Курить вредно. Никто и не спорит. От этого болезни всякие. И неприятности случаются. Вот сидели бы Элеонора Ивановна и Татьяна Ивановна спокойно – все было бы в порядке. Так нет, видите ли, захотелось им выйти, проветриться. Это только называется – «проветриться». А в самом деле как раз наоборот.
И чего им не хватало? Обстановка в кафе культурная. Стол тряпочкой аккуратно протерли при посетителях. Чтоб не подумали, будто тут антисанитария и никакого понятия про сервис. Впрочем, если бы официантка знала, что Элеонора Ивановна и Татьяна Ивановна самые что ни на есть специалисты по этому самому сервису, она бы еще лучше старалась. Салфеток бы там свеженьких накрутила трубочками и эстетично в стаканчик воткнула. А то прежние, какие до протирания столешницы стояли, совсем уже скукожились. Поникли, прямо как лютики.
Элеонора Ивановна и Татьяна Ивановна в элитном обслуживании хорошо понимают. Потому что студентов этому учат. Элеонора Ивановна понимает лучше, за это она кафедрой высокоскоростного сервиса заведует. А Татьяна Ивановна немножко хуже разбирается, за это ее старшим преподавателем назначили.
Ужин хорошо начинался. Элеонора Ивановна пальчиком окольцованным по меню скользнула, выбрала. Главное – чтобы калорий поменьше, с учетом заботы о талиях. Талии у них когда-то были, естественно. Давно. В последний раз лет, так, пожалуй, двадцать тому назад. Или двадцать пять. Но воспоминания остались. Иногда они нахлы… короче, всплывали. Причем совершенно некстати. Как в этот раз. Поэтому Элеонора Ивановна, вопросительно поглядывая на Татьяну Ивановну, заказала: 1) салат «Греческий»; 2) курицу с овощами; 3) бульон (без гренок и без ничего).
Татьяна Ивановна утвердительно кивала. Воспоминания о талии на нее не нахлынули, но соглашалась она по законам субординации. Потому что как-то неудобно противоречить заведующему кафедрой. Особенно если заведующий кафедрой вспоминает о талии. Зато напоследок, уже в спину официантке, она пискнула: «И мороженое!». Элеонора Ивановна возражать не стала, посчитав, что талии достаточно бульона без гренок и без ничего.
А еще надо было принять во внимание ряд обстоятельств. 1. Элеонора Ивановна была хоть и руководителем, но демократичным. Не подавляла желания подчиненных. 2. Татьяна Ивановна мороженое заслужила, героически протолкавшись по магазинам вслед за Элеонорой Ивановной, как верный Санчо Панса. Искали брючки к новому шарфику. А то прежние не гармонировали. 3. Брючки нашли. Заодно купили перчатки, кофточку с блестками, колготки и тональный крем. Собственно, и в кафе зашли не просто поужинать, а отметить удачный шопинг.
Салат оказался не совсем греческим. В нем присутствовали огурцы, толстые кольца репчатого лука, куски сыра голландской породы и три маслины с косточками. Все это плавало в растительном масле типа «Россиянка». Зато бульон не подвел. Оказался горячим. Элеонора Ивановна и Татьяна Ивановна согрелись, раскраснелись и пожалели, что не заказали еще и пирожков. А лучше – борща. Проголодались, пока по магазинам бегали.
Принесли курицу.
– Девушка! Почему вместо овощей – картошка? – возмутилась Элеонора Ивановна.
– Что ж она, фрукт? – удивилась официантка.
– Картошка – это картошка. А овощи – это овощи!
– Ну, знаете! Как в меню написано – так и принесла! – обиделась официантка и ушла.
Элеонора Ивановна демонстративно отодвинула тарелку и, прихватив сумочку, встала.
– Не хотите выйти? – любезно уточнила она и, не дождавшись ответа, двинулась к выходу.
Татьяна Ивановна послушно поднялась и поплелась следом, печально оглядываясь. Курица прощально курилась аппетитным дымком.
Выходить на улицу не стали – холодно. Остались в тесном предбанничке. На полу сидел человек, вытянув ноги, прислонившись к металлическому цилиндру урны. Он был чрезвычайно черноволос, лохмат, усат и нетрезв. Элеонора Ивановна и Татьяна Ивановна его специально не разглядывали. Для тщательного анализа повода не было. И необходимости тоже: они женщины приличные и замужние. Просто лохматость и усатость были очевидными с полувзгляда. А насчет нетрезвости тоже ясно. Трезвые люди на полу не сидят, тем более, вытянув ноги. Впрочем, несмотря на общую лохматость, он показался миролюбивым. Поэтому Элеонора Ивановна и Татьяна Ивановна синхронно щелкнули зажигалками и, по инерции возмутившись неправильными овощами, успокоились и перешли к иным вопросам.
– Как ваш Костик? – затянувшись, спросила Элеонора Ивановна. – Сдал зачеты?
– Сдал! – выдохнув дым, ответила Татьяна Ивановна. – И экзамены тоже. Не то, что в летнюю сессию. Прямо гора с плеч. А ваш как?
– Валерик как всегда. Отлично и досрочно! – с гордостью ответила Элеонора Ивановна.
– Мальчики… – задумался сидящий на полу. – Мальчики – это вам не девочки…
– И не говорите, – поддержала разговор Татьяна Ивановна. Исключительно из вежливости. Неприлично игнорировать человека только за то, что он сидит на полу.
– Мальчики… – продолжил лохматый. – С ними намучаешься. Ну их совсем.
– А у вас кто? – продолжая вежливую линию, спросила Татьяна Ивановна.
– Девочка! – лицо лохматого расплылось в безмятежной улыбке. – Девочка! Это вам не мальчик.
Лохматый сжал кулак и, поворачивая то так, то эдак, внимательно разглядывал его, словно примеряясь, как бы покрепче ухватить какого-нибудь особо непослушного мальчика и прижучить, пока не поздно.
– С девочками тоже бывает… Но моя – в восемь часов дома. Как штык! Отличница! Учится на бюджете. На ультразвуковом сервисе.
– Высокоскоростном, – машинально поправила Элеонора Ивановна.
Татьяна Ивановна опрометчиво рассмеялась. Опрометчиво потому, что этот ее смех как бы указывал: не все так просто. И Элеонора Ивановна вместе с Татьяной Ивановной имеют самое непосредственное отношение к этому самому престижному факультету, единственному в городе. Мало было неуместного смеха, так еще и Элеонора Ивановна не удержалась. Взыграла в ней педагогическая жилка.
– Как фамилия? – всего-то и спросила она.
Не подумала, что посторонние личности, никакого отношения к кафедре не имеющие, фамилиями не интересуются.
– Капустина, – ответил настороженный лохматый и, подстегнутый повторным смехом Татьяны Ивановны, поддержанным Элеонорой Ивановной, спросил: – Вы что-то знаете? А! Вы там работаете!
Элеонора Ивановна и Татьяна Ивановна запожимали плечиками, застреляли глазками, захихикали кокетливо. Но инкогнито охраняли, напуская таинственности.
– Да мы ничего такого не знаем!
– Да мы понятия про Анжелику не имеем! Ой!
Вот именно «ой!». Татьяна Ивановна даже рот ладошкой прихлопнула. Да поздно. Лохматый уже с пола вскочил. Довольно прытко для нетрезвого.
– Ага, попались! А ну, говорите, чего знаете про Анжелку? Хвост у нее?
– Если бы один, – вздохнула Татьяна Ивановна.
– На отчисление идет. Прямым ходом, – добавила Элеонора Ивановна. – Мало того, что в прошлом году ее в платную группу перевели, так…
– Как это в платную группу перевели? – стремительно трезвея, взревел лохматый. – А я ни сном, ни духом. Я же водолаз. Сижу под водой, ниче не знаю. Где ж она деньги берет, паразитка? Где, я вас спрашиваю!
– Мы не знаем! – хором ответили Ивановны и переглянулись.
Дело принимало нежелательный оборот. Они было попытались быстренько закруглить беседу и проскользнуть в зал – туда, где было светло, тепло и шумно. Через стеклянную дверь они бросали тоскующие взгляды на покинутый столик – такой хорошенький, совсем недавно протертый тряпочкой. Там ждала остывшая курица в окружении отвергнутой картошки, таяло мороженое, принесенное обиженной официанткой. За соседними столиками сидели посетители. Им-то хорошо. На них не нападают разъяренные родители неуспевающих студентов.
Лохматый наглухо перекрыл дверь массивным корпусом и, не обращая внимания на попытки разжалобить его (типа «мы замерзли!» и «отпустите нас, пожалуйста!») прочно взял в плен представителей профессорско-преподавательского состава.
– Приходите завтра в институт, – наконец предложила разумный вариант Элеонора Ивановна. – Встретитесь с куратором, посмотрим ведомость…
– Завтра не будет! – взревел лохматый. – Я, значит, водолазю, вкалываю, у меня свободно кессонная болезнь может произойти, а она! Убью!
– Не надо! – испугались Ивановны.
– Вот мы ей сейчас позвоним. Вот мы ее про все спросим. – Водолаз сжал в ручищах полузадушено пищащий мобильник. – Анжелка! А где ты деньги взяла? Как это какие? Такие, что тебя из института выперли! С чего взял? А вот!
Он сунул телефон в ухо Элеоноры Ивановны.
– Анжелика? – преподавательским голосом спросила Элеонора Ивановна. – У вас сколько долгов на сегодняшний день? Как это кто? Это я, Элеонора Ивановна. Как это откуда? Мы тут с вашим папой. В кафе. Что делаем? Беседуем о вашей успеваемости. Как это все сдали? Когда? А-а-а, ну хорошо. Тогда до свидания. Она все сдала…
– Анжелка! Ты сдала или не сдала? Ну погоди, доберусь я до тебя. Щас приеду. Да какой там к черту банкет? Щас я тебе такой банкет выдам!
Не скоро вырвались из плена Элеонора Ивановна и Татьяна Ивановна. Долго еще пришлось им оправдываться и припоминать точное количество пропущенных занятий, перезванивать коллегам и интересоваться успеваемостью Капустиной Анжелики. Когда разгневанный водолаз выпустил их, мороженое безнадежно растаяло. Может, и к лучшему. Потому что после холодного предбанника лучше бы горячего чаю. Сладкого. Да с пирожными. И ну ее, в самом деле, эту талию!