ЦИКЛ КРЕБСА
Посвящается Полюх И.И.
«Милые личные мелочи, которые занимают такое место в - в твоей памяти, никому не нужны и не интересны. Ты - - интересен читателю не сам по себе, дорогой мой, а как --- участник и свидетель крупных и интересных событий.»
М.Веллер «Ящик для писателя»
«Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи?»- помните у Гоголя? А знаете ли вы ночи в Крыму, на южном берегу, в Алупке, например? Только вcпомнишь эту ночь волшебную, сразу припоминаются строки Пушкина, Бунина, Цветаевой , слышится Дебюсси и Римский, побочные партии из симфоний, особенно лиричных.
В cамом деле- и ночи мгла, и темный кипарис, и рокот волн свободной стихии, и фонтан любви, фонтан печали, копия которого в саду Воронцова- поэтому не стоит напрягать уже известным, да и самой хочется удержаться от штампов, лучше проще, протокольно.
Мальчик и девочка были очень юными. Оба учились- девочка в музыкальном училище, а мальчик в медицинском институте. Учились хорошо. Нельзя сказать, чтобы очень устали за год учебы, но жить в Крыму и не побывать летом на Южный берегу, согласитесь- нелогично, тем более у девочки в Алупке жила подружка. А Алупка, верьте слову, самое чудесное место в Крыму, не зря Михаил Семенович выбрал именно эту деревеньку для постройки своего знаменитого дворца и сада. Земля обетованная.
Девочка уже сдала все экзамены, а у мальчика оставался еще один, страшно сказать какой - экзамен по биохимии. Страшно еще и потому, что сдавать его надо было самому профессору Троицкому, автору толстенного учебника, по которому эту биохимию учили.
Тем не менее, со всей беспечностью и радостью юности поехали. Билеты на троллейбус тогда стоили до Ялты- рубль двадцать, т.е. - шара. Правда, троллейбус тащился туда почти три часа, но сразу же за Симферополем начинается предгорье, потом горы с густым Крымским лесом и живописные села, удивлявшие незнающих своими одинаковыми заборами.
А история этих заборов очень проста- в Крым приезжал Никсон. Кремлевские хозяева распорядились облагородить вид вдоль шоссе, и не придумали ничего лучшего, как поставить всем одинаковые заборчики из штакетника. Вот троллейбус и тащился не спеша вдоль этих заборов. (Между прочим, кое-где заборчики сохранились до сих пор. Вещи, увы, живут дольше людей).
О чем говорили дорогой, да и вообще всегда- не уразуметь никому, хотя встречались ежедневно и постоянно о чем-то болтали.
Мальчик и девочка были очень разные. Мальчик любил простые радости жизни- свой институт, товарищей, спорт, подраться- с удовольствием дать в морду хаму, выпить с друзьями пива с рыбой, которую он привозил из своего города и, которая приводила его друзей в немой восторг. Стройный, сильный, веселый, и как все умные и сильные люди- добродушный. Да и кого ему было ненавидеть, подозревать, завидовать, терзаться? Он хорошо учился, был отличником на курсе, получал повышенную стипендию, но еще подрабатывал на Скорой, и умел вести себя широко.
Девочка была совсем другая. Она приехала их глухой провинции, буквально- из лесу, и считала себя вторым сортом. Почему- непонятно. Она читала и знала гораздо больше других, лучше знала музыку, отлично и с удовольствием училась, но совершенно не умела модно одеваться и часто робела. Ей даже не верилось, что такой мальчик с ней встречается, когда в мединституте полно красивых и модно одетых девушек. Она посматривала на него снизу вверх и души в нем не чаяла.
Мальчик тоже не имел большого опыта обращений с девушками, ему поначалу было как-то и не до них- байдарка, норматив международного мастера, потом штанга, лаборатория и т.д., а к этой он привязался всей душой. Он встречал ее по вечерам возле музыкального училища, добросовестно высиживал на концертах классической музыки в филармонии, хотя был абсолютно к музыке равнодушен. Вершиной всего звучащего для него были «Битлс», но он терпел. Водил в кафе и рестораны, в Детский парк качаться на качелях и кататься на лодке, и а потом провожал домой.
Он не хватал девочку, не лез с поцелуями и относился к ней очень бережно. А когда сам возвращался по пустынным улицам домой, ему все-время хотелось кого-нибудь поколотить.Когда он говорил об этом девочке, она ужасалась и никак не могла понять- почему.
Только позже сообразила- чувство требовало физического выражения и хотелось защитить девочку от хулиганов, заранее набив им морды, чтобы, не дай Бог, с ней не случилось ничего, когда его не будет рядом. Они и ходили –то по городу постоянно взявшись за руки…
Приехали поздно. До Алупки пришлось добираться еще автобусом, а потом долго идти вверх, так как подружка жила очень высоко, у Севастопольского шоссе.
Дом у родителей подружки был небольшой, и тетя Аня, ее мама, старясь летом заработать на отдыхающих, населила их по всем углам. В комнатах были занавески, как в фильмах 50-х годов, отделяющие одну семью от другой. Но тетя Аня была женщина добрая и, увидев растерянные лица своих непрошенных гостей, придумала вот какую штуку. Возле дома был авто гараж, а рядом с этим гаражом стояла платформа на столбах с крышей наверху, такой себе японский домик на сваях, только без стен. Тетя Аня дала девочке и мальчику матрасы, подушки, простыни одеяла, и отправила их спать на «вышку».
А вот теперь, с чего начали… Знаете ли вы эти упоительные Крымские ночи? Солнце уходит за Ай-Петри, темнеет, как всегда в горах, стремительно, на небе высыпают яркие звезды, отлично просматривается Млечный путь. «Горит и дышит он». А ветер веет, теплый и сухой, не дует, а именно веет; внизу море со своим тяжелым шумом, слышно как накатываются волны и с грохотом откатываются по камням назад. Запах смолы от кипарисов, темнеющих в сумерках, как громадные веретена. Непрерывно трещат цикады, но все-равно тихо. Тепло и одновременно свежо… «Великолепная ночь, упоительная ночь…»
А утром – на море. Подружка не ходила на городской пляж, она знала места получше. Дорога круто уходила вниз, мимо Зеленого мыса, на пляж, который местные почему-то называли «Обезьянка». Так и говорили -пойдем на «Обезьянку». И не просто пойдем, чтобы попасть туда, нужно спуститься на берег по проволоке, так как склон был очень крутой. Но мальчик и девочка и подружка были сильными и молодыми, они спускались и поднимались на этот пляж, даже не замечая высоты. Метрах в 30-ти от берега из воды торчала скала, ее – то и называли «обезьянкой» , хотя ничего общего с этим словом она не имела.
На скалу можно было выбраться с трудом, так как она была со всех сторон покатая. Но мальчик выбирался наверх и птицей летел вниз, потом долго плыл под водой, а девочка пугалась, почему его так долго нет. Иногда он сам пугал девочку, подныривая глубоко в воду, в бирюзовой глубине белело его тело, а потом выскакивал из воды и говорил- «ну что, утопить?», - то делал вид, что хочет, как Ихтиандр, втащить ее глубоко в воду. Естественно , девочка кричала – «не надо» - , потом мужественно закрывала уши руками и говорила-« ну ладно, давай», -но, конечно, ее никто не топил, и они плавали и купались до самозабвения. Потом мальчик ненадолго засыпал, девочка уместно называла эту дремоту «Послеполуденным отдыхом Фавна» , а…а учебник биохимии лежал в сумочке на берегу.
Через два дня мальчик уехал в институт сдавать экзамен, девочка ходила с подружкой на море, но без мальчика ей было скучно. Она была уверена , что он сдаст экзамен, как и все прочие, на отлично, но…
Почему она была так уверена не понятно, так как они занимались всем, чем угодно, кроме биохимии… Вечером приехал мальчик , и по лицу девочка сразу поняла, что случилось несчастье – двойка. Причем, мальчик мог бы получит тройку, или даже четверку, но он был самолюбив и хотел только пять, т.е. отлично.
Он долго с сердцем обьяснял, как был не прав профессор Троицкий и его противный ассистент, который «подставил»
- Сказал профессору, что вот пусть первый отвечает отличник, комсорг курса.
Профессор начал спрашивать у него материал билета, а потом …ЦИКЛ КРЕБСА , и вот на этом-то вопросе он и сорвался.
Ох, и сердился же мальчик
- все у него были виноваты, и профессор и ассистент, и биохимия, и иститут, только не он сам. Девочка утешала, как могла и расстроилась, потому –что , даже если мальчик и пересдавал экзамен на 5 , то ведомость все-равно уже ушла в деканат, и стипендия накрывалась.
На следующий день опять пошли на пляж, но как только пришли, достали учебник и девочка из солидарности начала учить этот абсолютно непонятный для нее цикл Кребса.
Трудная наука – биохимия, запомнить все эти кислоты девочке казалось невозможным, но у мальчика , к счастью, была отличная, редкая память и, постепенно, не только этот материал, а многое из этого учебника уложилось у него в голове. Теперь, как только выходили из воды на берег, сразу открывали учебник и начинали учить биохимию. Народу на пляже почти не было, не каждый рисковал туда спускаться, и им никто не мешал, отвлекало только чувство голода. Мальчику и девочке все-время хотелось есть. Они покупали хлеб и банки с кабачковой икрой, немножко колбасы, по дороге мороженое, но все-равно, это мало помогало избавится от легкости в желудке.
Может быть, поэтому у мальчика в голове было светло, и он быстро все запоминал, а может это Крымский воздух и море на него так влияли.
Через два дня он опять поехал на экзамен и отбарабанил все, что было в билете. Правда, стипендии его лишили, но все-равно, когда он вернулся, они были счастливы. Пошли в гастроном, купили бутылку марочного портвейна, вкус которого помнят до сих пор, и пили его вместе с подружкой на небольшой поляне, возле их японского домика без стен…
Теперь, этот мальчик большой погрузневший мужчина, он много и успешно работает, он автор публикаций, организатор здравоохранения и любитель внедрения новейших медицинских технологий; некоторые коллеги его не просто уважают, а даже побаиваются. У них с девочкой выросли дети- свои две девочки, одна из которых стала пианисткой, а вторая будет врачом, но «цикл Кребса в Алупке»- одно из лучших воспоминаний их юности, потому что была молодость надежды, любовь, море и солнце. Одним словом – Крым.
17.01.06 Голубь О.П.
м