друга в зал, где за столом, положив голову на руки, уже спала Геля.
Вадим на удивление трезвый, быстро прекратил всю пирушку.
-Все, ребята, кончай гулять. Завтра репетиция, да и  Веронике на работу рано вставать.
Геля тут внезапно проснулась: «Вадик, я не пойду никуда, выгони ее, пусть уходит на улицу.  «Ха-ха-ха!» - хохотала она истерическим фальшивым смехом.
-Олег, отвези ее на такси домой, - приказал Вадим своему другу, и тот на удивление быстро его послушался.
Они вызвали такси и вдвоем вывели упиравшуюся Гелю на улицу к такси. Когда вернулся Вадим, Вероника уже успела почти все убрать, и стала стелить постель себе отдельно на небольшом диване.
-Ну, какие мы гордые. Ты обиделась на меня?
-Иди, целуйся со своей Гелей, - вырвалось у Вероники. Ты же собираешься на ней жениться.
-Да ничего я еще не решил, и она никогда так не  напивалась. Да-а, перебрала лишнего. Это она ревнует тебя ко мне, - и он попытался ее обнять. Она мягко отстранилась, но все же легла вместе с ним. И опять у них была бурная ночь любви, а утром она отпросилась с работы, сказав, что приболела, и Вадим отвез ее в клинику…
Все-таки она решилась на аборт, а что ей  оставалось еще? Легкомысленный Вадим со своими вспышками любви, любимец и баловень девушек не мог на ней жениться. Ведь она была не из его круга, а девчонка из провинции, без образования и богатых родителей. Да и навряд ли он женится на этой сумасбродке Геле – ему нужна девушка состоятельных родителей, а пока Вероника решила извлечь максимальную выгоду для себя.
Оказалось за деньги можно все - даже сделать аборт без всяких анализов. Просто врач посмотрела ее, взяла с нее деньги, которыми ее щедро спонсировал Вадик, и повела в абортарий. И только тут лежа впервые на гинекологическом кресле, она почувствовала ужас. Врач не стала делать ей обезболивание – сказала: «Первый аборт, матка рыхлая, легко может перфорироваться. Придется потерпеть», - и Вероника сжала зубы в ожидании боли. А врач, вставив ей, гинекологическое зеркало и подтянув матку корнцангом, стала расширять шейку инструментами.
-Вдох! – говорила она и вводила новый расширитель.
-Еще вдох! – и вводила опять, пока Вероника не почувствовала как из нее вытекает что-то горячее, живое, а врач начала ей скоблить матку инструментом, походящим на ложечку с длинным концом.
Веронике было очень больно, но она мужественно терпела, боясь, что ей не доделают аборт и прогонят с кресла – слишком уж строгой показалась ей врач.
Эти пять минут боли показались ей бесконечно длинными, но наконец, она услышала: «Все, вставай и иди, полежи в палате  до вечера, если не будет кровотечения – отпустим домой».
После она лежала в палате с холодной грелкой на животе с пылающим лицом, вместе с ней в палате было еще несколько женщин.
-Ничего, крутая горка да забывчива, - сказала ей санитарка, убирая в плате. -Вон у нас недавно одной утром сделали, вечером отпустили, а дома пьяный муж решил к жене в гости сходить – ну ночью попала обратно сюда с кровотечением. Пришлось опять скоблить ее. Натерпелась бедная. Я вот тут давно работаю – чего только не нагляделась, страдают женщины, а все из-за них, из-за мужиков проклятых, - и она, помыв в палате, ушла, а женщины начали нескончаемый разговор про мужчин, которые оказывались последними сволочами, и без которых ни одна женщина почти не может прожить…
Часов в пять в палату зашла  медсестра, померила температуру, разнесла лекарство, а после ужина Веронику отпустили домой. Она позвонила Вадиму. Он вскоре приехал за ней, немного смущенный, с виноватым взглядом. По дороге домой в такси ехали молча. Говорить вроде было не о чем. Она поняла, что короткий их роман закончился, и решила больше не допускать его до себя.
Утром она пошла на работу. Алла Степановна встретила ее приветливо и, внимательно посмотрев на девушку, спросила только: «Вероничка, что ты такая бледная сегодня, просто лица на тебе нет? Ты не заболела?
-Нет, Алла Степановна. Просто вчера перегрелась на солнце.
-Да, жара в этом году стоит нестерпимая, - задумчиво сказала хозяйка салона и пошла к клиентке.
Кое-как отработав, вечером Вероника пришла домой и стала думать, что же делать дальше. Жить с Вадимом под одной крышей она больше не могла. И когда он пришел с репетиции, спросила его напрямик:
-Может, ты поможешь мне найти хоть какое-нибудь жилье? – на что он, подумав с минуту, ответил.
-Знаешь, придумал! У меня знакомый художник есть здесь. У него мастерская еще с советских времен. Но он дома предпочитает работать. Мастерская пустует – целая трех комнатная квартира. Если хочешь – я с ним поговорю. Он дядечка добрый, одинокий. Я думаю, он не откажет и даже денег не возьмет. А квартиру тут снять нереально – цены просто фантастические. Это же Москва, а не твой городок, хоть и красивый. «Избавиться от меня хочет», - подумала Вероника и почувствовала такое отвращение к Вадиму, что захотелось  уйти, сбежать от него прямо сейчас, но куда? И она,  сдержав себя, спросила:
-А ты можешь поговорить с ним по телефону прямо сейчас?
-Запросто.
-Ну тогда звони, -  настаивала она.
И Вадиму ничего не оставалось, как взять трубку и позвонить своему хорошему знакомому Глебу Егорову, и между ними состоялся такой разговор:
-Здорово, старик. Как дела? Чего не заходишь? Все крапаешь потихоньку? Это хорошо. А я к тебе с просьбой. Тут одной хорошей красивой девушке нужна квартира. Ты не пустишь ее пожить в свою мастерскую? Честность ее гарантирую. Ну ладно, старик. О,кей. Тогда завтра я с ней подъеду, -  и Вадим положил трубку.
-Ну вот, я думаю, все будет в порядке. Он мужик, что надо – не подведет. Завтра с работы я заеду за тобой, и мы съездим туда, ты сама познакомишься с ним.
-Ты что мне его в любовники предлагаешь? -  с вызовом спросила Вероника.
-Почему в любовники? Я предлагаю тебе выход из сложившейся ситуации.
-Ну хорошо, я поеду, - согласилась Вероника и пошла готовить ужин, а перед сном вышла на балкон, где с высоты открывался вид на вечернюю Москву, сияющую в разноцветных огнях, город, в который стремились все за славой, за успехом. Честолюбивой девчонке так захотелось стать богатой и знаменитой, жить красивой жизнью, иметь все:  и шикарную машину, дом за городом, собственную квартиру, красивые платья и обязательно выходить в них в свет, -  ходить в дорогие рестораны, быть окруженной поклонниками, и она представила себя в одном из таких бальных платьев с высокой прической и длинным легким шарфом, парящую в высоте над этим огромным городом. И даже зажмурила глаза от этого прекрасного видения. И решила, во что бы то ни стало завоевать этот город, в котором она сейчас, как ничтожная песчинка в океане, заброшенная по воле судьбы или  по собственной прихоти, испытала уже много мучений и боли, но ради исполнения красивой мечты она пойдет и не на такое, твердо решила она, и пошла спать, даже не удостоив взглядом Вадима, которого теперь считала ничтожеством. Кумир, сиявший для нее, как божество, окруженный ореолом славы, теперь для нее превратился в ничто, оказался мелким человеком, недостойным ее любви. Лежа на маленьком диванчике, она еще подумала: «Правильно говорили женщины в палате – все мужики сволочи и подлецы, но без их поддержки нельзя зацепиться здесь. Посмотрим, каким окажется этот художник», - и Вероника уснула горячим желанием отомстить.


Глава 6
Утром, приготовив омлет, девушка быстро позавтракала, выпила кофе, чтобы взбодриться, и стала тщательно собираться на работу. Она теперь знала, как делают настоящий макияж, и решила испытать на себе.
Очистив лосьоном кожу, она наложила на лицо тонкий слой дневного крема, удалив излишек салфеткой, затем легкой, мягкой кисточкой слегка подрумянила скулы, нанесла на веки нежно-голубые тени и подкрасила тушью свои длинные ресницы, а на ногти нанесла светло-розовый лак. Тщательно уложив волосы, она слегка брызнула на них туалетной водой с теплым чувственным ароматом. Светлая блузка, короткая юбочка и легкие босоножки составили ее наряд.
Когда она вошла в салон красоты, все обратили на нее внимание, настолько все гармонировало в ней. Стилист Нелли – зрелая, крашеная блондинка с большим носом повернулась в ее сторону и с легким оттенком пренебрежения сказала: «Вот и мисс Диор собственной персоной пожаловала». На что Вероника, сразу почувствовав иронию в ее словах, поздоровалась,  мило улыбнулась и прошла мимо. А Нелли перекинулась взглядом со своей подругой Лаурой Синцовой и тихонько шепнула ей:
-О, эта девочка далеко пойдет. Я вижу. Лаура не поддержала подругу:
-Да ну, сколько их сейчас принимает и выплевывает Москва. Я каждый вечер проезжаю по Тверской – стоят толпами и нисколько не хуже нашей Вероники.
-Ну не скажи. Эта птичка еще та, посмотришь, - не согласилась Нелли с подругой и занялась работой.
А Вероника, как будто не замечая косых взглядов, работала целый день, не разгибая спины, хотя у нее еще побаливало внизу живота после аборта. И вся расцветала улыбкой, убирая у хозяйки в ее небольшом и очень уютном кабинете. Алла Степановна, всегда изысканно одетая, тоже сделала комплимент Веронике: «Вероничка, ты сегодня, как утренний цветок. Дай посмотрю на тебя. Знаешь, я думаю, хватит тебе возиться с тряпкой. С завтрашнего дня беру тебя в ученицы. Я думаю, из тебя скоро выйдет толк».
Одинокая, бездетная женщина, она почему-то сразу полюбила Веронику и, зная характер своих сотрудниц, решила не давать ее в обиду. Заметив косые взгляды Нелли и других, она сразу пресекла их недоброжелательство.
-Знаете что, дорогие мои, я знаю ваши аппетиты, но Веронику я вам скушать не дам!  - И потому, каким тоном это было сказано, Нелли решила не нервировать хозяйку, а лучше оставить в покое эту девчонку, которой покровительствует сама хозяйка. С этого дня Вероника стала ученицей самой Лозанской.
А вечером она встретилась с художником Глебом Егоровым. Он сам приехал к Вадиму за Вероникой. Это оказался худощавый средних лет человек с короткими с проседью волосами, небольшой бородкой и интеллигентными манерами. Он был одет в светлую рубашку, светлые брюки и легкие летние туфли, он приехал на белой Тoyota Caldina.
Они посидели немного с Вадимом, поговорили, а потом Вадим позвал Веронику, которая только что вышла с ванны, обернув полотенцем мокрую голову. По взгляду, который бросил на нее незнакомый ей художник, она сразу поняла, что произвела на него впечатление.
-Вероника, вот Глеб Евгеньевич приехал за тобой. Собирайся, а то он торопится, - сказал Вадим, глядя куда-то в сторону.
-Хорошо, я сейчас. А я не помешаю вам?- спросила она художника.
-Что вы? Нет. Я в основном работаю дома. В мастерской бываю редко, там у меня хранятся картины. Вадим мой друг – я рад оказать ему услугу. И вам, - поправился он, и наступила минута какого-то неловкого молчания. Все понимали пикантность ситуации. Молчание нарушил Вадим: «Вероника, можно тебя на пару минут тэт-а-тэт?»
Вероника кивнула головой, он взял ее под руку, увел  на кухню, вытащил из кармана тоненькую пачечку тысячных купюр и сказал: «Возьми – это тебе на новую жизнь, и прости если я виноват перед тобой. Если будет трудно – звони, ты мой телефон знаешь». Он хотел поцеловать ее в щеку, но она отстранилась, хотя деньги взяла. Ей надо было сменить весь гардероб, купить вещи на осень и к зиме, питаться. А ее зарплата в салоне была небольшой.
Но вот наконец Вероника со своей дорожной сумкой садится в машину художника. Он галантно открывает ей дверцу своей машины, после часа езды они оказываются на Воробьевском шоссе. Через пятнадцать минут они уже поднялись в  лифте на седьмой этаж, и Глеб Евгеньевич открыл ключом квартиру сто двадцать пять.
В небольшой прихожей была устроена вешалка из оленьих рогов, узкий проход был заставлен листами ДВП, которые художник резал и использовал для этюдов. Из темного коридора дверь вела в три другие комнаты, в двух из них на стенах были повешены картины, другие работы были сложены стопами.
Кругом царил художественный беспорядок: по углам лежали пыльные холсты, свернутые в трубку, тонкой нитью висела паутина, рамы для картин были сложены стопами и приставлены к стене. Картины были самобытны на белой грунтовке холста изображались символические рисунки: силуэты мужчин, обнаженных женщин, переходы от темного к светлому. Иногда они  были очень ярких красновато-кирпичных оттенков. Названия картин соответствовали сюжету: «Начало», «Встреча богов», «Красный дракон», «Сотворение мира» и т.п. Картины Глеба Егорова, с густо наложенными красками, напоминали плохо отштукатуренную белую бетонную стену. Краски наползали, громоздились одна на другую, наложенную не кистью художника, а специальным ножом – мастихином. Посередине комнаты у окна стоял мольберт, и рядом палитра с давно засохшими красками. Картины художника казалось, хранили в себе какую-то тайну, зашифрованную магию. Девушка загляделась на них, пытаясь понять смысл.
-Что понравилось? – спросил Егоров.
-Да! – с восхищением ответила Вероника, хотя эта живопись ей совсем не понравилась, но, увы! Ей приходилось теперь лицемерить.
-Правда? А многие не понимают мое искусство, - сказал художник, обрадованный ее похвалой.
-А вы располагайтесь, занимайте вот эту комнату,- провел он в следующую комнату. Я сюда приходил иногда, отдохнуть после работы.
И он показал ей одну из комнат мастерской. Там было довольно уютно. Плотные зеленоватые занавеси на окнах, мягкая низкая софа с зеленой обивкой и двумя подушками. Шкаф, на котором громоздились гипсовые головы античных героев, несколько копий работ старых мастеров: обнаженной «Венеры» Джорджоне, «Вирсавии за туалетом» Карла Брюллова и других. В углу у окна стоял небольшой круглый столик, покрытый белой кружевной скатертью,  в простенке располагалось большое зеркало в резной раме и несколько полок с толстыми книгами о художниках.
-Для одежды занимайте вот этот шкаф, - Глеб открыл дверцы полупустого шкафа, на верхней полке которого стояло несколько чайных чашек, тарелка и чайник.  В комнате была еще электроплитка два стула, и еще телевизор в углу. Пол был покрыт линолеумом, а стены недорогими обоями.
-Будьте, как дома, - не стесняйтесь, - добавил Глеб Евгеньевич, и Вероника сняла туфли и надела домашние тапочки.
-Вот только из продуктов у меня тут ничего нет, но магазин напротив внизу. Кстати, деньги на первое время у вас есть?
-Есть. А сколько я должна буду платить вам за квартиру? – покраснев, вдруг, спросила Вероника.
-Я же Вадиму сказал – нисколько.
-Спасибо! – только и могла сказать бедная девушка.
-Да, у меня тут и санузел раздельный имеется – туалет, ванна. Можете пользоваться. Вот ключи, запасные у меня есть. Ну я поехал. До свидания.
А Вероника осталась одна со своими мыслями в этой чужой квартире. Она походила по мастерской, заглянула за ширму, потом подошла к окну, откинув тяжелую штору – перед ней открылся вид с Воробьевых гор, отсюда виднелась огромная Москва, светились огни разноцветных вывесок, сплошным потоком ехали машины различных марок,  в окнах многоэтажек горели огни.   У девушки захватило дух, ей так хотелось найти свое место в этом большом человеческом муравейнике, промелькнула мысль, как хорошо бы заиметь здесь квартиру и открыть свой салон красоты.
Уже ложась спать, постелив свежее белье, она подумала: «Я добьюсь этого, чего бы мне не стоило!» - и крепко уснула, несмотря на шум большого города за окном.
А Глеб Егоров ехал на машине, преодолевая пробки, и думал: «Как же она чертовски хороша – эта девочка с ее невинными голубыми глазами, за которыми скрывается, черт знает что! А какая фигура, ноги, грудь! Конечно, с Вадиком у нее был роман, но так что же? Он дурак, что упустил ее. Она молода, красива, прямо благоухает свежестью, как цветок. И теперь будет жить в моей мастерской! Надоедать ей я конечно не стану, но все равно буду заезжать иногда, а потом будет видно».
В общем, Вероника ему понравилась с первого взгляда, но он решил не торопить события. Пусть все идет свои чередом.


Глава 7
«А он ничего, импозантный мужчина и еще не старый, и, наверное, виды на меня имеет. Но так просто я ему не дамся», - думала Вероника, заваривая себе крепкий чай.
Она быстро собралась на работу, успев как всегда, привести себя в порядок. Теперь она ехала на работу в метро, но это ее не огорчало -  ну встанет на час пораньше – вот и все проблемы.
В салоне она была под опекой самой Аллы Степановны и чувствовала себя там комфортно, старательно овладевая искусством делать красоту. Она изучала арсенал современной косметики, основные приемы косметического массажа, и все старалась понять: в чем же изюминка женской красоты? Алла Степановна не могла нарадоваться на свою новую ученицу и, как Пигмалион, создавала из своей подопечной прекрасную Галатею.
В сущности, очень одинокая, несмотря на постоянную окруженность людьми в своем салоне, она не была по-настоящему счастлива. Когда-то яркая блондинка, покорявшая сердца мужчин, она не сумела создать крепкую семью, у нее не было детей. И вся ее жизнь была искусством служению Красоте. Когда-то у нее были бурные романы, знакомства с известными актерами, поездки к морю и даже за рубеж. Сейчас это было в прошлом. Она часто прибаливала, хотя не поддавалась надвигающейся старости, которая уже маячила за ее спиной и всячески старалась ее отодвинуть. У нее были две пластические операции, а каких только диет она не перепробовала! А еще бег, плавание, фитнес, но время все равно давало знать о себе, особенно, когда усталая, она приходила в свою квартиру, уютную, просторную, хорошо и со вкусом обставленную, смывала с себя макияж, смотрелась в зеркало, и отражение в нем показывало ей все новые и новые признаки увядания…
Как жалела она, что не родила в свое время ребенка! Теперь у ней были бы уже внуки, и она была бы не так одинока. Конечно, у нее были знакомые, она ходила в театр, на выставки, но больше все-таки работала. У нее были деньги. Она могла себе позволить отдых за границей, но этому мешало нездоровье. С некоторых пор у Аллы Степановны стало по ночам щемить сердце. Она тогда просыпалась, бледная  в холодном поту, и боялась умереть во сне внезапно, но работу бросить не хотела – салон был ее детищем, ее вторым домом. Только здесь она властвовала как королева, и все слушались ее беспрекословно, но все тяжелее было держать марку из-за конкуренции.

Бывает у человека рождается симпатия к другому неизвестно почему. Такая вот симпатия возникла у Аллы Степановны Лозанской к юной неопытной Веронике. Она решила передать ей свое мастерство. Сама Лозанская родилась в Подмосковье, в войну потеряла всех родных, выросла в детдоме. Начинала с работы маникюрши в Москве, потом работала парикмахером и уже в довольно зрелые годы стала известным косметологом. Сейчас ей ни за что нельзя было дать ей шестьдесят лет. В начале перестройки Алла Степановна продала дачу, а деньги положила и со всех доходов прикапливала еще и еще. Ей повезло – она сумела их выгодно вложить в салон красоты, а через год грянул дефолт. В стране началась нестабильность, но она держалась на плаву и даже без задержек выплачивала зарплату своему небольшому коллективу.  И все благодаря богатым клиенткам, бывали  в ее салоне и мужчины, но большинство все-таки было женщин и каких женщин! Молодые, красивые, жены преуспевающих «новых русских» - бизнесменов, в основном все они нелепо одевались, вульгарно подкрашивали лицо, нещадно жгли волосы краской, почти напрочь выщипывали брови. И вот тут на помощь им приходила она, Алла Степановна со своими стилистами и делала маленькое чудо. Из салона выходили уже совсем другие женщины – утонченные красавицы, окрыленные своей красотой, за это они платили и не мало. Ходили в салон  артистки и другие известные люди.
Вероника, работая в салоне, также сразу обратила внимание на этих женщин, приезжавших в дорогих авто, в роскошных туалетах, обуви, с руками, унизанными кольцами с бриллиантами и с бриллиантовыми колье, часто у этих женщин была охрана. У них было все. Как ненавидела этих выскочек она, девчонка, мать которой надсадилась, таская тяжелые сумки с товаром и постоянно простывая на рынке! У Вероники в отличие от них не было ничего: ни квартиры, ни машины, ни богатого мужа, ни драгоценностей, но было другое – ее молодость, свежесть и красота.
Приезжая домой на Воробьевское шоссе, она принимала душистую пенную ванну и подолгу лежала, наслаждаясь, отдыхая и расслабляясь. Потом заворачивалась в мягкое махровое полотенце, ложилась в постель и моментально засыпала. Просыпалась от духоты, приоткрывала окно и в комнату врывался свежий ветер, где-то внизу шелестели листвой деревья, ярко светили звезды и казалось, подмигивали ей: «Не унывай!» А Вероника и не собиралась унывать, хотя жила в полном одиночестве – Вадим не звонил, художник ни приезжал, ни разу за целую неделю, и девушка чувствовала себя совершенно свободной. Она ходила по квартире, смотрела картины, и они уже не казались ей такими странными. Вечерами ей становилось скучно, и тогда она звонила матери, но это было не часто – такие звонки обходились ей дорого.
Однажды после целый недели жары, ночью случилась гроза, страшные раскаты грома казалось, сотрясают весь дом. Вероника с детства боялась грозы и особенно молнии, и сейчас при первых раскатах грома, она соскочила в одной ночной рубашке и стала закрывать окно. Молнии, казалось, ослепят глаза, то и дело на небе разливались их фантастические зигзаги, а затем следовали раскаты грома, потом хлынул ливень с такой силой, что извергал целые потоки воды, которые струились по стеклу. Внизу жалобно скрипели деревья, на мокром асфальте у подъезда сразу возникла большая лужа. И вдруг среди грома и дождя ей показалось, что кто-то звонит. Она схватила мобильник, это был Вадим. Он кричал ей в трубку:
-Вероника, я соскучился, не могу без тебя, хочешь, я приеду сейчас? – по его голосу она поняла, что он был пьян.
-Не смей этого делать! Я не пущу тебя. Мы расстались совсем. Ты что не понял? – и она выключила телефон.
«Надо же, вспомнил, а когда я сказала ему про ребенка, он даже и рта мне не дал раскрыть. Нет, с ним покончено», - подумала она и опять безмятежно уснула.
А на другой день – грозы как не бывало. С утра светило яркое солнце, синело небо, изумрудом поблескивала на газонах трава, напоенная дождем.
Вероника надела легкое платье, накинула на плечо маленькую сумочку и поехала на работу, а вечером к ней приехал хозяин мастерской Глеб Егоров.
Он привез красные большие яблоки и улыбаясь подал ей пакет: «Это вам».
-Спасибо, но зачем?
-Кушайте, витамины вам полезны, - а сам подумал: «Ты сама, как румяное наливное яблочко».
-Ну, проходите, Глеб Евгеньевич, вам наверно надо работать здесь, а я мешаю?
-Ну что вы! Я же говорил вам, что работаю дома, а здесь только храню картины и багеты.
-А знаете, давайте пить чай. Я сегодня купила чудесный мед и лимоны.
-Ну что ж не откажусь, - и он прошел в ее комнату, сел на стул, а Вероника налила ему чашку душистого чаю и только хотела положить туда дольку лимона, как Глеб запротестовал:
-Нет, нет, лучше дайте один ломтик с сахаром – я так с детства люблю, – и он смущенно улыбнулся, и съел поданный кружок лимона, даже не поморщившись. Он почему-то боялся смотреть ей в глаза – они казались ему бездонными.

Глава 8
А потом он приезжал часто и все время что-нибудь ей привозил – то свежий торт, то конфеты или фрукты, а через месяц привез бутылку шампанского со словами:
-Знаете, мне удалось удачно картину продать – давайте отметим, - и он аккуратно открыл бутылку и они выпили не чокаясь искрящийся напиток, потом еще и еще. И опять у Вероники слегка закружилась голова, она откинулась на спинку стула, а Глеб подошел сзади, наклонился над ней и впился в ее губы, и она не устояла, под его напором…
Он наслаждался ее молодым, свежим телом, немного огорченный, что он у нее не первый, но все равно она безумно нравилась ему: ее гибкая тонкая талия, длинные стройные ножки, упругая нежная грудь, атласная кожа. Опытный мужчина, он понимал толк в женщинах, их у него было немало, особенно он предпочитал молодых, таких, как Вероника, не было только жены, но старый московский холостяк он не собирался жениться. Ему было хорошо со своей мамой, которая безумно любила своего единственного сынка и никак не хотела делить эту любовь с другой женщиной и в свою квартиру тоже.
Сын казался ей самым красивым, самым умным и самым талантливым, и жену ему она хотела выбрать сама, что могло показаться нелепым. Старая женщина понимала, что у сына должна быть своя семья, но сердцем никак не могла с этим смириться. Да и сам Глеб ничего не хотел менять пока в своей жизни, хотя  ему уже было тридцать семь лет.
Вероника боялась ему сопротивляться – ведь ей негде было жить и не на что пока снять квартиру. Полюбить его не смогла – все-таки сама за себя говорила разница в двадцать лет, да и как мужчина был в ее вкусе. Ей нравились молодые, мускулистые, спортивного вида парни, светловолосые с голубыми глазами. Хотя ей импонировало, что Глеб художник, человек искусства, но ей не хватало крепких мужских объятий, ей не нравились вялые бицепсы художника, ей хотелось испепеляющей любви сильного мужчины.
А художнику с каждым днем все больше нравилась девушка, была в ней какая-то изюминка, сила характера, что подчиняла его к себе. Даже его мать заметила в нем перемены и спросила как-то, когда он пришел поздно: «Ты случайно не влюбился?» На что он ничего не ответил, неопределенно крутнув головой и пошел в  свою комнату, и во сне она снилась ему манящая, дразня обнаженным телом…
Так прошло два месяца, пока Вероника не почувствовала, что снова забеременела. Она не знала, что делать – знала, что второй аборт – это опасно. Признаться Глебу боялась – а вдруг он скажет ей то, что она услышала от Вадима.
Но пока она раздумывала несколько дней сказать или нет, как-то поздно вечером после того, как она приняла горячую ванну, у нее вдруг начались резкие боли внизу живота, такие, что она не могла терпеть, и вызвала скорую помощь. Глеба, как назло, не было в тот вечер, она оставила ему короткую записку. Веронику увезли в гинекологию, и после осмотра мужчина-врач сообщил ей, что у нее внематочная беременность и необходима срочная операция. Девушку на каталке сразу отвезли в операционную и под общим обезболивающим сделали операцию.
Очнулась Вероника уже в палате с пересохшими губами, со свинцовой тяжестью в голове и пузырем со льдом на животе. Она открыла глаза, от чьего-то ласкового прикосновения. Она открыла глаза: перед ней стоял доктор, он взял ее за руку, посчитал пульс и сказал: «Вы потеряли много крови, пришлось возмещать потерю. Операция прошла успешно, я думаю, теперь вы будете скоро поправляться». Веронике очень хотелось пить, говорить было больно. Больно было даже глубоко дышать. «Пить», - чуть слышно попросила она.
-А вот это категорически нельзя. Можно только слегка освежить во рту – он подошел к ее тумбочке, на которой стоял стакан с водой, достал из него ложечку, обмотанную марлей, и слегка провел по ее иссохшим деснам и языку.
-Вот и все, а пить нельзя! Через два дня Вероника уже осторожно ходила по палате, придерживаясь за стены. А через десять дней ее выписали.
Все дни, пока Вероника лежала в больнице, Глеб приходил к ней всего два раза. Он хотя и любил ее, но не верил, что она была беременна от него. В нем заговорила мужская ревность. Хотя бедная девушка ни в чем не была перед ним виновата…
Зато к ней в больницу почти каждый день приходила Алла Степановна Лозанская. Она приносила ей румяные яблоки, соки, шоколад, домашнюю вкусную еду. Как жаль ей стало эту совсем юную девчонку, когда она узнала от Вероники, что та попала в больницу! Она не осуждала девушку – сама когда-то была в ее положении.
Когда Веронику выписали из больницы, она решила забрать ее к себе. Ее трехкомнатная квартира на Тверской позволяла ей это сделать. Она решила поселить ее у себя и уступить ей свою спальню, но Вероника не соглашалась.
-Алла Степановна, дорогая, я помешаю вам.
-Ничего ты мне не помешаешь. Подумай и решайся. Уходи от этого человека немедленно! Он погубит тебя. У меня квартира большая. Места хватит обеим.
Но девушка решила повременить – она сразу разгадала причину холодного отношения к ней Глеба. Она знала, что он ее любит, но безумно ревнует к Вадику, хотя она не любила, ни того, ни другого, но любовью Глеба она решила воспользоваться. И когда он привез ее домой в мастерскую, она решила с ним объясниться.
-Знаешь, Глеб, я понимаю, почему ты так редко ходил ко мне в больницу. Ты же подумал, что я беременна от Вадика, но это не так. И вообще, почему я должна перед тобой оправдываться? Мне стало так плохо, что я просто вызвала скорую помощь, вот и все. До тебя я не могла дозвониться. И Вадим тут ни при чем, - она заплакала.
Он долго курил, молча, потом подошел к ней и стал гладить ее волосы:
-Ну прости меня – я подлец. Я поступил недостойно мужчины. Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?
-Мне сейчас очень нужны деньги, - призналась Вероника, и ее щеки залил жаркий румянец.
-Сколько? – спросил художник.
-Много, - ответила Вероника. Я хочу снять квартиру и мне нужно заплатить предоплату, да и на зиму у меня ничего нет.
-А что тебе плохо тут у меня?
Девушка не ответила.
-Ну что ж, что-нибудь придумаем, - сказал Глеб и вскоре уехал домой.
А через несколько дней он принес ей увесистую пачку тысячных купюр и положил на постель Веронике.
-Вот это все тебе, пересчитай, тут сто двадцать пять тысяч.
-Где ты взял столько денег?! – изумленно спросила она.
-Я продал несколько картин, да еще снял с книжки. Два года откладывал на путешествие в Париж. Ну что ж, Париж обождет или обойдется без меня.
-А мама твоя знает об этом? – спросила Вероника.
-Нет. Ей я ничего не сказал.
-А жениться на мне ты не хочешь? – продолжала допрашивать его девушка.
Тут пришла очередь покраснеть Глеба.
-Я тебе скажу честно. Я еще не думал об этом. Женитьба – это такая серьезная вещь. И потом я еще ничего не говорил о тебе своей маме.
-Я так и знала, ты маменькин сыночек, ты никогда не женишься, Глеб.
-Ну почему? Давай, я сначала подготовлю к этому маму. Ведь у нее такое слабое сердце, - и тут он  представил, как приведет в дом эту девчонку-провинциалку, боже! Мать всегда предупреждала его, что молоденькие нимфетки ловят таких, как он, ради московской прописки, уютной квартиры, чтобы жить за чужой счет. Она никогда не примет Веронику, а жениться против воли матери он и в самом деле не посмеет. Эх, черт! Как все запуталось.
Но ему так не хочется отпускать ее! Ведь она соблазнительно хороша, просто бутон, еще до конца не распустившейся розы. Поэтому он постарался достать ей эти деньги, раз они ей так нужны. За любовь надо платить. Она уже заплатила своим здоровьем, теперь платит он, и ему было не жаль этих денег. Эти два месяца она была в его руках, он наслаждался запахом ее волос, ее молодого пахнущего черемухой тела. В этой мастерской он испытал такое блаженство, как не испытывал ни с одной другой девушкой. Поэтому он не хотел ее терять.
-А знаешь, ты не хочешь поработать у меня натурщицей?
-Еще чего. Чтобы ты изображал меня голой? – капризно надула губки Вероника, убирая деньги под подушку.
-Ну почему обязательно голой? Я могу тебя изобразить по-разному – хоть принцессой, хоть королевой в мантии – это сейчас модно. У великого Леонардо да Винчи есть такая знаменитая картина «Дама с горностаем», у этой дамы на коленях живой горностай. А я тебя изображу в мантии из горностая. Это такой мех, которые носили короли и королевы.
Вероника слушала его, улыбаясь:
-Ну что ж, попробуй. Раз королевы носили такие мантии.
-Правда, ты согласна? – спросил обрадованный художник.
-Правда.
-Тогда я завтра вечером приеду и начну работу.
И Глеб сдержал слово. Теперь каждый вечер на небольшом подиуме с красной бархатной драпировкой позировала Вероника, сидя, в непринужденной позе.
Он писал ее размашисто, легко,   в красках выражая свое чувство к ней. С высокой прической и ниспадающими кудрями на обнаженные плечи, она была прекрасна. Фигуру девушки он облек в драгоценный белый мех, красиво облегающий грудь и дальше рассыпающийся водопадом до самых щиколоток. Унизанные кольцами узкие руки, изящная обувь, серьги из бриллиантов украшали портрет. Тонкие черты бледного лица и большие голубые глаза с задумчивым выражением – все это создавало определенное настроение или вернее ауру вокруг девушки, какой-то ареол царственности и чистоты.
Художник писал ее с натуры и думал: «Кому же ты достанешься? И не мог представить ее в постели с другим мужчиной. Да, он провинился перед ней – можно сказать, бросил в трудный час, когда ей было плохо, но не казнить же его за это? Он постарается изо всех сил и завоюет ее любовь. Да, пусть пока не жена, а любовница. Но какая! Горячая, страстная, молодая, прекрасная… И он любуясь девушкой, наносил мазок за мазком. А Вероника, позируя художнику, думала: «Рисуй, рисуй, все равно я не люблю тебя. Уйду – так пусть хоть этот портрет напомнит тебе обо мне»
Всю неделю она много работала, а в выходной решила пройтись по магазинам, сделать кое-какие покупки – ведь теперь у нее была немаленькая сумма, часть которой она решила потратить на себя. Весь день она ходила по магазинам, примеряла то одно, то другое. Наконец купила кучу вещей: красивую кожаную куртку на меху, длинные теплые сапожки на высоком каблуке, кепку из голубой норки, которая ей очень шла, оттеняя голубые глаза, короткую, но теплую юбку и к ней мягкие ажурные шерстяные колготки, а еще длинный красивый теплый шарф и кожаные перчатки. Все подходило по цвету, все сочеталось друг с другом. Довольная своими покупками, Вероника возвращалась домой, подсчитывая в уме сумму, которая у ней оставалась и которую она намеривалась положить на книжку «на черный день». Она решила копить на собственную квартиру и в будущем откладывать на свое дело, а для этого все средства хороши, думала девушка, уже не раз обжегшись в столице.


Глава 9
На другой день она позвонила матери и сказала, что ей срочно нужны деньги, для оплаты квартиры. Мать ничего не знала о ее злоключениях в Москве, хотя сердцем опасалась за дочь, но Вероника была очень скрытной. Дорогой голос дочки звучал так жалобно, так трогал ее душу, что мать расплакалась и не спала всю ночь, а утром встала вся разбитая. У нее поднялось давление, на рынок она не пошла.
-Что с тобой, мама? На тебе лица нет? – спросил ее сын.
-Да знаешь, сынок, Вероника сидит без денег. За квартиру заплатить нечем, хозяйка может выгнать. Осень на дворе. Куда она пойдет? В общежитии мест нет, - мать все еще не знала, что дочь никуда не поступила.
-Ну я зарплату получу – отдам тебе всю, а ты пошли сколько надо Веронике.
-Хорошо, сынок, только это мало. Я к бабушке сегодня съезжу. Может у нее чего есть.
А через два часа она была уже у своей старой матери. Раиса Тимофеевна узнав от дочери, что внучка в Москве без денег совсем расстроилась:
-Вот говорила я тебе, Люба, не надо было ее туда отпускать. Так вы ведь не слушаете меня старуху.
-Мама, да разве ее удержишь? И в кого она такая?
-В кого, в кого? – в отца -  запальчиво ответила ей мать.
-А может в деда – тот тоже весь век по свету шатался, лихих денег искал, а сгинул на Севере.
-Мам, да чё теперь вспоминать, теперь надо думать, как Веруньке нашей помочь. Может голодная сейчас там сидит, - тревожилась мать за свою дочку.
Баба Рая, кряхтя, полезла в свой старый, покрытый лоскутным одеялом сундук, порылась там в укромном уголочке достала несколько тысячных ассигнаций:
-Вот возьми, дочка, - четыре тысячи с пенсии по тысяче откладывала, а это две еще картошку продала да чеснок. Больше нет у меня, - и старуха засморкалась в платок.
-Мама, а ты дрова-то купила?
-Купила машину обрезков, да две тонны угля. Хватит, поди. На хорошие дрова, сама понимаешь, денег нет.
-Да, дрова нынче взлетели – не подступишься, восемь тысяч машина лиственных. Я кое-как березовых машину за семь тысяч купила. Будем со Славиком экономить.
Они поговорили о том,  о сем, посидели, поили чаю с молоком, мать угостила дочь жареной рыбкой, и та заторопилась домой:
-Пора мне, мама, Славик с работы приедет, а у меня не сварено, а всухомятку он не любит.
Они обнялись, и Люба вышла из калитки, а баба Рая еще долго смотрела ей вслед, пока она не завернула за угол. А потом вошла в дом и долго молилась за дочь и за внучку, которая теперь так далеко. Долго шептала она слова молитвы, но все равно в душу закралось беспокойство о судьбе внучки Вероники.
А Люба за несколько дней собрала дочери пятнадцать тысяч – больше не смогла и отправила в Москву. И все из головы не выходила Вероника – как она там? И решила мать откладывать, экономить каждую копейку и посылать дочери. Они тут как-нибудь проживут, а  она там одна-одинешенька в чужом городе.
А Вероника по-прежнему училась у Аллы Степановны мастерству визажиста, дизайнера по прическам и многому другому, порой чувствуя на себе косые взгляды и перешептывания за спиной, но она старалась не обращать на это внимания. Главное, она чувствовала поддержку хозяйки. Та полюбила Веронику, как родную дочь, и не раз опять приглашала к себе. Вероника не торопилась. Она позировала по вечерам, работа была в разгаре, а Глеб с каждым сеансом воспламенялся все сильней.
А между тем за дождливой осенью, наступила зима, снег выпал неожиданно, и как радовалась Вероника, что все успела приобрести к зиме, но все упрямо ходила в тонких колготках и короткой юбке, пока не почувствовала какое-то колотье в правом боку внизу живота. Она терпела несколько дней, потом обратилась к врачу и опять ее хотели положить в больницу, но девушка наотрез отказалась: «Подумаешь, небольшое воспаление и так пройдет, полечусь таблетками», - думала она. Ее так увлекала работа, что бросить все сейчас она не могла, даже во вред своему здоровью. А Алла Степановна знала так много! С каким увлечением она рассказывала про чудодейственнее бальзамы из трав!
-Ты не представляешь, Вероничка, каким полезным может оказаться обыкновенный хмель! Вот приходит ко мне женщина с преждевременными морщинками, вялой кожей, выпадением волос, а я ей назначаю настой хмеля, ведь в его зеленых шишечках содержится вещество, близкое к женскому гормону. Через три месяца эту женщину не узнать. Волосы блестят, кожа посвежела и даже походка изменилась – стала более уверенной! А вот еще был случай. Женщина средних лет, жена какого-то книготорговца, кожа у нее землистого оттенка, поры расширены, сама бы не пришла – муж привел. Поговорили мы с ней по душам, вроде бы у нее все хорошо, но очень любит с книжкой на диване полежать. Я спрашиваю: «А как у вас кишечник работает?»
-Ой, плохо, - отвечает, - почти все время на замке.
Посоветовала я ей натощак пить сок сырой свеклы, моркови и семя льна. Приходит через месяц с благодарностью, а сама такая светлая, румяная – просто чудо произошло. Вот что такое природа! – закончила свой рассказ опытный косметолог. Ну и, конечно, у нас как и у всяких специалистов свои секреты есть красоты, и все эти секреты ты должна знать, если решила посветить себя косметологии.
-А кстати, что у тебя с художником – роман продолжается?
-Не люблю я его, Алла Степановна.
-А раз не любишь – не держись, уходи. Знаешь, какой долгой жизнь с нелюбимым покажется. Переезжай ко мне, решайся.

И Вероника решилась после того, как портрет был закончен, они посидели, выпили шампанского, а потом Глеб попросил:
-Я останусь сегодня?
-Нет, Глеб, я не могу. Спасибо тебе за все, давай останемся лучше друзьями.
-Ну что ж, ты не пленница. Может, передумаешь?
-Нет, - решительно ответила она, чем поразила его в самое сердце.
-Ты нашла уже квартиру?
-Да.
-Конечно, тебе нужен комфорт, а не такие условия. Извини, что я навязался со своей любовью. Но знаешь, - если тебе будет трудно – обращайся – помогу, чем смогу. А сейчас поцелуй меня на прощанье, последний раз – попросил он.
И она подошла к нему, обхватила его голову и прикоснулась своими нежными губами. А ему хотелось плакать, но все-таки, сколько минут блаженства подарила она ему,  и за это он ей был благодарен. Вскоре он уехал и чуть не попал в аварию – в таком он был состоянии, что чуть не врезался в БМВ, за что хозяин иномарки, погрозил ему здоровенным кулаком и выругался матом.
А Вероника позвонила Лозанской и спросила ее: «Алла Степановна! Можно я сейчас к вам приеду?» - на что та ответила.
-Ну конечно. Денег на такси у тебя хватит?
-Да.
-Ну я жду тебя.
Быстро собрав свои вещи, которые уместились в две сумки, она постояла перед своим портретом, на котором  еще не просохла краска, и где она была, как королева. Еще раз обвела взглядом картины Глеба и мысленно сказала ему: «Прощай», - хотя в душе чувствовала, жалость к нему,  но женская интуиция подсказывала ей, что он еще не раз с ней встретится, потом вызвала такси.

Через полтора часа она уже сидела уютной квартире Аллы Степановны и та угощала Веронику глинтвейном с яблоками и лимоном, приговаривая:
-Вот выпей немного, согрейся – это мой любимый напиток. Крепкие напитки я не пью. А вот бутерброды с сырным маслом. Ешь – очень вкусные. Вообще-то я готовить не люблю, ем на скорую руку. Так что холодильник весь в твоем распоряжении. Пойдем, покажу твою комнату. Располагайся как дома.
Квартира Лозанской была в одном из старых добротных домов на Тверской улице. Отсюда рукой было подать до ее салона. Квартира показалась Веронике шикарной по сравнению с зашарпанной мастерской художника: высокие потолки, красивые шторы на окнах, мягкие ковры на полу заглушали шаги. Тишину нарушали только большие старинные часы. На подоконниках буйно цвели глоксиния и цикламены, несмотря на зимний холод за окном. Интерьер дополняла добротная мебель и большие зеркала в каждой комнате, напольные вазы, столовое серебро в серванте, портрет в резной раме самой хозяйки времен ее молодости, где она была очень хороша собой, картины художников.
Комната Вероники тоже была уютной и очень понравилась девушке. Особенно хороша была высокая деревянная кровать с резной спинкой и горкой мягких пышный подушек.
-Ну как? Нравится? – спросила хозяйка.
-Очень. Спасибо, Алла Степановна, дорогая, -  и девушка обняла ее и заплакала. Она столько пережила за это время, и ей надо было выплакаться близкому человеку.
Лозанская обняла девушку, прижала ее к себе и сказала: «Ничего поплачь и легче будет. Со временем все забудется, как дурной сон, недаром говорят: перемелется – мука будет. Впредь осторожней будь с мужчинами. Мужчины – это самые коварные создания на земле. Поверь мне – я на себе испытала. Когда-то я была молода и красива, и очень нравилась мужчинам, но любила только одного, а он изменял мне со своей секретаршей. Банально и просто. Мы разошлись».
-И где он сейчас? – спросила Вероника.
-Да живет здесь в Москве в Марьиной Роще, между прочим, преуспевает, большой начальник, деньжищ у него много и до сих пор до седых волос все в молоденьких влюбляется. У нас общие знакомые есть, рассказывают иногда о нем, когда встречаемся.
-И вы больше не выходили замуж?
-Нет, а зачем? Конечно, и я не святая. Были и у меня мужчины, романы, но сейчас все в  прошлом. Для меня главным в жизни была работа. А жизнь сейчас очень жестокая. Сейчас, видишь ли, большая конкуренция. Мне удается быть на плаву лишь только потому, что у меня есть постоянные клиенты. Это спасает. Но сколько стоит нервов, а здоровье уже не то. Ну ладно, что-то я заговорилась, нам давно уже пора спать. Спокойной ночи, дорогая, и, как говорится в старой доброй пословице: на новом месте приснись жених невесте. Ну это я шучу. Спи, - и она, эта величественная словно королева, женщина, наклонилась над ней и поцеловала ее в лоб совсем по-матерински…
И Вероника поняла, что эта женщина безумна одинока, несмотря постоянное окружение людей, и она по-настоящему хочет ей помочь, и девушка обрадовалась, что может этим воспользоваться.
И уже лежа в теплой мягкой постели под пушистым пледом поняла, что вытащила счастливый билет в новую жизнь. И заснула с мыслью: «Все-таки мне чертовски повезло, что я встретилась с этой женщиной».
А потом она много раз видела здесь на Тверской молоденьких девушек, которые продавали себя в любую погоду. Это были такие же девчонки, приехавшие из провинции за счастьем в Москву, а теперь вызывающе одетые отдавались каждому за деньги. Что ждет их  в будущем? А ведь у них тоже есть матери, которые надеются на них и ждут. А ведь и она могла оказаться здесь, и ей стало страшно. И ей снова захотелось любой ценой добиться своей цели.
А вскоре ей позвонил Глеб Егоров и сказал, что ей пришел перевод от матери. Мать послала перевод на старый адрес. Получив перевод, она не сказала об этом Алле Степановне, а положила его на книжку и радовалась, что сумма ее вклада увеличилась на двенадцать тысяч.
А дома после работы старалась во всем угодить своей хозяйке. Она пекла ее любимые блинчики с творогом, она убирала квартиру, так что нигде не было ни пылинки, она поливала цветы, ходила за продуктами в магазин. Она успевала на работе и дома.
В салоне вникала в каждую мелочь. Она стала для Аллы Степановны незаменимой и необходимой помощницей. Вероника дома так не помогала матери, как старалась для хозяйки. У Вероники появились свои Vip клиенты, которые щедро платили за услуги.
Так в хлопотах и напряженной работе под руководством Лозанской прошла ее первая зима, за которую она стала хорошим специалистом. Почти все вечера она проводила дома с Аллой Степановной, лишь иногда выезжая в театр.


Глава 10
Один раз как-то ближе к весне Лозанская пригласила ее к своим знакомым, сказав при этом:
-Знаешь, тебе, по-моему, надо проветриться, меня приглашает моя хорошая знакомая и давняя клиентка -  у ее сына юбилейный день рождения. Круглая дата. Праздновать собирается на даче. Это богатые люди. Поедем со мной, там будет большой бомонд. Тебе будет интересно посмотреть. Заодно и себя покажешь. Ты согласна?
-Ну, если вы так хотите, Алла Степановна, то конечно поеду. Только в высший свет мне показаться не в чем. Вы мой гардероб знаете.
-Я думаю шикарных туалетов заказывать не надо. Это будет за городом. Значит, можно одеться значительно проще, чем на светский раут. Там конечно на природе будут шашлыки и барбекю и все такое. Поэтому сильно тратиться не стоит. Подумай, что тебе подойдет,  больше всего.
-А вы в чем поедете?
-Ну за меня не беспокойся. У меня все есть. Подберу что-нибудь подходящее.
На другой день Вероника поехала по столичным магазинам совершать большой шопинг.
Деньги у нее были. Мать ежемесячно ей присылала до десяти двенадцати тысяч, да еще она сама прилично зарабатывала. На квартиру она не тратилась. С продуктами тоже проблем не было. За это время она посвежела и еще больше похорошела. У нее появилась уверенность в себе. Мужчин она избегала. Ей много раз звонил Вадик, но она каждый раз отключала телефон, а потом поменяла номер. Глеба видела раза два – он приезжал в салон,  привозил ей цветы, приглашал в мастерскую, но она боялась интима, а он спрашивал, не надо ли ей чего, не нуждается ли она в деньгах. Она говорила, что пока нет, и от встреч с ним отказывалась, и новые знакомства не заводила, хотя чувствовала на себе взгляды мужчин постоянно.
И вот теперь она делала покупки, переходила из одного магазина в другой. Она проходила полдня и выбрала себе короткие стильные черные бриджи из блестящей ткани, черный облегающий фигуру свитерок, длинные черные лакированные сапоги на высоком каблуке. Короткую вишневую кожаную куртку и большой черный вязаный берет.
Когда она вечером показалась в новых покупках перед Лозанской, та ахнула: «Веруня! Как тебе все это идет! Да у тебя масса вкуса! Молодец! А теперь давай подумаем о подарках. Знаешь, давай купим розы, и у меня есть чудесные дорогие золотые запонки с небольшими бриллиантами» – это еще от мужа остались. Зачем они мне? Подарю имениннику, - и на том они закончили разговор и пошли ужинать, а после ужина Лозанская обняла ее за плечи и сказала:
-Тебе не будет стыдно, если я тебя представлю своей приемной дочерью?
-Нет, конечно, - ответила Вероника, и они расцеловались.
Лозанская давно и умело водила машину – она была за рулем уже двадцать лет. В семидесятые у нее были «Жигули», сейчас была иномарка Toyota. Пока доехали – наступил полдень. Дом коммерсанта Карпова находился в живописном месте, окруженный соснами. Дом был в три этажа и напоминал замок борона, гордо устремляясь ввысь  и сияя чистыми стеклами. Хозяин дома, человек средних лет, полноватый, с розовым, чисто выбритым лицом и рыжеватыми волосами принимал поздравления, рядом с ним стояла  его дородная супруга. Тут же по лужайке бегали два розощеких упитанных мальчугана в одинаковых курточках и шапочках лет трех и четырех, за ними гонялась няня.
К Лозанской подошла мать хозяина старая важная дама, вся в золотых украшениях: «Ах, Аллочка! Наконец ты навестила нас в такой день, да еще не одна, спасибо!
-Это моя приемная дочь и ученица Вероника.
-Очень приятно. Какая милая девушка! Ну пойдемте все к столу. Пора подавать обед.
И гости направились в беседку к накрытым белоснежными скатертями столам, на которых чего только не было! Здесь был и зажаренный на вертеле поросенок, окруженный шпинатом, и огромная розовая светящаяся от жира семга и смугловатый балык, и блюдо с черной икрой, сыры, колбасы, фрукты и конечно вина, виски со льдом и русская водка.
За столом пили, ели все поздравляли хозяина, говорили заздравные речи, тонко звенели бокалы, ароматы изысканных яств возбуждали аппетит. День был по-весеннему теплый.
Это была та удивительная пора, когда только что стаял снег и на клумбах появились первые цветы: крокусы, гиацинты, тюльпаны. Нежно синело безоблачное небо, дул легкий ветерок, освежая разгоряченные обильной едой и вином лица. Тут были друзья и родные банкира. Все смеялись, шутили, среди гостей были кричаще одетые матроны и молодые люди изысканно одетые. И вдруг хозяин объявил, что сейчас приедут артисты.  И через несколько минут появились музыканты, и среди них – Вадим со своей группой…
Но он не подал вида, увидев Веронику среди гостей. Они спели несколько своих старых хитов. Вид у Вадима, надо сказать, был неважный, за эту зиму его ни разу не показывали по телевидению, видимо рейтинг его популярности упал, и он теперь в основном зарабатывал себе на жизнь на юбилеях да корпоративных вечеринках, где неплохо платили. Он все больше втягивался в игру и остановиться, уже не мог. Выступал он тут на временной эстраде, - небольшом помосте в том же зеленом костюме он так же метался, исполняя свой единственный знаменитый хит «Ты только одна», неестественно кривляясь, и порой делая неприличный жест, подражая, видимо, Майклу Джексону, подпевал ему Олег. Разомлевшая от еды и питья публика принимала его благосклонно, с воодушевлением хлопая после каждой песни. В подтанцовке с ним была его неразлучная Геля, та самая, которая разлучила Веронику с ее бывшим кумиром. Но она хотя и была к нему равнодушна, смотрела с интересом и хлопала совершенно искренне.
 За это время, что они не виделись, он похудел, осунулся, появились круги под глазами. Его подруга Геля выглядела не лучше, и лишь Олег смотрел молодцом в этой их небольшой группе, видимо теперь они держались на нем. Когда их глаза встретились, он сделал удивленное лицо и подмигнул ей. А после выступления они сразу уехали. Видимо, на этом празднике жизни они чувствовали себя не совсем уютно и были лишними.
После группы «Карнавал», приехали цыгане, и тут началось настоящее веселье. Солистка, она назвалась Ариной, с огромными черными глазами, длинными кудрявыми волосами, молодая, красивая, пела низким голосом:
         Ах, ручеек, ручеек, брала я воду на чаек…..
         Сама смотрелась в ручеек….
А две других цыганки извивались в чувственном бешеном танце. Подыгрывали им и подпевали два цыгана:  старый осанистый с проседью в густых волосах цвета воронова крыла и молодой, высокий, стройный Яша, в атласных шароварах, красной рубахе и красных мягких сапогах. Пока они пели свои зажигательные песни, день уже успел закончиться, на темно-синем небе появились первые звезды, стало свежо, яркие разноцветные лампочки вспыхнули вокруг, потом начались танцы, и все веселье закончилось большим фейерверком.
Никогда Вероника не была на таких праздниках, никогда не видела такого изобилия, богатства во всем. Они побывали и в доме, где все дышало роскошью. Там на каждом этаже была своя роскошная ванная комната, два кинозала, бильярдная, спальни. Она, выросшая в бедности, в голодные девяностые годы перестройки не представляла, что можно жить вот так, иметь прислугу, которая слушалась хозяев беспрекословно. Она невольно стала свидетелем такой сцены: когда няня подошла к хозяйке дома, и спросила, не пора ли ей укладывать расшалившихся детей, та надменно и грубо приказала ей:
-Пошла отсюда, ты видишь – у меня гости, не можешь справиться с детьми, ходишь и спишь на ходу!
-Я думала им пора спать уже, - оправдывалась няня.
-Да где у тебя мозги-то? Спереди или сзади? Думала она, да разве у тебя думалка есть? – и няня отошла, опустив голову, это была уже немолодая грузная женщина.
И тут же хозяйка с улыбкой обратилась к своей приятельнице: «Просто не знаю, что делать с этой прислугой. Нянь приходится почти каждый месяц менять, чтобы к детям не привыкали, а то ведь повлиять могут на моих крошек. И все такие глупые попадаются», - и эта женщина, вся увешенная бриллиантами, жалобно вздохнула.
«Да, прислугу они за людей не считают, - подумала Вероника, - они для них вроде мебели. Но зато живут как! А мне хотя бы на квартиру заработать в Москве».
Между тем уже было поздно, надо было возвращаться домой. Переполненные впечатлениями они ехали обратно по сверкающей огнями Москве, не раз попадая в пробки. Домой поднялись после полуночи. От выпитого шампанского и вина у Вероники слегка кружилась голова. Алла Степановна не пила совсем, лишь пригубливала, и все равно ей ночью стало нехорошо с сердцем. Она спала в другой комнате, но Вероника сквозь сон слышала, как она вставала и ходила по квартире, отыскивая нужное лекарство. Веронику она тревожить не стала. «Зачем пугать девочку?» - думала она, мучаясь от боли. Потом положила таблетку под язык, и боль понемногу стихла и Алла Степановна уснула.


Глава 11
Утром Вероника проснулась от яркого солнца, заливавшего комнату, солнечные зайчики прыгали на полу, отражались в зеркалах. Она глянула на часы – была уже половина девятого. Девушка быстро соскочила с постели и, накинув халатик, побежала умываться. Из кухни уже доносились запахи свежего кофе и еще чего-то вкусного. Алла Степановна, обвязав голову шелковой цветной косынкой, жарила ей цыпленка, хотя сама себе приготовила только салат. Вскоре они уже сидели и завтракали. Вероника заметила, что Алла Степановна сегодня бледная.
-Что с вами? – спросила она.
-Да так, плохо спала. Мне уже тяжело бывать на таких праздниках, но не зря мы с тобой съездили: тебя заметили все, ты произвела впечатление даже на хозяина и хозяйку. Она сказала: «Какая милая девушка, эта ваша Вероника». А я ей ответила: «Приходите к нам в салон, и вы узнаете, какие волшебные руки у Вероники. Она обещала придти».
А Вероника и сама заметила на себе взгляды хозяина, он смотрел на нее, как кот на сметану, просто облизывался, а когда пригласил на медленный танец, не сводил с нее глаз, нежно поддерживая за талию и проводя на место, шепнул на ушко: «Мы еще встретимся, не правда ли?» - Вероника улыбнулась и кивнула.
-А что? – подумала она, все-таки банкир. Может быть, пригодится мне когда-нибудь это знакомство.
А вслух сказала Лозанской:
-Это такие богатые люди, мне никогда не попасть в этот мир.
-Это не так, моя девочка, ты уже попала, и я помогу тебе. Знаешь что, для начала тебе нужна московская прописка. Я пропишу тебя здесь, в своей квартире. У меня же никого не осталось, так какие-то дальние родственники, в деревне, которые, только и ждут моей смерти, чтобы получить наследство. Они думают, что я очень богата. Да я имею кое-что, но все заработала своим трудом. Я сделаю тебя наследницей. У тебя доброе сердце, ты не бросишь меня в старости, - и она крепко прижала к себе Веронику.
-Никогда! – с чувством произнесла девушка и еще крепче прижалась к своей доброй хозяйке.
А через некоторое время Лозанская прописала Веронику в своей квартире, как родственницу. Теперь она не была лимитчицей, теперь она была москвичкой!
В салоне у нее все тоже шло хорошо. К ней потянулись клиенты.


Глава 11
Но отношения в коллективе изменились. Люди, работающие здесь. разделились на две группы: одни были с Лозанской и Вероникой, другие ненавидели «эту деревенскую выскочку», как они называли ее за глаза. Порой она слышала за своей спиной злые перешептывания. Выскочка, подхалимка, подлиза – этими и другими эпитетами награждали они ее.
Особенно ненавидела ее Лаура, полная крашеная блондинка, коренная москвичка, она была замужем за известным врачом-окулистом. Как-то еще вскоре после того, как Вероника устроилась в салон, она ненароком сказала, когда они сидели, обедали, и Лаура уписывала с чаем огромную сдобную булку:
-А ты не пробовала садиться на диету?
Лаура сузила свои черные и без того небольшие глаза и с гордостью сказала:
-А мой муж обожает полных женщин, - и с этого дня возненавидела Веронику. Лаура не была по натуре злым человеком, просто она почувствовала в Веронике соперницу по работе, и как то сказала своей подруге Нелли: «Знаешь, эта девочка далеко пойдет. Она еще себя покажет. Недаром мамочка (так они тайно называли Лозанскую) так с ней возится.
-Да эта птичка еще покажет свои коготки, - поддержала ее Нелли.
Вероника не обращала внимания на сплетни, злые языки. Она успешно, взахлеб работала. Она научилась делать сложнейшие прически, макияж, косметический массаж, дизайн ногтей и многое другое. Лозанская, как добрый ангел, распростерла над ней свои крылья, передавала ей все секреты мастерства и не давала в обиду. А между тем девушка продолжала жить, как затворница, по вечерам она изучала старинные книги, отыскивая в них рецепты красоты и молодости, советовалась с Лозанской, работала на компьютере, черпая сведения из сети Интернет, как из огромной кладовой.
Даже хозяйка удивлялась ее одержимости:
-Ника, так работать нельзя. Целый день на работе и дома совсем не отдыхаешь.
-Ничего, Алла Степановна, я, как моя мать, - двужильная, выдержу, - отшучивалась Вероника. Она сама не знала, откуда появилось у нее неодержимое стремление к этой профессии. Скорее всего ее подтолкнула встреча с такой интересной женщиной, как Лозанская.
Она и правда была удивительным человеком. Красивая в молодости, она и сейчас в свои шестьдесят  выглядела на все сорок, но чего ей это стоило! Жесточайшие диеты, занятия в фитнесс-клубе, плавание. Самым любимым было для нее плавание. Она и Веронику почти сразу потащила в бассейн. Она удивительно быстро плавала, худощавая, загорелая ее фигура с не по-женски мускулистым телом летела по бассейну, как ракета. Она плавала брассом, кролем, вольным стилем. В бассейне она становилась совсем другой – совершенно отстраненной от Вероники и от всего мира. Уверенно, изящно рассекая воду, она наслаждалась движением вперед и Веронике за ней, конечно, было не угнаться, хотя она неплохо плавала. В короткие минуты отдыха к Алле Степановне подходил тренер и уговаривал ее участвовать в соревнованиях, когда она плыла, он следил за ней с секундомером, потом опять уговаривал, но она, смеялась, отказывалась, и, надев очки, плыла дальше.
Она и по жизни всегда шла вперед и только вперед, девчонка из подмосковной деревни. Она попала в Москву такой же неопытной, как Вероника, это было в начале шестидесятых. Она училась и работала, жила в общежитии, потом в маленькой двенадцатиметровой комнате коммуналки, квартиру получила уже, будучи признанным мастером, когда ей уже было под сорок. Не очень счастливая в личной жизни, она не испытала счастья материнства, а ей всегда так хотелось ребенка! И вот теперь, когда у нее поселилась Вероника, она будто стала ее второй матерью. Она радовалась ее успехам, она гордилась и любовалась, ей как дочерью.
Вероника чувствовала это отношение к ней и была ласкова, помогала во всем, оправдывала доверие, но в душе не чувствовала любви к своей доброй хозяйке. Она понимала, что Лозанская страдает от одиночества, а Вероника ей скрашивает его и не хотела быть обязанной ей навеки.
Успех, деньги, слава – вот была цель ее жизни. А средства для этого, неважно, какие. Она даже на звонки родной своей матери отвечала сухо и односложно: «У меня все нормально. Все в порядке. Все хорошо. Только трудно с деньгами», - хотя сама сейчас ни в чем не нуждалась, а ведь  знала она, как достаются матери эти деньги. Как часто простывает она на рынке и вынуждена иногда, чтобы согреться пить чарку-другую горькой. Как отрывают от себя каждую копейку бабушка и брат. Но Вероника об этом не думала, - она все принимала, как должное.


Глава 12
Между тем наступило лето, а у Вероники скоро был день рождения. Ей исполнялось восемнадцать лет. Мать позвонила, что очень соскучилась и скоро к ней приедет. Вероника испугалась – мать узнает, что она живет, как сыр в масле, да и  Лозанская увидит ее мать – базарную торговку. Эта утонченная женщина и ее мать… Нет, она поедет сама на родину домой. Теперь она полетит самолетом, - решила она. Лозанская, узнав о ее решении, дала ей отпуск, выдала круглую сумму отпускных, а накануне отъезда утром достала из своей заветной шкатулки, обшитой зеленым сафьяном, дорогие золотые серьги с бриллиантами и сказала ей:
-Дорогая, - это тебе подарок от меня на день твоего совершеннолетия, дай я их сама тебе надену.
-Ой, что вы, они такие дорогие, не надо Алла Степановна, - засмущалась девушка.
-Никаких нет. Это мой подарок, и ты не можешь отказаться.
-Спасибо, - растроганно сказала Вероника и бросилась к Лозанской на шею, а та надела ей сережки и подвела к зеркалу.
-Смотри, как они тебе идут, ты просто королева в них.
-Чем отплатить вам за все, что вы для меня сделали? Вы просто для меня вторая мама, - сказала Вероника со слезами на глазах, целуя Аллу Степановну.
-Ничего мне, кроме таких твоих слов не надо, моя девочка. Просто оставайся такой всегда, - ответила Алла Степановна, и глаза у нее тоже были полны слез:
-Давай-ка сегодня, устроим праздничный обед, я испеку торт, сделаем салаты, жаркое, а ты пригласи кого-нибудь из наших, ну еще кого хочешь часов на пять.
-Ладно, я подумаю, - сказала Вероника и стала звонить Ядвиге Лещинской, с которой она дружила, та тоже работала в салоне Лозанской, она была старше Вероники на  пять лет и работала стилистом. Она тоже кое-чему научила Веронику, причем, всегда была к ней добра. Это была коренная москвичка. Отец ее  - мастер верхней одежды, работал в ателье. Ядвига была веселая светловолосая девушка с ямочками на щеках и белозубой улыбкой. Она любила современную музыку, танцы, спорт, броско и ярко одевалась. Тоже честолюбивая, как Вероника,  она мечтала сделать успешную карьеру. Брат ее Артур занимался бизнесом – продажей компьютеров. Он поставлял их в глубинку, в сельские районы, школы, дело его успешно продвигалось. Он был не женат и хорош собой – крепкий, здоровый, накачанный парень славянского типа внешности. Ядвига решила познакомить его с Вероникой.
Вероника пока не встречалась ни с кем, хотя несколько раз к ней приходил на работу по вечерам Глеб Егоров, тот самый художник, что когда-то приютил ее в своей мастерской и влюбился без памяти. Накануне он пришел к ней на работу и принес ей букет роз – это было как признание в любви, но Вероника равнодушно приняла их, - ей было неприятно вспоминать о том времени, когда она жила в его мастерской, и он воспользовался ее беззащитностью и принес ей столько боли. Нет, она это не забыла, просто глубоко спрятала в своей душе, и вот опять, он напомнил ей об этом.
Она приняла его цветы, поблагодарила, но не пригласила на день рождения, а он знал об этом и хотел позвать ее в ресторан.
-Ну как ты? – спросил он.
-Нормально, - ответила она.
-А ты похорошела, и вид такой деловой появился.
-Да? Ну я же работаю, как папа Карло, - усмехнулась она.
-Ты не хочешь прогуляться по городу? Я сегодня при деньгах.
-Нет. Я завтра уезжаю домой в отпуск. А сегодня  надо собраться, да и вообще я  устала.
-Жаль, - сказал он. Может, тебе деньги нужны?
-Ну, если ты такой богатый и не жалко – дай. Мне на самолет не хватает, а поездом не хочется, - улыбаясь, сказала она.
Глеб достал из бумажника и подал ей пять тысяч.
-Спасибо, Глеб, - сказала Вероника и спрятала деньги в сумочку.  Ну ладно, мне пора. Пока. Когда приеду – позвоню тебе, - и она упорхнула в салон, где уже давно за этой сценой наблюдали Лаура и ее подруга Нелли.
Вероника хотела оставить цветы на работе, но розы были такие красивые, чуть влажные от росы и так чудно пахли, что она принесла их домой. Алла Степановна уже поджидала ее, она сегодня специально осталась дома, чтобы устроить Веронике праздник. В гостиной уже был роскошно сервирован большой круглый стол, а через час пришли Ядвига и Артур Лещинские. Они принесли в подарок изящную корзину цветов, французские  духи от Диор и огромную коробку дорогих шоколадных конфет.
За столом было весело. Гости вели себя непринужденно. Эту атмосферу незаметно создавала хозяйка. Веронике понравился Артур – веселый, общительный, симпатичный Он вел себя галантно с хозяйкой, шутил, смеялся с девчонками и покорил сердце Аллы Степановны, когда прощаясь поцеловал у  нее руку. После ухода гостей она сказала:
-Какой приятный молодой человек, и какой красивый. За столом вы смотрелись прекрасной парой.
-Да, он правда ничего себе парень и видать денежный, странно, почему раньше Ядвига о нем ничего не говорила?, - подтвердила Вероника, убирая посуду.
-Было бы неплохо, если бы вы познакомились поближе – ты ему понравилась – это видно было по всему, - подливала масла в огонь Лозанская. А девушке самой понравился парень, но она ничего не сказала своей хозяйке. Зачем до поры до времени? Завтра ей на самолет, а там видно будет.
Но в аэропорту, куда ее довезла Алла Степановна, они увидели Артура Лещинского.
-Вот видишь – он приехал тебя проводить. Я так и знала, что он втюрился – засмеялась Лозанская. Ну ладно, Ника, я поеду на работу, счастливого пути, дочка, пусть Артур проводит тебя. Ты только звони мне из дома. Ладно?
-Хорошо. Обязательно, - они расцеловались, и Лозанская уехала, а Артур, широко улыбаясь, уже спешил к ней навстречу.
-Ты извини, что я, так сказать, непрошено, но я не мог не проводить. Мне так захотелось увидеть тебя.
А Вероника хотя и была удивлена, но и рада его появлению: «Надо же, - подумала она, - от кого он узнал, каким рейсом я лечу? Ядвига, наверно, сказала или Лозанская. Ну что ж , мальчик из приличной семьи, москвич, бизнесмен, неплохо для начала», - а ему сказала:
-Спасибо, но не стоило, ты ведь так занят.
-Ради тебя я готов потратить пару часов. Кстати уже регистрация началась, пойдем. Да, скажи мне номер твоего мобильника, если можно.
-Давай: 8-913-697-11-76.
-Ну вот я тебя теперь везде найду.
И так они болтали до самой посадки, а потом он вдруг стал серьезным и спросил:
-Ты когда вернешься?
-Пока не знаю.
-Но я надеюсь, мы увидимся, когда ты приедешь?
Вероника кивнула и пошла к трапу самолета, на прощание помахав ему рукой.
А он смотрел ей вслед. Она была чудо, как хороша: свежий ветер развевал ее белокурые волосы, точеной легкой фигуркой нельзя было не любоваться. А кроме того Артур почувствовал в ней очарование и не устоял…, и он решил ее завоевать, хотя чувствовал, что это будет непросто.
Она улетела, а он поспешил к себе на работу. Дело для него было, прежде всего. А Вероника уже в самолете задумалась: -Да, интересный парень, но если он надеется на легкую интрижку – у него ничего не получится. Первый раз она летела в самолете и с интересом смотрела в иллюминатор; под ней проплывали облака, земля была, как расчерченная на квадраты карта: ровные треугольники полей, извилистые вены рек, а вот и длинный хребет Уральских гор, потом поплыли бесконечные степи. Скоро, совсем скоро она увидит свою мать…


Глава 12
К вечеру Вероника была в своем родном городе и входила в калитку родного дома. Мать встретила ее со слезами радости: «Ой, доченька моя милая, приехала. Дай хоть погляжу на тебя», - и крепко прижала к себе свою ненаглядную Веронику. Целый год они не виделись. Сколько разных событий произошло за это время у дочери, а дома все было по-прежнему. Даже мебель стояла на прежних местах, а мать была в своем старом халате, только больше прибавилось морщинок на лбу, да еще осунулась на лицо. Она суетилась, не зная, как лучше угостить свою дочь. Вероника вытащила из сумки подарки:
-Мама, это тебе, -  и протянула ей красивую мягкую теплую кофту.
-А это Славику – смотри, какие крутые джинсы, а где он?
-Да девушка у него появилась хорошая, Надей зовут, сказал, что женится на ней скоро. Иногда и ночует у нее.
-Вот это да! Значит свадьба скоро у нас?
-Да они без свадьбы хотят расписаться. Ну может маленький вечерок. Сама знаешь, денег у нас на свадьбу нет. У меня торговля плохо идет. В долги вот залезла. Она тоже из небогатой семьи, но девушка хорошая, да завтра может, увидишь, она заходит к нам иногда.
-А бабуля как? – спросила Вероника. Я ей тоже подарок привезла – шаль пуховую оренбургскую.
-Бабуля все болеет, хочу ее к себе забрать, а там пусть молодые поселятся в ее доме, если она только согласится. Привыкла она с огородом своим возиться, расстаться с ним не может никак, а сама еле ходит, ноги болят, сердце, давление. Да у меня самой давление высокое стало. Ночью плохо сплю.
-А ты к врачу ходила?
-Ходила, да что толку. Пожизненно эта болезнь ко мне привязалась. Да ты ешь, ешь. Пельмешки вчера лепила, как будто знала, что сегодня приедешь.
-Да я не стала предупреждать. Боялась, что ты волноваться будешь. Ты же знаешь – я сюрпризы люблю делать.
-Да, доченька, знаю. Ты надолго?
-Как получится. Отдохну пока. За год устала очень.
-Да, я представляю, как тебе пришлось. Ты что-то бледненькая, похудела вроде.
-Да я же с дороги, мама. Первый раз самолетом летела. Хотела быстрей к вам добраться, соскучилась.
-Ну отдыхай, иди в своей комнатке приляг, поспи. Там никто не спал на твоей кровати. Давай я белье чистое поменяю.
-Да я сама, мама. Не беспокойся. Иди сама спать ложись – тебе ведь завтра на базар.
-Да, доченька, придется. Но я пораньше приду, постараюсь, а ты отдыхай, ешь.
-Мама, я завтра к Олесе Смирновой схожу, ладно? Ты ее не видела?
-Видела несколько раз, она все про тебя спрашивает.
-А ты, конечно, хвасталась моими успехами.
-Ну так что? Ты одна из своего выпуска в Москве учишься, почему мне и не погордиться.
-Да ну, мама, чем еще гордиться? Хотя за этот год я многому научилась.
-Молодец, доченька. Ну, спокойной ночи – и мать,  как в детстве нежно поцеловала ее. А Вероника подумала: «Ну сейчас начнутся все эти муси-пуси, будто я маленькая. Эти охи-ахи. Там еще бабушка будет плакать, умиляться». И она стала готовиться ко сну. В ее комнате на трюмо стояли детские безделушки, дешевые помада и духи, тушь. С шифоньера лупоглазо глядела большая любимая кукла ее детства,  а в окно заглядывала из сада полная круглая луна,  в открытую форточку врывался свежий ветер, колебля легкие шторы. Она взяла и плотно задернула их, как будто боялась, что кто-то подглядит в ее окно.
Наутро ее разбудила мать:
-Доченька, я пошла, завтрак на столе.
-Ну, мам, зачем разбудила? Я так спала, - она сладко потянулась и заснула вновь и встала, когда солнце уже вовсю заглядывало во все окна. Она легко соскользнула с постели, умылась, с аппетитом позавтракала блинчиками с творогом, выпила кофе, и вышла во двор,  весь заросший мелкой кудрявой травой; зашла в огород, в сад, полюбовалась цветущими розовыми пышными пионами, потом села на лавочку под черемухой и стала звонить старой подруге Олесе. Та так обрадовалась ее звонку, что примчалась через полчаса. Они посидели на лавочке часа полтора и все не могли наговориться, потом решили пойти на речку позагорать.
День был жаркий, безоблачный, солнце припекало по- летнему. На душе у девчонок царила весна. Олеся – высокая, смуглая, полная, с пышным бюстом поступила учиться заочно на юридический факультет университета и устроилась работать дознавателем в городской суд. На свою беду она влюбилась в богатого бизнесмена Володю, который был значительно старше ее да к тому же женат. Его старшая дочь была ровесницей Олеси. Владимир делал ей подарки. Давал деньги на мелкие расходы, катал на машине. Он увозил ее на турбазу, и там они проводили день-другой. Жене он говорил, что едет по делам. Жена, прожившая с ним более двадцати лет, знала мужа, как свои пять пальцев, но предпочитала на все закрывать глаза.
Люся, так звали эту худую, некрасивую женщину, как-то рано состарилась. У нее были многочисленные морщинки, сухая, дряблая кожа. Смолоду она любила ходить по ресторанам, много курила, пила хорошее дорогое вино. Она почти никогда не работала – муж работал в торговле, а как началась перестройка, открыл собственный магазин, нашел молоденьких продавщиц, которые работали от зари до зари, платил им сущие копейки, иногда развлекался с ними, тогда делал подарки.
С Олесей он познакомился, когда девушка поздно вечером одна возвращалась домой и долго стояла на остановке, поджидая автобус. Владимир не растерялся – открыл дверь и галантно предложил ее подвезти. Беспечная Олеся села в крутую иномарку. Потом они стали встречаться. Сейчас Олеся призналась Веронике, что беременна…
-Ну и что ты собираешься делать? – спросила ее Вероника.
-Как что? Аборт.
-А вот это я тебе не советую. Даже не думай.
-Почему? – недоумевала Олеся.
-А потому, что потом у тебя может не быть детей, когда ты их захочешь.
-Так ведь он на мне не собирается жениться.
-Даже если не женится – помогать будет. Он же богатый. А вдруг сына ему родишь? А он-то хоть знает?
-Нет. Я боюсь ему говорить.
-И какой срок у тебя?
-Больше месяца. Но я чувствую – меня подташнивает по утрам. На солененькое потянуло. Боюсь, мать бы не заметила.
-Да-а. А как же твоя учеба?
-Вот то-то и оно, что все тогда рушится.
-Ну решай сама, Олеся, но ему обязательно скажи завтра же. Ой, как жарко! Пойдем купаться? Откроем купальный сезон в нашей речке?
И девчонки с визгом прыгнули с берега в воду.
Тут на этом берегу прошло их детство. Тут они лет с восьми ныряли «солдатиками» и плавали до посинения. Здесь доверяли друг другу свои самые сокровенные тайны. И были уверены, что никто их не узнает. Так было и сейчас. Накупавшись вволю, девчонки сели на покрывало, расстеленное на зеленой траве.
-А у тебя как там в Москве? Ты так редко звонила мне. Я же ничего, ничегошеньки не знаю, как ты там живешь, - надевая темные очки, спросила Олеся.
-Сначала было плохо. А сейчас повезло. Живу у такой доброй женщины, учусь. У меня уже появились свои клиенты. Знаешь такие стервы - жены этих богатеньких буратино. Терпеть их не могу, а приходится угождать.
-Ну хоть хорошо платят?
-По-всякому. Они же жадные до ужаса. Но у нас расценки свои. Хозяйка – очень строгая женщина. Не заплатят – в следующий раз не придут. У нас престижный салон. Но я мечтаю открыть со временем свой.
-Так на это сколько же денег надо!
-А я постараюсь их заработать и добьюсь! – Вероника даже кулачки сжала и стукнула по траве.
-А домой не тянет вернуться?
-Конечно, тянет, потому и приехала.
-Ты надолго?
-Да нет, недельки две отдохну и поеду обратно.
-У тебя же день рождения завтра!
-А я уже в Москве отметила.
-У тебя там никого нет? – все допытывалась Олеся.
-Да вот буквально на днях познакомилась, не знаю, что выйдет. А ну их всех! Пойдем еще искупаемся, а то жарко очень, - и подружки опять нырнули в воду и долго плавали вперегонки, совсем как в детстве: смуглая, пышная, крутобедрая Олеся и белокожая, стройная блондинка Вероника. Она плавала, как русалка, распустив свои чудесные длинные волосы.
А вечером появился брат, он удивительно возмужал за это время, окреп, расширился в плечах, молодые мускулы играли силой.
-Сестренка приехала, наконец-то осчастливила, понимаешь. А то мама вся извелась совсем из-за тебя. Ну-ка, дай хоть поглядеть, какая стала. Да ты совсем красавица у нас. Наверно, женихи московские гужом бегают за тобой, отбою нет? – смеялся он белозубой улыбкой, разглядывая сестру.
-Да вот, представь, что бегают и не один и прямо штабелями ложатся, бедные, - в ответ ему отшучивалась Вероника, обнимая брата, и прижималась к его колючей щеке, а он поднял ее на руки вверх:
-Ой, совсем легкая стала! Корми, мама, ее, откармливай хорошенько, а то кожа да кости остались.
-Ну, ты, сынок, уж скажешь! Все при ней, - заступилась мать.
-Ой, да ты же сгорела совсем, доченька. Давай иди в баню, а я тебе потом спину сметаной намажу, - беспокоилась мать за свою любимицу.
А Вероника совсем отвыкла от бани. От ее жаркого воздуха и березового духа, от распаренного веника, от кипящей в котле воды и жара раскаленных камней. Она пробыла в бане недолго, быстро помылась, сполоснула лицо и голову березовой водой, отчего волосы стали еще шелковистее и, накинув халат, прибежала в избу.
-А чего так быстро, доча? – спросила ее мать.
-Мам, да там же невозможно. У меня прямо голова заболела сразу.
-Ну ложись скорей, полежи, отдохни.
Вероника и правда отвыкла от дома, от бани, и даже мать казалась какой-то не такой, надоедливо-суетливой. Очень быстро ей дома наскучило все. Она еще съездила к бабушке, та сильно постарела, посидела, у нее сильно болели ноги, и она еле передвигалась по дому, но так искренне обрадовалась внучке, что не могла сдержать слез. Она не знала, чем ее угостить. Сразу, как мановению волшебной палочки, на столе появились жареная рыба, копченое сало, горячая картошка, домашний компот, и маленькие, по особому способу замаринованные огурчики, которые Вероника очень любила с детства.
-Похудела-то как, - вздыхала бабушка Рая и все потчевала внучку, подкладывая ей на тарелку новые кусочки.
-Давно я так не ела, спасибо, бабуля, - теперь принимай от меня подарок, и она накинула ей на плечи  большой пушистый, теплый оренбургский платок.
-Это мне? – переспросила бабушка. Да зачем ты тратилась, милая, у меня и старая шаль есть.
-Ну будешь эту носить зимой, когда станет холодно и обо мне вспоминать.
-Да я и так о тебе каждый день, думаю и молюсь. Ну как ты там устроилась?
-Хорошо, бабуля.
-Много, наверно, за квартиру платить приходится?
-Конечно, бабуля. Это же Москва, - слукавила Вероника, не говоря бабушке всей правды. Она уже научилась скрывать от близких правду о своей жизни…
-Ну, я тебе денежки подкопила маленько, квартиранты у меня зиму жили, да с пенсии откладывала. Она достала из укромного места деньги и подала Веронике.
-Ой, баба, зачем? Тебе самой надо питаться.
-Бери, бери, мне сейчас немного надо.
И Вероника взяла эти, с таким трудом накопленные бабушкой деньги, и убрала их в сумочку.
-Баба, а ты не хочешь к маме переехать – тебе ведь трудно одной?
-Да, наверно, осенью придется дом продавать, Славик жениться собрался, а жить негде. Хотела на тебя дарственную сделать, а ты уехала. А теперь вот у него скоро свадьба. Дом хоть старенький, а поживут, а там и построят новый, если Бог даст. Может и я, с правнуками понянчусь еще. Жаль вот  ты уехала, внучка, а Славик не забывает. Каждую неделю приезжает, дрова перепилил, перерубил все чурки. Баню подремонтировал, а то даже и помыться негде было. А я без бани не могу. Кости свои старые попарю, и вроде легче становится.
-Ну что ж бабуля, ты все правильно решила. И тебе с мамой легче будет, и ей хорошо. Придет с базара, хоть печка протоплена и ужин горячий готов. Только не болейте обе. Может тебе лекарство, какое послать? Или в аптеку сходить сейчас?
-Да ничего мне не надо. Лекарств этих у меня вон сколько. Да такие дорогие. Ничо уже не помогает. А к врачу придешь – толком не посмотрит.  Што, мол, я могу сделать – раз старость к вам пришла? Я и стараюсь по врачам не ходить. А недавно упала, и встать не могу. Кое-как доползла до кровати, да по телефону Любу, мать твою вызвала. Она лекарство мне привезла, чаем горячим напоила – я  и оклемалась, поднялась помаленьку.
-Ну раз так. Тебе обязательно к маме надо переехать. Я  с ней поговорю серьезно сегодня.
-А чё говорить? Она и так знает. А до осени с места не тронусь – вон пойдем в огород, посмотришь, чё у меня там растет. Разве я сейчас огород брошу?
Они вышли в огород, где у бабы Раи чего только не было! На разлинованных, как по линейке грядках, росли морковь, лук, свекла, шпинат, капуста. В парнике кустились громадные цветущие помидоры, перцы, баклажаны. На грядках обильно цвела клубника. Рядами стояли возле забора кусты малины. Все здесь радовало глаз. А сколько труда это стоило ее бабушке с больными ногами! И нигде не было видно ни одной сорной травинки,  а под окном набирали цвет высокие кустистые мальвы и желтые лилии.
Вероника вспомнила, как в детстве объедалась тут спелой малиной, клубникой, как бабушка срывала ей первые сладкие огурчики и красные помидоры, как пекла шаньги, а однажды подарила велосипед. Сколько у нее было тогда радости!
-Баба, может тебе  купить чего из продуктов, давай я в магазин сбегаю?
-Ну сходи, если хочешь. Деньги тебе дать?
-Какие деньги! Я сейчас – и Вероника побежала в магазин и накупила бабуле бананов, яблок и апельсинов, а еще сок, сладкие творожки, хлеб, колбасу. Ей почему-то до слез стало жалко ее, ту, которая ее с детства, да и сейчас очень любила.
-Да куда ты столько накупила? Я и не съем так много, - говорила бабушка.
-Ничего. Съешь помаленьку. Ну, мне пора. Я еще заеду попрощаться, а теперь пока. Дай я тебя поцелую, - и она поцеловала бабу Раю в коричневую морщинистую щеку и вскоре поехала домой, а баба Рая все стояла у калитки и смотрела ей вслед. Она всегда так провожала своих близких и дорогих, а сейчас так переживала за свою внучку и так хотела ей  счастья, что  пошла потом  в дом и стала молиться за нее перед иконой Богоматери.


Глава 13
Дни шли за днями. Вероника отдыхала, отсыпалась, ездила к подругам, которые восхищались всем ее видом, нарядами и немного завидовали ей.
Артуру она не звонила – не торопила события. Пусть сам, а он вдруг позвонил и сказал:
-Я  ужасно соскучился. Не могу больше. У меня командировка в ваши края – нахожу новые точки сбыта. Ты не удивляйся, если я прилечу - хорошо?
-Хорошо, - ответила ошарашенная этим известием  Вероника. А он прилетел через два дня, и они встретились в гостинице, где он остановился.
Гостиница была старая, построенная еще в сталинские времена. Номер был скромно обставлен мебелью семидесятых годов. На окнах висели плотные недорогие шторы. Пол был паркетный настоящий, который надо было натирать. Артур приехал не один, а со своим помощником – они собирались купить тут туристическую базу или землю под базу, в дальнейшем открыть сеть своих магазинов. В общем, планы были большие.
-Знаешь, - сказал он ей. Я хочу сделать тебе сюрприз. Днем я очень занят. А вот вечером свободен. Давай я устрою для тебя пикник при лунном свете. Места тут у вас прекрасные, выбери сама, где тебе больше нравится, об остальном позабочусь я.
-Вот здорово! - обрадовалась Вероника.
Все эти дни стояла такая жара, что ей захотелось отдохнуть где-нибудь за городом на природе.
-Но одна я не поеду, - предупредила она.
-Ну возьми кого-нибудь из подруг.
Вероника вспомнила об Олесе:
-Я позвоню тут одной подруге. И позвонила Олесе, та тоже обрадовалась, но сказала, что поедет только со своим Володей.
Артур выслушал Веронику и сказал:
-Ну хорошо, приглашай своих знакомых, только с собой ничего не берите, кроме палаток, топора и спальников или кариматов, одежда соответственно  спортивная. Обо всем другом позаботится мой помощник Андрей Васильевич и он, представил ей коренастого плотного мужчину с немного угрюмым видом.
Вероника побежала на базар к матери, где та торговала женской одеждой. Мать издалека заметила ее в торговых рядах и вся засияла, а дочь обняла ее и сказала:
-Мам, я хочу поехать с друзьями в поход с ночевкой – отпустишь?
-А это далеко?
-Ну куда-нибудь на Катунь или Ишу.
-Смотри, не купайся ночью только, а кто еще с тобой поедет?
-Ну Олеся со своим парнем, мой знакомый Артур и еще один человек – его помощник.
-А твой знакомый – ты его хорошо знаешь?
-Ну как тебе сказать? Нормальный он, славный такой.
-Ну ладно, только звони, если что. Да одежду теплую возьми.
-Ладно.
-Мама, я палатку у Славика возьму, ну всего на одну ночь?
-Ну хорошо, я ему скажу. И Вероника побежала собираться, а потом пошла  к Олесе. Та тоже собиралась быстро и потом позвонила Володе, тот с радостью согласился и сказал, что может увезти всех на своем микроавтобусе.
-Вот здорово! А то Артур же на самолете прилетел, тут у него машины нет. Он такси собирается нанять.
-Ну здорово отдохнем! – обрадовалась Олеся. И Володе я скажу, что беременна, там ночью и скажу. А тебе этот Артур нравится?
-Нравится, но почему-то, кажется, у меня с ним ничего не будет.
-Ну ладно, чего тебе расстраиваться – такая красавица.
-А ты прямо хуже, хочешь сказать? – возразила ей Вероника. Они еще позагорали и покупались на речке на своем любимом месте под раскидистой ивой, поныряли всласть, а потом долго лежали на теплой зеленой мягкой траве, бездумно глядя, как по небу проплывают белоснежные перистые облака. Солнце все еще раскаляло землю. Вода в реке была совсем теплой, так что не хотелосьуходить. Накупавшись, подруги пошли по домам.
А в условленное время к Олесе приехал Владимир на своем микроавтобусе, потом заехали за Вероникой и наконец, поехали в гостиницу за Артуром с его помощником Андреем.
Мужчины погрузили в машину какие-то коробки, и все в самом веселом расположении духа поехали на Ишу. Через час они уже выгружали свои вещи на берег, ставили палатки, таскали сучья для костра, пока было светло.
А этот долгий нескончаемый, казалось день, подходил к концу. Солнце нехотя скатывалось за невысокие горы, за речку, освещая ее последними лучами.  Девушки собирали на импровизированный стол разную снедь. Для пикника Владимир не пожалел даже ковер, который расстелили на траве, а в центре постелили скатерть. Чего только здесь не было! И первые ранние огурцы, помидоры, редиска, зеленый лук, петрушка, укроп, заправленные домашней сметаной и первая крупная клубника, мужчины колдовали над шашлыком, от которого шел запах, щекочущий обоняние. Тут же на скатерти лежали розовые ломти большой, истекающей жиром форели, свежий голландский сыр, ветчина, коньяк, шампанское в  сумке-холодильнике и конфеты, пирожные, фрукты.
 В общем, пикник удался на славу. Свет от костра, в котором все время поддерживал огонь помощник Артура Андрей Васильевич – мужчина средних лет, который все и везде успевал и был, незаменим в делах Артура. Пробки от шампанского взлетали, кажется до звезд, пенилось дорогое шампанское, говорились тосты, хрустели на молодых крепких зубах огурчики. Все поглощалось с неимоверной быстротой – аппетит у всех был отменный, да и проголодались все за день изрядно. Насытившись, стали танцевать прямо на поляне под лунным магическим светом…
Луна была полная и, казалось, подмигивала говорила пирующим: «Торопитесь, наслаждайтесь жизнью, каждым ее мгновеньем. Ведь так она коротка!»
Музыка лилась из магнитолы самая разная: медленная, быстрая, рок, попса и прочая российская и зарубежная продукция. Пары танцевали. Артур прижимал к себе Веронику, которая склонила голову ему на плечо. Рядом танцевала другая пара: Олеся и полный грузный Владимир. Андрей Васильевич сидел у костра, следя за костром, и смотрел на звезды, которые ярко мерцали в темной синеве неба. Но вот появились темные облака, которые медленно плыли по небу, закрывая на какое-то время луну и звезды. Теплая летняя ночь окутывала людей легким своим покрывалом. Все живое отдыхало после жаркого летнего дня. Где-то поблизости трещали кузнечики, в кустах возились лягушки, стремительно текла река, неся свои воды в Катунь, совсем неподалеку. И она же эта чудная ночь одурманивала людей, отдыхавших на берегу.
-Ты не устала? - спросил Артур Веронику, держа ее руку в своей.
-Нет, ты что, даже спать не хочется, так красиво, что душа замирает.
-А я купаться хочу. Эй, кто хочет купаться? – крикнул он на всю поляну.
-Я на реку за водой, когда ходил, вода такая теплая, - отозвался Андрей Васильевич, сидевший у костра, он подкинул в костер еще несколько сухих веток, и пламя с новой силой поднялось вверх красивыми кровавыми языками, рассыпая в небе тысячи искр. Это было похоже на фейерверк – так было красиво, что Вероника задумалась, глядя на огонь.  Олеся и Владимир уединились в палатке, оттуда слышался разговор, тихий смех, поцелуи.
-Ну кто хочет искупаться? Кто не сдрейфит? – еще раз громко спросил Артур.
-Ну конечно же мы – мужчины, - высунулся из палатки Владимир.
-Я тоже хочу! – закричала весело Олеся, вылезая из палатки следом за своим Володей.
-И я  пожалуй, искупаюсь,  а то весь изжарился здесь у костра,  - сказал Андрей Васильевич и скинул рубашку. А Артур подошел к Веронике, обнял ее за плечи:
-А ты не хочешь с нами?
-Пока нет. Ночью никогда не купалась.
-Пойдем, вот и испытаешь, так здорово! – уговаривал он ее.
-Нет, Артур, я боюсь холодной воды.
-Ну как хочешь, - но он все не отходил от нее, присел рядом и все тянулся к ее губам, она не давала губы для поцелуя, отворачивая разгоряченное лицо, тогда он слегка коснулся ее щеки и уха и шепнул: «Я люблю тебя», -  и прыгнул в воду, а за ним посыпались все остальные. И реку в этот поздний час огласили шум, крик и веселье.
Луна смотрела с высоты на это необычное веселье, то скрываясь в облаках, то появляясь вновь  и рассыпая на воде лунную дорожку. А люди на реке гонялись друг за другом, хохоча и поднимая столбы брызг.
-Вероника, иди к нам, вода не холодная! – кричал Артур, но девушка не поддавалась на уговоры. Она знала, что здесь на другой стороне водятся ужи, и она видела не раз, приезжая сюда раньше, как они переплывают зигзагом реку, поднимая над водой узкую голову.
А люди на реке продолжали веселиться вовсю, отсюда с берега был слышен голос Олеси: «Как здорово!» - кричала она. Потом послышался басистый голос Андрея Васильевича:
-Артур, ты куда?
-Сейчас, сплаваю до моста и обратно, -отвечал ему Артур.
Потом из воды выскочила Олеся и закутавшись в махровое полотенце, села греться у костра.
-Ты знаешь, Вероника, я сказала ему, что будет ребенок.
-Ну, а он?
-Сказал: «Рожать будешь, сына хочу», - и всю исцеловал в палатке..
-Ну вот, а ты боялась говорить, дурочка.
-Пойду, переоденусь, - и Олеся скрылась в палатке. Вскоре из воды вылез, отряхиваясь, как морж Владимир, он тоже юркнул в палатку следом за Олесей. На воде оставались Андрей и Артур. Их почему-то долго не было видно, потом показался напуганный Андрей:
-Меня сейчас на той стороне чуть змея не укусила!
-Да это не змея – там ужи водятся, - сказала Олеся.
-А где Артур? – растираясь полотенцем, спросил Андрей.
-Он же с тобой купался! – Вероника соскочила с места и, побежала на берег, громко крича: «Артур! Артур! Как ты мог бросить его? – сказала она Андрею, с укоризной.
-Он поплыл к мосту,  - растерянно оправдывался Андрей. Может он решил подшутить над нами – наблюдает, поди, как мы будем его искать.
-Володя, Олеся! Надо искать Артура, - позвала их Вероника. На берегу началась суматоха. Мужчины снова бросились в воду, и поплыли к мосту, стали нырять, кричать, но Артур не появлялся…
После часа безуспешных поисков все вылезли из воды, посиневшие, дрожа всем телом, стали греться у костра, который теперь поддерживали девушки. Унылые, растерянные, они не знали, что делать, никому не верилось, что Артур мог утонуть.
До утра никто не  спал. Ходили отупевшие по берегу. Когда рассвело, побежали в деревню, что была неподалеку, позвали несколько мужиков. Те пришли с баграми, стали методично, метр за метром обследовать дно реки, но к обеду вымотались, мокрые грязные вышли на берег, выливая из сапог воду. Угрюмые, они разделись, раскидав на кустах одежду для просушки, – от которой сразу пошел пар. Солнце с утра начало палить нестерпимо, а после обеда небо заволокло тучами, подул сильный ветер, над рекой разыгралась гроза. Все попрятались в палатки. Мужикам дали по бутылке водки, хлеба, колбасы. Они выпили на берегу и отправились домой – разведя руками и строя разные догадки:
-Унесло его в Катунь, а может об камень стукнулся в темноте – их тут вон сколько – раз - и готов,  волной по течению в Катунь-матушку. Выплывет, может километров десять ниже по течению, а может и не выплывет. Кто его знает.
Вероника плакала навзрыд: «Как такое могло случиться? И зачем она согласилась ехать на этот злополучный пикник? Но кто знал, что может случиться такое? И с кем? С Артуром, который здесь на берегу признался ей в любви. Он ей нравился тоже. Кто знает, как развивались бы их отношения дальше?
Помощник Артура – Андрей Васильевич сидел на траве, покачиваясь, обхватив голову руками. На берегу, где ночью кипело веселье, догорал костер, головешки ели тлели в большом костровище. Все участники пикника были в подавленном состоянии. Вызвали милицию, спасателей, но поиски, ни к чему не привели, допросили всех, но было очевидно, что Артур утонул по неосторожности. После допроса возвращались усталые в город. Андрей из гостиницы отправился в милицию для уточнения кое-каких деталей происшествия, а остальных Владимир развез по домам.
Когда мать пришла с базара, то сразу заметила, что что-то произошло. Дочь лежала на кровати, отвернувшись к окну, и плакала.
-Вероника, доченька, что случилось? На тебе лица нет.
-Мама, парень один утонул, москвич.
-Да ты что! То-то у меня на сердце так неспокойно было, всю ночь почти не спала.
-Да, мама, кто бы мог  подумать, что такое может случиться? Он такой хороший был.
-Это он к тебе приехал?
-Да, по делам, ну и ко мне, если честно, сам пригласил на пикник, все приготовил с помощником своим.
-А помощник с ним в реке плавал?
-Да в том–то и дело, что плавал, но тот уплыл от него и исчез.
-Да, дело темное. А ты не думаешь, что он его ухайдакал? Ну утопил?
-Да ну, мама, на него не похоже. Он сам расстроился.
-Вот матери-то горе будет, когда узнает.
-У него еще сестра – моя подруга.
-Так ты позвони ей.
-Я боюсь. Андрей уже позвонил, его помощник.
-Но ты не горюй, дочка, ты же не виновата. Несчастный случай – и все.
-Мама, я через  несколько дней поеду.
-Так быстро!
-Так надо, мама. Да тут еще это несчастье с Артуром.
-Ну что ж. Раз надо. Значит, поедешь. Денег на дорогу я тебе дам.
-Да не надо, мама, мне, бабуля дала.
-Ничего, пригодятся там. Мало ли что – и Люба обняла свою дочь и не смогла скрыть слезы.
А через три дня Вероника уехала в Москву, перед этим она целый день провела с Олесей. Они говорили обо всем и не могли наговориться. Вероника на прощанье сделала ей модную стрижку, подарила игрушки будущему ее малышу и сказала: «Рожай и не думай. Этот ребенок сделает тебя счастливой».


Глава 14
Уезжала Вероника грустная – жаль было Артура. Вот таким горьким получился их пикник лунной ночью. Он корила себя – ведь из-за нее он прилетел сюда, ей хотел сделать необыкновенный праздник, хотя она ни в чем не была виновата, но ей было больно. А теперь надо было перешагнуть через эту боль и жить дальше. И возвращалась она в Москву с грустным чувством. Что ждет ее дальше – она не знала.
Алла Степановна встретила ее со слезами:
-Я все знаю, в курсе – у меня был Андрей, но в салоне такое говорят, что тебе некоторое время не появляться.
-Почему?
-Потому что Ядвига думает, что эта трагедия случилась из-за тебя. У матери был сердечный приступ. Отец улетел на Алтай вместе с Андреем для поисков тела и выяснения всех обстоятельств.
-Я ни в чем не виновата. Может быть в том, что он полетел на Алтай и устроил этот пикник. Потом он сам первый пошел купаться ночью. Я вообще не купалась. Сидела на берегу.
-Да, я знаю. Но это ничего не меняет. Артура родителям не вернешь, - вздохнула Лозанская.
-А ты не думаешь, что Андрей мог быть в этом замешан, ну заинтересован в гибели Артура?
-Ну не знаю, мне он показался честным.
-Ведь он был его правой рукой, его не устраивало быть вторым.
-Кто это может узнать точно? Только следствие, и то, если Артура найдут, - отвечала на вопросы Лозанской Вероника, сама теряясь в сомнениях гибели Артура, который перед самой смертью признался ей в любви, и который мог сделать ее наконец счастливой…
-Ты все-таки позвони Ядвиге, попросила ее Лозанская. Но Вероника решилась позвонить только вечером и услышала в трубке глухой сдавленный голос Ядвиги.
-Да, я. А ты еще смеешь мне звонить?! – закричала она и заплакала прямо в трубку.
-Ядвига, успокойся. Я ни причем. Я даже не купалась с ним. Я не виновата, пойми, мне самой плохо.
-Плохо? Тебе? Если бы не ты – он не полетел бы туда и не стал бы устраивать этот дурацкий пикник!
-Ядвига, прости меня, если сможешь, мне так жаль, что все так получилось. Он сам поплыл к этому проклятому мосту, где были камни.
-А ты не могла удержать его?
-Не могла, да он же нетрезвый был.
-Тем более ты должна была его уговорить не прыгать туда.
-А кто я ему была – чтобы запрещать?
-А я считала тебя своей подругой – видеть тебя больше не хочу! - и Ядвига выключила телефон.
А Вероника заплакала от жалости к себе: - Ну не виновата же она! Если все так получилось. И вот когда ей стало совсем плохо от отчаяния, к ней в комнату тихо вошла Алла Степановна, села рядом к ней на кровать и стала гладить ее по плечам, голове, а потом прижала к груди и сказала: «Не плачь. Я знаю, такое не забывается, но ты постарайся. Мне самой очень тяжело. Последнее время что-то беспокоит сердце. В больницу не хочется. Кто знает, может случиться всякое, но ты должна быть обеспечена. Я так полюбила тебя, как родную. Ведь у меня никогда не было детей, с тобой я испытала счастье материнства. Ты мне, как дочь, и я решила сделать на тебя завещание.
-Да, что вы такое говорите, Алла Степановна, милая! Ничего мне не надо. Я даже не хочу про это слушать.
-Нет, ты послушай. Я решила, и я так сделаю, ты не должна остаться нищей, если что случится со мной. А еще, я думаю, тебе надо отдохнуть хорошенько после этого случая. Помнишь, мы с тобой были на дне рождения банкира Николая Карпова? Так вот, представь себе, Москва слухами полнится, он узнал о гибели Артура и предложил мне и тебе поехать с ним отдохнуть на Черное море. Он поедет на своей машине без жены и полностью будет нас спонсировать. Я-то ему – так для предлога, а вот тебе отдохнуть и сменить обстановку не мешает, тем более, что на море ты не была. Я уж старая и сколько раз ездила туда и все равно хочется еще разок побывать на море. Он человек порядочный, ты поедешь со мной, плохого он тебе ничего не сделает при мне. Подумай.
-А что думать? Если поедете вы – я согласна и даже с удовольствием.
-Ну и хорошо. Я ему завтра позвоню в офис, он ждет моего ответа. Все уляжется, и мы поедем. Я тоже взяла себе отпуск. За меня в салоне останется Лаура.
-И когда поедем?
-Я думаю дня через три, если за это время ничего не случится.
А на другой день после разговора с банкиром Карповым они поехали по магазинам. Сделать большой шопинг, как выразилась Лозанская. Сначала они поехали до Измайловского парка, там походили по рынку, купили яркие футболки, бейсболки, дорожные сумки, полотенца. Потом направились в ГУМ, где нашли классные купальники, босоножки, спортивные костюмы и легкую обувь. И наконец, на Арбате в одном из бутиков приобрели красивые платья и кружевное белье, а дома примерили покупки и остались довольные собой. Только себе дорожную сумку Лозанская положила одну из своих многочисленных шляп, а еще взяли с собой необходимую косметику и в назначенный день отправились на юг с Николаем Сергеевичем Карповым, который в дороге был сама вежливость и деликатность. Он так трогательно заботился об обеих дамах, так уверенно вел машину, что с ним было не страшно. А Веронике все было даже интересно, ведь она впервые ехала на юг. Жизнь опять казалась ей радужной и привлекательной.
Ночевали в гостиницах, в разных номерах, перекусывали в придорожном кафе, погода была прекрасная. Огорчало одно – трасса была перегружена, иногда возникали пробки. Был тот самый пик купального сезона, когда все отдыхающие, кто мог это себе позволить, торопились на юг. Они ехали с остановками в разных местах. Мимо проплывали города: Рязань, Воронеж, Ростов-на-Дону, и наконец, Краснодар, где уже начинался юг, и где было очень жарко, там уже поспела вишня, черешня, сладкие сочные арбузы, яблоки. Никогда Вероника не ела столько фруктов.
 А потом поехали вдоль побережья Черного моря, и самым сильным впечатлением от путешествия была, конечно, встреча с морем. Вот оно, какое огромное темно синее, катящее беспрерывно свои волны с белыми барашками пены у берега! Они уже проехали Геленджик, Туапсе, Сочи. В Сочи отдохнули несколько дней и поехали в Гагры в Абхазию, где захотела побывать Алла Степановна, она сама не раз в молодости отдыхала там, и ей снова захотелось увидеть эти чудесные места, хоть теперь это была уже заграница.
Остаток отпуска они провели в Гаграх, где им все очень понравилось: природа, приветливые местные жители, чудесный парк, обилие фруктов: особенно сладкого инжира, мандаринов, хурмы, пляж, теплое море и солнце. Вероника нежилась на морских волнах, а потом загорала, закрыв лицо полотенцем. Было очень жарко. Николай Сергеевич не выходил из моря – он плавал как рыба, несмотря на свой вес.
Это был веселый, остроумный мужчина, который умел находить выход из любой ситуации. Ему очень нравилась Вероника, они сблизились за время поездки, но еще не были любовниками, хотя он страстно желал близости с ней, но почти всегда рядом оказывалась Лозанская.
Однажды она осталась в гостинице – у нее от жары разболелась голова, а они поехали в горы, осматривать Гегский водопад. Машину оставили на стоянке и долго поднимались вверх по камням, пробираясь к водопаду. Где было трудно, Карпов брал Веронику за руку и тащил за собой. Наконец, они оказались у водопада, с камней которого отвесно падала вода  с шумом и грохотом на всю округу. Зрелище было очень красивое. Брызги долетали до Вероники и Николая. Вот там, у водопада они впервые поцеловались. А после обеда поехали на озеро Рица.
Горное озеро поразило Веронику своей красотой, чистыми яркими водами, это была жемчужина в горах. Когда-то в детстве в новогоднем подарке ей попались конфеты с названием «Озеро Рица», а теперь она была здесь, и ей даже не верилось, что это так. Они без конца фотографировали и снимали на камеру прекрасные  виды. С Николаем было не страшно, он постоянно шутил, заразительно смеялся, не боялся никаких трудностей и любил вкусно поесть. На обратной дороге с озера они остановились в живописном месте недалеко от дороги. С одной стороны были скалы со свисающим с них диким плющом, с другой шумело море. Берег был усыпан белыми ракушками и чистым песком.
Море было спокойным и бесконечным до самого горизонта и казалось, улыбалось им. Они долго купались, плавали в непривычно теплой воде. Вероника девочкой восьми лет научилась плавать на Катуни, где вода была всегда такой холодной, а здесь купаться было одно наслаждение. И она наслаждалась, не думая ни о чем. Просто ей было хорошо. После купания они перекусили бутербродами с ветчиной, выпили кофе из термоса, предусмотрительно взятого с собой Лозанской. Потом посидели на берегу, любуясь закатом солнца. Никогда она не видела ничего прекраснее и величественнее этого зрелища! Николай фотографировал ее на фоне моря. Потом уже в машине он потянулся к ней и сказал:
-Мне никогда не было так хорошо, как с тобой в этот день. Я его никогда не забуду.
-И я, - вырвалось у Вероники. Она вдруг сама порывисто обняла Николая и прижалась к его груди, а потом поцеловала прямо в губы. Это было для обоих вроде удара молнии, как будто кто-то толкнул их друг к другу. Он целовал ее лицо, волосы, грудь, плечи. Теплая ночь окутывала их своим волшебным покрывалом. Это была их ночь любви.
А рано утром, встретив рассвет, они отправились в гостиницу, где ждала их Лозанская. Она не осуждала их. Мудрая женщина, она понимала, что это должно было случиться. Ну что ж, у ее Вероники будет богатый покровитель, надежный честный человек. Сама она чувствовала себя неважно, видимо перемена климата была ей не на пользу. У нее покалывало сердце, побаливала голова – пора было возвращаться домой.


Глава 15
Через два дня они отправились обратно в Москву.
Загорелую, отдохнувшую Веронику было не узнать, и Алла Степановна не могла на нее наглядеться. Николай Сергеевич тоже смотрел на девушку влюбленными глазами. На обратном пути они ночевали вместе с ним. Алла Степановна спала в соседнем номере. Эти несколько ночей для обоих любовников стали незабываемыми. Юная красивая девушка и сорокалетний, полный сил мужчина, которому в жизни не хватало только любви. Сидя в уютном номере с камином, он рассказывал Веронике про свою жизнь, она внимательно его слушала.
-Понимаешь, женился я поздно – до этого делал бизнес – в тридцать пять лет на одной своей сотруднице. Хотелось иметь семью, детей, жена родила одного за другим сыновей, которые для меня все. Но в постели она никакая. Нет в ней огня, темперамента. После вторых родов совсем расплылась. Наняла прислугу. Сама целыми днями лежит на диване и ест почти беспрерывно. Я ей создал все условия, денег у нее предостаточно, машина, личный шофер и все такое. Одевается на какой-нибудь прием ну совершенно безвкусно, нацепит кучу драгоценностей. Ей бы похудеть – да где там! Я раньше спортом занимался, накачанный был, а сейчас под ее влиянием тоже потерял форму. Хотя хожу иногда в бассейн, в тренажерный зал. Да и дома есть два тренажера, но некогда – то лень. Правда, ты не поверишь, я бы расстался с ней, если бы не дети, мои мальчишки так любят меня. Как жаль, что мне не встретилась тогда такая, как ты.
-Но ведь мы же все-таки встретились, так о чем, же ты жалеешь? – спросила Вероника, поглаживая его волосатую грудь.  А он млел от удовольствия и набрасывался на нее, как тигр, снова и снова. Мужское начало прямо - таки кипело в нем. А ее женская плоть тоже бушевала от его прикосновений. Николай рычал, как зверь, потом стонал, как раненный в самое сердце лев, а ей было просто хорошо с этим сильным мужчиной. Он ни о чем ее не спрашивал, кто был у нее первый – она была женщиной его мечты – и все, а что будет дальше – он и сам не знал, просто ловил эти мгновения счастья, которые неожиданно подарила ему судьба…
-Ты мне сразу понравилась, с первого взгляда, - признался он. Еще на дне рождения, когда мы с тобой танцевали. А потом я узнал, что в тебя влюбился Артур и позавидовал ему как никому, никогда не завидовал. А когда с ним случилось несчастье, я грешный подумал: «Ты должна стать моей и встретился с Аллой Степановной. А теперь как я счастлив!»
И она тут решилась, подумав при этом: «А была – не была!» и сказала ему:
-Знаешь, у меня есть мечта – открыть свой салон, как у Лозанской. Я многому у нее научилась за это время и думаю, чтосмогу организовать свое дело.
-Ну что ж. Свое дело – это хорошо. Я помогу тебе с деньгами, найдем тебе помещение, подходящее для аренды, закупим все необходимое, оборудуем его, как надо, по - современному, тебе только останется найти хороших помощников-специалистов, но моя жена не должна ничего знать.
-Ну это само собой, - ответила ему Вероника, обнимая его за шею и прижимаясь голой грудью к его груди, отчего он опять воспламенялся и бурным их ласкам, казалось, не будет конца…
А потом она гладила его по голове, по рыжеватым густым волосам и говорила:
-Ну откуда ты взялся на мою голову, солнышко ты мое? – и он опять сжимал ее в своих объятиях, засыпая лишь под утро.
Потом они завтракали втроем: ели вкусный местный сыр, пробовали абхазское сухое виноградное вино, ели сациви с теплыми лавашами и конечно фрукты, а потом ехали дальше.
В последнюю их ночь в пути Николай Сергеевич сказал Веронике:
-А где же мы будем встречаться? Я теперь не смогу без тебя. Может мне снять для тебя отдельную квартиру?
-Пока не надо. Мне и так хорошо у Аллы Степановны.
-Ну значит, тогда в гостинице – есть такие и почасовые и на сутки. Я знаю твой телефон, позвоню тебе – лады?
-Лады, - и она протянула ему свою узкую загорелую ладошку, а он прижал к груди ее ладонь, и она почувствовала, как бьется его большое сердце, принадлежащее теперь ей…
Вот таким получилось путешествие к Черному морю, во время которого у Вероники завязался новый роман с человеком, который мог изменить ее судьбу в лучшую сторону.


Глава 16
Веронику после путешествия было не узнать – так она похорошела, посвежела, загорела, а вот Алла Степановна вскоре заболела, так устала она после бесконечной для нее поездки. Она всю жизнь привыкла рисковать. В поездке рисковала здоровьем. В салоне было много работы, и она не хотела ложиться в больницу, на все уговоры Вероники отвечала:
-Нас скоро съедят конкуренты. Я на грани разорения. Лаура хорошо постаралась, мне кажется она делает двойную игру. К ней примкнули Нелли, Ядвига и еще кое-кто. Нам дышат в спину конкуренты. Вероника не стала говорить почему-то Лозанской о предложении банкира Карпова, может, боялась сглазить, да и как говорится, обещанного три года жди.
А Лозанская переживала и совсем разболелась и однажды, когда не было Вероники дома, съездила к своему врачу, тот посоветовал лечь в больницу, но ей сейчас надо было спасать свой салон, в который она вложила столько сил и средств. Но она в это же время сделала еще очень важное дело: оформила в нотариальной конторе дарственную на Веронику всего своего имущества, в том числе и квартиры.
Вероника, стремясь ей помочь, вышла на работу, несмотря на косые взгляды многих сотрудниц. И у каждой была своя причина ее ненавидеть: Лаура чувствовала в ней конкурентку-соперницу, Ядвига ненавидела за гибель Артура, который так и не нашелся, Нелли завидовала ее молодости и красоте и какому-то особенному очарованию, то, что называется шарм. Москвички, они ненавидели всех приезжих выскочек, которые отнимают у них работу и мужчин.
А Вероника, заметно похорошевшая, еще более вызывала их зависть, но не обращала на это никакого внимания, она научилась владеть собой, быть хитрой, где надо. В этом мире иначе было не прожить, поняла она эту истину.
А дела в салоне были плохи, стало нечем платить за аренду, пришлось задержать зарплату работникам, что делать было категорически нельзя. В связи с кризисом, резко сократилось количество клиентов. Люди стали беречь деньги. Вскоре не на что стало закупать новые дорогие косметические средства, а старые запасы кончались. Алла Степановна отнесла в ломбард часть своих бриллиантов, чтобы заплатить сотрудницам зарплату и расплатиться за аренду за месяц вперед.
-Мужайся, девочка, - мы выстоим, - говорила она Веронике, но той слабо верилось, что можно спасти салон. Они жили в ожидании близкого краха. Салон все-таки пришлось через месяц закрыть.
И сердце Лозанской не выдержало. Беда наступила ночью, когда Вероника спала в своей комнате, Алле Степановне стало плохо с сердцем. Сильная колющая боль пронзила ее, отдавая в левую руку. Она внезапно покрылась холодным липким потом. Лекарство лежало в тумбочке трельяжа в особой коробочке. Она тихонько встала, не желая тревожить Веронику, и пошла к тумбочке, достала коробку, но, не успев ее открыть, упал на пол. Сердце ее, измученное последними переживаниями, не выдержало такого удара.
Вероника, услышав стук, в ночной сорочке выскочила с постели, побежала в комнату хозяйки, увидела ее на полу, встала на колени, пытаясь нащупать пульс, но пульса не было. В страшном волнении она вызвала скорую помощь. Реанимобиль с врачами приехал быстро, но было уже поздно: Лозанской ничем нельзя было помочь…
Вот так скоропостижно закончилась жизнь этой замечательной женщины, которая на склоне лет полюбила Веронику, как родную дочь.
Аллу Степановну увезли в морг для вскрытия. Вероника осталась одна в пустой большой квартире, она плакала, ей было жаль хозяйку и страшно. Ведь только сейчас здесь умер человек. Она знала, что в шкатулке есть документы на квартиру.  Она открыла эту старинную большую шкатулку и там нашла дарственную на свое имя. Теперь эта квартира и все имущество Лозанской принадлежало ей.  «Господи, всю жизнь буду молиться за ее упокой» - подумала она и не спала остаток ночи. Лежала со светом, включенным во всех комнатах. Она знала, что на Дальнем Востоке есть у Лозанской какие-то дальние родственники по бывшему мужу, но при жизни хозяйка с ними не переписывалась и не поддерживала отношение. Вероника решила не сообщать им о ее смерти.
На похороны она позвала соседей, сотрудников салона, кто захотел прийти. Одевала она покойницу сама. Вероника почему-то надела на нее дорогое вечернее платье. Золотое колье, тонкие в тон платья перчатки и туфли на высоком каблуке. На голову надела небольшую шляпку-таблетку. И даже сделала ей макияж – подрумянила щеки, подкрасила губы и подвела полуприкрытые глаза. В результате покойница выглядела  удивительно, как будто спала. Помогала Веронике соседка. Лозанская в лежала обитом розовым атласом гробу, как живая. Соседи плакали, плакала Вероника, были и сотрудницы, была здесь даже Лаура и тут она успела съязвить: «Ну ты теперь у нас богатая наследница, правда?» Вероника не отвечала на ее выпады, она вся в черном сидела у изголовья покойной и только сейчас поняла, кем стала для нее эта женщина. Девушка сама положила ей на грудь алые розы. При жизни Лозанская очень любила эти цветы.
После смерти Аллы Степановны, она позвонила Карпову: «Алла Степановна умерла от сердечного приступа. Надо место на кладбище», - он постарался, кому-то заплатил, кому-то позвонил. Лозанскую похоронили на одном из подмосковных кладбищ. Первую горсть земли бросила Вероника. Позже поставили мраморный памятник и положили свежие цветы и венки. Вся могила была засыпана цветами. Целую охапку цветов, привез бывший муж Лозанской, узнавший о ее смерти. После похорон помянули Аллу Степановну по старому русскому обычаю. За все платил Николай Карпов. Его мать тоже была на похоронах. Они когда-то были подругами. На поминальном обеде был и бывший муж Аллы Степановны – пожилой высокий господин с крашеными волосами, элегантно одетый. Он истово крестился на последнем приделе той, которую когда-то любил и которую так жестоко предал. Мучила ли его совесть? Скорее всего нет. Просто он приехал сюда помянуть ту,  которая когда-то была так красива и так умела любить, как больше никто его  не любил.

Глава 17
А у Вероники  после похорон началась бурная деятельность. Надо было жить дальше без своей доброй покровительницы и наставницы. Но тут опять ей здорово помог банкир Карпов. Он быстро нашел подходящее помещение под салон для аренды на первом этаже одного из домов почти в центре Москвы, оформил документы, лицензию. Вероника поездила по салонам,  поискала хороших специалистов, и нашла несколько человек, пообещав более высокую зарплату. 
Она надеялась работать по-новому и думала, что все у нее получится. Кое-какие сбережения были у нее самой, и как они пригодились ей сейчас! Помог деньгами и Николай, и вскоре после оборудования помещения под салон Вероника поместила объявление в газетах об открытии своего салона. Она назвала его «Камелия», заказала красивую вывеску с ионовой подсветкой. И наконец, состоялось открытие, на котором были скидки на услуги и косметику.
И клиенты пошли! Может, помогло то, что накануне открытия она побывала в церкви и долго молилась за упокой души Лозанской, ее доброго ангела-хранителя, а еще заказала молебен – сорокоуст.
И все у нее заладилось с первых дней ее работы, которой она была очень увлечена. Сотрудницы,  которых она наняла, все были опытные, но слушались молодую хозяйку беспрекословно. Она сразу показала себя классным специалистом – уроки Лозанской не прошли для нее даром. Она впитала их в себя, казалось, всей кожей и давала новые импульсы для своего развития.
Как-то подумала: «Хорошо бы съездить за границу, поучится у тамошних мастеров, а еще хорошо бы открыть свою косметическую линию». Честолюбивой девушке не давала покоя мысль о славе. Хотелось блеснуть так, чтобы ее узнали не только в России, но и за рубежом. Ведь Мери Кей тоже начинала с малого бизнеса и стала известна во всем мире. Кто знает? Может, и о ней заговорят потом.
А сейчас она старалась вовсю. В новом, изящно отделанном салоне, дела шли хорошо. Вероника, несмотря на молодость, старалась понять и поддержать своих сотрудниц постарше. Выдавала премии самым лучшим, делала подарки. Они чувствовали интерес к ним и старались вдвойне. Очень важно было Веронике собрать и объединить вокруг себя единомышленников, чтоб идти к новым делам в ногу со временем, стать лучшими специалистами.
В личном плане отношения с Николаем Сергеевичем у нее были ровные, он очень любил ее и даже готов был порвать с женой, подать на развод, но она не хотела этого. И даже, когда он предлагал ей деньги, как-то сказала ему: «Мне придется взять у тебя ссуду на развитие своего бизнеса». Он засмеялся, а она и  правда не хотела быть обязанной ему. Вероника хотела быть свободной, пока ей это не надоест. А там время решит за них все.
Через полгода она вступила в законное право наследницы Лозанской. Теперь прекрасная квартира на Тверской улице была ее. Остались в наследство и бриллианты, которые хранила на черный день Алла Степановна, а так же небольшой счет в банке, что-то около тридцати тысяч и машина, на которую она, отучившись на курсах, получила права. Вскоре Вероника сообщила матери, что у нее есть теперь своя квартира в Москве и свое собственное дело, и что мать может теперь не посылать ей деньги, она сама будет ей помогать. Теперь она достаточно зарабатывает сама. Получив это известие, мать заплакала от радости, ей не верилось, что дочь сумела осуществить свою мечту. Это казалось ей чудом. Но в жизни бывают иногда такие чудеса, хотя и очень редко.
Раз в месяц Вероника ездила теперь с Николаем на кладбище к Алле Степановне и клала на могилу букет свежих роз. Таким образом, ей хотелось отблагодарить ту, которая для нее так много сделала: целый переворот в ее судьбе.
После смерти Лозанской осталась какая-то пустота в душе Вероники, которую она пыталась заполнить работой, ведь она всегда говорила ей: «Если можешь – иди всегда вперед, моя девочка», - эти слова стали для нее девизом. Завести свою семью она не хотела, главным было - занять прочное место в мире моды и красоты и ни от кого не зависеть. О мужчинах, которые смотрели ей вслед, она теперь не думала. Но часто видела во сне Николая, и когда он приходил к ней – так желанны ей были его железные объятия, и другого мужчину возле себя она просто не представляла.

Январь, 2009 год